побег смотреть | Роман

***

Начало романа – здесь. Начало 4-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

Лукас ван Лейден. Игра в шахматы

Видно было, как он пережевывает человеческое мясо, выплевывая кости на доску… Я посмотрел–посмотрел да и сделал рокировку. Вот этого он не ожидал и от неожиданности подавился, закашлялся; лицо его налилось кровью и лопнуло в нескольких местах, как переспелый помидор; изо всех трех глаз заструились слезы; щеки мгновенно обросли недельной щетиной, а уши сосульками стекли вдоль шеи на плечи. Он засунул руку в глотку по локоть и вырвал оттуда застрявшую кость. — Рокировка?! — прорычал он.

Да, рокировка, читатель! — он–то рассчитывал, что я не захочу расстаться с ферзем, убью его грозного коня королем (е8–f7), и тогда он шахует меня ферзем на d5, но он просчитался.

— Рокировка, Фал Палыч, — бери королеву, не жалко…

— Ты еще пожалеешь, — отвечал Бенедиктов, жеманно, как кот, ставя коня на d8 (туда, где была моя королева), и я увидал на полу ту самую, из ночного такси, даму: она лежала в своем облегающем черном костюме — прекрасный цветок среди мерзости запустения. Мне показалось, она еще дышит, но багровое пятно у горла да высунутый распухший язык не оставляли сомнения в том, что она мертва, совершенно мертва…

Я встал.

— Играй, зараза, играй! — заорал Бенедиктов, — твой ход!..

— Собака!

— От собаки, ебть, слышу…

— Собака! — И размахнувшись, я вмазал ему по растресканной морде. Это был тринадцатый ход: слон с5 сам сместился на f2 — шах! Бенедиктов отскочил в угол h3 — что–то ведь еще соображает, скотина.

Я схватил стул и метнул ему в голову (пешка d7 перешла на d6), — бросил и не промахнулся: он упал на колени, схватившись за свой вытекающий мутною жижей третий лишний мной выбитый глаз. Что–то ринулось защищать его на е6, но — все тщетно!

Я подскочил к упавшему злобному молоху, источавшему слизь, яд и кровь, и копытом лягнул (конь d5—f4), — пнул в пах так, что он взвыл, отлетел к g4, залязгал зубами, пытаясь как–нибудь вывернуться и вцепиться мне в ногу… Мой конь захрапел, испугался, отпрыгнул, придавив собой королевскую пешку е6, и тут же сам пал, убитый копытом коня Бенедиктова (d8—e6).

На поле е6 была настоящая свалка, кровавое пиршество, бойня, резня… Моя комната, город, весь мир вдруг предстали напрягшимся шахматным полем, силовые линии которого, линии жизни и смерти, беспощадные силы судьбы, неуклонно вели претендента на гибель… На поле е6 мой слон подмял под себя коня Бенедиктова, и Фал Палыч, стеная, пал на земь — вновь шах! — тяжко дыша, он отполз в безопасное место g5.

Теперь оставалось только навалиться и окончательно придушить, но я все не мог побороть отвращения, естественного чувства гадливости.

Еще один удар: ладья f5 — попался, гад? — шах! Ах ты на g4? — вот еще получай тебе пешкой h5!

Бенедиктов пал навзничь, заизвивался, резко свиваясь в кольца, как раздавленная гадина, — порывисто развиваясь, заверещал, заохал, выхватил старинный дуэльный пистолет, отполз на h3 — единственный свободный угол в комнате… Я подошел и возложил стопу на ятра поверженного врага, отчасти воспроизводя этим картину Николы Пуссена «Царь Давид, убивающий Голиафа», — то был заключительный, мощный, стремительный ход моей башни: f5—f3…

И вот Фалуша плача приставил свой дуэльный пистолет к дыре в черепе — еб твою мать! — нажал спуск… Мат!

Продолжение

Версия для печати