К этому, должно быть, всё и шло. Да. Должно быть, так оно и есть. Всем место здесь. Где теперь я. А может быть, я не знаю – одному только мне.
Сегодня я вспомнил ту ночь. Ту проклятую ночь, когда полез поправить спутниковую антенну. Как глупо все получилось. Но теперь меня вылечат. Нас всех вылечат, помнишь? Всех нас обязаны вылечить, а иначе всё пойдет прахом. И ведь не вернуть ничего, ни работы, ни семьи, ничего... ба-бах! И всё. Фотовспышка в тысячу киловатт.
– Как ты, Адольф? – так она спросила. В точности этими самыми словами. – Как ты себя чувствуешь?
Ха! Я сейчас сижу в палате у окна, иногда машинально поправляя рукой очки, и улыбаюсь. Я улыбаюсь, думая о том, что мог бы сделать. Ведь теперь я ЗНАЮ. Я действительно знаю, что творится в её голове. Она боится меня. И Кира. Малыш тоже отстранился от меня. И это целиком её вина.
– Как ты, Адольф?
А я спросил:
– Сколько я пробыл в больнице?
Я спросил, потому что понятия не имею, сколько я пробыл в больнице. Время стёрлось. Исчезло. Растворилось. А теперь – а как ты хотел? – теперь тебе одна дорога – в «дурку». Ты же псих. Придурок. Ненормальный. Ты считаешь, что можешь читать мысли людей, а это, мать твою, невозможно. Этому, чокнутый шахматист, – да, да, малыш, это о тебе! – этому не учат в школе.
– Как ты, Адольф?
Всё в порядке. У МЕНЯ ВСЁ В ПОРЯДКЕ!
– Точно? – ну что за идиотский вопрос!?? Ты же прекрасно понимаешь, что не всё в порядке!!!
– Да, точно.
Мы приехали к этой старой больнице на отшибе. Мы вышли из машины. Да, она уже решила, что мне так будет лучше. Что ей так будет лучше. Что всем так будет лучше!
– Прощай...
– Милый, я...
– Уходи.
Может, хотела сказать, что приедет навестить меня. Хотела сказать, что как-нибудь обязательно привезёт Кирилла. Но нет... не сказала. Хватило ума не давать мне пустых надежд.
– Прощай...
– Сколько меня здесь продержат? – спросил я у доктора.
А теперь сижу и пишу. Дневник – это всё, что у меня теперь осталось. Вот такая ночь, длиною в вечность. Не каждый так умеет.
Мой дневник: 06 июля 2008, позднее.
Алексей Аркадьевич Понимающий. Для психиатра фамилия весьма подходящая. Он думал, что знает всё на свете. Даже не знает, а должен знать. Обязан. Так положено. Так устроен мир. Алексей Аркадьевич Понимающий всё понимает, ведь он понимающий. Смешно и глупо. Он не нравится мне. Он меня бесит.
– Итак, с чего начнем? – спрашивает.
– Я знаю с чего, – смотрю на него в упор, но взгляда он не отводит. – Для начала эту улыбочку свою Вы засунете себе в зад.
– Что ж...
– Вот так.
Он хотел залезть в мою голову, не зная, что я уже в ЕГО ГОЛОВЕ. Ха! Жалкий человечишка.
– Адольф?
– Может, поговорим позже, или лучше завтра?
– Адольф, не ведите себя, как ребёнок. Вы в больнице. Я – врач. А значит, я буду Вас лечить.
– Лечите, Алексей...
– Аркадьевич.
– Аркадьевич, – улыбаюсь. – Лечите. Я не буду мешать.
– Что ж...
– Вот так.
ТЕТРАДЬ СИНЯЯ (продолжение):
Наш дневник: 19 апреля, 2009.
Сегодня, за игрой в шахматы, Эльф предложил нам эксперимент. Он предложил почитать собственный дневник. Сравнить записи. Мнения о людях в определённом промежутке времени. Мы сделали это, и буквально первые две записи, обе за шестое июля прошлого года, когда мы только попали в клинику, поразили.
Эльф... Эльф? Аркадич… Что теперь можно сказать о нём?
Самонадеянный? Скорее да, чем нет. Но разве это не хорошо – знать, куда и зачем идешь. Добрый – да. Но за своим образом непревзойдённо талантливого врача, он иногда теряет себя настоящего. Эльфа. Того, кем он мог бы быть, если б не был профессионалом.
Он лечит человеческие души! Благородно? Может быть, но тут не может не иметь места быть тщеславие. Манифест – «Да – я, чёрт возьми, лекарь человеческих душ!» Такие люди очень сложно расстаются с тем собой, которым кормят обычно безмозглую публику.
Человек человеку рознь. Мы все здесь. Это да. Это конечно. Но порою не может не казаться, что все мы здесь для чего-то, а это самое что-то мы бездарно проворонили где-то по пути. Такой был Эльф.
Медицина была его всем, но... Больше ничего не будет.
Когда ты вдруг откроешь глаза.
Да, печально... Это очень печально. Наблюдать за пиком развития личности, в ожидании неизбежного конца.
Он говорит: я знаю, что делаю.
Говорит: я профессионал, как бы пафосно это не звучало!
Наш дневник: 19 апреля 2009, вечер.
Мы не сказали Эльфу о том, что было в дневнике. Специально не сказали, чтобы последить за его мыслями. И...
Нам не нравится, когда ничего не выходит за установленные рамки, как говаривал один мой хороший друг… Эльф был уверен, что всё есть, как есть. Что он прав. Всем нам свойственно ошибаться.
Мой дневник: 25 мая, 2009.
Ещё один блестящий эксперимент от Эльфа. Как же без этого. Мы с улыбкой следим за его работой. И шутка в том, что он уверен в себе. В своих словах. В своих поступках. Для него мы – пациенты. Мы – пациент. Кем мы можем быть, как не пациентами? Просто пациентами. Он нас лечит.
Я помню, просил его никогда не ходить «вокруг да около». Говорить всё, как есть. Иначе я просто отказывался говорить.
Он сказал:
– Техника ассоциаций. Тест Карла Юнга
– Я, – говорим. – Большой, парящий и вездесущий! – Смотреть ему в глаза. Улыбаться. Иногда так приятно побеждать.
Он спрашивает: а комната? Он говорит: просто чтоб я знал.
Белая комната? Белые потолки, белые стены, белый потолок. Тишина. Изоляция.
Смерть для меня будет спокойной, умиротворяющей, пришедшей...
Какой? – спрашивает.
– Пришедшей, наконец...
– Думаешь, всё так плохо?
Так он говорит.
Думаешь?
Говорю: нет, всё хорошо. Всё действительно хорошо. Ваше лечение помогает. Я чувствую, что всё понемногу налаживается. Хотя...
– Что «хотя»?
Пока ничего.
– На этом разговор закончен.
Мой дневник: 19 октября, 2009.
Он лечит Джека. Он лечит Полковника. И Большого. Странного толстяка, который и двух слов связать нормально не может. И заику. Всех. Он – наш грёбанный профессиональный доктор Фрейд. Техника ассоциаций. МЫ знаем, о чем думаем. Мы знаем, о чем думают все в этом балагане.
Он всех нас лечит.
Джек говорит, что таких людей много. Что такие люди просто не могут не получать удовольствия от того, что делают. Не потому, что им это действительно нравится, а потому, что они просто жить без этого не могут.
Эльф не умел проигрывать.
Метод ассоциаций Карла Юнга. Четыре вопроса, которые характеризуют личность человека, отношение к другим людям, его половую жизнь и отношение к смерти, соответственно:
Первый вопрос – назвать цвет, и описать его тремя словами, второй – назвать животное, третий – назвать ассоциации с водой, и описать воду также тремя словами, а также тремя прилагательными описать свои ощущения при гипотетическом нахождении в абсолютно белой комнате без окон и дверей.
Эльф был... Он был как два разных человека. Мы наедине – Эльф. Психиатр, который действительно хочет мне помочь. Стоит появиться кому ещё, и всё. Он – профессиональный, дипломированный врач, а не какой-то там человек, который действительно хочет помочь.
Когда-то это меня раздражало, но теперь лишь смешит.
Говорит Джек.
Он говорит: как хорошо, чтобы твоё небо обрушило, наконец, на наши головы гнев! Он говорит: ведь ты уверен, что ТАМ что-то есть! Пусть! Он говорит: неужели его терпения хватит смотреть на нас ещё две тысячи лет? Он говорит: сжечь всё к чертям собачьим! Спрашивает: как ты думаешь, Адольф? Лично Я, говорит Джек – за то, чтобы на землю рухнул метеорит!
Огонь... Грохот…
Везде огонь, и дикие крики умирающих...
Мы думали об этом.
Джек спросил: о чём ты думаешь?
Мы: ни о чём.
С улыбкой.
Я вижу огонь… словно разверзся ад…
Спрашиваю: а смелости хватит?
– Может, и нет, но менять-то что-то определённо нужно, не думаешь?
Может, и думаю...
Мы часто думаем, что было бы, если бы…
Но доктор Фрейд ведь знает всё, что нужно знать.
Он меня вылечит. Он всех нас вылечит.
Я смотрю на белые стены. На окно в палате.
Джек ушел, и теперь здесь звенящая тишина. Недосказанность.
Скоро сядет солнце... А где-то рассвет…
Наш дневник: 27 октября 2009.
Доктор Фрейд говорит: люди очень странные создания.
Он говорит: зачем, думаешь, нужны такие заведения? Зачем нужны те стены, что окружают нас сейчас? Зачем? Затем, чтобы было спокойнее. Люди лечат других людей от того, чего не понимают. Я не понимаю тебя, я боюсь тебя. Но я могу вылечить тебя. Сделать таким, как я сам. И тогда я перестану бояться тебя. Это и есть психиатрия.
Я слушаю. Мы слушаем. Смотрим на него.
Что он скажет дальше? Что?
Он говорит: ничего. Это и есть мировой порядок. Будет так, или никак. Все должны делать то, что должны. Психиатры – лечить, пациенты – лечиться.
Психи – говорю. Психи, не пациенты. Это Вы хотели сказать.
- Нет, я не это хотел сказать.
- Система. Так говорит Джек.
- Дже... Денис не в себе.
- Он псих, Вы хотели сказать. Как и я.
Беседы с Эльфом многому учат меня...
Люди уходят и приходят. Их истории навсегда остаются.
А может, все мы, и правда, просто ждём чертов метеорит?
Интерфаза 2.
Основы суггестии
Мерное тиканье разбавляло давящую на голову тишину, и Понимающему пришлось сделать над собой усилие, чтобы настроиться на работу. Он коснулся висков холодными пальцами, потер, выдохнул. В кабинете было душно, но открывать окно не хотелось. Доктор прошел к стене, раздумывая и заложив руки за спину, а потом, так же, вернулся к кушетке, на которой сидел Саша.
– Ты меня слышишь? – спросил.
– Слышу, – глухо отозвался Полковник, пусто глядя в одну точку перед собой.
– Ты знаешь, кто ты?
– Да.
Алексей сжал в руке маятник, сглотнул, глядя на бледного парнишку. Ну, а что? Наука… нет, даже не наука – его собственное (Полковника) спасение не может обойтись без жертв подобного характера.
– Саша?
– Да…
Тик-так-тик-так… тик-тик-так…
– Как думаешь, кто ты?
Полковник вдруг неожиданно резко поднял взгляд, и уставился на Понимающего до ужаса осмысленными глазами. Не мальчика. Такими глазами тринадцатилетний мальчик смотреть не мог.
– Саша?
Мгновение… но вот, когда Алексей собрался было спросить что-то ещё, заговорил Полковник:
– А ты?
– Что?
Голос был какой-то грудной. Не такой, как обычно.
– Что? – повторил психотерапевт.
– А ты, Алексей, знаешь кто ты? Знаешь, зачем ты здесь, и куда идешь?
– Я…
– Ты – мальчишка, которого назначили главнокомандующим в игрушечной войне, ты – ребёнок, который не хочет признавать мир вне этих стен. Они ли?
– Ты…
– Они ли? – перебил мальчик. – Они ли могут называться умалишенными?
Алексей спросил:
– Кто ты?
Это был единственный вопрос, который пришел ему на ум. Психиатр со стажем, который уже не первый год лечил людей с помощью гипноза, не нашел ничего лучшего, как спросить:
– Кто ты?
Он спросил, и услышал ответ. Услышал ответ, чтобы остаться здесь навсегда, а по щекам мальчика, как слезы, текла кровь.
****
ТЕТРАДЬ БЕЛАЯ:
Заметки на полях: Мальчишка.
Мой дневник: 07 июля 2008.
Он был будто прозрачный. Худой, даже болезненно, с ясными голубыми глазами, и вечно взъерошенными светлыми волосами. Все звали его – Полковник. Не знаю, почему. Да и не хочу знать. Я знал его имя, но к чему это. Не нужно знать имя, чтобы знать что ты, это действительно ты. Он был малыш, ребёнок, – господи, всего лишь маленький мальчик! – но жизнь все уже решила за него, как ни печально это сознавать.
Добраться до него настоящего, мне кажется, будет чертовски сложно. Хотя нет, не «добраться», здесь это слово не совсем подойдет. Что МНЕ стоит добраться? Ничего. Я вижу его, знаю. Но... Я просто сумасшедший. Чёртов конченый псих, ведь того, что я вижу, просто быть не может.
Просто не может быть.
– Знаешь, – говорю, не поднимая глаз. Смотрю на шахматные фигуры на доске перед собой. – Ты прирождённый шахматист.
Грани стёрты. Время раздавлено. Уничтожено. Погребено под хламом ненужных воспоминаний и пустых надежд.
Мальчишка улыбается. Вымученно так. Он тоже знает то, что знаю я.
Все зовут его – Полковник.
Мальчишка-наркоман во взрослом отделении психиатрической больницы. Под присмотром лучшего здешнего врача.
Полковник читал «Как говорил Заратустра». В двенадцать лет. Он читал и размышлял. Анализировал. В двенадцать лет.
Он говорит: знаешь, ведь люди везде ищут лучшее. Везде, даже там, где его быть не должно. Мы так устроены, разве нет? Настроены на поиск счастья. Мы запрограммированы искать себя там, где нам будет лучше. Будь то даже война, или сумасшедший дом.
Вошёл Эльф. Он оставлял нас иногда в своем кабинете. Попить чаю и поговорить в спокойной обстановке.
Спросил: ну что, ребята, как дела?
Ну что, ребята, как дела?
Что это? Что это, черт возьми, такое!? Что за панибратство?
– Хорошо, – улыбнулся Полковник. – Вроде не так плохо...
Он был умным. Полковник. Его цепкий взгляд с улыбкой. Иногда у него немного подёргивалась щека. Пальцы бегали, он всегда что-то делал руками, когда не читал. Перебирал чётки, мял в руке плетённую из ниток куклу.
– Пойдем?
– Да, давай, пойдем.
Он смотрел на Эльфа... Я даже описать не могу, что было в его глазах. И мне-то почти сорок.
А ему двенадцать.
Такой Полковник. Такой – странный, избитый жизнью мальчишка.
ТЕТРАДЬ ЧЁРНАЯ (продолжение):
Мой дневник: 20 ноября 2009.
Джек говорит, что всё не так просто. В этом мире не всё так просто. Он говорит что-то про рассвет.
Он говорит.
– Рассвет. Это всё рассвет. Ты знаешь. Посмотри, если хочешь, ведь ты знаешь, о чем я…
Мы видим... Видим это. Я вижу.
Мы опять видим то, чего не может быть. Мы видим ночь. Тогда, когда её не должно быть. И Джека. Он стоит у окна своей палаты и смотрит вниз. У порога клиники – Полковник.
А потом – рассвет.
Джек говорит про рассвет.
Он говорит: это всё рассвет, понимаешь?
– Но этого не может быть!
– А разве люди могут читать мысли?
На это у меня не нашлось ответа.
Ночь близко. Кажется, фобии заразительны. Если так, то Большой наградил меня боязнью темноты. Мне нужен свет.
Всем нам нужен свет, не так ли? Всем нам.
Наш дневник: 1 декабря 2009.
Мы часто думаем, что всё могло бы быть совершенно иначе. Да... Но Полковник... Это... Мы даже не знаем, как это выразить. Полковник стал для нас откровением. Лорд Ножницы боялся его. Презирал, потому что боялся. Большой – любил без памяти. Я тоже. Наверное. Он стал для нас книгой бытия. А Джек? Джек нашел в мальчишке самого себя. Ещё была Алена, студентка-практикантака. Она любила слушать Полковника. Он говорил что-то, а она сядет, бывало, рядом, и слушает.
Может, ей тоже не хватало тепла.
Были люди, с которыми Полковник даже не разговаривал. Смотрел волчонком. Терпел липкие, грязные взгляды мнимой самодостаточности. Не мы.
Эльфу он был Золотым Руном. Святым Граалем. Если бы Понимающий смог понять Полковника, если смог бы ему помочь... Он, наверное, помог бы ещё миллионам таких детей. И себе. Как же без себя. Мы все в первую очередь печемся о себе. Он бы написал докторскую диссертацию.
Да... Полковник был нашей душой...
Всё меняется.
Люди меняются.
Я всё чаще и чаще думаю о том, что говорил Джек.
Всё меняется.
Акт 3. Апофеоз
Человек рождается, чтобы износить четыре детских пальто и от шести до семи взрослых. Десять костюмов – вот и весь человек. К. Чуковский.
Наш дневник: 20 декабря 2009.
«Трансформатор (от лат. transformo – преобразовывать) – статическое электромагнитное устройство, имеющее две, или более, индуктивно связанных обмотки и предназначенное для преобразования посредством электромагнитной индукции одной или нескольких систем переменного тока в одну или несколько других систем переменного тока (ГОСТ Р52002-2003).
Трансформатор может состоять из одной (автотрансформатор) или нескольких изолированных проволочных, либо ленточных обмоток (катушек), охватываемых общим магнитным потоком, намотанных, как правило, на магнитопровод (сердечник) из ферримагнитного магнито-мягкого материала».
Замкнув две катушки куском железа, можно спровоцировать замыкание, а если проводка старая, то недалеко и до пожара.
Мы дадим Большому спички.
В чем минус настоящей доброты – она не знает настоящей благодарности.
Большой получит спички. Он любит огонь.
Полковника нет.
Я помню, что говорил Джек. Может, он и сам не помнит, что говорил. Я помню.
Мои руки дрожат, сердце сжалось. Когда я пишу... Я понимаю, что произошло, только когда пишу. Я читаю свои собственные записи. Эльф когда-то говорил, что это иногда помогает совершить переоценку ценностей.
Руки дрожат, но теперь есть выход.
Да – выход теперь есть.
Мы…Я четко помню...
Метеорит. Взрыв. Атомный гриб. Языки пламени лижут черно-синий купол неба. Всё вокруг в огне.
Да, глобальная микроволновка.
А смелости хватит? Спрашиваю сам у себя. Смотрю на свое отражение в маленьком зеркальце. Улыбаюсь. Я вижу свои глаза. А может – глаза Джека. А может – это Лорд. Я уже и не знаю где я, а где не я.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете