Недавно в издательстве «Олимп» вышел первый роман Аглаи Дюрсо - «Секс по SMS». Роман - про любовь. Точнее, про «реальную любовь» наизнанку. О личных переменах, вызванных неизбежной вовлеченностью современного человека в иллюзорный медиа-мир. Героиня романа по имени Аглая работает на телевидении редактором готовящегося к релизу грандиозного реалити-шоу, на который телеканал возлагает большие надежды. Во время одного из кастингов она знакомиться с актером, который пробуется на участие в шоу. Актер пробы не проходит, но героиня в него влюбляется. Одну из главных ролей во всей этой истории играет… мобильный телефон «Эрикссон», неотъемлемый инструмент формирования современной реальности, с которым героиня романа по ходу дела учится управляться. Съемочная группа периодически ездит по разным странам в поисках декораций и контекстов для будущего реалити-шоу... Отрывок, в котором речь идет об одной из таких поездок, мы и предлагаем вашему вниманию. Стоит, наверное, добавить, что в основу сюжета положены реальные события (автор действительно работал до недавнего времени на телевидении, а проект, о котором идет речь, пару месяцев назад был запущен на одном из телеканалов). Однако нужно тут же оговориться, что все совпадения имен и географических названий - случайны. Потому что все персонажи (включая и самого автора) вымышлены.
Аглая ДЮРСО
СЕКС ПО SMS
СМС-14
ФРАГМЕНТ СОРОК ПЕРВЫЙ
На поезде, доктор, было бы быстрее.
В Амстере мы нагнали наших. Эта группа стартовала на восемь часов раньше и должна была перемещаться по ходу солнца со своим часовым поясом. Но рейс был безалкогольным, и наши задергали стюардессу.
Они дергали ее за юбку. За исключением оператора крана, у которого было с собой, и он пил, что было, упаковав это в крафтовый пакет. Этот оператор крана от переизбытка чувств хлопнул стюардессу по юбке, а у них, в мире озверелого суфражизма, так не принято. И теперь наши сидели на кофрах с аппаратурой вокруг устрашающей черной головы из папье-маше, при виде которой плакали дети и выли собаки, у которых были выправлены документы для перелетов.
Наши с горя пили все, что только удалось раздобыть в дьюти фри. Даже Танька пила блади мэри в баре с оператором, но напрасно. Потому что ее вывернуло от горя, когда она увидела свой расчлененный при досмотре чемодан.
Их обещали простить и отправить следующим рейсом, с нашим часовым поясом. Но при виде нашей группы ситуация резко осложнилась. Потому что мы с собой везли еще одну голову, восемь амфор и кучу своих кофров. Бездушный представитель авиалиний сказал, что такого количества свободных мест у них нет. И поэтому нас будут отправлять по одному. Мы подсчитали, что оператору крана (а ему по всему выпадало лететь последним) придется вылететь в карибское далеко ровно в тот день, на который назначена премьера первой серии. Оператора было решено убить, чтобы зря не гонять оборудование.
Но тут по мобильной связи вмешалось Останкино. Оно просило не убивать оператора, потому что хотело это сделать собственноручно. И еще оно нижайше просило отправить нас куда-нибудь, потому что без нас рухнет все отечественное телевидение, а это самое громоздкое телевидение в мире. Бездушный представитель авиалиний посмотрел с недоверием в наши глаза, но, видно, он и сам был рад от нас избавиться. Так получилось, что часть наших и две головы полетели в Мексику, амфоры, кран и большинство интеллектуальной обслуги – в Коста-Рику. А мы с Палычем ходили по бутикам.
Когда мы прибежали с двадцатью блоками сигарет Голуаз, нас вообще не хотели сажать. Бездушные представители таможни долго рассматривали пачки, потом долго перебирали палычевы коробочки с пленкой, а потом уставились на мой телефон. У меня – древняя модель Эрикссона. Этот телефон похож на противотанковую гранату. Кроме всего, он украшен звездочкой с недвусмысленным Че Геварой. Палыч злобно прошептал, что нас снимут с рейса, потому что меня приняли за террористку. Я злобно ему шепнула, что нас снимут с рейса, потому что его приняли за наркодилера (таможенник все еще вскрывал пластиковые коробочки с пленкой).
Так мы с Палычем через семь часов страшной нервотрепки, приступов паранойи и бесконечных демонстраций благонадежности вылетели в Гавану. Там мы провели восемь незабываемых часов на полу аэропорта под бдительным оком местного полицейского. На шестом часу я спела ему песню дружбы, но быстро скомкалась, потому что он не знал припева про сомбреро. А Палыч злорадно сказал, что у меня нет голоса, и полицейский песню просто не узнал.
Еще через двенадцать часов мы все встретились в столице задрипанной страны, которую планировали прославить широкомасштабными телевизионными войнами. Нам осталось только добраться до счастливых островов на маленьком самолетике местной авиалинии «Аэроперла». В самолетики умещалось по двенадцать человек, и поэтому сформировалась живая очередь еще до нашего с Палычем появления. Мы подсчитали, что вылететь сможем где-то через недельку. Но нас успокоили, что срочно снимаются самолетики с других направлений, и еще есть два вертолета, но они будут буксовать головы.
Мы с Палычем все пересчитали заново, и с облегчением поняли, что вылетим часов через пятнадцать. Мы поймали такси и поехали в город. Нас плющило жарой, мы выглядели не лучше собственных теней на разбитом асфальте. Мы сели на набережной, на которой отвратительно пахло, потому что был отлив и обнажилась вся сточная система этой задрипанной страны. У Палыча было скверное настроение. Он отодрал ветку от пальмы и начал ей махать на себя, с ветки сыпалась пыль.
Палыч напоминал обитателя рая с солидным стажем. Он вдруг – ни с того, ни с сего (подозреваю, чтобы просто обидеть меня, а, следовательно, чтобы хоть чуточку улучшить себе настроение) сказал, что телефон у меня – полное барахло, его надо выкинуть в помойку, и его даже не подберут клошары в этой убогой стране третьего мира. Он сказал, что на этой стороне земли такие телефоны вообще не принимают. Что надо иметь специальный телефон, трехканальный, и он такой предусмотрительно купил перед отъездом.
Я ответила ему (подозреваю, чтобы как-то улучшить себе настроение), что даже переговоры с практически несуществующей стороной земли ему не в состоянии помочь в его нынешнем убогом полумаргинальном положении. Палыч не преминул в этом убедиться. Он набрал жену, а она ему сказала, что у нее полчетвертого утра, и она от него, такого рохли, ничего другого не ожидала, кроме как последнего места в живой очереди.
У Палыча сделался такой вид, будто он выкинет свой передовой телефон в помойку. Я сказала: дай-ка сюда, пожалуйста. Я вставила свою симку и набрала Молекулу. Молекула был как живой. Он страшно обрадовался, спросил, как водичка. Я сказала: замечательно, потому что даже по совершенным трехканальным телефонам запах не передается. Он спросил, что я делаю. Я ответила, что сижу под пальмой с Палычем, что перед нами пустынное ложе океана, над нами пустынный небосклон и реют кокосы. Молекула сказал: пусть Палыч отодвинется. Я спросила: ты ревнуешь? Он ответил, что хочет проверить одну гипотезу про произвольно падающие кокосы. Полное ничтожество.
Я собралась уже вытащить сим-карту, но тут вдруг трехканальный телефон зазвонил! Я хотела передать трубку Палычу, но он высказался в том смысле, что это мой роуминг дает дуба.
Я сказала: Да.
Мне сказали: Глафира?
Так меня на обоих полушариях называет только один человек.
Я вскочила со скамейки и кинулась за пальму. Я ответила: Пиноккио?!
Мне сказали, что еле дозвонились. Меня спросили, как водичка. Мне сказали, чтобы я не обижалась. Но чтобы я не думала, что это что-то значит. Просто он сможет за это время меня забыть. Я ответила, что у него есть все шансы, потому что мы говорим последний раз. Потому что у меня нет трехканального телефона. Мне сказали: что так мрачно? Мы же встретимся? У нас же впереди куча времени, как только я вернусь.
И тут меня такое зло взяло! Я сказала: да пошел ты, Пиноккио! Ты просто трус, ты сбагриваешь меня! И мне это надоело! То в морге, то в прекрасной жизни, ты разберись, говорю! В конце концов, у меня тоже есть женская гордость, и она находится в страшно подавленном состоянии. Ей, этой гордости, неприятно, что ее не хотят и избегают.
Мне ответили: виноват, исправлюсь…
Я сказала, что только трусы и сачки исправляются по телефону.
Он сказал: Глафира!
Я сказала: Никакая я не Глафира! Не смей меня так называть! Не трать роуминг! Какого черта ты звонишь?! Говори быстро, пока у меня Палыч телефон не отобрал!!! Ну?!!
Он сказал: Что это у тебе шумит?
Я заорала: Что-что! Океан шумит! Это все, что ты хотел узнать?!
Он сказал: нет.
Он сказал: Глафира, тьфу, прости – Глаша. Со мной произошла дурацкая история.
Я ответила: и что ты жалуешься? Я у черта в жопе! Я не могу тебя спасти!
Он сказал: ты не поняла. Я не за помощью. От тебя, говорит, помощи, как от козла молока. Я про другое. Я, Глаша, кажется, влюбился, как дурак.
Я с удовлетворением отметила, что шоковая информация в этом климате воспринимается гораздо тупее. Наверное, она как-то изнашивается в электромагнитных полях за время доставки.
Я буркнула: ну, совет да любовь.
Он усмехнулся: ничего ты, Глафира не поняла. Глупая ты баба.
И тут я поняла! И тут я заорала: И что толку? Давай будем счастливы по телефону! Теперь, говорю, по СМС даже пожениться можно, вот, говорю, до чего дошли передовые технологии!
Он сказал: Я доберусь до тебя. Клянусь!!!
Я просто расхохоталась. Я своим хохотом даже двух стервятников спугнула с фонарных столбов.
Он от этого смеха вдруг заорал: И не смей меня называть Пиноккио! Немедленно назови меня по имени!
Я вроде немного пришла в себя и сказала ему: Я назову тебя по имени. ОК. Но потом. Когда это сможет хоть что-то значить.
Он сказал: я буду очень ждать.
Я ответила: Да. И тренироваться на жительницах Москвы и ближнего Подмосковья. Чтобы форму не потерять.
Он сказал: нет, не буду тренироваться. Хотя многие девушки будут кусать локти.
Я опять было расхохоталась. Но он меня прервал: а ты, говорит, за это время будешь тренироваться на мачо и операторах?
Нет! – говорю, - буду сублимировать в искусстве! Роман про тебя напишу. Ты, Пиноккио, заставил по себе кусать локти многих девушек, а я, Пиноккио, заставлю по тебе кусать локти всех! Вот, говорю, какова сила моей сублимации. Я, говорю, даже название придумала: «Секс по СМС»
Он закричал: Эй, Глафира, не смей! Я же сказал: я исправлюсь! Я до тебя доберусь!
Я сказала: Ну, ОК, ОК. Чего ты разорался? Для блаженства – вечность. Продолжение
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете