1 / 2 / 3 / 4

Часть пятая, трагическая: князь Игорь разрывается между двух берез. Почему? Кто посмел! Как могло такое случиться? Тонкости налоговой политики Киева. Заодно объясняется, каким способом великие князья осуществляли руководство страной. Ольга в положении безутешной вдовы.

Последнее полюдье Игоря

Урегулирование отношений с Византией развязало великому князю руки для возобновления активной внешней и внутренней политики. При этом в очередной раз на первый план вышла древлянская проблема.

Соединяя и анализируя то немногое, что нам известно о мятежной древлянской династии, можно выстроить кое-какую логику в цепи событий, итогом которых стала гибель Игоря Старого. Погубивший Игоря древлянский князь фигурирует в летописях под именем Мал. Это, по всей видимости, слегка искаженная форма известного в славянской среде имени Малк (производное от арабского «малек», т.е. царь). У ряда авторитетных авторов древлянский Мал отождествляется с неким Малком Любечанином, которого в летописях называют отцом Добрыни (будущего знаменитого воеводы) и Малуши (ставшей женой Святослава и матерью Владимира Святого) (1).

Можно предположить, что Малк Любечанин происходил из рода, связанного с городом Любечем, расположенным на Днепре выше Киева. Вероятно, это был род правителей указанного города, благоразумно перешедших на сторону Вещего Олега в 882 году. Вещий варяг не остался тогда в долгу: его любечские вассалы получили столь же высокий статус, как и правители крупных областных центров – Чернигова, Переяславля и пр. Они, надо полагать, имели крепкую дружину, которая участвовала в походе 907 г. (после чего Любеч регулярно получал свою долю от византийской дани). Эта дружина должна была оказаться весьма кстати и в критических обстоятельствах 913 года, когда киевскому правительству, утратившему значительную часть своих войск на Волге, надо было усмирять непокорных древлян.

Отец Малка (Мала), согласно тексту Иоакимовской летописи, именовался Нискиня, что означает «Неуничтожаемый» или «Несгораемый» (буквально, «Тот, кто не сгинет»). Типичное имя-прозвище, вероятно отображавшее некие личностные свойства данного исторического персонажа. Возможно, именно этот «несгораемый» деятель тогдашнего истеблишмента стал первым в своем роду правителем Древлянского княжества, оказав какие-то услуги великокняжескому дому в начальные годы правления молодого Игоря Игоревича, внука Рюрика. Наличие у сына Нискини имени, взятого из арабской лексики, позволяет предположить, что род их предков уходил корнями в среду старинной полянской знати, испытавшей в эпоху хазарского владычества известное влияние культур восточного (тюркско-семитского) ареала.

Любеч, родовой город Нискини и Малка, вероятнее всего, был когда-то центром небольшого удельного владения, контролировавшего верхнеднепровский торговый путь. Название Любеч происходит от имени Любим (или Любота, Любомир и т.д.). Вероятно, так звали основателя или одного из первых владельцев верхнеднепровского городка. Такое имя очень подошло бы для младшего отпрыска какого-то знатного семейства (имена первенцев обычно выбирали в более маскулинистском стиле). Соответственно, можно предположить, что Любеч был когда-то определен в наследственное «кормление» одному из младших представителей правящей киевской династии. В таком случае последние любеческо-древлянские князья вполне могли считать себя потомками легендарного Кия и потенциальными претендентами на первенство во всей Поднепровской Руси. Это предположение позволяет объяснить чрезвычайно высокий уровень политических амбиций, которые вдруг заявил Малк Любечанин.

Честолюбивые замыслы древлянского правителя могли обрести конкретные очертания, когда его киевский суверен бежал от берегов Малой Азии, угробив войско и опозорившись. На новый призыв Игоря к походу против греков Малк ответил решительным отказом. Видимо, он рассчитывал, что великий князь еще раз будет крепко побит, и неизвестно, сохранит ли сам жизнь и власть. А потому незачем участвовать в его затеях, тем более, что и родной братец от Игоря отвернулся. Но переменчивое военное счастье, против ожидания, благоволило к Игорю, который вернулся домой с победой, славой и богатой добычей. Теперь великий князь готов был предъявить своему древлянскому вассалу самый строгий счет. И решил в осенне-зимний сезон 944-945 гг. самолично отправиться в полюдье.

Согласно летописной легенде, инициатива исходила от княжеских дружинников, которые заявили, что они, дескать, наги, тогда как «отроки» воеводы Свенельда, постоянно занимавшегося сбором дани в предыдущие годы, хорошо обеспечены. Элемент истины в данном летописном сообщении вполне просматривается. Игорь реально испытывал серьезные финансовые затруднения и, может быть, в какое-то время не мог надлежащим образом обеспечивать даже свою личную гвардию. Но это было связано с общим состоянием государственной казны, куда поступала основная часть доходов от сбора дани, вне зависимости от того, кто дань собирал.

Личное участие князя в полюдье было давней традицией, которой Игорь, в силу обстоятельств, пренебрегал в течение последних лет своего правления, переложив данную обязанность на Свенельда. Этот жесткий служака, конечно же, давал подчиненным возможность подкормиться, но соблюдал княжеские интересы и обдирал подданных не ради собственной корысти, а из усердия. У князя не было серьезных оснований для недоверия своему воеводе. Лично выступая в роли сборщика дани, Игорь собирался решать не только фискальные, но и некоторые общеполитические вопросы.

Традиционный маршрут полюдья, начинаясь из Киева, вел сначала к древлянам, оттуда к дреговичам. Затем заходили на территорию кривичей. В Смоленске, где находился постоянный княжеский гарнизон, оставляли собранное добро, чтобы с началом навигации отправить его в Киев по Днепру. Из земли кривичей шли к северянам, снова нагружая обоз тем, что собирали по ходу движения. И затем возвращались в Киев. По такому извилистому пути князь (или его ответственный представитель) двигался со свитой и большим обозом, в сопровождении надежной охраны. Останавливались в заранее подготовленных местах, куда свозили дань, съезжались просители и жалобщики. Тут же, по мере необходимости, производился княжий суд, решались текущие административные вопросы. Представители местной знати, желавшие подольститься к князю, подносили ему дары; устраивались пиры, охоты… В общем, это было регулярное мероприятие, отнюдь не напоминавшее набег разгульной дружины (как его иногда изображают). Обычное дело суверенного государя, имевшего право распоряжаться судьбами подданных и их имуществом.

Входя в Древлянскую землю, Игорь не встретил открытого сопротивления. В Искоростене он, надо полагать, серьезно пообщался с проштрафившимся Малком, после чего древляне заплатили по полной программе, и даже сверх того. Затем Игорь, видимо, согласился предать забвению все недоразумения предыдущего времени и несколько расслабился. Он решил еще немного погостить у присмиревшего вассала. Но главный обоз и сопровождавшую его стражу нельзя было тормозить – обязательное кольцевое путешествие надлежало завершить в установленные сроки, чтобы ладьи с собранной данью своевременно уплыли вниз по Днепру, и княжеское добро попало на рынки Византии.

Отпустив свой большой караван, Игорь с малой дружиной снова повернул к древлянской столице. Возможно, он хотел дать Малку еще один урок на извечную тему «кто в доме хозяин». А может быть, решил просто поразвлечься охотой и пирами, получить какие-то дополнительные дары от местной знати (это всегда приятно).

Древлянский же удельный князь, купивший себе прощение добром соплеменников, видимо, не на шутку встревожился. Из контекста летописных сообщений следует, что Мал-Малк совершенно не желал повторного появления великого князя в Искоростене. Ведь Игорь имел законное право отстранить своего вассала от власти, назначить над ним свой, княжеский суд, мог заточить, даже убить. И не факт, что соплеменники все, как один, вступились бы за Малка, если бы великому князю вздумалось прилюдно обличить нерадивого подручника в тех или иных согрешениях.

На спешно собранном совещании Малка с древлянскими старейшинами, красочно обрисованном в «Повести временных лет», в отношении Игоря не жалели самых жестких определений, типа «волк ненасытный». И когда выяснилось, что Игорь идет лишь с горстью слуг и телохранителей, с ним решили расправиться. Популярный среди своих подданных, князь Древлянской земли имел массу возможностей для того, чтобы подогреть недовольство фискальной политикой киевского державного центра и направить гнев соплеменников на персону великого князя.

Дальнейшее хорошо известно из текстов русских летописей и из сообщения Льва Диакона. На пути в Искоростень Игорь попал в засаду, устроенную как бы разгневанным древлянским народом. Плененный буйной толпой, князь был привязан ногами к верхушкам двух загнутых берез, которые затем отпустили, в результате чего тело Игоря было разорвано напополам.

Избавляясь от Игоря, древлянский князь действовал весьма расчетливо. Его подданные после того, что случилось, должны были сплотиться вокруг своего предводителя. Ибо он оставался их главным защитником от возмездия за великокняжескую кровь. В Киевской же верхушке единства не было, ибо на первых порах отсутствовал очевидный лидер. Княжеский сын Святослав был младенцем. Княгиня Ольга – худородная, из далекой псковской глухомани. Между тем, имелись еще сыновья покойного Олега Игоревича, по-видимому, превосходившие Святослава возрастом и также имевшие права на киевский стол. У них могли найтись сторонники, из числа тех, кто имел основания для недовольства покойным великим князем.

В общем - положение Ольги и Святослава после гибели Игоря было далеко не блестящим. Единственной их реальной опорой был воевода Свенельд, которому подчинялась дружина, не слишком многочисленная, но составленная из отборных воинов-профессионалов. Под защитой их мечей двухлетнего Святослава срочно объявили великим князем.

окончание

Комментарии и ссылки_______

1. Членов А.М. «По следам Добрыни», М., Физкультура и спорт, 1986, С. 24-48.