Здесь речь пойдет одновременно о двух святых – Александре Куштском и Евфимии Сянжемском. И двух местах силы, в которых они основали монастыри, на Сямжене и Куште. Но внимание: река Кушта не значится на современных картах, а река, которая в Житиях называется Сянжемой, пишется Сямженой. С нее и начнем.

 

Александр Куштский (в миру Алексей) родился в Вологде в 1371 году. Уже в юности ему опостылела мирская суета, и он явился в Спасо-Каменный монастырь на острове в Кубенском озере (я рассказывал о том, как в него не попал). Игуменом в то время был Дионисий Святогорец, грек с Афона, впоследствии ставший Ростовским архиепископом. Он и постриг Александра. Прожив некоторое время на Каменном острове, Александр решил, что его путь – отшельнический. По характеру он был нелюдим, не любил, когда кто-то мешал его медитациям. Как-то раз, когда он, уже опытный старец, одиноко молился, отдав свое обнаженное тело на поедание гнусу (эту аскетическую практику мы уже наблюдали), вдова Заозерского князя Мария без спросу пришла к нему. Александр озлобился и сказал ей: «Княгиня, не след тебе на такое смотреть. Иди корми свою нищету в своем доме». Он, конечно, ее простил, но вернувшись домой, Мария заболела. Прислала к монаху просить молитв за нее, а он ответил: «Пусть готовится к той жизни». Через 20 дней Мария скончалась.

Но вернемся к тому моменту, когда Александр отправляется странствовать. Он шел вверх по реке Кубене, впадающей в Кубенское озера напротив Спас-Камня, а потом около Усть-Реки повернул на Сямжену. Сделав в общей сложности 175 километров, остановился в местечке, которое ныне носит название Подмонастырек. Поставил келью на небольшом возвышении (не скажу даже холмике) над Сямженой. Если долго бродить по нему, душа начинает сжиматься, готовясь к полету. И сладко, и страшно. Чудесное место. Но Александру на Сямжене не нравилось. Ему докучали люди, которые часто посещали его, отрывая от аскезы. Досадно: забраться в такую даль и вдруг оказаться окруженным поклонниками. Однако, позвольте, откуда в такой глуши еще люди? Взглянем на карту.

Менее чем в километре от места, выбранного Александром, начинается громадное Шиченгское болото, в средине которого – Шиченгское озеро. А озеро это – просто какая-то топографическая аномалия. Из юго-восточной части его вытекает река Шиченга, которая, сделав дугу вокруг озера (точнее – болота), впадает в Сямжену. По пути Шиченга принимает несколько речек. Две из них – Нишма, текущая с востока, и Бохтюга, приходящая с севера, – весьма примечательны. Дело в том, что Нишма в районе деревни Ездунья очень близко подходит к речке Тафтице, которая через реки Тафту и Цареву впадает в Сухону, а там по рекам Старая Тотьма и Унжа – наезженная дорога на Волгу. Что касается Бохтюги, то около Воронова она близко соприкасается с рекой Режей, впадающей Вагу, крупнейший приток Северной Двины. Естественно, около Воронова и Ездуньи были оборудованы волоки. И, наконец, Шиченга, переходящая в Сямжену, это естественный путь к Кубенскому озеру, то есть – на Волгу, на Балтику, к Черному морю. Перекресток на Шиченгском озере весьма экономил силы и время путешествующих. Например, если от Кубенского озера двигаться к Белому морю через Шиченгу, то (по сравнению с дорогой по Сухоне через Великий Устюг) выигрываешь километров триста, а это – едва ли не месяц времени.

Итак, местность, в которой уединился Александр, была большой транспортной развязкой, перевалочной базой и, конечно, опорным пунктом давления Москвы на северо-восточные коммуникации Великого Новгорода. Острое соперничество между этими игроками как раз вступало в решающую фазу. А отсюда вопрос: почему святой решил искать уединения на таком геополитическом толковище? Что ему там было нужно?

Жития святых создают впечатление, будто русские отшельники были по большей части наивными дурачками (как Ленин в Лениниане). Это –  из-за того, что агиографы обычно уже не понимают святого, не знают обстоятельств его жизни, не имеют даже представления географии мест, в которых он действовал. А святой человек прекрасно знал мир, в котором живет, ориентировался в нем, имел определенное представление о том, куда он идет, для чего. Другое дело, что он иногда мог позволить себе идти наудачу, отдаться потоку и ветру и, таким образом, выйти за рамки условностей. То есть – набрести на удивительные места, счастливые открытия в жизни и мысли.

Александр, конечно же, знал, куда направляется. Допускаю, что амбициозный мудрец Дионисий прямо рекомендовал ему осесть вблизи Шиченгского озера. Пожить, посмотреть, что там делается. Определиться на местности. Конечно, не специально для того, чтобы контролировать товарные и денежные потоки, как это в более поздние времена старались делать монахи, селившиеся у больших дорог. И не обязательно даже для того, чтобы контролировать души. Скорей уж – задача более общая и более подобающая мистикам, – чтобы контролировать местность, в которой водятся демоны, создающие и определяющие человеческие возможности: и производство, и торговлю, и стратегию, и страсти, произрастающие на этой почве.

А местность вокруг Шиченгского озера настолько диковинна, что остается только гадать: для чего она такой создана? На снимке из космоса виден речной завиток. Но это же одновременно и вихрь энергии цинь, выходящей из центра озера, закручивающейся вокруг него против часовой стрелки, отбрасывающей на все четыре стороны света протуберанцы потенциальных энергий. В таком замысловатом феншуе самое место аскету – доводить до свечения плоть, познавать пути беспредельного, меряться силами со стихийными духами, живущими в вихрях высоких энергий, обуздывать их.

Именно этим в первую очередь занялся Александр на Сямжене. А деликатные задания от Дионисия? Что ж, могли быть, игумен мог считать, что одно другому не мешает. Но Александр с его интровертным характером мало годился для конкретных заданий. Ему было в лом даже то, что мистические свойства избранного им места силы сопряжены с экономическими и военно-стратегическими обстоятельствами эпохи речных коммуникаций. Это же проходной двор! Помыкавшись некоторое время, Александр покинул Сямжену и отправился на поиски более уединенных мест.

И куда же он пришел? На речку Кушту, где встретил отшельника по имени Евфимий. Он, говорят, тоже был выходцем из Спасо-Каменного монастыря. Похоже на правду, поскольку Куштское место силы лежит всего километрах в семи по прямой от Каменного острова. В поисках безлюдного места Александр вернулся фактически к той самой точке, из которой и вышел. Но еще интереснее то, что от кельи Евфимия было всего три километра до столицы Заозерского княжества. «Столица», впрочем, это уж слишком. Усадьба Дмитрия Заозерского – хрестоматийный пример нищеты, до которой к 15-му веку дошли некоторые удельные владетели. Тем не менее, Кубенское побережье было отнюдь не безлюдно.

 

Место силы на Куште так приглянулось Александру, что пожив в нем несколько дней, он предложил хозяину обменяться кельями. То есть, значит, Евфимий отправляется на Сямжену, а Александр остается на Куште. Евфимий согласился не глядя. Правда, ему не очень хотелось покидать обжитое место, но – он увидел в предложении пришельца указание свыше (так говорит Житие). А может, еще и получил распоряжение со Спас-Камня и (или) от князя Дмитрия занять освободившее место на Сямжене. Отбыл немедленно и остался там навсегда. Его, конечно, искушали местные демоны, он с ними упорно боролся, но, кажется, не слишком успешно. Туземцы еще и сегодня рассказывают о каких-то призраках, встречающихся на Городище, лесистом вхолмлении около кладбища, что через реку от развалин Вознесенского монастыря, основанного Евфимием. В отличие от Александра он был человеком общительным: всех с радостью принимал, наставлял. Один из пришельцев, Харитон, стал его сотрудником и преемником. Умер Евфимий неизвестно точно когда, но несколько раньше Александра (который отошел в 1439 году). Харитон прожил до 1509 года и увидел новые времена: железную поступь легионов Москвы и падение Новгорода. Мощи Евфимия и Харитона лежат под спудом в Вознесенском храме. Монастырь был закрыт при Екатерине II.

 

Успенский монастырь Александра уничтожен в том же погромном 1764 году. Святая Русь ничего не смогла противопоставить царствующему Просвещению. В наши дни еще надо поискать места силы, где некогда зрела святость. Дорогу на Сямжену нам указал отец Михаил из райцентра Сямжа, а Кушту мы искали буквально наугад, поскольку эта река указана даже в большом атласе Вологодской области. Просто ехали по дороге, идущей параллельно восточному берегу Кубенского озера, километрах в пяти от него, и ругали дорожников, не озаботившихся поставить здесь хоть какие-нибудь указатели. Вдруг перед мостом через реку стоит один: «р. Кушта». Указание. Свыше? Впрочем, в какую сторону двигаться по реке все равно не известно. И спросить не у кого. Пока я снимал реку, на мосту появилась какая-то женщина.

Всякое путешествие, даже банальная командировка, это не только перемещение в пространстве, но и уход за границы привычных условностей. То есть – возможность попасть в ситуацию, где твое сознание вдруг начинает меняться. Если же ты пускаешься на поиски мест силы, то надо быть готовым к тому, что постоянно будешь впадать в измененное состояние сознание. Не галлюцинировать, нет, просто видеть то, чего обычно не замечаешь в потоке налаженной жизни. Ведь человек в принципе не способен видеть ничего, кроме того, подо что он заточен. А тут с тобой всю дорогу будет реально что-то случаться – необычное, пусть даже нелепое. Не надо смущаться. И не надо объяснять всякое совпадение ничего не значащим случаем. Такое объяснение – как раз и есть предрассудок, не позволяющий видеть знаков в пути. Заставляющий видеть во всяком странном событии – просто бессмыслицу. Но ничего бессмысленного на свете нет, все что-то значит. Объяснять пустым случаем значимые совпадения (то, что Юнг назвал синхронией) – глупо. «Бессмысленный случай» – это затем и придумано, чтобы закрыть человеку возможность видеть вещи, которых он видеть не должен. Это кто-то решает за нас, что мы можем видеть, а чего – нет, если хотим оставаться душевно здоровыми и социально ответственными.

Короче: всякий человек, которого ты встречаешь на дороге, может оказаться не просто случайным прохожим, но – посланцем. И лучше всего его сразу именно так и рассматривать. А иначе рискуешь зевнуть что-то важное. Женщину, вдруг появившуюся на мосту через несуществующую Кушту, звали Софья Петровна. В отличие от большинства граждан, для которых телевизор – и университет и религия, она имела представление о месте, в котором живет. В частности знала, где был монастырь Александра (в Александрове), и подробно объяснила, где нужно повернуть на песчаную лесную дорогу и как на ней не заблудиться. «Церковь-то там сохранилась, – сказала она, – но в ней теперь баня. И мощи преподобного как раз под раздевалкой. Владыка приезжал, предлагал им дать денег на новую баню. А то невозможно. Да только не сдвинулось». Кому «им» предлагал дать денег владыка, я в тот момент не понял. А переспрашивать что-то постеснялся.

 

Место силы на Куште показалось мне тихим и грустным. Ты словно там попадаешь в пространство элегии Батюшкова: «Скажи, мудрец младой, что прочно на земли?» Во всем запустение. Широкая река как будто не течет, Никольская церковь стоит прямо на плоском берегу и окружена грудами дров: баня все-таки. Справа от церкви в буйной зелени нечто вроде часовенки – сруб над колодцем. Внутри как-то нечисто. Я зачерпнул воды. Вдруг позади женский голос: «А что вы тут делаете?» Как что – воду пью. «Правильно, это наш святой колодец». Что-то странное показалось мне в этой женщине. Я вышел наружу. Совершенно пустое минуту назад пространство у церкви было заполнено людьми. Они откровенно пялились на нас и наперебой задавали вопросы: «Это ваша машина? Вы долго к нам ехали? Вы дальнобойщики?» Ну, в некотором роде – да, а что? «А мы как раз сейчас смотрели сериал про дальнобойщиков. И тут вы приехали». Вот совпадение!

 

Тут только я стал понимать, что мы попали в сумасшедший дом. Самый обычный, каких много в бывших монастырях. Пациенты только что закончили коллективный просмотр одной из серий «Дальнобойщиков» и высыпали на воздух, обсуждая увиденное. Нас спрашивали о трудностях нашей профессии, о том, как там, в Москве, и – давно ли мы в последний раз были в мавзолее. Это и были те самые люди, для которых Вологодский владыка хотел построить новую баню. Довольно симпатичные. Обычные люди (именно для таких снимают все эти сериалы), но только несколько слишком наивные. Если угодно – блаженные. Они все никак не хотели нас отпускать, и я подумал: а что, может остаться: пить воду из святого колодца, мыться над мощами, смотреть «Дальнобойщиков». Вот только, достаточно ли я безумен для этого? Хватит ли у меня юродства для бесед с врачами, у которых ведь свои представления о том, что такое норма и где ее грань? Нет, не уверен.

Большая часть чудес Александра – исцеления бесноватых.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.