Река Кубена впадает в Кубенское озеро, образуя широкую дельту. Напротив нее неподалеку от берега в озере есть небольшой островок, называемый Каменным островом, или просто Камнем. На котором стоит Спасо-Каменный монастырь, а до его появления, как это обычно водится в местах силы, было языческое капище. Когда в 1260 году буря прибила корабли Белозерского князя Глеба Васильковича к острову, там уже было 23 монаха, но не было церкви - по скудости средств, а также из-за притеснений язычников, живших по берегам озера. Князь Глеб и построил первую деревянную церковь на острове - во имя Преображения Господня. О дальнеших религиозных подвигах князя Глеба на Кубенском озере будет рассказано в своем месте.

А теперь о самом устье Кубены. У райцентра Устье река - буквально море разливанное. Дальше начинается протоки, рукава дельты... И на левом берегу главного русла (примерно в пяти километрах от Каменного острова) есть песчанная горка, которая до сих пор называется Лысой. На ней сейчас стоит Афанасьевская церковь. А не так уж давно стояла и еще одна: Рождества Богородицы. В шестидесятые годы 20-го столетия эту церковь разобрали на кирпич. По местному преданию, Рождественская церковь осталась от бывшего когда-то здесь женского монастыря. Толком о нем ничего не известно, как неизвестно и о том, что было на горке до прихода христианских миссионеров. вроде князя Глеба. Однако же ясно, что язычники, которые притесняли островных монахов, не могли обойти своим вниманием такое сильное место, как Лысая гора.

Сейчас уже неизвестно, каким именно божествам приносили жертвы на Каменном острове и на Лысой горе. Но можно предположить, что на Камне поклонялись чему-то мужскому, а на Лысой, соответственно, женскому. А как же иначе, если перед неким открытым устьем стоит нечто твердокаменное? Не так уж и трудно реконструировать ход мысли язычника, берущегося интерпретировать символы, созданные самой природой. Ведь строительство алтарей во имя тех или иных богов в местах силы - ни что иное, как интерпретация намеков, скрытых в ландшафте. И если современному человеку ясно, что Лысая гора - это клитор в ложеснах Кубены, а остров Камень - срамной уд, стоящий перед ее влажным влагалищем, то древнему человеку это было тем более ясно. В игре Инь и Ян он разбирался получше нас с вами.

Впрочем, в контексте скитаний по местам силы не так уж и важны имена конкретных богов. Известны они - хорошо, а нет, так можно и обойтись. Потому что поведение и характер места гораздо важнее конкретных имен, придуманных людьми. В конце концов, имя - только магическая формула, при помощи которой человек пытается подчинить себе бога. Превратить безусловную реальность в обусловленную.

Вот, скажем, Иаков, боровшийся с ангелом, тоже интересовался его именем. Не хотел отпускать соперника, пока тот не благословит его, а потом спросил, как зовут. Но ответа не получил. Напротив, сам был переименован в Израиля. И охромел.

Я тоже, кстати, на днях во сне с кем-то боролся. С существом в униформе - на вид то ли эсесовец, то ли инопланетянин - в каске, с какими-то гофрированными трубками, торчащими из тела. Едва он приблизился, я проявил такую свирепую прыть, какой и не ждал от себя: рыча, завалил его на обе лопатки и попытался загрызть. Вцепился туда, где должна быть сонная артерия, и не разжимал челюстей, пока он все же не вырвался, оставив в моих зубах кусок своей шеи вместе с обломками каски и трубок. Во рту у меня этот кусок ощущался как нечто неживое. Резиновое или пластмассовое. Суховато, без крови. От удивления я выплюнул чуждую плоть и проснулся. Мой спарринг-партнер стоял у двери спальни и приводил себя в порядок. Увидав, что я не сплю, взлетел, как ракета. Остался лишь легкий след в воздухе - не дым, а какая-то рябь. Я встал, чтобы прополоскать рот, и меня вырвало. Голова болела, тело трясло.

На Лысой горе я был в день Ивана Купалы. Думал увидеть следы языческой оргии. Но все было тихо. Среди могил маячили две фигуры. Они были бесформенны, двигались плавно, но иногда резко взмахивали руками. Я приблизился. Оказалось, это женщины в длинных плащах с сетками на головах отмахиваются от пчел. Две пасечницы, от которых сбежал рой. Пчелы сели на одну из могил. Женщины пытались собрать их, но многие отлетали, кружили над моей головой. Я отмахивался. "Уходите, но медленно", - сказала пасечница. Ага, духи Лысой горы прогоняют меня. К чему бы это?

Я, впрочем, и сам уже собирался отправляться на Каменный остров. В райцентре Устье, на правом берегу Кубены, как раз напротив Лысой горы, меня должен был ждать лодочник, с которым я заранее договорился по телефону о поездке в Спасо-Каменный монастырь. Но вышло так, что накануне его лодка сломалась. Что делать? Попробовал договориться с мужиками на пристани, однако в тот день почему-то никто не хотел заработать. Вспомнились мои приключения на Коневце, и урок, который я из них вынес: упорное преодоление препятствий на пути к месту силы может окончиться худо.

Девушки в местном музее сказали, что через день в Устье Кубены будет Праздник лодки, и тогда на остров точно пойдет теплоход с экскурсантами. Мне сразу захотелось побывать на этом празднике. За словами музейных работниц я почуял какую-то ажитацию. Как будто там должно обязательно что-то случиться. Может быть, несообразное, дикое, но при этом такое, чего все ожидают, к чему все готовятся, ради чего, в конце-то концов, и устраиваются праздники на воде. Что именно?

Ну, мне мерещилось нечто вроде гонок лодок-драконов в Китае. Эти гонки связаны с именем великого поэта и шамана Цюй Юаня, который в период Борющихся царств (474 г. - 221 г. до н.э.) был вельможей в Чусском княжестве, потом попал в опалу, скитался и, наконец, утопился в реке Мило. В память об этом на реках Китая и устраиваются гонки. Неустойчивые лодки часто переворачиваются, причем в прошлом было даже принято помогать им перевернуться. Утопающих не спасали. Они были жертвой, которую должен получить - не очень даже понятно кто. То ли дракон, которому надо помешать пожрать тело Цюй Юаня, то ли божественный Цюй Юань, который после смерти сам вполне мог превратиться в дракона.

В субботу на улицах Устья уже с утра толпился народ. Море народу. Оказалось, что здесь собрались люди не только со всего Усть-Кубенского района, но, пожалуй, и со всей страны. Это был вовсе не какой-то банальный день города, как я, было, подумал, это был праздник реки. Не столько даже Кубены, сколько реки вообще, духа реки. И конечно, не зря этот праздник падал на первую субботу после дня Ивана Купалы.

Меня тут все спрашивают: а как проходят сегодня языческие праздники? Мол, все это дела давно минувших дней, а сегодня ничего похожего на древние купальские или святочные обряды давно уже нет. Что значит "нет"? Если рассматривать обряд как социальное установление, регламентированное такими-то правилами и освященное такими-то идеологическими догмами, то, конечно: сознательно в жертву сейчас никого не приносят и групповухи с санкции властей не устраивают. Но если иметь в виду, что религиозность предполагает не столько следование предписаниям, придуманным главным образом для того, чтобы оградить человека от непосредственных контактов с потусторонними силами, сколько - как раз прямой контакт с этими силами, то станет понятно: корни религиозной обрядности просто нельзя уничтожить. Человеку вовсе и не обязательно знать, как надо совершать те или иные обряды. Ибо что-то в нем знает, как надо действовать в конкретной сакральной ситуации. Это архетипика. В присутствии божества человек обычно ведет себя адекватно, поскольку воспринимает его и взаимодействует с ним той частью души, которая создана для того, чтобы видеть невидимое и контактировать с ним.

Так вот, как происходят сегодня языческие беснования? Не без санкции начальства. Вологодский губернатор Позгалев открыл праздник словами: "Современному молодому человеку нужны водка, лодка и молодка". Целая программа. И в общем, все было тщательно организовано, шло под присмотром милиции, но при этом - удивительно дико и истово. Соборно. Конечно, в Устье можно было увидеть и обычные светские штучки: официальная часть с пузатым начальством, пальба из бутафорских пушек, горланящая самодеятельность, выборы мисс Усть-Кубены... Все как у взрослых. Но рядом с этим витало нечто. Я, например, был до глубины души перепахан тесной сплоченностью, с которой поселок сидел за столами. Ими был густо уставлен весь центр, а за ними, сгрудившись плотно, бок о бок, как шпроты в жестянке, серьезные люди сурово пожирали шашлык и уху. Будто в этой жратве заключается таинство, самая суть церемонии.

Отчасти оно так и есть: совместная трапеза под водку и пиво не просто сближает, она сбивает отдельные плоти в единую плоть. И вдыхает в эту общую плоть один общий дух. Таков, собственно, смысл всех религиозных застолий: сплотиться путем совместного пожирания жертвенной пищи под руководством жреца. Иисус, назначенный в жертву, во время тайной вечери сказал: "Примите, ядите: сие есть Тело Мое". И то же с питьем, стимулирующим дух единения. У славян совместные трапезы с сакральным подтекстом назывались событиями (совместное бытие) и до наших дней в слове "событие" сохраняется религиозный смысл (нечто, выходящее за рамки обыденности).

Праздник лодки был во всех смыслах событием. Это было особенно видно по женщинам, которые с каждой минутой становились все взвинченней. Иные из них, возбужденные духом Купалы, уже и сейчас готовы были отдаться первому встречному. Но пока еще приходилось терпеть, довольствоваться порывистыми вздохами и нервными передергиваниями бедер. Ночь будет жаркой. Я уже даже жалел, что надо плыть на Каменный остров. Боялся пропустить что-то важное. Зря. Теплоход поплыл вниз по реке, но  вдруг, не доходя до озера, стал разворачивать. Я к капитану: почему возвращаемся? Ответ: "Понимаете, очень много народу, можно сделать еще два-три рейса. А если идти на остров, никак не успеешь". Я его понял: каждый билет сто рублей, помножить... Речник до тонкости постиг секреты рыночной экономики.

Так я не попал на Каменный остров. Но то, чего я ждал от Праздника лодки, все-таки совершилось. Когда теплоход возвращался в поселок, на средину лагуны выскочила моторка, тянущая за собой мужичка на плотике. Резкий вираж, и мужик оторвался от фала, забарахтался, начал тонуть. Моторка вернулась, чтобы спасти утопающего. Мнимого. Но намек на жертву речному божеству был сделан. Это было как-то убого, неубедительно. Как будто провинциальные трагики играли Шекспира и - переигрывали. Что же, все ясно, пора покидать этот праздник жизни.

Вернувшись в Москву, я нашел в вологодской газете статью под заголовком "Праздник утонувшей лодки". Оказалось, что вечером, когда все перепились и многие уже под кустиками давали половым удам волю (что и есть удовольствие), четыре пацана и две их подружки спьяну перевернулись на моторной казанке посередине реки. И всерьез уже стали тонуть. Люди на берегу при этом решили, что на воде началось очередное представление: стояли и с интересом смотрели. Да это и было представлением в стиле жертвенных гонок лодок-драконов. А зрители на берегу были его соучастниками.

Что же касается Спасо-Каменного монастыря, то я так и не попал туда, хотя возвращался на Устье Кубены еще не раз после описанного выше случая. Все что-то отводило меня. Возникали какие-то непреодолимые обстоятельства. Видно, духи здешних мест по-прежнему не хотят пускать меня на остров. Но я не отчаиваюсь, поскольку знаю, что в мире духов - всему свое время.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.