Часть первая здесь. Начало части второй – здесь: 1 / 2 / 3 / 4

Богучарово, 16 августа 1812.
И вот с этим-то своим народом княжна Марья остается один на один после смерти отца. Она лежит в комнате окнами на запад, эта осиротевшая безначальная софия, и тупо смотрит на сафьяновую подушку. Она уже объявила, что, несмотря на приближение неприятеля, не хочет никуда уезжать. Но вот приходит Бурьенка и предлагает ей отдаться на милость французского генерала Рамо... Как! Чтобы она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила какого-то Рамо оказать ей покровительство! Эта мысль привела ее в ужас, заставила ее содрогаться и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Вот они, бесы-то! Вообще-то для Марьи было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было. Но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Значит - немедленно ехать! Но первоначальное ее желание было все-таки не уезжать. Как же быть? И она призывает к себе старосту богучаровского мира - некоего Дрона, искателя теплых рек.

Для начала княжна напоминает Дронушке о своей полной беспомощности, а затем спрашивает: правду ли говорят, что ей и уехать нельзя? Провокационная постановка вопроса. Даже Дрон, уже заранее настроенный не давать лошадей, удивлен:
- Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно.
- Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. - Этим нытьем Марья, видимо, хочет намекнуть, что она целиком во власти народа, и вдруг - вспомним бахтинскую полифонию! - из княжны вдруг властно прорезалась воля отца: - Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром.
На это волеизлияние покойника Дрон реагирует четко:
- Лошадей нет, - сказал он.
- Отчего же нет?
- Все от божьего наказания.

Может показаться, что староста попросту издевается. Но скорей всего дело в том, что Марья вступила с этим представителем народа в софийное взаимодействие. Происходит то самое, к чему она так привыкла, общаясь с отцом, - мычание и догадка. Она уже угадала, что народ не хочет давать лошадей, она и сама не склонна ехать, она лишь по привычному чувству долга прислушивается к желаниям отца, бродящим в ее душе. Но отец уже умер, а тут вот народ, которого она толком не знает, но платонически любит, предлагает ей новые игры... И, понятно, княжна начинает автоматически подыгрывать старосте Дрону, который ведь тоже не лыком шит. Он уже смекнул, что, несмотря на остаточное влияние инородных культурных чудачеств отца (и благодаря этим чудачествам), Марья будет валять дурака - безумить и так уже совсем взбуровленный народ. Дрон это понял и всей душой включился в любимую им игру теплых рек - он сказал: "Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть..." В ответ Марья делает очень удачный ход: ну так раздай господский хлеб мужикам, все раздай. Шах! - и это уже ставит бедного старосту на грань безумия: уволь ты меня, матушка, ради бога, лопочет он. - Служил двадцать три года, худого не делал...

Так заканчивается первый акт этой софийной трагедии.

Богучарово, 16 августа 1812 (час спустя).
Во втором акте невменяемый уже староста Дрон собирает народ на выгоне у амбара - переговорить с госпожою (по ее приказанию) .
- Да я никогда не звала их. Нет, выходит, звала, только не прямо словесно, а эдаким невидимым подмигиванием, активизирующим архетипы. Приходится допустить внесловесный контакт, иначе последующий сюр останется непонятен. Дело в том, что, оказывается, мужики пришли сказать, что не согласны уезжать по приказанию Марьи.
- Да я никогда не приказывала уезжать.

Это истинная правда - ей такое еще не приходило в голову. Но, видимо, мысль об отъезде, подкинутая мужиками, понравилась Марье. "Они, вероятно, думают, что я сама уеду, бросив их..." - думала она, подходя в сумерках к толпе.

Только сумеречным состоянием души можно объяснить то, что людям, заранее ясно выразившим свое нежелание уезжать, княжна заявляет:
- Ежели вам сказали, что я отдаю вам хлеб с тем, чтобы вы остались здесь, то это неправда. Я, напротив, прошу вас уезжать со всем вашим имуществом. В толпе только слышались вздохи. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ >