Утрамбованные в общий вагон китайцы издают резкое щебетание. Оно заполняет все жалкие остатки воздуха между стопками людей. Щебетание сгущается около нас. Китайцы даже наклоняются к нам, стараются сделать свой мелодичный клёкот доступнее. Естественно, мы сидим не на своих местах. У нас вообще билеты без места. С ними полагается ехать в захарканном тамбуре или скакать из одного вагона в другой в поисках опорожнившегося места. Естественно, у этих двух залитых потом китайцев билеты на те самые места, с которых мы внимательно изучаем пустыню за окном. В пустыне валяются меланхолические дикие верблюды. Мы едем на Жёлтое море. В этом поезде мы проведём больше суток. И не понимать по-китайски нам сейчас удобно.
Я – невозмутимость. Освобождаю от мохнатой красной шкурки прозрачный фрукт. Жестом предлагаю угощаться беспокойно нависшему надо мной китайцу. Он делает испуганные глаза. Исторгает пронзительный щебет и, динамично орудуя плечами, втирается в толпу. Возвращается он с проводником. У проводника роковая улыбка – он говорит по-английски. Обдираясь о тиски гомонящей китайской толпы, мы отправляемся скитаться по вагонам.
Ночью бледно-зелёные диванчики вагона-ресторана принимают нас. Китайский клёкот здесь дерёт уши нестерпимо. Ресторан заполняют исключительно мужчины. Многие сидят без маек, выставив наголо свои обильные животы и подобрав под себя жёлтые пятки. Они бросают мусор на пол. В хаосе, который наполняет их столы, я узнаю только холмы лапши, склизкие кудрявые грибы и дребезжащие бутылки пива. На каждом столе – курганчик из больших белых шаров. Они выглядят так, как будто сделаны из сырого теста.
Мужчины нам рады. Они меняются с нами сигаретами, жестами просят меня распустить волосы и выпить с ними. Мы садимся за самый грязный стол. От него веет неудержимым радушием. Толстый китаец средних лет шевелит своим развязным голым животом и пьёт пиво залпом из суповой миски. Его друг – тощий и скромный, но заглатывает суповые миски также резво. Озёра пива укрывают стол. Тонкие ручьи стремятся залить мне колени.
Орнамент из пустых бутылок окружает гигантское блюдо с рыбой мрачного цвета. На её боках играют блики. Я с ужасом обнаруживаю, что она обложена самыми настоящими шкварками сала. Мужчина выдаёт нам по суповой миске. До краёв наполняет их жёлтым пивом без пены. Обрушивает в рот свою миску. Тут же переворачивает её вверх дном. Демонстрирует: ни капли мимо! Мы чокаемся суповыми приборами и повторяем за ним залпом. «Россия!» – говорит Коля, тыча пальцем в грудь. Китайцы, довольные, кивают. Ещё по миске! …
Пивные ручьи, образовав болотца на моих коленях, стекают на пол. Китаец фотографирует телефоном, как я пью. Пивные бутылки дребезжат оркестром. «Мао Дзедун!» – восклицает китаец, и жир на его плечах ходит, как потревоженный холодец. «Ленин!» – отвечаем мы и трясём опорожнёнными мисками. Рыба бросает солнечных зайчиков на потолок. В проходе видны затянутые в чулки сухие ступни спящей старушки.
Тут неожиданно включается радио. Острый китайский клёкот мягкими волнами укутывает мелодия. Я чувствую себя в вату уложенным стаканом. Щемящим теплом укрыты и китайские животы, и скользкая рыба, и хор прыгающих бутылок. И пиво стекает на пол капелью. «Если б знали вы…. – поём мы – как вы дороги…» «Подмосковные вечера» - подхватывают китайцы на своём тренькающем языке.
Из поезда мы выпали в потный и парной город. «Байдахе! Байдахе!» - радостно констатировала проводница, выволакивая нас из вагона-ресторана. Небо задёрнуто серо-белым пологом. Где солнце непонятно. Но жара плотная и осязаемая. В море густо насажены чёрные китайские головы. Оно действительно желтовато. Никакой бирюзы и картинных излишеств. На берегу продают сушёных обитателей глубин. Они навалены разноцветными горами. Узнать, кто есть кто – невозможно. Но, похоже, у большинства были щупальца.
Под маленькими корявыми соснами с бордовыми стволами стоят каменные скамеечки. В море аккуратно наступают каменные холмы, увенчанные беседками. Ночью контуры беседки очерчивают жёлтые фонари. И с пляжа в полной темноте кажется, что она на секунду зависла в воздухе, но крыша уже устремила свои светящиеся загнутые края прямо в безлунное небо.
По парным тёмным улицам гуляют мясистые красноярки в эфирных парео. Вдоль дороги, освещённые карманными фонариками, сидят продавцы сказочным фруктов. Фрукты похожи на инопланетные. Аллея ресторанов выпятила ряды аквариумов. В аквариумах навалена нечисть. Там толпятся, копошатся, волнуют щупальца, зевают раковинами, шевелят рюшами, дёргают хвостиками, ударяются панцирями, и просто лежат серьёзно и безжизненно толстыми невиданными конусами.
Мы набрели на спящую над калькулятором китаянку. Она обставлена грудами велосипедов всевозможных мастей. Блистают рамами и пышут жаром самые бравые – с двумя сидениями. Их можно взять напрокат. Мы взгромождаемся на двухсиденчатый велосипед и час катаемся. Дорога вдоль моря дышит теплом, как молоко из сосца. Мимо проносятся китайцы на таких же велосипедах. Они мчат под сосны своих голоногих подруг.
Спать мы ложимся на пляже. Между двух огромных камней. Почти у самой воды. На нас светят парящие беседки.
Я проснулась оттого, что кто-то на меня наступил. Утро только-только разлилось и было ещё синее. Эту свежую голубизну доверху заполняют китайцы. Они облепили камни и усеяли пляж. Они галдят, их лица восторжены. Китайцев всё пребывает. Они деликатно перепрыгивают через нас. На камнях, между которыми мы лежим, им особенно нравится. 5 утра!!! В будний день, прямо перед работой все эти люди пришли встречать солнце. Мы отползаем спать к кустам.
Жара жужжит и стрекочет. Автобус полнится потом. Я ем манго. Пряные волокна застревают между зубами. Сок капает на карту. Она исписана дебрями иероглифов. Англоязычных карт здесь нет. Но китайская стена изображена чёткой геометрической змеёй. Сочувствующий автобус зашкаливающе стрекочет – китайцы совместно решают, как нам удобнее туда добраться. Нам уже всё равно. Мы привыкли не понимать, где мы находимся и куда едем. Манго ароматной кашицей липнет к рукам.
Храм дракона загнан китайской стеной в море. Он лежит, уперев морды изогнутых крыш в мутное небо. Дымчатый день и жёлтые воды омывают его. Внутри молодые китаянки в глухих блестящих платьях стучат тяжёлыми молотками в гонги. Странный бог с высокой женской причёской и золотым лицом сидит в окружении огромных ароматических палочек. Метровые фиолетовые колосья курятся и осыпаются ему под ноги. Пожилые китайцы по очереди становятся перед богом на колени. Прямо за богом море уходит в молочную даль.
Мы забираемся на китайскую стену по насыпи, утыканной колючками. Внизу мешают раствор рабочие. Достраивают тысячелетнюю стену. Рабочие против нашего неоплаченного проникновения. Но мы делаем вид, что не понимаем. Наверху заколоченная дозорная башня и простор. Никого. Мы садимся в удобный угол и вилкой расковыриваем бутылку вина.
С одной стороны стены – толчея банков и супермаркетов. С другой – улица, уставленная дряхлыми магазинами и нечистыми закусочными. Рядом с косыми домами сушится бельё. Ветер гоняет по улице масленые обёртки. Рикши, закинув ноги на вытертые велосипедные сидения, спят. На занавешенном туманом горизонте угадываются очертания громоздких и величественных гор. Мы останемся здесь ночевать. На китайской стене. Где мы будем завтра, как всегда, неизвестно. Мы хотим попасть в Пекин автостопом. Но даже не знаем, в какой он стороне. От этого внутри хорошо и просторно. В вине плавают пробковые крошки. Громадные горы, раздавившие горизонт, становятся отчётливее. Продолжение
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Храм дракона загнан китайской стеной в море. Он лежит, уперев морды изогнутых крыш в мутное небо. Дымчатый день и жёлтые воды омывают его. Внутри молодые китаянки в глухих блестящих платьях стучат тяжёлыми молотками в гонги. Странный бог с высокой женской причёской и золотым лицом сидит в окружении огромных ароматических палочек. Метровые фиолетовые колосья курятся и осыпаются ему под ноги. Пожилые китайцы по очереди становятся перед богом на колени. Прямо за богом море уходит в молочную даль.
Вы можете