Продолжение. Предыдущее здесь. Начало здесь.

5

На четвертый день я настоял перебраться в сад. Карл Иванович считал, что наши беседы должны продолжаться в оборудованном столом и скамьями кабинете и даже ссылался при этом на волю Князя и освященные временем обычаи. Но мне так хотелось на вольный воздух, что я настоял. К концу этого дня я уже заставил Сербию одержать победу над Англией в 1999 году, а Карл (мы уже перешли на ты, несмотря на некоторую разницу в возрасте) закончил излагать мне свод местной истории.

Из его тихих рассказов получалось, что жизнь здесь зародилась еще в десятом веке от р. х. Сам же он попал в яму в 1771 году по приказанию графа Григория Орлова. Семья Карла Ивановича, немца на русской службе жила в Санкт-Петербурге, а сам он был направлен в Москву с особым поручением. Уже в день прибытия он был вызван к графу, который сказал: «Надо мне человека в одно место отправить, а здесь чума. Не заразил бы там всех. Мне царица тогда голову снимет. Так что узнай у Данилы чего, да как, и отправляйся немедля, а в Москве больше не встречайся ни с кем. Вернешься, награжу. Семье письмо напишешь, я передам. И особое поручение я отменяю». Узнав от Данилы, что придется пробыть в сказочном мире двенадцать лет, немец стал всячески противиться и даже в письме домой умолял милую Гретхен уповать на милость матушки-императрицы, чтоб забрала его Государыня из сказочной ямы, хотя б через год. Но спускаться пришлось. Данила рассказал, что сношение с миром сказок продолжается с домонгольских времен и происходит методом опускания в яму сказочников, которые потом возвращаются и рассказывают удивительные сказы да предания. Каким путем эти сказочники возвращаются, где проживают и чем занимаются, Данила не знал. А на вопрос: почему небо существует в обоих мирах, Данила туманно ответил: «Небу начало там, где солнышко восходит. Конец – где заходит».

В закрытой карете уроженца Бремена вывезли куда-то за город и спустили в большую яму. При встрече дружина, узнав о его национальности, долго выпытывала, не варяг ли он. Но немцу удалось откреститься от такой напасти. Двенадцать лет он унифицировал язык обитателей Сказки под язык, принятый на современной ему Руси, да записывал сказки и былины. С горечью гляделся он в свое отражение в водной глади. Все больше морщин и седых волос появлялось на его лице. Когда помимо седых волос на голове начала расти еще и лысина, Карлаваныч стал местной достопримечательностью. На скользкие вопросы как в Сказке образовалась жизнь (и другие подобные) ему традиционно не отвечали, говоря: послушай-ка лучше про бой на Калиновом мосту. Но лысина требовала ответа, и немец спросил у Ильи: «Почему я лысею, а вот Марья Искусница как цвела в возрасте чуть старше отроковицы, так и цветет?» «А ты не знаешь? Идем с нами на Ивана Купалу в Молочной купаться, да через костер прыгать! Вся твоя лысина хоть и не сгинет, но расти уж перестанет, точно». Как выяснилось, подобное народное празднество дает возможность стареть с течением времени крайне незначительно. Так у Ильи Муромца за тысячу лет под землей появилось два седых волоса и выпал один зуб. В сказах его просили об этом не упоминать, разрешив писать лишь про живую и мертвую воду.

Также бесполезно было приставать к Князю с челобитными о возвращении в Санкт-Петербург до истечения двенадцати лет службы сказочника. Бесполезно, впрочем, оказалось и приставать после двенадцати лет, поскольку российские власти хоть и продолжали получать все записанное в сказочной стране, но замену Карлу Ивановичу не слали. «Я подозреваю, что мне слали замену, но Князь хотел, чтобы сказочником оставался лысый немец», – грустил Карл. Когда он провел в мире сказки три срока он уже потерял всякую надежду на возвращение домой и начал пить горькую, надеясь побудить Князя на производственный перевод. Однако вид спивающегося сказителя только усилил приязнь к нему Князя и дружины, а затем нужда в сказочнике вообще отпала. В 1812 году потерянное лицо Князя заявило, что канал связи с верхней Москвой утрачен. Поскольку способ общения с Москвой никто кроме Князя и не знал, посоветовать было нечего.

Но теперь мое появление вернуло смысл существованию сказочного мира и скоро Князь вызовет нового сказочника за ответом о возвратном пути. Причем факт о том, что сказочником попавший сюда человек может не являться, желательно скрыть, поскольку известно, что Иван Грозный счел необходимым, для разнообразия фольклорных элементов, создать их наибольшее в Млечном Удолье (как он назвал сказочную страну) разнообразие. Так, однажды он отправил в Молочную пятьдесят пленных татар, которых сначала выпустили, а только потом стали гонять по горам высоким и лесам дремучим, не зная ни сроку, ни отдыха. Видимо, поначалу Иван Васильевич спускал в Млечное Удолье в качестве своеобразного эксперимента всех кого ни попадя. Из-за этого в деревне некоторое время прожил натуральный боярин, которого в Московии считали казненным, отказавшийся, впрочем, принимать участие в бесовских забавах на Ивана Купалу. Прилагались ли к людям, отправляемым в Яму, пояснительные записки немец не знал. Переполнили чашу терпения Князя сиамские близнецы, не сумевшие дожить до общедеревенского праздника, и Вольга Селянинович, хотя и вошедший в народные предания, но в несколько странном качестве. Он, доложу я вам, руками сломал княжью конюшню. После этого Князь отправил грозному царю челобитную никого более не присылать, «бо некуда». Просьба была удовлетворена и до самых петровских времен никого окромя сказочников в деревне не появлялось. Петр 1-й соизволил приукрасить сказочный мир солдатом, к которому почему-то была привязана обезьянка, казаком, лишенным где-то одного уха, а также девочкой арапчонкой. С собой эта компания принесла деревянные модели корабля, моста, дворца о четырех этажах и пушки, а также листья и семена табака и клубни картофеля. Если про арапчонку Карл мог сообщить, что ее кинули в реку Горынь (или в большую снежную бабу), то судьба солдата и казака более известна. Всего через десять лет своего пребывания в Млечном Удолье они соскучились (скука подогревалась тем, что табак кинули в реку сразу по прибытии) и пошли искать путь на родину. И что с ними стало, бог весть…. Последним покинувшим деревню персонажем стала некая Арина в конце 18-го века. Говорила, что собирается вернуться в няньки.

6

Мирно и размеренно текла жизнь в сказочном поселке. Купаться и удить рыбу мы ходили на реку Серебряную, а стрелять из лука по уточкам и лебедям – на Золотую. Кругом пораскинулись дубравы зеленые, да все без частых кустов, без пней да колод. Вершины дерев тонули в облаках – пили небо. Зато на осиянных солнцем полянах и соловьи щебечут и земляника. А на полях клонят к нам себя расписные цветы, махровые да душистые, то ли за пчел принимают, то ли за съедобных насекомых. Комары не жалят, мухи да оводы не липнут к разгоряченным телам. И шумят ключи родниковые по каменьям самоцветным.

Девки да бабы, встречаясь на улице, кланяются в пояс и пугливо стараются не пересечь пути нашего. На многих из них были странные головные уборы, напоминавшие рога. Но величать их телками было не принято. Особенно запомнилась средняя красавица княжна, румяна белолица и тонкокожа: видно как мозги переливаются по косточкам. Весь ее вид являл собой сплошной аванс новому сказочнику. Закинет косу русую за плечо и глядит томно с усмешкою. Спросил я Илью о таком диве, а тот аж рассердился:

– Какие стати? Ишь чего удумал, стыд девичий разглядывать. Отроковица она, ребенок юная, ей лишь на дудочке играть впору!

– Что за отроковица, сам погляди: девушка на выданье! Ягодицы румяны, а умом взрослой свершна!

Оказалось, в годы далекие, сумела княжна избежать общего купания в Молочной на праздник, вот и подросла. А Князь все как с девочкой малой с ней обращается. И дружине такой же наказ дал. Иногда лишь взглянет Князь на дочь среднюю, нахмурится, зовет младшенькую. Строго-настрого княгине наказывает вместе с дочерьми в Молочной реке купаться вдоволь, пока молоко из пор не выступит. Видно надеется что вернется средняя дочка к играм да потехам ребяческим… Также необходимо добавить, что ягодицами в Удолье обзывали девичьи щечки.

В остальном, не приносила жизнь в Сказке особых новшеств. Да и не потребны они были. Лишь однажды Илья предложил пойти блудовать, на что я опасливо согласился. Но увы, оказалось мы отправились на рубку хвороста. «Только смотри, – предупредил Илья, – будешь дерево рубить, не бери говорящее. Первые удары несильно бей, чтобы дальше коры не тронуть». А уж после рубки мы отправились на новый пир в княжий терем.

Что Вам поведать об этом? Я сидел в гриднице по правую руку от Князя, рядом сидел Илья, дружина была с женами, которые постоянно молчали. Девки, исполнявшие танцы, были усажены за отдельный стол. Три из них лили себе в левый рукав питье медвяное, а на закуску сыпали туда кости обглоданные. Я не задавал неуместных вопросов и лишь однажды стал объектом общего внимания, чуть не сломав зубы о железный хлеб, заботливо поставленный передо мной. Лишь одна краса-девица с отборными глазами не смеялась над шуткой забавной, как симпатична она была мне в этот момент. А звали ее Марья-искусница! Может, если бы она не была рыжей, ничего бы и не было…

По левую руку от князя сидела красавица-княгиня, несколько полновата на современный вкус. Далее был Змей Тугарин – упитанный тяжелый монголоид. Ел и пил он, не ожидая здравиц, да еще и нечестно. Огромными кусками и чашами метал он еду и питье за упитанные щеки. Периодически он деловито, будто сполняя приятную обязанность, запускал руки за пазухи княгини, которая то супилась, то натужно улыбалась. Поскольку птицу-лебедя Тугарин раздирал руками, узорное платье княгинюшки вскорости покрылось жирными пятнами. А Князь лишь подливал Тугарину медов стоялых. Тугарин выпивал, закусывал, звучно рыгал и целовал княгиню в уста сахарные. Лишь под конец застолья явился богатырь Добрыня Никитич, побивший Змея Тугарина кулаками. Позднее Карл поведал мне, что Змей Тугарин живет взаперти, его выпускают лишь на званые пиры, чтобы удовлетворить страсть дружины к рукопашному бою. После того как Князь пригасил «позабавиться» гости отведали сласти и стали расходиться. Но дружина пировала еще три дня и три ночи. Я с ними долго не выдержал.

Продолжение