Продолжение. Начало здесь. Предыдущее здесь.

ХИТРАЯ СТЕРВА

Разумеется, он согласился, хотя и не без колебаний. У меня тоже были сомнения в том, нужен ли этот странный человек дяде Леше. Но я надеялся, что шефу легче будет узнать у него, чем был плох Кишкин, а может быть, что-нибудь и поинтересней.

По дороге в Москву я расспрашивал Чащина о семействе Зумбергов, и он сообщил, что хоть Зумберг и пользуется славой удачливого посредника, но на самом деле почти ничего не знает о предметах искусства, которые он продает, а всем заправляет его жена, предпочитающая держаться в тени. Она женщина умная, властная, хитрая, умеющая очаровывать... Мужем она вертит как хочет, а он, как дитя, всегда подчиняется – потому что он тряпка и ничтожество. А жена – Макиавелли в юбке и к тому же – красавица. У меня создалось о ней совершенно иное мнение, но я не спорил с Чащиным, поскольку он был, очевидно, увлечен ею. Меня все больше начинала раздражать эта история – время шло (завтра срок, отведенный на расследование, заканчивается), а мы топчемся на одном месте. Так можно остаться без гонорара, а дядя Леша даже не почешется. Единственно, что удалось достоверно выяснить, это то, что Кишкин был убит, но ведь доска, обнаруженная мною на чердаке, еще не снимает подозрений с Рябчика и Догина. Чтобы их окончательно оправдать, неплохо было бы все-таки найти убийцу. Но в том и загвоздка, что кандидатов на это пока что вакантное место оказывается слишком много – и Проценко, и Зумберг, и этого Чащина надо бы еще как следует потрясти. Интересно, он со своей возлюбленной Зумбергшей так напился? Не слишком похоже на правду.

Я так хорошо подгадал, что привез к нам Чащина как раз к часу дня, когда дядя Леша покидает свою китайскую келью и отправляется перекусить. Шеф, за четыре часа синологических бдений восстановив всю свою обычную вальяжность, пребывал в отменном настроении и пригласил нашего гостя к столу. Мы славно перекусили, непринужденно болтая о вчерашнем открытии дяди Леши насчет «Бежина луга». То есть болтали Чащин и шеф, а я слушал и налегал на ризотто по-милански (с шафраном).

После еды дядя Леша занялся Чащиным, а я отправился к Зумбергам, настроившись очень решительно.

Дверь мне открыла Ирина Сергеевна.

– Ах, это опять вы, – сказала она благодушно.

– Что значит – опять? Я первый раз в вашем доме.

– Конечно, но...

– Где ваш муж? – спросил я ее.

– Гуляет с собакой.

– Очень хорошо. Тогда я пока поболтаю с вами. Значит, вы говорите, что он всю ночь провел дома?

– Это допрос?

– Как это вам удалось догадаться?

– Я не хочу отвечать на хамские вопросы.

– Неужели вы еще не поняли, что я успел встретится с Чащиным?

– Поняла, но терпеть ваш развязный тон все равно не намерена.

Она, видите ли, ставила меня на место. Ну ладно, какая разница – у меня гибкий характер. И я сказал:

– Извините, но мне надо бы знать, чье алиби вы собираетесь подтвердить, когда вас будет допрашивать милиция, – мужа или... извините, Чащина?

– Настала пора выбирать между мужем и любовником? – вдруг улыбнулась она и добавила: – А если я не хочу?

Тут я мало-помалу стал убеждаться в правоте Чащина, начал догадываться, что Зумберг вовсе не такая простушка, какой она мне показалась вчера. Сегодня это была женщина умная и пленительная. Я даже начал находить особую прелесть в ее остроносом лице и поджарой фигуре. Она ведь была в полупрозрачном платье, не скрывавшем почти ничего, и, устроившись поудобней (с таким расчетом, чтобы не упустить из виду ни одну манящую деталь ее тела), я продолжил допрос:

– Если вы не хотите выбирать между своими мужчинами, тогда скажите одному только мне, по секрету, где гулял ваш муж позавчера ночью?

– Я не сторож мужу своему, – ответила она.

– Вы хотите сказать, что не знаете?

– Нет, я могу догадаться... у нас есть другая квартира, и он в ней скорее всего ночевал.

– Один?

– Один или... Может, с кем-то еще... какая мне разница? В конце концов, это я позавчера его вытурила из дома. У меня же должна быть личная жизнь... Вы меня понимаете?

– Не совсем.

– Господи, какое же вы еще дитя! Чащин мне позвонил и сказал, что будет свободен. Теперь поняли?

Вообще говоря, насчет ее шашней я все уже понял давно, но в моей голове что-то никак не совмещались два образа этой странной женщины – тот, который она представила перед нами вчера, и тот, который собой воплощала в данную минуту. Вчера она была заботливой клушей, кудахчущей рядом со своим откормленным петушком. А сегодня черт знает что – какая-то нимфа (не побоюсь этого слова), раскинувшаяся в кресле в совершенно корректной на первый взгляд позе, а на деле – весьма возбуждающей, мешавшей мне даже как следует соображать. Иными словами: мне стало ясно, что вчера она не просто заехала к нам, заодно с мужем по дороге на какой-то скорей всего мифический концерт, а пришла вместе с ним для того, чтобы руководить этим зажравшимся пентюхом, и сыграла эту свою роль столь блестяще, что я (не знаю, как дядя Леша) купился, не разглядел за ее, так сказать, театральным представлением того, что она нас просто водила за нос с какой-то известной ей целью. Но с какой? И зачем это было ей нужно? И главное: не занимается ли она тем же самым (но в другом, разумеется, роде) сегодня?

– Зачем вы вчера нам морочили голову? – спросил я.

– Да просто шлея под хвост попала, – засмеялась она.

– А если серьезно?

– Ну понимаете, Зумберг такой беспомощный... Он без меня ни к чему не способен. Он так испугался, когда ваш дядя позвонил, что я решила немного помочь человеку.

– Испугался?

– Ну да, он же имеет отношение к этому делу.

– Не понимаю.

– Опять не понимаете? Но ведь он же был посредником при продаже рисунка... И естественно, он не хотел, чтоб его затаскали по милициям.

– И все? Из-за этого вы нам наврали?

– Конечно. А вы думали, мой муж убийца? Смешно!

Что верно, то верно – вряд ли изнеженный Зумберг мог так ловко распорядиться тяжелой доской, что Кишкин оказался покойником. К тому же тут нервы хорошие надо иметь, а этот – куста испугается. Но – чем черт не шутит! Надо было проверять и эту версию, тем более что своими идиотскими выходками Ирина Сергеевна делала ее особенно привлекательной. У меня даже создалось впечатление, что, устраивая свои спектакли, жена нас нарочно подталкивает к тому, чтобы муж выглядел в наших глазах особенно подозрительным. Зачем ей это нужно, я так тогда и не понял, но смутные подозрения в мою голову все же закрались.

Я решил пока что не нажимать на Зумберг – чтобы не испортить дело неосторожным вопросом. Ложь, очевидно, была ее привычной стихией. Лгала она вдохновенно, лицемерила со вкусом. При этом совсем не боялась запутаться. Да она вообще ничего не боялась – то ли по глупости (которая в таком случае должна была быть просто безграничной), то ли знала что-то такое, чего я не знал...

СЛАБОСТЬ МУЖА

Наконец появился и Зумберг. Я услышал, как он тяжело топтался в прихожей и громко дышал, вытирая ноги собаке – изысканной польской овчарке, такой же толстой и одышливой, как хозяин.

– Ну и уморился, – сказал он, входя в комнату (кстати, обставленную целиком ампирной мебелью, что, вообще говоря, страшно неудобно для повседневной жизни). Тут он увидел меня и побледнел, задрожал всем телом, и скис.

– У нас гость, – несколько запоздало сообщила Ирина Сергеевна. – Мне пришлось сказать ему все.

– Нет-нет, далеко не все, – возразил я, – нам с дядей Лешей еще очень многое предстоит у вас выяснить. Собирайтесь.

– С вещами? – спросила жена, иронически хмыкнув.

– Пока без вещей, – сказал я.

– Вот видишь, я же тебе говорил... – заныл Зумберг. – Надо было им сразу сказать, а теперь... Я не поеду, – неожиданно заключил он, обращаясь ко мне.

– Что ты, милый, прикинь – как не поедешь? – стала уговаривать его Ирина. – Надо. Не бойся. Они тебя не съедят... Ты ведь ни в чем не виноват.

– Я устал.

– Ничего. Думаешь, лучше будет, если тебя милиция будет допрашивать? А эти двое во всем разберутся без милиции... Понимаешь? И я поеду с тобой.

– Нет, извините, – прервал ее я, – это никак невозможно и вовсе не нужно. Мы поедем без вас, а то вы еще что-нибудь учудите.

– Ну, без меня, хорошо, – согласилась сразу она, – тем более что у меня есть дома дела. Не беспокойся, Саша, все обойдется, – говорила она, помогая просунуть трясущиеся руки Зумберга в рукава пиджака. Я глядел на нее и опять удивлялся: она снова кудахтала. Надо будет спросить дядю Лешу о странностях ее поведения. Это что – органические особенности ее психологии или она все же с какой-то таинственной целью играет в какую-то непонятную мне игру?

Зумберг в отсутствие жены оказался вовсе не таким беспомощным пентюхом, каким был при ней. Видно, она совершенно подавляла всякую самостоятельность в нем, одним своим присутствием превращала в беспомощного ребенка. Наедине же со мной, сев в машину, он даже повел себя нагло. Представьте, он мне сказал:

– Ну что, разнюхал что-нибудь интересное?

– А ты как думаешь? – спросил его я. Тут он почему-то погрустнел и снова перешел на «вы»:

– Понимаете, я только хотел узнать, как движется следствие?

– Понимаю, – ответил я.

– Так – как?

– Что именно?

– Ну, вообще...

– Да нормально.

Он помолчал. Вообще, наш содержательный дорожный разговор был прерываем довольно изрядными паузами.

– А скажите, сколько вам платит ваш хозяин? – опять начал Зумберг.

– А вы что – фининспектор?

– Нет, но мы могли бы... – он посмотрел на меня вопросительно.

– Вы хотите купить информацию?

– Правильно, мне хотелось бы знать, кого вы подозреваете и почему?

– И сколько же вы готовы за это заплатить?

– Ну, долларов сто... – он взглянул на меня искоса и добавил: – двадцать.

– Сто двадцать – мало...

Тут я стал торговаться, как таксист, и к концу поездки довел свою цену до четырехсот. Если бы Зумберги жили где-нибудь в Капотне, я бы, возможно, сумел доторговаться до тысячи. Прямо не знаю, как этот недалекий малый может заниматься каким-либо бизнесом. Прав, наверное, Чащин – всем у них заправляет Ирина Сергеевна.

Зумберг был очень раздосадован, когда я сказал ему, что мы уже приехали и поэтому наш разговор придется пока отложить.

Войдя в дом, я оставил гостя в предбаннике, а сам пошел в гостиную доложиться. Дядя Леша уже успел отпустить Чащина и лежал на диване с томом Советской энциклопедии на букву «Б», как я походя отметил. Подняв глаза от книги, он спросил:

– Ну что у тебя там?

Я рассказал о результатах поездки, напирая главным образом на странности поведения Ирины Сергевны.

– Она либо полная дура (хотя – не похоже), либо нас держит за дураков (что очень глупо), либо играет какую-то непонятную игру, – закончил я свой отчет.

– Да ты просто Шерлок Холмс, – проворчал иронически дядя Леша и передразнил меня: «непонятную игру», говоришь?.. Проще надо быть. Но я вижу по твоей плутовской роже, что это еще не все?

– Еще я заработал четыреста долларов.

– Да ну, – протянул он, – неплохо. А как?

– Элементарно, Ватсон. Александр Сергеевич очень интересовался узнать, кого вы подозреваете. Из чистой любознательности, конечно.

– Вот придурок. Ну ладно, веди его.

Продолжение