Рассказывая о Никандре Пустынножителе, я уже поминал Крыпецкий Богословский монастырь. А основал его серб по имени Савва, в средине 15-го века пришедший в Россию с Афона. Монашеское имя он получил в честь святителя Саввы Сербского.

Поначалу Савва поселился в Снетогорском монастыре Рождества Богородицы под Псковом, потом перешел туда, где потише и поглуше – на реку Толву, в Спасо-Елизаровский монастырь Ефросина Псковского. (Этот монастырь славен тем, что в его стенах Филофей сформулирует программу: «Москва – третий Рим»). Но и на Толве Савва пробыл недолго, его тянуло в более пустынные места. С благословения Ефросина он отправился в урочище Крыпецы ("крыпа" значит "лодка, рыбачий челнок"), место, не очень далекое от Пскова (22 км. по прямой), но глухое и труднодоступное даже сегодня.

Оно представляет собой небольшую песчаную возвышенность, остров среди непролазных болот. Рассказывая о Никандре, я говорил, что подобного рода острова, возвышающиеся над болотами, естественно воспринимались как места обитания языческих божеств. Да и были таковыми в реальности. Когда Савва пришел в Крыпецы, он столкнулся с автохтонными бесами, которые пытались прогнать его с места силы, принимая облики «змия, разных зверей и гадов». Савва победил их своим аскетизмом.

Через какое-то время к нему стали собираться ученики, и кроткий серб основал для них обитель. Была построена деревянная церковь во имя Иона Богослова (икону которого Савва принес с Афона) с приделом во имя архиепископа Саввы Сербского. При этом наотрез отказался стать игуменом. Поставил таковым одного из своих учеников, Кассиана, а сам продолжал упражняться в аскезе. С Афона в Псковскую землю Савва принес не только икону, но и практику исихастского духовного делания. Об этом – в другой раз, когда речь пойдет о Ниле Столобенском, выходце из Крыпеца.

Савва умер в 1595 году, а примерно через полвека (обычно говорят через 60 лет, но даты здесь явно путаются) на месте обветшавшей Богословской церкви, стали строить новую, каменную. Монахи очень надеялись, что, копая рвы для нее, обнаружат мощи основателя своего монастыря. Но там, где, как они знали, был похоронен Савва, мощей не оказалось. И это многих смутило. Тогда некоему Исайе приснилось, как три инока с лопатами ищут Савву. Но ищут вовсе не там, где он был похоронен когда-то, а несколько в стороне, между церковью и звонницей. Копают, находят истлевший гроб, поднимают крышку, видят покойник, закрывают, уходят. И тут вдруг гроб сам собой открывается. И слышится голос: «Братья, кого ищите?» Те перепуганы. Ищем, говорят, мощи Саввы. Тогда лежащий в гробе садится и говорит им: «Я и есть Савва».

Проснувшись, Исайя рассказал сон игумену и братии. Решили копать там, где гроб был во сне. И обнаружили мощи, от которых вскоре произошло немало чудес. Это было при третьем Крыпецком игумене Феоктисте, который настоятельствовал в с 1540 по 1558 годы. Том самом как раз игумене, которого бес попутал прогнать из окрестностей монастыря Никандра – на том основании, что тот отбивает доходы крыпецкой братии. Феоктист по натуре был явно крепкий стяжатель. Такого бесу попутать нетрудно. Возможно, это случилось и при обретения мощей преподобного Саввы. Как никак в те времена происходили мероприятия митрополита Макария по канонизации (соборы 1547 и 1549 годов), а обретенные мощи святого значительно повышали рейтинг монастыря, привлекали паломников, увеличивали доходы. Я вовсе не хочу сказать, что мощи Саввы были обретены как-то неправильно, но то, что преподобный не сразу открылся искателям, о чем-то говорит, не правда ли?

Есть такая пословица: не место красит человека, а человек – место. Она, конечно, относится не к местам силы, а к должностям, но, собственно, какая разница? Человек, оказавшийся в (или – на) каком-то месте меняется. Свойства места открывают в человеке новые свойства, нечто такое, чего в нем раньше, казалось бы, не было. Вот, скажем, назначили Пупкина на какую-нибудь начальственную должность, и он вдруг раздулся, стал важным и, чаще всего, совершенно неэффективным (закон Паркинсона). Но примерно то же самое происходит, когда человек попадает в место силы. Оно проявляет нутро человека. Карл Юнг называл такое явление инфляцией (захват индивидуальной психики смыслами идущими из бессознательного).

Если говорить о местах силы, то они проявляют в человеке способность видеть невидимое, поскольку являются зонами контакта с необусловленной реальностью. То есть той, в которой не имеют значения обычные формы восприятия и познания (пространство, время, причинность), а имеют значение необычные ощущения и непривычные мысли, которые ни в коем случае не следует спешить сводить к банальным условностям (вот бес прошмыгнул, вот ангел показался). Гораздо полезней эти необычные мысли и ощущения удержать в себе во всей их бесформенности, попереживать их, попривыкнуть к ним, понять их (не пытаясь подвести под общепринятые представления), извлечь из них пользу. И таким образом расширить свои возможности понимания мира. Для того и существуют специальные приемы, аскетические практики.

Этом мне говорил один веселый монах в Крыпецах. По крайней мере, я так его понял (он, впрочем, использовал иную терминологию). Интересно, что разговаривая о столь серьезных вещах, мы оба все время почему-то смеялись. Я еще вспомнил легенду о римских авгурах, которые не смотрели друг другу в глаза, чтобы не рассмеяться. Но из деликатности не стал говорить монаху об этом. Как бы в ответ на мою невысказанную мысль (и совершенно не к месту в том разговоре), он сказал: «Ничего, наш Саввушка был веселый». И уж совсем невпопад добавил: «Сходите искупайтесь, Святой источник под водой вон того озерка». Я искупался. Стало еще веселей.

Вообще, в Крыпецах в разные времена живало много замечательных людей. Например, во второй половине 19-го века в обитель пришел молодой человек по имени Лука, родом из Великого Села под Псковом. Он был с детства странным ребенком: любую чужую вину старался взять на себя. Сколько его ни наказывали, так и не смогли отучить от этой лжи. Она, пожалуй, была естественной формой расширения сознания (чем-то вроде юнговской инфляции). Я думаю, с этой странной особенностью характера Луки было связано еще одно удивительное свойство. Полуслепой с самого рождения, он обладал даром пророчества: что-нибудь говорил или делал как бы наобум, а потом это сбывалось. Родители обнаружили этот дар, когда мальчику еще не исполнилось и трех лет.

В монастыре Лука получил имя Корнилий. Среди прочих послушаний он должен был собирать пожертвования. И в этом искусстве подчас использовал свой дар ясновидения. Бывало придет к каким-нибудь незнакомым людям и начинает в молитве поминать их умерших  родственников. Конечно, ему хорошо подавали. Иногда он брал человека за руку и начинал ему предсказывать будущее. А своим говорил: «За руку беру для отвода, я ведь и так знаю». Предсказывал, впрочем, не только словами, иногда – символическими действиями: юродствовал. Через Корнилия будто шел сигнал, который не обязательно должен был им самим осознаваться. Например, он как-то ехал с одним ямщиком и трижды выпал из саней. А вскоре этот ямщик замерз насмерть. Будучи пьян, выпал из саней.

В 1900 году Корнилий ни с тог ни с сего вдруг сказал: «Не будет у нас царя! Сменят его, как плохого хозяина». Об этом, конечно, вспомнили в 1917 году. Как и о Коринилиевом пророчестве, касавшемся его собственного неправильного погребения, а также – последствий, связанных с этим. Речь вот о чем: точно предсказав время своей смерти, Корнилий добавил, что тело его не опустят в землю в день отпевания, когда же опустят, положат головой на север, а не на восток, как следует по православному чину. Так и случилось. Гроб после отпевания был поставлен в склеп под кладбищенской часовней. Потому что настоятель монастыря был в отъезде. А потом, почему-то так  и не дождавшись настоятеля, Корнилия похоронили. Причем не монахи, а монастырские работники. Говорят, они хотели надругаться над старцем (его вообще-то не любили) и потому зарыли головой к северу. Так исполнилось пророчество. Но это была лишь его малая часть. Дело в том, что юродивый связал свое неправильное погребение с бедствиями, которые ждут всю страну. «Похоронят меня – вся Россия заплачет, а когда тело мое переложат, как следует, тогда и кончатся бедствия». Корнилий умер в декабре 1903 года. Вскоре началась Русско-японская война, и его почитатели решили, что это и есть предсказанные бедствия. Это, однако, было только начало.

Попытки переложить тело Корнилия делались не раз. В 1913 году один из его почитателей, Василий Графов, обратился в Синод с просьбой предать тело покойного правильному погребению (исполнить последнюю волю покойного и предотвратить грядущие беды). Обер-прокурор Синода Владимир Саблер велел расследовать. Крыпецкие монахи на расспросы отвечали: ничего не знаем. А игумен Иоанникий, бывший в свое время духовником Корнилия, сообщил следствию, что тот стаканами пил вино. Мог и больше порассказать, ведь Корнилий, юродствуя, каялся ему в чужих грехах. Каялся даже в колдовстве, а не то, что в пьянстве.

Что, собственно, такое юродство? Духовная провокация, цель которой, как и любой провокации, создать ситуацию принципиальной двусмысленности, в которой перестает работать инструментарий, пригодный для ориентации в обыденной реальности консенсуса. В обыденной реальности дела обстоят так, как мы условились, а провокация вносит элемент необусловленности, а значит непредсказуемости. Провокатор как бы говорит: «Я лгу». А ты гадай: если это истина, то это ложь, а если ложь, то – истина. Но юродство – это не просто провоцирование посторонних людей, это провоцирование и себя самого. Оно двусмысленно не только для окружающих, но и для самого юродствующего. Который сам себя ставит в парадоксальное положение. Он как бы сам себе говорит: «Я лгу». И сам с собой решает вопрос, лжет он при этом или говорит правду.

Случай Корнилия – это пророческая провокация в мистической сфере. На краю могилы, на грани жизни и смерти. Предсказывая неправильные похороны, он буквально спровоцировал братию похоронить себя неправильно. А когда через десять лет началось следствие, монахи, среди которых, конечно, не было парадоксалистов (типа Павла Флоренского), испугались. Ведь это в их монастыре почему-то отошли от православного похоронного обряда. Дело постарались замять. Но события-то, предсказанные юродивым монахом, развивались, несчастья шли одно за другим… В 1917 году на Поместном соборе архимандрит Спасо-Елизарова монастыря Симеон поднял вопрос о перезахоронении Корнилия. Впустую. Симеон выходил из себя, стучал кулаком по столу, срывался: «Если вы, епископы, не поверите этому. То кто же тогда поверит!?» Эх, неправильно действовал Симеон в парадоксальной ситуации «Я лгу». В таких ситуациях надо не убеждать, а как можно быстрей идти разрывать могилу, перекладывать тело. Иначе ведь можно и не успеть.

В 1918 году в районе Крыпеца бесчинствовал красный отряд Стрельникова. Ограбив монастырь, боевики ушли к станции Торошино. Монахи, на себе испытав те несчастья, которые напророчил Корнилий, волей неволей поверили в его слова: «Переложат меня – все успокоится». Решили переложить. Разрыли могилу, увидели, что тело лежит не так, как надо, стали поправлять. И тут нагрянули люди Стрельникова: попались, рясофорные крысы, что вы там зарываете? Переложить Корнилия в тот раз не удалось. Еще одна попытка сорвалась в 1943 году, во время войны.

Но теперь он лежит правильно. В 1997 году могила была вскрыта, а в 1999 Корнилий был причислен к лику местночтимых псковских святых. Исполнилось еще одно пророчество: «Выроют меня, в раку положат».

ИНФОРМАЦИЯ ОБ ИЗДАНИИ КНИГИ "МЕСТА СИЛЫ РУССКОЙ РАВНИНЫ" И ВСЕ НЕОБХОДИМЫЕ ССЫЛКИ – ЗДЕСЬ.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.