Бассейн верхнего Дона вставлен в бассейн Волги, как моллюск в известковую раковину. Собственно, раковину образуют Среднерусская и Волжская возвышенности, отделяющие реки, текущие в Каспий, от рек, текущих в Азов. Если рассматривать реки как щупальца, которые море вытягивает в сторону суши, то получается, что Каспий пытается щупом Оки охватить бассейн Азовского моря, но – обессиливает на границе Орловской и Курской областей. Там, южнее истока Оки, реки, текущие в Дон, непосредственно сближаются с притоками Днепра. И начинается зона контакта Москальской Руси и Хохлятской. Днепр выгибает к востоку, Дон – тоже. Там, где Волга и Дон сближаются максимально, построен канал, соединяющий обе речные системы. (карту северной части водных путей России см. здесь)

А в прошлом Азовское море и Каспий контактировали совсем в другом месте. В «Книге Большому Чертежу» (первой русской географии, составленной в 1627 году) сказано: «Река Дон вытекла из Иваня озера, от Дедилова верст с 30, и потекла под Епифань; да из тово же Иваня озера потекла река Шат и пала в реку в Упу». Упа – это приток Оки. То есть – по идее создателя русских мест силы – воды Каспийского моря должны были физически соприкасаться с океанскими водами именно в Иван-озере. Это место находится в окрестностях нынешнего города Новомосковска Тульской области. Но никакого Иванова озера там давно нет. В 1932 году оно скрылось под водами Шатского водохранилища.

Тут не все так просто, как кажется. Есть легенда: у Иван-озера было два сына Дон Иванович и Шат Иванович. Младший сын Шат был распиздяй каких мало – все безобразничал, рвался куда-то шататься, отец его не любил. А старший сын Дон у отца был любимцем – спокойный, рассудительный, тихий. Когда отец состарился и ослеп, Шат решил сбежать от него, но при этом хотел получить еще и отеческое благословение.

Иван различал братьев по правой руке. У Дона она была волосатая, а у Шата – гладкая. Чтобы обмануть отца, Шат вывернул шубу, одел, подошел к отцу и сказал: благослови погулять в чужих краях, батюшка. Отец пощупал руку, решил, что перед ним Дон, и дал благословение: иди. Шат пустился на север. Утек, однако, недалеко. Обман открылся, отец проклял сына. В результате Шат обессилил и впал в ближайшую речку Упу. Далее его воды пошли по кругу через всю Россию: Ока, потом Волга и, наконец, тупик Каспийского моря. А старший сын Дон похоронил отца и прямиком понес свои воды в Азовское море.

 
Ясно, что эта легенда возникла не без влияния библейской легенды об Исааке и двух его сыновьях Исаве и Иакове. Есть, однако, различия. Напомню: Иаков и Исав были близнецами и еще в утробе матери стали бороться за первородство. Первым на свет вышел волосатый Исав, мужественный охотник, которого отец очень любил. А Иаков был маменькиным сынком. Мать интриговала против старшего сына, желая первенства младшему. Эдипчик Иаков ей в этом деле, конечно, способствовал.

Для начала он накормил смертельно голодного после охоты брата чечевичной похлебкой – с условием, что тот уступит ему первородство. Теперь эту подлость Иакова превозносят как высшую доблесть, а безразличие Исава к формальностям презирают как глупость и чуть не бесчестие. Но: если ты чемпион, то – чемпионом останешься, даже если продал кому-нибудь свою золотую медаль. А покупатель так и останется собирателем побрякушек. Иаков и его мать это прекрасно понимали, потому и задумали новую сакральную аферу: обманом выманить у слепого Исаака благословение, которое, будучи мощным зарядом магической энергии, должно было сделать Иакова носителем эманаций еврейского бога. Обман удался – Исаак передал благословение Иакову. Для благословения Исава сил у отца уже не осталось. Иаков, страшась гнева старшего брата, бежал в Месопотамию, где провел много лет у брата своей матери Лавана.

Строго говоря, Иаков обманул не столько отца, сколько его бога. И, убегая от брата, который мог совершить справедливое возмездие, рассчитывал, что еврейский бог у далекого дяди его не достанет. И точно: бог не дотянулся до беглеца. Но когда Иаков все же решился вернуться, ему (перед встречей с остывшим от гнева Исавом) пришлось побороться с богом отчей земли, получить увечье, а также – новое имя Израиль, что переводится как Богоборец. После этого бог евреев вроде бы простил Израиля, но проблемы остались. Повышенный невротизм и вечная неприкаянность сынов Израиля скорее всего обусловлены как раз тем обманом, которым было добыто благословение.

Обман, который устраивает Шат, не становится поводом для благоговейного восхищения и примером для подражания. Шат наказан немедленно. Наказан лишением самобытности. И никому не интересно, как героические капельки Шата отстаивают свою самобытность среди вод Упы, Оки, Волги, Каспия. Потому что никакой самобытности у проклятой реки нет и быть не может. А Иаков и его потомки не были своевременно прокляты. И теперь сами мучаются и истощают терпение тех, кто живет рядом с ними.

В Тульской области, между прочим, существует и другой вариант легенды о Доне и Шате, без всяких библейских аллюзий: просто послушному Дону дается отцовское благословение, а непослушному Шату – нет. Высоконравственный миф для деток младшего возраста: надо слушаться папу. Нестерпимо. Гораздо интересней вариант, представленный в знаменитой эпопее «Тихий Дон». Там тоже два сына – Петр и Григорий Мелеховы. Старший Петр – истинный казак, добронравный и правильный был расстрелян большевиками, а младший Григорий – вот именно что шатался, но выжил, хотя, конечно, тоже скоро попадет под пулю какого-нибудь комиссара.

Все это вариации на тему одного и того же мифологического сюжета – о двух братьях. И даже если братьев три или двенадцать, дело все равно сводится к первородству. Вопрос обычно ставится жестко: как можно младшему стать первым? В сказке Ершова «Конек Горбунок» Иван-дурак стал царем благодаря своей дурости (с точки зрения старших братьев), то есть – честности. Хитрован Иосиф не становится первородным, как бы там отец (упомянутый выше Иаков) его ни любил. А если говорить о реальной русской истории, то вот: после смерти Федора Алексеевича остаются два его брата Иван и Петр (дети разных матерей). И некоторое время царствуют вместе. Иван, говорят, был дурак. Но ведь Петр – тоже, только – гиперактивный. Убив сына, он фактически пресек мужскую ветвь дома Романовых. Петра II можно не считать, а после него русскими правили если не вздорные бабы, то – немцы под псевдонимом Романовы.

 

Реки – естественная модель всех возможных потоков: спермы, крови, энергии, времени, денег, воды, информации. Две реки, вытекающие из одного истока, это как две разных судьбы с общим началом. Иван-озеро некогда было отправной точкой устремления к разным морям и в то же время местом соединения этих морей. Одним из самых значительных мест силы на Русской равнине. Сегодня это уже не так. И дело не в Шатском водохранилище, скрывшем озеро. Дон в момент создания водохранилища уже не вытекал из Иван-озера.

В 1895 году экспедиция профессора Заброжека установила, что из южной оконечности Иван-озера не течет ни одного ручейка по направлению к Дону. И вообще: в межень воды озера питают один только Шат (хотя в половодье избыток воды может попасть и в Дон). Исходя из этого, профессор предложил считать истоком Дона ключи возле деревни Урванки, из которых берет свое начало речка Урванка. Сегодня она течет вдоль железнодорожной насыпи, которая наглухо перекрывает всякую связь между Доном и Шатским водохранилищем (а значит и – Иван-озером). Дон же начинает считаться именно Доном лишь в момент, когда Урванка делает резкий поворот на юг и начинает течь в долине, общей для Шата, Иван-озера и Дона. Причем долина эта не то, чтобы совсем уж искусственного происхождения, но – человек все-таки приложил руку к ее обустройству.

Разумеется, люди всегда пользовались стратегической водной развязкой, соединяющей Дон с Волго-Окской речной системой (имеющей, как я уже говорил, выходы на Каспий, на Черное море, на Балтику). Причем путь на Оку по Шату был не единственным. Был еще один очень важный, по реке Проне, впадающей в Оку возле Старой Рязани. В разные времена и для разных целей использовались разные пути. В конце 17-го века Петр I стал рваться к Азову, строить флот под Воронежем. Грузоперевозки интенсифицировались. Появилась идея сделать переход между Доном и Окой пригодным для больших речных судов. Решено было строить канал от места, где Шат впадает в Упу, до Епифани, где Дон уже довольно большая река.

К весне 1702 года были заготовлены материалы, согнаны двадцать тысяч работников. Иван-озеро, представлявшее собой заболоченный водоем длиной метров двести, очистили, углубили, насыпали вокруг него дамбу. Озеро должно было питать водой всю систему. В первый же год были готовы семь шлюзов – стены из колоссальных обтесанных камней, дно из мощных сосновых бревен и досок толщиной около девяти сантиметров. Петр все делал с размахом: рабочие мерли тысячами, и новые тысячи гнали в пасть Епифанских шлюзов, как это стало потом называться. К 1707 году действовали уже 24 шлюза. Весной по каналу прошли первые 300 судов. Прошли с большим трудом. Воды не хватало даже в половодье, а уж летом о судоходстве нечего было и думать.

Надо было совершенствовать систему: строить новые шлюзы (в общей сложности их получилось 33), углублять Иван-озеро, изыскивать способы поднять уровень воды в нем. Этими работами руководил инженер Карл Берген. В июле 1710 года он обнаружил на дне озера провал, из которого шло много ключевой воды. Ага! – решил инженер и распорядился бурить дно в этом месте, расширять провал. Через несколько дней интенсивных работ вода вдруг стала уходить из Иванова озера. За сутки уровень упал больше чем на метр. Немец пробил своим буром водоупорный глинистый слой, державший воду. И как ни старались заделать пробой, вода уходила. В момент катастрофы (вредительства?) глубина озера была где-то восемь с половиной метров. Когда глубину мерил Заброжек, она нигде не превышала полутора метров.

 

Так в июльский день 1710 года на проекте Петра был поставлен крест. Работы свернули. Шлюзы стало затягивать илом, туземцы растаскивали из них камень и лес. Дон больше не вытекал из обмелевшего озера. Со временем поперек пересохшего русла реки была проложена гать, потом сделана железнодорожная насыпь, которая исключила всякую возможность поступления воды Иван-озера в Дон. Ныне воды Шатского водохранилища упираются в эту насыпь, как в дамбу. От Епифанских шлюзов не осталось почти ничего.

Вот вам и натуральная история про Исаака и двух его сыновей. Или – про двух братьев Мелеховых, Петра и Григория. Или – про двух царей: Ивана-дурака и Петра-реформатора. В истории Дона и Шата есть сходства со всеми историями о разных судьбах, порожденных единым началом. Особенность русских сюжетов в том, что в них, так или иначе, присутствуют властные болваны, предназначение которых – изводить людей и другие природные ресурсы на строительства всякого рода каналов. Каналы – это, так сказать, национальная архетипика (см. об этом также в месте силы "Глушица"). Но душить жизнь можно и без каналов.

Усилиями Петра вся вода Иван-озера досталась Шату, который понес ее в Каспий, в тупик, туда, где когда-то стояла столица Хазарского каганата. Символично. Положим, «вся вода» – это не так уж и много. Сколько там было воды в Иван-озере… Однако символизм истоков и вод не оперирует количественными категориями. Просто: вся символическая вода ушла в Каспий. А Дон лишился своего естественного истока. То, что теперь называют истоком Дона, – ручеек, вытекающий из-под камня, поставленного администрацией города Новомосковска в скверике у дороги. Невдалеке изваяние: бронзовые юноши Шат и Дон на конях. У одного из них в руках то ли шаманский бубен, то ли солнечный диск – знак первородства. Кто его держит? Может – Дон, может – Шат. А может, они просто перебрасываются этим диском. Кто их разберет…

Когда я бродил возле этого истока Дона, ко мне подошел пьяноватый мужик и стал объяснять, что исток на самом деле не здесь. «Здесь его только вывели. А по-настоящему Дон начинается вон под тем кинотеатром через дорогу». Я посмотрел, увидал кинотеатр под характерным названьем «Восход» и спросил: там что – кран? Мужик ответил: «Кран не кран, а вода поступает под камень оттуда». На мой вопрос, откуда он это знает? – пьяный ответил: «Так я здесь родился». Повернулся и побрел, пошатываясь, вдоль мнимого Дон в сторону Пионерского парка.

А наперерез мужику из парка шел маленький поезд детской железной дороги. В ее вагончиках могут проехать и взрослые. Лично я ездил. Ручеек Дон, вытекающий из иллюзорного крана в кинотеатре «Восход», проходит через трубу под полотном этой детской железной дороги. Спрашивается: почему же Дон не может пересечь взрослую железную дорогу, проложенную между его настоящим истоком и его реальным руслом?

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.