начало здесь

Важный комментарий:
Все, о чем говориться в этой главе, разумеется, является чистейшим вымыслом и не имеет никакого отношения к реальным лицам и событиям. Это 100% фантазия о том, как мог выжить молодой человек в разгул беспредельного криминала и «собчаковской» демократии в Санкт-Петербурге. Детектив по мотивам различных историй, которые автор слышал от разных людей и описал от собственного лица. При совпадении имен и некоторых фактов с реальностью прошу считать это чистейшей случайностью.

В принципе, огненно рыжий парень мелькал всегда. Звали его Джулиан. Но именно в тот день он появился в непосредственной близости от меня и дал мне зеленую купюру. Я особенно не понял: зачем и почему, но взял. Потом спросил. А за что? Он ответил: «За то, что ты ничего не видел». Я на самом деле ничего особенно и не видел. Только как он шастал с какими-то иностранцами почему-то через Эрмитажный садик в Египетский зал. Пару раз прошелся туда и обратно. Спустя полгода меня посвятили в святая святых организации.

Оказывается, в Эрмитаже давно была двойная бухгалтерия. Все – музейные смотрители, охранники, милиция, научные сотрудники – работали с иностранным контингентом практически неофициально, но мало скрывая это ото всех. Кто-то проводил нелегальные экскурсии, кто-то проводил просто заграничных туристов в музей в обход кассы, как Джулиан. Все кормились, кто как мог.

Я подумал тогда, болтая с ним: "крутая тема, ее можно развить". И я немножко пофантазировал, как нам обустроить Россию на отдельно взятой территории.

Ходили слухи, что деньги получают практически все, вплоть до зам.начальника Охраны Эрмитажа. Пару раз в неделю открывались ворота, и милиция, дежурившая на Дворцовой площади, загоняла без присмотра слоняющиеся пары иностранцев прямо к центральному входу, закрытому, наверное, со времен Взятия Зимнего большевиками. По-моему, тогда это местечко стало самой революционной в коммерческом плане точкой города. Как и в 1917 году, Зимний Дворец снова оказался тем местом, где зарождалась Новая Россия. Народ продавал свои завоевания, чтобы выжить.

Когда самая лучшая зарплата в стране была 100 долларов, работники Эрмитажа, участвовавшие в проводе иностранцев вне кассы, иногда просто забывали у себя в карманах по сотке, а потом находили их с удивлением. Фунты стерлингов, финские и немецкие марки, американские баксы. Многие до этого никогда не видели столько иностранной валюты в своих спальных районах.

Я видел, как по 10-20 долларов стали получать бабушки-музейные смотрительницы, и привыкали к этому. Милиция охраняла все виды криминальной деятельности на территории Дворцовой площади от всякого рэкета и бандитов. И собирала дань добродушно и изящно. В те дни, когда бандитствующее людоедское правительство Ельцина и Собчака бросило умирать население страны от голода, и заставило всех идти или в ларьки или на панель, некоторая часть населения объединилась и противопоставила Власти отлаженный и новый криминально-революционный механизм. Все разбились на группки и дежурили без страха и упрека.

Кто-то открывал главные ворота Эрмитажа на площадь нараспашку, сняв их с сигнализации. Милицейские патрули направляли туда поток иностранцев, заходящих стихийно. Там, уже в будке охраны была оборудована своего рода касса.

– Пэй хиа плиз…

Сейчас все так, кстати, и сделано. Но тогда это было нововведением. 

Рыжеволосый экскурсовод вел их через Эрмитажный садик прямо в Египетский зал. Минуя все официальные контроли. Все музейные смотрители получали свои пять и десять баксов по пути следования Джулиана и иностранцев.

Весна и лето прошли в активной работе, и, когда приблизилась осень, пришла пора решать крайне важный момент. Были коррумпированы чиновники из отдела, выписывающего пропуски. Пошла череда поддельных пропусков. К одному или двум человеко-единицам, прописанным на пропуске, шла приписка еще одной цифры. И вели 4 человека или пять… Цифра легко переделывалась…

Джулиан стал спать с какой-то групповодкой, и та, узнав о Эрмитажном бизнесе охранных структур, предложила водить целыми группами. После этого рационализаторского предложения стали не исправлять цифры, а приписывать 12 и 21. Как стало холодать, начали водить через директорский коридор и через вход в Эрмитажный театр.

Я, удивляясь, наблюдал – насколько безнаказанным может быть в начале 90-х годов любое проявление попытки заработать денег. Пытались заработать все, и не мешали друг другу. Пока интересы не пересекались.

Кто-то воровал экспонаты и сплавлял их за рубеж (история с Гермой).

Кто-то обирал фарцу, как местная милиция.

Кто-то проводил альтернативные коммерческие экскурсии нелегально, как один из начальников охраны.

Кто-то проводил иностранцев по пять долларов (вместо 8 официальных баксов).

Все продавали ЭРМИТАЖ. Потому что это было единственное, что Государство оставило куче питерцев, чтобы те не сдохли от голода и холода, пока гос.чиновники будут терзать всю страну. И Эрмитаж спасал нас всех. Спасибо ему и поклон до земли. Святой Царь-батюшка позаботился о своем народе-горемыке даже спустя века, спасая его если не своим Присутствием, то своим Домом.

Внешний вид охраны постепенно менялся. Все стали довольно модно одеваться. Но было в этом нечто фермерское. Такое ощущение, что работники Эрмитажа приезжали с каких- то сельских заработков и отоваривались в Мегаполисе. Дворцовая площадь реально делала всех нас не только избранными, но и изгоями. Робинзонами.

В один из походов со своими коллегами по работе я купил невероятные а-ля Доктор Мартенс желтые ботинки, испанские слаксы и самое главное – си-ди плейер JVC. И перешел на CD, которые стоили в те времена по 20 долларов за штуку, а такие редкости, как DALIS CAR, и все 40! Моя фонотека состояла в основном из продукции 4AD и SUB POP. По внешнему виду я превратился в законченного Хиппи-Хопера… Одеваясь в яркие шмотки, кенгурухи, обувь в стиле Кэмел-тропик, все в сине-желтой цветовой гамме, я отрастил просто самые длинные волосы, которые когда-либо у меня были. Смесь гранжа и рэпа, помню, в те времена увенчалась обалденной пластинкой из фильма «Судный день» и еще серией экспериментов по сотрудничеству хип-хоперов и гранж-рокеров. Даже во внешнем виде я интуитивно всегда следовал самой странной моде.

Но чем больше денег и людей вертелось в Эрмитаже, тем мне становилось там дискомфортнее. Однажды я лежал на кожаном диване, на посту у директорского коридора, с моим другом Юрой Шиловым и, задумавшись, сказал:

– Юр, а ты не находишь, что все, кто сейчас здесь работают, занимаются экономическими преступлениями в особо крупных размерах, направленных против Государства? 

Юра, подумав, ответил:

– Не знаю. Никогда об этом не задумывался… Но если все собрать воедино… Всю картину, которая происходит в Музее… Всю мозаику из мелких деталей… Каждая из которых, в принципе, ничтожна и мала, то все вместе они дадут вполне похожий эффект… Точно. Просто из-за того, что Музей большой, и в нем много ошивается всякого разного народа… здесь воруют и мошенничают не только главные, но и низшие звенья. В этом и глобальность декаданса этого места…

Я сказал:

– Завтра увольняюсь.
– Шутишь?
– Неа. Не шучу. Мне это не интересно. Мне не интересно быть Робин Гудом. Скоро придут шерифы и всех вздернут. Вот увидишь.

Я уволился резко и без объяснения причин. Все смотрели на меня, как на идиота. Я отказывался от прибыльного бизнеса и уходил в неизвестное и безработное время. Кризис в стране разрастался. Денег становилось еще меньше… Все искали криминал, а не уходили от него.

"Эрмитаж" - окончание