Так вот, Сергий тайно оставил свой монастырь. Пошел на восток к уже знакомому нам Стефану Махрищскому. Все ему объяснил, сказал, что ищет подходящее для отшельника место. Есть такое! Стефан дал Сергию проводника. Километрах в семнадцати к юго-востоку от Махрищ река Киржач обтекает невысокую возвышенность. Сюда и пришли. Поднялись на гору: лес, родник, вид на пойму такой, что сердце заходится. Сергий остался.

Конечно, Троицкие монахи скоро узнали, куда делся их игумен, и потянулись на Киржач. В 1358 году там была построена Благовещенская церковь, возник монастырь. Что же касается общего жития в Троице-Сергиевом монастыре, то – этот проект на время заглох. Митрополиту Алексию было не до него, поскольку власть в Византии сменилась. Новый патриарх Каллист фактически разделил русскую митрополию: поставил митрополитом в Литву тверича Романа, человека князя Ольгерда. Алексий, сохранив титул митрополита Киевского и всея Руси, лишился западных епархий. Предполагалось, что территории того, кто умрет первым, отойдут оставшемуся. Первым в 1362 году умер Роман. Но до того успел изрядно напакостить Москве. Например, в 1358 году Алексий поехал к своей пастве в Киев, и был арестован. Только в 1360 году ему помогли бежать.

 

Побег был приурочен к моменту, когда умер московский князь Иван Красный. На престол взошел его девятилетний сын Дмитрий (будущий Донской). Алексей стал его опекуном. С этого момента и началось настоящее внедрение общежития в русских монастырях. Алексей написал Сергию письмо: возвращайся в Троицу. Буквально: «Непокорных и строптивых я выведу вон оттуда, чтобы там не было ни одного твоего недоброжелателя». Сергий вернулся, оставив настоятелем на Киржаче инока Романа.

Киржачский монастырь стал первой колонией Сергиевой Троицы. Потом был основан Спасский монастырь в Москве. Алексий позаботился о земле, Сергий выделил из своих людей игумена – Андроника. Дальше процесс пойдет по нарастающей. Не буду перечислять всех учеников Сергия, основавших новые обители. Помяну лишь тех, чьи места силы уже описаны на этих страницах: Авраамий Галичский (он, правда, отправился в путь еще в 1350 году), Павел Обнорский, Сергий Нуромский, Сильвестр Обнорский, Афанасий Серпуховской, Григорий Голутвинский, Иаков Железноборский.

Колонизация шла очень успешно. Во-первых, потому, что пришельцы имели за своей спиной Троицкий монастырь, связанный (шла молва) с московской властью. Во-вторых, Сергий направлял людей в стратегически важные точки. В-третьих, вокруг отшельника со временем возникала дисциплинированная коммуна, которая начинала осваивать прилегающие территории. Так из эксперимента с общим житием в Троицком монастыре стало вырастать государство монахов, подлинно – Святая Русь. В 1370 году племянник Сергия (сын Стефана) Федор создаст в Москве Симонов монастырь, который станет чем то вроде представительства Святой Руси в столице. Из этой обители выйдет немало епископов и игуменов (в том числе знаменитые Кирилл и Ферапонт Белозерские). Сам Федор станет духовником Дмитрия Донского.

Поговорим о политике. Вообще-то, территория Северо-восточной Руси в те времена была провинцией сразу двух государств: Орды и Византии. Основанная на силе власть Орды понятна. А власть Византии? Это не только церковная власть, но и – власть имперская. Когда сын Дмитрия Донского Василий I попытался против этого возразить: «Имеем мы Церковь, а императора не имеем», – патриарх Антоний ему терпеливо разъяснил: «Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь императора. Ибо Церковь и империя имеют совершенное единение и общение и невозможно им разделиться… Святой император не таков, как остальные князья и правители… Он помазуется великим мирром и поставляется императором ромеев, то есть всех христиан».

Для описания такого положение вещей британский историк Дмитрий Оболенский ввел понятие «Византийское содружество наций». Он пишет: «На практике русские суверены, конечно, не потерпели бы никакого прямого вмешательства императора во внутренние дела их княжеств, за исключением церковных вопросов... И в то же время существуют серьезные основания полагать, что, начиная с крещения Руси и до падения Константинополя, русские власти, по крайней мере, молчаливо признавали, что император является главой христианского Содружества, что как таковой он по божественному праву обладает в некоторой степени юрисдикцией над Русью».

Речь тут о символической власти, духовной. Такая власть заключается в создании смыслов, внедрении их и управлении ими. А это – не только проповедовать христианские ценности или статейки писать. Со смыслами можно работать, например, проводя хитроумные комбинации, которые могут закончиться – то политическим убийством, то бунтом, а то и войной. Обладать «в некоторой степени юрисдикцией» – это значит иметь основание для проникновения внутрь, туда, где можно начать интригу. Чтобы заболеть, организм должен дать согласие на проникновение вируса. Скажем, вы согласились уважать права человека (западного), значит – отказались от части суверенитета. Права – это хорошо. Плохо то, что их защищают профессиональные провокаторы, через которых осуществляется чужая духовная власть. Как это происходит сегодня, все видят. Давайте посмотрим, как это было в 14-м веке.

Под управлением митрополита Алексия, ловко пользовавшегося начавшейся в 1359 году смутой в Орде, Москва стала быстро усиливаться. Дружба с Мамаем позволила успешно бороться с Литвой и Тверью. И вот от Ольгерда Литовского и Михаила Тверского в Константинополь пошли сигналы: Алексий работает исключительно на усиление Москвы, ведет националистическую политику... Что должен делать в этих условиях патриарх Византийского Содружества? Да примерно то же самое, что ордынский хан: поддерживать равновесие, то есть – гасить усилившегося. Но гасить не силовыми, а именно духовными методами. В 1373 году Филофей (он уже вернулся на патриарший престол) посылает в русскую провинцию специалиста по деликатным делам Киприана.

 

Сперва эмиссар едет в Литву, встречается с Ольгердом. Потом отправляется к Алексию, втирается в доверие, убеждает, в частности, сделать епископом настоятеля Нижегородского Печерского монастыря Дионисия. И уже через полгода Дионисий участвует в провокации с убийством татарских послов, поведшей, я говорил, к конфликту Москвы и Мамая. А вскоре патриарх получает от язычника Ольгерда письмо с требованием создать Литовскую митрополию (а иначе, мол, Литва примет католичество). Собственно, письмо было написано самим Киприаном. Который спешит вслед за ним, дабы лично доложить: Алексей сделал ставку на Мамая и крымских генуэзцев, проводит исключительно московскую политику, литовскими православными (будущими хохлами и белорусами) не интересуется. В итоге к концу 1375 года создается митрополия Киевская и Литовская во главе с – Киприаном. Мало того, в Константинополе решают, что после смерти Алексия власть Киприана должна распространиться и на Москву.

Говорят: это была его личная интрига. Пусть так, но окончательное решение о разделении митрополии принимал все-таки патриарх Филофей. И тут уже не было ничего личного, одна лишь политика, требовавшая ослабления Москвы ради сохранения литовских епархий в рамках Содружества (примерно такое же решение по тем же соображениям принял в 1354 году патриарх Каллист). Византийскую духовную элиту не интересовали национальные интересы провинций. Что собой представляла эта элита? Интернационал, пропущенный через монастыри Афона. Филофей был евреем, Киприан – болгарином. Для них не было ни русского, ни иудея, ни эллина, а во всем и повсюду – сын еврейского бога, тело которого (Церковь) следовало всячески культивировать.

 

Алексий и Дмитрий это прекрасно понимали. И потому на повестку дня встал вопрос об автономии русской Церкви. Но случилось иное. В 1376 году в Константинополе произошел очередной переворот: генуэзцы прогнали с престола Иоанна V и поставили императором его сына Андроника IV. Вместо Филофея патриархом стал Макарий, к которому Алексий, чувствовавший приближение смерти, обратился с просьбой поставить на русскую митрополию… Только бы не Киприана. Алексий хотел Сергия. Но Сергий отказался. Он знал, что князь Дмитрий хочет ручного митрополита. В этой роли Сергий себя не видел. Да и Дмитрий не видел его в этой роли. Он знал Сергия как человека независимого и к тому же – подозрительно близкого к партии, поддерживавшей Киприана. Дмитрий выдвинул в митрополиты своего нового духовника Митяя. И Алексию оставалось только поддержать эту кандидатуру. Согласие патриарха пришло уже после того, как в феврале 1378 года Алексий умер.

Киприан, конечно, предпринял попытку явиться в Москву, чтобы поставить всех перед фактом: я здесь митрополит. Готовил сюрприз. Пробирался окольными тропами. Но был пойман. Тут бы бойца невидимого фронта – в куль и в воду. Но магическая зависимость Дмитрия Донского от властей Содружества была не меньше, чем зависимость Дмитрия Медведева от мирового сообщества. Киприана просто попугали, ограбили и выдворили из страны.

Он на этом не успокоился. Предал анафеме Дмитрия, так что на Куликово поле герой выйдет по всей форме проклятым. Написал Сергию и его племяннику Федору письмо полное упреков, намекнул, что теперь и всему народу не поздоровится: «Разве не знаете, что княжеский грех падает на людей?» И конечно, проинструктировал Дионисия Суздальского, как надо действовать против Митяя: устроить обструкцию, сделать так, чтобы он побыстрее выехал в Константинополь. Я об этом писал, повторяться не буду. Замечу только, что, именно наблюдая всю эту активность, Сергий понял: Царьграда Митяй не увидит.

И вот мы опять на Босфоре. 1379 год. Осень. Корабль с мертвым Митяем в трюме не спешит швартоваться. В городе только что закончились уличные бои. Это император Иоанн V Палеолог при помощи султана Мурада I сгонял с трона своего сына Андроника, свергнувшего отца три года назад. Вот уроды! Андроник сбежал к своим генуэзцам в Галату. Патриарх Макарий уже в тюрьме. Признаться, меня гнетут подозрения: уж не под это ли дело пришили Митяя? Но чья работа? Киприана? Он давно уж приехал и нервно ходит по берегу, высматривая из-под руки: как там Митяй? Неужели жив еще? Неужели Дионисию (он пока приехал) не удалось нанять искусного киллера? Очень трудно работать, когда нет мобильных средств связи.

Наконец, корабль пристал к берегу. В Галате. Митяя хоронят. Светский куратор посольства Юрий Кочевин не хочет возвращаться в Москву, не выполнив задания князя. А задание было, напомню: поставить ручного митрополита. Оно вполне выполнимо: в бумагах Митяя есть чистый бланк с печатью и подписью Дмитрия. Остается лишь внести имя. Но – какое? Из наличествовавших на борту духовных подходили двое: архимандрит Переславльского Горицкого монастыря Пимен и настоятель Московского Петровского монастыря Иван. Об Иване известно, что он первым на Москве ввел в своей обители общежительный устав. Кочевин в тонкости не вдавался, но знал, что общежитие как-то связано с деятельностью Киприана, Дионисия и Сергия. Значит, митрополитом у нас будет Пимен. Заняли 200 тысяч под гарантии московского князя, сунули кому следует в патриархии, ждут...

Только в июне 1380 года новый патриарх Нил рукоположил Пимена… Киприан, естественно, этому сопротивлялся, но в момент поставления был уже бог знает где. Мчался в Литву. Обычно его отъезд объясняют тем, что в патриархи пригрозили: если не заткнешься, лишим и Литовской митрополии. Испугали… На самом же деле Киприан спешил уехать потому, что Восточная Европа уже пришла в движение. В сентябре состоится Куликовская битва. И у Киприана была особая роль при ее подготовке. Коалиция, ополчившаяся на Москву, состояла из Мамаевой орды, крымских генуэзцев и Литвы. Киприан спешил объяснить Ягайле (сыну Ольгерда), что литовцам вовсе не обязательно соединяться с войсками татар. Будет гораздо умней выдвинуться к месту сражения, но к самому бою – не успеть. Ягайло опоздал на дневной переход. И тут мы, вроде, должны благодарить Киприана. Не будем, однако, спешить, ибо он действовал вовсе не ради победы русских, но – ради поражения генуэзцев.

 

Надо иметь в виду, что с 1378 по 1381 годы шла ожесточенная война между Венецией и Генуей. В августе 1379 года генуэзцы захватили гавань Кьоджу, замыкающую вход в Венецианскую лагуну. Оставалось лишь дожать противника, но в июне 1380 года венецианцы, потопив генуэзский флот, Кьоджу отбили. После этого Генуя постепенно пошла на спад, а Венеция – к европейскому лидерству. Но исход был еще далеко не ясен, война продолжалась. Собственно, это была борьба за контроль над торговыми маршрутами на Восток, один из которых (северная, так сказать, ветка Шелкового пути) проходил по территории Мамаевой орды между Черным морем и Каспием (полная аналогия с сегодняшней нефтяной ситуацией). И в таком контексте Куликовскую битву можно рассматривать – все ведь зависит от точки зрения – как один из эпизодов этой борьбы. Киприан ее так и рассматривал. То есть он что – был агентом какого-нибудь венецианского Шейлока? Вовсе не обязательно.

 

Игроков, интересовавшихся кавказским маршрутом, было предостаточно. Киприан мог работать с кем угодно. Например, с людьми, делавшими политику Тамерлана. Сами судите: на Куликовом поле русские и татары были так обескровлены, что ставленник Тамерлана хан Тохтамыш легко смог расправиться сначала с Мамаем, а потом в 1382 году – взять Москву. Самое пикантное то, что в тот момент князя Дмитрия в городе не было, на хозяйстве оставался... да, Киприан. Он уже успел задвинуть Пимена, объяснить Донскому триумфатору, что Ягайло опоздал к сражению именно благодаря его, Киприана, усилиям... И вот духовно руководит обороной Москвы. При этом защитники почему-то перепились, поддались на уговоры Василя Кирдяпы (того самого, который вместе с Дионисием был причастен к убийству Мамаева посла), открыли ворота… Когда татары резали москвичей, Киприан был на пути в Тверь. Этого предательства Дмитрий не простит. Но его сын Василий вернет Киприана на Московскую кафедру, и тот еще подскажет князю верное средство борьбы с Тамерланом.

Позвольте, а как же Сергий, который, как говорят, был чуть ли ни организатором Куликовской битвы? Не верьте. Во-первых, о его организаторской роли известно лишь из «Сказания о Мамаевом побоище», которое будет написано только в 16-м веке. А во-вторых, Сергий не такой изверг, чтобы толкать людей на убой за какие-то чуждые им интересы. Да, конечно, он благословил Дмитрия на сражение, прислав ему грамотку и просфору. Да он от всей души желал русским победы, раз уж случилась такая беда: враг у порога. Но провоцировать бойню – нет.

Сергий был мистическим коммунистом, создателем Святой Руси, пророком русской Троицы, Рода, пульсирующего в поколениях. Все это стало характером русского народа. А кровь, пролитая на почву Куликова поля, – что ж, это была неизбежная при рождении нации жертва. Но это никак не оправдывает тех, кто спровоцировал кровь.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.