Чтобы продолжить нить предыдущего, повторю слова Гераклита: оракул «и не говорит, и не утаивает, а знаменует». То есть – не столько предсказывает будущее, сколько открывает направления и свойства потоков, в которых человек движется по жизни. Имея это в виду, поговорим о китайском оракуле, «Книге перемен» («И Цзин»).

Иероглиф и (он вписан в логотип нашего сайта) указывает на перемены, движение. В экскурсе «Фюсис» я объяснил, как понимает движение Аристотель. Китайские перемены – нечто похожее. А что такое цзин? Это слово обычно переводят как «книга». Но если это и книга, то – особая. Нечто вроде «книги природы», «книги судьбы» или «книги жизни». Другой перевод цзин – основа ткани, продольные нити, на которые натканиваются нити поперечные, уток (по-китайски вэй). Словом цзин называются основные, канонические книги («Ши цзин», «Шу цзин», «Дао дэ цзин» и др.), а апокрифы называются вэй. Но сейчас речь не столько о книгах, сколько об основе как таковой: о нитях судьбы, о потоках ци (ести) , с которыми переплетается уток, образуя ткань бытия.

Божественные ткачихи и пряхи во всех мифологиях создают ткань судьбы. Жена Одиссея Пенелопа все тоже ткала. И распускала. Отсюда понятно, почему Одиссей никак не мог добраться до дома: распускание почти готового покрывала (Покрова) – явный символ сизифовой архе, которая не позволяет страннику завершить свой путь. А вообще, развертка архе – это буквально и есть книга, свиток, на котором как бы записан текст (код), разворачивающийся в ходе перемен. Поэтому общепринятые переводы названия «И цзин» – «Книга перемен» или «Канон перемен» – правильны, но можно перевести и иначе: «Архе перемен». Или – «Архетипы перемен».

 

Прежде, чем начать вникать в смысл конкретных архетипов «И цзин», стоит напомнить, что каждый знак «Книги» состоит из шести линий (сяо) – сплошных и разорванных. Сплошные линии – янские (их еще называют мужские, твердые, сильные, девятки). Разорванные линии – иньские (женские, мягкие, слабые, шестерки). Все многообразие сочетаний линий инь и ян по шесть дает 64 варианта архетипов. Обычно эти сочетания называют по-русски гексаграммами или знаками, а по-китайски гуа. Гексаграмма похожа на лестницу из шести ступеней, движение по которой считается снизу вверх. Каждая гуа снабжена общим текстом ко всем шести линиям (это описание всего архетипа целиком), а также – отдельными текстами к каждой из них, дающими характеристики шести последовательным этапам развертывания архе. Вот, собственно, и все, что надо знать для начала.

Но для того, чтобы адаптировать традиционную шаманскую науку к современной русской ментальности, этого недостаточно. Ибо – текст «И цзин» сам по себе совершенно непонятен. Полученный в результате гадания архетип надо истолковать, приложить к конкретной ситуации, объяснить простым русским языком, что с человеком происходит и как ему в этой ситуации быть. Существует много школ толкования. Я обычно использую метод, которому лет тридцать назад меня научил один хакасский шаман (см. здесь), и сочетаю эту науку с современными достижениями психоанализа. Конкретный пример движения ести в рамках одной из гексаграмм я приведу в специальном экскурсе, а сейчас предлагаю вникнуть в шаманский субстрат «Книги перемен».

Для этого возьмем самую первую гексаграмму «И цзин». Она состоит из одних только янских линий и называется Цянь (Творчество, Небеса). Общий текст к ней начинается четырьмя иероглифами: юань, хэн, ли, чжэнь. Эти слова встречаются (все вместе или по отдельности) в текстах к 32 гексаграммам. Традиционный комментарий «Десять крыльев» определяются эти четыре слова как сы дэ, «Четыре потенции» (или – «качества»). Первый переводчик «Книги перемен» на русский язык Юлиан Шуцкий называл их «мантическими характеристиками» и считал самым древним слоем текста «Книги». Что значат эти слова? Шуцкий переводит юань как «изначальный», хэн – «свершение» (или «развитие»), ли – «благоприятный», чжэнь – «стойкость». Но дает и другие варианты. Например, о юань он пишет: «Поскольку это слово выступает в контексте первой гексаграммы как качество, атрибут творчества, как первый момент его, постольку в нем естественнее всего предположить значение "импульс", "инициатива" и т.п.».

Анализируя иероглиф хэн, Шуцкий связывает его с пиктограммой жертвенной чаши. В частности, замечает, что в речи о богах термин хэн значил «приносить жертву» и «вкушать жертвоприношения». В одном из вариантов написания знака хэн, – полагает Шуцкий, – заложено убеждение, что жертва проникает к божеству. «Отсюда значение "проникать" – "достигать" – "свершение" и, как дальнейшее развитие семантики в философском осмыслении комментаторов, – "развитие". Все это, конечно, исходит из архаического значения слова: "вознесение жертвы, принятой божеством", отождествляющее с ним жреца». В конце концов переводчик склоняется к тому, чтобы «остановиться на значениях "свершение" и изредка "развитие", т.е. развитие и свершение того, что задумано в инициативе первого момента юань ("импульс")».

Я намеренно много цитирую, читатель должен почувствовать кухню перевода этого текста.

Современный толмач Бронислав Виногродский в книге «И цзин – Чжоу и» перевел слова, составляющие «Четыре потенции», немного иначе: юань – «главное», хэн – «сообщение», ли – «польза», чжэнь – «выдержка». Вообще-то, перевод Виногродского местами темен до полного мрака, но зато – приоткрывает шаманскую основу «Книги перемен». Увы, Виногродский тоже не знает, как перевести слова четырех дэ. Я тут недавно встретил его на одной конференции, и он мне сказал, что теперь склонен понимать эти слова как «замысел», «исполнение», «выгода», «верность». Из разговора я заключил, что за время, прошедшее с момента публикации перевода, китаист сделал шаг от шаманской традиции к конфуцианской. Ну что ж, все течет, все меняется. Как видно, поток, в котором течет Виногродский, имеет конфуцианскую направленность архе.

Любой переводчик вмысливает в свой перевод элементы своей конкретной ситуации. Вот классический пример: доктор Фауст на Пасху подобрал в полях черного пса и привел к себе в дом. Зверь оказался весьма беспокойным – прыгает, лает, отвлекает ученого от размышлений об истоках бытия и превратностях движения потоков. Желая припасть к истокам, Фауст открывает Евангелие от Иоанна и начинает переводить. Этот процесс разительно напоминает терзания Виногродского. Убедитесь.

"В начале было Слово". С первых строк
Загадка. Так ли понял я намек?
Ведь я так высоко не ставлю слова,
Чтоб думать, что оно всему основа.
"В начале мысль была". Вот перевод.
Он ближе этот стих передает.
Подумаю, однако, чтобы сразу
Не погубить работы первой фразой.
Могла ли мысль в созданье жизнь вдохнуть?
"Была в начале сила". Вот в чем суть.
Но после небольшого колебанья
Я отклоняю это толкованье.
Я был опять, как вижу, с толку сбит:
"В начале было дело", – стих гласит.

Как известно, Фауст тут бьется над греческим словом «логос». И что характерно: переводимый им текст разительно напоминает тот, над которым и мы сейчас с вами зависли: юань хэн ли чжэнь. Тщета перевода. Шаман, однако, не хочет быть переводчиком, шаман хочет просто видеть реальность. И что же он видит? Да сами смотрите: когда Фауст в своих измышлениях доходит до концепта «дело» (хэн), черный пес начинает расти. И из него является Мефистофель. То есть архе потока, который запускает доктор, обратившись к магическому ключу Евангелия, имеет совершенно конкретные свойства. Ученый, конечно, пытается побороть начавшийся процесс другим заклинанием («Чтоб зачураться от собаки, есть заговор четвероякий!»), бубнит: «Саламандра, жгись, Ундина, вейся, Сильф, рассейся»... Не помогает. Процесс пошел и дойдет до известной цели.

Мы еще как-нибудь вернемся в келью Фауста, чтобы лучше понять, куда его понесло. А сейчас как раз самое время заметить, что любой магический текст обладает способностью раскрываться по-разному в зависимости от соприкосновения с той или иной конкретной реальностью. Вне этого соприкосновения текст может казаться просто набором темных символов, ничего определенного никому не говорящих. Но стоит его пошевелить, начать вникать в него (например, переводить, толковать, гадать), как текст начнет проявлять твою конкретную ситуацию и таким образом направлять ее (как в случае с Фаустом). Это, конечно, касается и Четырех дэ. И именно поэтому слова этой магической формулы могут быть по-разному поняты христианским гуманистом (вроде Фауста или немецкого переводчика «И цзин» Рихарда Вильгельма), конфуцианцем, шаманом, марксистом и так далее. При этом в каждом из таких пониманий будет своя правда. Но шаманская правда – правдивей, поскольку лежит в основе всех философий.

Имея это в виду, постараемся вникнуть в подлинный смысл формулы сы дэ. Возьмем слово хэн. Шуцкий переводит его как «развитие», Рихард Вильгельм – как «успех», Виногродский – как «сообщение»... И поясняет: «Сообщение – ХЭН – это ощущение устойчивого соединения твоей внутренней сущности с потоком божественного творения происходящего события. Оно также переводится как Проникновение или Успех. В древних текстах соответствующий иероглиф рассматривается как тип жертвоприношения или его результат, который выражается в установлении контакта человека с божественным, то есть в Сообщении».

Грамотно излагает, собака, но в нашем шаманском дискурсе надо быть посермяжней. Все-таки для русского уха «сообщение» – в первую очередь весть, информация, а только потом уж контакт (со-общение). Шаман передал бы хэн простым русским словом «несет» (со всеми его оттенками: «Унесенные ветром», «Остапа несло», «где вас нелегкая носит», «беду пронесло», «пациента пронесло» и так далее). Это слово указывает на несущий поток и включает в себя все частности, выпячиваемые цивильными переводами: «развитие», «соединение», «сообщение», «исполнение», «успех» (например, успешное движение к пропасти).

Собственно, шаману все равно, какое использовать слово, лишь бы оно было магически точным. Допускаю, что лучше взять слово, в котором слышится что-нибудь вроде «тыр-пыр». Нечто такое, что само вдруг соскакивает с языка, когда ты делаешь какое-нибудь усилие. Как, например, у Ходасевича: «Перешагни, перескочи, // Перелети, пере- что хочешь – // Но вырвись: камнем из пращи, // Звездой, сорвавшейся в ночи...». Человек даже толком не знает, откуда взялась эта мантра. Но в ней звучат «перемены», «перение», «прение», «пря», «пружина», «прыжок», «порхание», «пруха»... «Пере» вертится на языке, помогая человеку включиться, оседлать волну, запускает какой-то процесс. А всего-то делов (продолжаю цитату): «Сам затерял – теперь ищи... // Бог знает, что себе бормочешь, // Ища пенсне или ключи».

Мы обычно печенками чуем, что нас понесло, что нам повезло... О, попёрло! Но прежде, чем понесет, ты должен попасть в поток (в случай). Момент попадания как раз и называется юань. Его тоже можно заметить. Как правило, это какой-то толчок, бодрящее замирание сердца, уход почвы из-под ног. Такой толчок – ни что иное, как начало движения ести (ци) в тебе или возле тебя. Как это перевести? Виногродский переводит как «главное». И комментирует: «Главное – ЮАНЬ, которое может также трактоваться как Великое или Изначальное, – это начало процесса проникновения или возникновения ситуации (предмета – явления) в поле твоего внимания». Сразу видно, что человек имеет богатый опыт контактов с потоками, но – не находит слов для его выражения (новый перевод юань как «осмысление» тоже уводит от сути). Шаман понимает юань как «толчок», «толкнуло», «торкнуло», «тыр». Или еще так: «раз». В смысле: «раз и поехали», «раз – поперло», «пошел вразнос», «раз, два»…

Толкнуло, несет, но – куда? Когда шаман говорит: «Раз, два, три…», – это: юань, хэн, ли... Виноградский переводит слово ли как «польза» (теперь – «выгода») и поясняет, что «это стадия, которая выражается в наличии плодов от предыдущих этапов процесса. И может также переводиться как Применение, Урожай, Результат и т.д.». В это «и т.д.» я бы включил слова «готово», «готово дело», «есть», «вот» (в смысле – «вот оно, уже есть»). А совсем коротко: «во». В таком случае юань хэн ли будет звучать по-русски так: «толкнуло – несет – готово (есть)». Или: «раз – прёт – вот». Что, в сущности, характеризует любое движение, имеющее конец и начало в самом себе, любые перемены, ведущие к цели, любое развитие архе, любой целостный сюжет. «А целое есть то, что имеет начало, середину и конец», – говорит Аристотель в «Поэтике». Это – о трагедии, в которой должно быть единство действия: «Тыр – пыр – дыр». Но это – не все. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.