НАЧАЛО РОМАНА ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА ЗДЕСЬ.

- Итак, господа офицеры, первый бой мы проиграли вчистую.

С такого категоричного заявления начал капитан Липовский «разбор полетов» по итогам первого совместного выступления кандидатов в народные депутаты, прошедшего накануне в Доме культуры поселка Коммунар, что на полпути между Новорябово и Велибором.

Разговор происходил вечером, после окончания рабочего дня, в пашковском подвале, с чаем и конфетами, без алкоголя.

Присутствовали: доверенные лица Брагина, за исключением Нади Птицыной, сотрудники группы Пашкова, за исключением Аси, а также, разумеется, сам Брагин.

Его личные ошибки и разбирались в первую очередь. И он принял, как должно, критику товарищей в борьбе. Да, он бледно выступил, да, он слишком пространно и невнятно отвечал на вопросы, да, он и в самом деле оплошал…

Нечто положительное в его адрес высказал только Сережка Лопухин:

- Прикид у Дим Владимыча был правильный. Это я, как эстрадный профи утверждаю. Не то, что у этих барсуков – они все в эцелопских галстуках, а у нашего кандидата – под пиджаком свитерок под горло, по-свойски. И причесон в масть – чуть длиннее стандарта, волосы слегка вьются – класс. Сразу видно, расконвоированный чувак, нормальный. Ну и улыбочка соответственная, только, Дим Владимыч, ты бы ее чаще на лицо прикладывал…

Пашков подвел итоги обсуждения:

- Б-будем считать, это был не бой, а р-разведка боем. П-противник раскрыл свои т-тактические приемы, и мы п-получили ценную информацию. А п-проигрыш невелик: народу собралось немного, д-добрая половина – группы поддержки кандидатов. У с-секретаря обкома группа мощная, и р-работала слаженно, нам надо так же в следующий раз. Димка в-выступал первым, н-на него уладовские набросились с в-вопросами, затем и прочих кандидатов з-забодали. П-подготовили полный успех товарища Веткина. А когда он в-вышел к трибуне – тут и аплодисменты п-перед выступлением, и в-вопросики удобные для ответа, и снова аплодисменты. Триумф Цезаря Нерона н-на Олимпийских играх! Н-ничего, мы ему еще устроим бой гладиаторов. Саныч, когда следующая встреча?

- В субботу, в Юбилейном, где Уладова выдвигали.

- Самый от-тветственный бой. Он или мы. Н-но мы его уложим. Должны уложить. Как говорили в п-подобных случаях д-древнеримские демократы: Ave Caesar, morituri te salutant!

***

Поселок Юбилейное. Площадь перед ДК «Победа» запружена народом; день нерабочий, а тут и музыка играет, и автолавка приехала. И плакат на щите огроменный: «Все на выборы 4 марта!»

Широкий обкомовский стиль – Уладов здесь чувствует себя хозяином. Его бригада профессионалов-агитаторов уже прибыла – целый «Икарус». Вон стоит.

Народу, судя по всему, будет много – зал под завязку. Поселок-то большой. Тут и совхозные придут – механизаторы, доярки, и техникумовцев приведут – студентов вкупе с преподавательским составом…

Вот уже полковник Густинов с группой офицеров прошагал – транспорт они в сторонке аккуратно поставили… А вот «Волжанка» прямо на площадь вкатывает, из нее выгружаются Куликов и Макай. Вместе ехали, видимо, договорились сотрудничать два Ивана, Савельич и Степаныч – два хитрых крестьянина. Только союз неравный – машина-то Савельича, а Степаныч к нему как бы примкнул. С группой поддержки у них слабовато – три человека на двоих, два мужика, да баба. Кажется, это жена Куликова, она у него совхозный парторг; такая баба за трех мужиков потянет… А вон идет Дюковский: красавец, спортсмен – мастер спорта по волейболу. Рослый, стройный, в легкой курточке и без шапки, кудри вьются – женщины заглядываются. За ним команда топает немалая – типичный коммунхоз. У мужиков рожи красные, девки смеются. Видать, по дороге уже остаканились для тонуса. Куда это он заворачивает? К нам, к нам – узнал:

- Здорово, Дмитрий Владимирович! Что пригорюнился? Привет, Лесков! Кого сажать будешь?

- И мы вас приветствуем, Виктор Анатольевич – отвечает Лесков за двоих. – А сажать будем, кого надо, когда время придет. И посадим всенепременно.

Уходят веселые коммунальщики. Торопятся занять удобные места в зале…

- Не пора ли и нам, товарищ Брагин, продвигаться к арене? Все готово, Липовский бойцов разместил по боевым постам. И конкуренты собрались – вывел Брагина из задумчивости Лесков.

- Не вижу Работяжева.

- Да он, небось, уже там. Трется, поди, около секретаря обкома, пользуясь возможностью…

***

Борис Пашков сидел в первом ряду, наблюдая происходящее. Справа и слева от него разместились уладовские профи. «И это хорошо – думал он – примут за такого же, легче будет слова добиться, чтобы задать вопрос Нерону Фомичу».

Процесс шел своим чередом…

Тактика обкомовских соколиков, как показалось Пашкову, не отличалась разнообразием. Первым выступал полковник Густинов (второй по алфавиту) – его и принялись клевать с особым остервенением, как в прошлый раз Димку. Некоторые вопросы били подло, под дых (хотя полковник был, как будто, «системным» кандидатом). Он отменно держал удар, нервы у него были железные.

Конечно же, его спросили про дедовщину в армии, напомнив нашумевшую историю, когда в его части довели до самоубийства солдата-первогодка. Густинов нахмурился, но отпарировал твердо: вот для этого он и включил в свою программу пункт о социальной защите военнослужащих, чтобы подобные случаи прекратить, и дедовщину искоренить.

Затем стали ворошить тему Афганистана: как, мол, так, почему наши военные проиграли войну? Ответил: войну Советская Армия не проиграла, вышла из Афганистана с честью, по приказу руководства страны. – А зачем вообще туда входили, столько солдатской крови пролили? – Это вы спросите у тех, кто отдал приказ ввести войска. В политбюро ЦК КПСС обращайтесь…

Дюковский играл в «своего парня»: по делу говорил мало, все больше шуточки, да прибауточки. Его общим хором принялись трепать за непорядки в бытовом обслуживании и коммунальном хозяйстве. Отвечал ни в склад, ни в лад, но под конец нашел удобную формулировку: у нас в России, дескать, две беды, дураки и дороги; вот выберем умных депутатов (показал пальцем на себя), они добьются, чтобы дороги стали хорошими, а тогда и коммуналку легко будет наладить. Посмеялись, отпустили.

Куликов грозился накормить народ, а для этого требовал повернуть страну лицом к селу. Его плохо слушали – подобные заявления постоянно бродили по газетным полосам и телеэфиру. Вопросы ему задавали, главным образом, ребята-коммунальщики от Дюковского – как, мол, вы собираетесь поднимать село в масштабах страны, когда в вашем «Красном луче» полный развал? И все такое, в этом же роде. Савельич кипятился, ссылался на объективные обстоятельства…

То, что происходило вокруг кандидатур Макая и Работяжева, Пашков уже не воспринимал: он концентрировал в себе боевую энергию, готовясь к выходу Уладова.

И вот он вышел – герой, спаситель животноводства, аграрный бог областного масштаба!

Отчеканив речь, Уладов оглядел зал. Раздались дружные аплодисменты. Первым принялся аплодировать длинный, худощавый парень в очках, прилично одетый, сидевший в первом ряду; он же с энтузиазмом поднял руку для вопроса.

«Из наших – подумал секретарь обкома. – Какой-нибудь преподаватель из совхоза-техникума». И сразу же кивнул этому долговязому очкарику.

Пашков поднялся, распрямился, собрал волю в кулак (чтобы не заикаться).

Ему подали микрофон, и голос его прозвучал по всему залу:

- Ан-натолий Фомич, вы руководите сельским х-хозяйством области, а раньше, так же успешно, руководили им в масштабах н-нашего района. Как настоящий профессионал…

- Да, да, я могу смело считать себя специалистом аграрной отрасли – заулыбался секретарь обкома, не чувствуя подвоха.

- И в-вы тогда, как выдающийся профессионал, приказали рубить ветки на корм скоту, хотя коровы дерево не едят. Так ведь?

- Ну, знаете, специалисты рекомендовали – Уладов немного смешался, потом нашелся, как сказать. – Коров можно приучить к такому корму, в качестве временной меры, с последующим переходом на сено-соломенные смеси и силос.

Зал притих, насторожился, раздались сдержанные смешки.

Пашков продолжал неумолимо:

- Под в-вашим руководством у нас в области с продуктами все хуже и хуже, скоро будет полный н-ноль. Может тогда вы и нас, как тех коров, будете приучать питаться веточками? В качестве временной меры, с последующим переходом на сено, солому и с-силос?

По залу волной прошел смех.

Секретарь обкома залился малиновой краской. Метнул испепеляющий взгляд в очкастого, повел глазами вправо и влево, как будто кого-то искал. «Где они все? Почему не отключили наглецу микрофон? Не вывели из зала куда следует?» Но никто не пришел на помощь Уладову, и он забормотал нечто маловразумительное:

- Возмутительно… Безответственно… Наша продовольственная программа, рассчитанная поэтапно…

Пашков выдержал дуэль глаз стоя, скрестив руки на груди.

А смех в зале усилился. Из задних рядов кто-то крикнул:

- То и станется. Будем ветки жевать с таким начальством!

Другие голоса откликнулись:

- Да пошел он, со своей продовольственной программой!

- Его самого березовой кашей накормить…

Уладов замолчал – выпучил глаза, глотая воздух. Издал какой-то сип, схватился за грудь. К нему подбежал ведущий встречи – из руководителей ДК «Победа».

- Анатолий Фомич, вам плохо?

Вывел болезного под руку за кулисы, отделив от зала тканью тяжелого занавеса. Туда же на рысях промчалась четверка молодых людей атлетического сложения, с напряженными лицами.

Ведущий передал ответственного работника ОК КПСС на попечение охраны для последующей транспортировки к месту оказания медицинской помощи. Затем вернулся на сцену.

А в зале продолжали смеяться передовые доярки и механизаторы, хохотали студенты, подхихикивали преподаватели и даже некоторые представители местного партхозактива.

- Успокойтесь, товарищи, граждане-избиратели – увещевал ведущий. – Продолжаем собрание. Слово предоставляется – он заглянул в бумажку – кандидату в народные депутаты Брагину Дмитрию Владимировичу.

***

- Уважаемые сограждане! – Брагин ощущал в себе прекрасную легкость и бодрость духа, как в студенческие времена, когда шел на экзамен, зная предмет на гарантированную пятерку. – Выбирая народного депутата, следует помнить, что он не будет командовать армией подчиненных, раздавать деньги и материальные блага. В его распоряжении будет только кнопка для голосования. Нажимая ее, он может оказывать влияние на государственные решения, в пользу или во вред своим избирателям, своему народу. Все зависит от того, кого конкретно мы изберем депутатом. Одно дело, если это будет человек, привыкший поступать по совести, ответственно относиться к своим обязанностям и обещаниям, человек, руководствующийся требованиями тех, кто его избрал. Совсем другое – если депутатом окажется тот, кем можно легко манипулировать, ибо совесть он променял на карьеру. Тот, кто всю жизнь лгал, обещал и не выполнял обещания. Кто привык гнуться перед вышестоящим начальством и топтать тех, кто под ним. Для кого высший закон – воля партийных боссов, а на народ ему – наплевать…

Он говорил – как рубил фразы – об ответственности власти перед обществом, и о том, что закон должен быть один для всех. О разумной экономике и о наведении справедливого порядка в социальной сфере… Завершил речь многократно отшлифованным требованием: установить суверенитет российского народа!

Ему поаплодировали – не весь зал, но многие. А затем засыпали вопросами, которые – он чувствовал – шли, большей частью, не от групп поддержки соперников, а от обычных граждан, заинтересованных выступлением. Он отвечал довольно четко.

Один из «противников» попытался зацепить Брагина:

- Вы за развал Советского Союза?

- Cоюз мы сохраним, но на новой основе. Никого силком держать не будем. И не станем никого подкармливать даром, только, чтобы он не уходил.

Снова послышались аплодисменты.

А потом женский голос из глубины зала спросил:

- У вас есть семья, дети?

- Женился два года назад. Дети, я надеюсь, будут.

- Как жалко, мне бы такого, умного, красивого.

Зал грохнул смехом; кто-то зааплодировал…

***

- Дмитрий, я думал ты – заумный интеллигент, а ты оказывается, борец. – С лица Лескова не сходила счастливая улыбка. Он как будто весь светился изнутри. – И такой оратор! Огонь, страсть – и железная логика. Всю аудиторию зажег, захватил и не отпускал до конца…

Они стояли в фойе, собирая вокруг себя членов команды, подходивших по одному.

Костя и Леша бурно обсуждали между собой, как им удалось «достать» вопросами Дюковского, Куликова и даже Работяжева, совершенно нечувствительного к словесным колючкам («оттого, что он полный тормоз»).

Лика тоже тянула руку несколько раз, но ей отличиться не удалось – ее упорно не замечали.

– У тебя была неудачная позиция. Если бы сидела в центре, да ближе к первым рядам, обязательно бы дали слово – утешил ее доброжелательный увалень Леша Хоменко. Она поблагодарила его смущенной улыбкой.

Подошел, наконец, Пашков.

– Все, ребята, выходим. Саныч ушел за машиной.

- А Серега где?

- Он уже на площадке. Слышите, гитара?

Лопухин стоял в центре немалой кучки местных, и туда подходили все новые граждане-избиратели. Он незатейливо тренькал на гитаре и пел частушки, сочиненные прямо в зале, по ходу мероприятия:

Надо только потерпеть,
Песни старые допеть,
Коммунизма будем ждать –
Нам ведь нечего терять,
А чтоб с голоду не пухнуть,
Станем веточки жевать…

Команда Брагина-Пашкова дождалась, когда их бард допоет. Потом Брагин сквозь толпу слушателей пробрался к Лопухину, пошептался с ним и вернулся к друзьям.

- Ребята, мы с Серегой остаемся. Нас тут зовут на квартиру. Люди соберутся, поговорим, Серега еще споет. Потом обещали подбросить на машине до Велибора…

Подъехал Липовский на «Ниве», и возник вопрос – как садиться, если их шестеро, а мест в машине пять.

Лесков предложил простое решение.

- Пашков, ты садись на заднем сидении в центре, и бери девушку на колени, она легкая. Ребята по бокам тебя, они тощие. А я, как король – спереди, рядом с Санычем.

И так они покатили сквозь зимнюю ночь домой, слегка нарушая правила дорожного движения. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги ГДЕ-ТО В РОССИИ