НАЧАЛО – ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ – ЗДЕСЬ

Я страшно обрадовался появлению Кобрина и затолкал костяшки в рот. Пожевав их немного, я выплюнул все назад в вазу, выразив таким образом как бы протест против обычного способа удовлетворения голода и приглушив немного внутренний звон и жжение.

Гамлет, увидев Кобрина, забеспокоился, словно киплинговская мартышка, к которой пришёл удав Каа, и стал оглядываться на меня и на всех.

Кобрин выглядел плохо. Лицо его осунулось и посерело, от носа к углам рта пошли две большие морщины, волосы были взъерошены, и даже залысины, казалось, сделались больше. То есть выглядел он как раз так, как и следовало выглядеть, чтобы быть к месту в нашей компании.

— Круто вы нарезаете! — сказал он с какой-то мучительной усмешкой.

Кобрин презирал Гамлета и те компании, что у него собирались. Это презрение было своеобразным достоянием Кобрина. Он берёг и лелеял его. Однако он пришёл и знал, что войдёт и будет пить, и это, по-видимому, мучило его.

На несколько мгновений установилась тишина. Играла только турецкая музыка. Все молчали. Елена положила свою ручку мне на плечо и стала меня поглаживать. Лиза, не любившая Кобрина, когда он пил, прямо и серьёзно, без тени боязни, смотрела на него сузившимися зрачками — так, как будто выходила против него на борцовский ковер.

— Заходи, Игорь, — засуетился Гамлет.

— Как поживаешь, Андрей? — не обращая на хозяина внимания, сильно изменённым голосом и растягивая слова, как какой-нибудь узбек, спросил меня Кобрин.

— Классно. А ты? — ответил я, радуясь его приходу, но ничем не выказывая этой радости.

— Как видишь, — сказал он, снова усмехнувшись.

Гамлет подставил ему стул, и он сел — слева от меня и спиной к двери.

Очнулся Ваня.

— Кобрин… — сказал он, улыбаясь и протирая глаза, в уголках которых, как ни протирай, всё равно всегда оставались комочки слизи. — Пьяный Кобрин — плохо собран!

— Молчи, Беленький! — ответил Кобрин таким голосом, словно назвав Ваню по фамилии, навесил на него ценник. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ