Олакрез открыла шкафчик и, вытащив из него коробку из-под принтера, поставила ее под стол.

– Хочешь шоколадных конфет? – спросила она у головы Барсука, которая блеснула из коробки своими умными глазами.

Голова кивнула.

– Расскажи мне про то место, где он сейчас, – попросила Олакрез, устраиваясь поудобнее и делая вид, что раскладывает пасьянс на компьютере.

После небольшой паузы, в течение которой слышался только хруст конфет с воздушной кукурузой, Барсук заговорил – тихим-тихим голосом, как шелест бумаги в принтере.

– Головная площадь Серого Города, – задумчиво начал он, – одна из его самых головных достопримечательностей. Вместо булыжников она вымощена бритыми головами солдат Почетного отряда Допустимой самообороны, которые стоят, прижавшись лбами так плотно, что когда идет дождь, ни одна капля не протекает на их целлофановые мундиры. Почетным караул называется потому, что дежурит на Площади сутки через сутки – только по четным дням. По нечетным дежурит Непочетный караул. Все бы ничего, да после первого же дождя – который называется у солдал «боевым крещением», а среди мирных жителей «промывкой мозгов» – караульные забывают, кем были и кем хотели стать раньше. Их воспоминания и привязанности утекают в сточные канавы вместе с их сбритыми волосами и сердитыми плевками, а оттуда попадают в городскую канализацию, которая, в свою очередь, выливается в широкие и быстрые реки Путаной странны. Вот почему тамошние реки часто называют женскими именами – это имена солдатских подруг, жен, матерей и дочерей. Н-да… Мне жаль женщин этой земли: рожать детей, которых смоет первым же дождем – это все равно, что писать на воде своей кровью.

– Стихи на воде пишут вилами, – вставила Аленка, высунув чумазую физиономию из подсобки, где у нее хранились вонючие тряпки для мытья пола. Слух у Аленки был удивительный: видимо, радиацией в Зоне задело.

– До первого дождя? – забеспокоилась Олакрез, моментально представив вонючую реку имени себя. – Да они каждый день теперь идут! А что делают караульные, когда они теряют память?

– Что им говорят. В основном, просто стоят, пока не упадут без памяти. Иногда их кормят манной кашей, чтобы головы не проминались от голода. Тогда солдаты все разом, по команде, поднимают головы и открывают рты. Зубы им, понятно, чистить некому, поэтому вонь стоит такая, что по всей округе молоко скисает. Н-да… Кстати, бреют макушки им тоже организованно: раз в неделю на площадь выгоняют стригущий лишай.

– Ужас какой, – пробормотала Олакрез, – представляю, какие у этого лишая мерзкие, холодные лапки и бородатый слюнявый рот.

– Я надеюсь, Принц все-таки вспомнит, – с надеждой в голосе сказала голова Барсука. – Как-никак, в его груди бьется Яблоко твоего дедушки…

– Только этого мало, – хмуро прокомментировала Аленка, посматривая на банки со сгущенкой, бурлившие в большой кастрюле. И то и другое было украдено ей по случаю из школьной столовки. – Ну, как говорится, не в этой жизни, так в следующей…

Trackback URI | Comments RSS