В прошлый раз мы заметили, что за годы Советской власти Николай Чудотворец на некоторых иконах заметно подрос. Возможно, это симптом того, что старый змееподобный Волос, функции которого с приходом христианства взял на себя Никола, решил, наконец, выйти из подполья. Что это значит – подполье?

В России есть множество мест, где древние капища Волоса были замещены Никольскими храмами и монастырями. Одно из них недалеко от Владимира, в селе, которое так и называется – Волосово. С незапамятных времен там функционировал Николо-Волосов монастырь. Он и сейчас существует. Монашки знают предание о том, что их обитель возникла на месте Волосова капища, и, кажется, даже гордятся этой преемственностью, указывающей на древность их монастыря.

Но вообще-то в Волосово я услышал несколько разных легенд о появлении монастыря в этих местах. Согласно одной из них Никольскую церковь поначалу построили на горе, но чудотворный образ Николы, бывший в ней, стал исчезать из церкви и всякий раз оказывался в низине у реки Колочки подвешенным на дереве на волосах. Пришлось строить монастырь в том месте, которое выбрала икона. Там он сейчас и находится. Это, конечно, сказка, придуманная каким-нибудь церковным деятелем с целью объяснить происхождение названия Волосово. Нет, я вовсе не хочу сказать, что чудотворные иконы не перемещаются самопроизвольно, это как раз обычное дело (см., например, здесь, здесь и здесь). Но в данной истории слишком уж чувствуется стремление вытеснить предание о святилище Волоса сюжетом про какие-то волосы. Злокозненный пиар. А может, благочестивые грезы.

У монахов ведь иногда бывает очень плохо с головой. Они не всегда отличают обусловленную реальность рациональной картины мира от необусловленной реальности истинного мифа. Например, одна пожилая монашка (кстати, мать нынешней настоятельницы Волосова монастыря Евфимии) рассказала мне, что поначалу-то Николай собирался строить монастырь на другой стороне реки Колочки, около святого источника, но потом почему-то решил обосноваться там, где монастырь стоит сейчас. Я хотел уже, было, спросить: какой Николай? Но вдруг подумал: а что, эта женщина, не имеющая никакого понятия о том, где живет и кому молится, в некотором смысле может быть очень даже права.

Действительно, кто такой Николай? Вроде общеизвестно: архиепископ Мир Ликийских в Малой Азии. Он родился примерно в 280 году. Жил в то время, когда шел последний решительный бой Бога Израилева с язычеством Римской империи. Часто сменявшиеся императоры в борьбе за власть то приближали к себе христиан, то их гнали (о гонениях см. "Екатерининская пустынь"). Например, до 303 года Диоклетиану некогда было думать о христианах, и они, после гонений его предшественников, процвели, как бурьян. Однако Диоклетианов соправитель Галерий христиан не любил и склонил императора к печально знаменитым расправам над ними. В это время и Николай попадает в тюрьму. Но Галерий заболевает. Кто-то шепчет ему, что это наказание за гонения, и вот политика в корне меняется. Христиане выходят из тюрем, Николай возвращается на архиепископскую кафедру. Потом эпизодами снова гонения, и вот уже Константин Великий всецело овладевает империей, и христианство становится религией, господствующей в ней.

Уж тут, под покровительством властей, Николай показывает все, на что способна трепетная душа религиозного фанатика. Как говорит Метафраст, «Святого, воинствующего против злых духов, посещает некое вдохновение свыше, и божественный промысел велит ему не оставить нетронутым капища Артемиды, но обратиться против него и, подобно прочим, уничтожить. Капище это, чудное своей красотой и величиной превосходящее остальные, было любимым прибежищем демонов. Потому-то святого охватила великая ненависть к тому капищу». Далее следует неприглядная акция разрушения великолепного памятника античной архитектуры, но одновременно и – глумления над религиозными чувствами тысяч людей. Поступок сравнимый по вандализму разве что с деяниями современных талибов. Может, все-таки вовсе и не зря святителя держали в тюрьме.

Как водится, попав под покровительство государства, христиане немедленно перессорились. Предстояло перевести под эгиду иудейского Яхве сотни богов и поклонявшихся им народов, входивших в империю. А для этого – четко определиться с догматикой, утвердить повсюду единомыслие. Но его-то пока еще не было даже в среде самих христиан. Пресвитер Арий, например, учил, что Иисус – тварь, а Николай придерживался победившей впоследствии точки зрения, что Сын единосущен Отцу. На Первом вселенском соборе, собравшемся в Никее, архиепископ из Мир Ликийских не нашел лучшего аргумента против арианства, как дать в морду Арию. Это немного смутило собравшихся, и Николай попал в изолятор временного содержания – до окончания Собора. А в результате оказался прав: власти поддержали противников Ария, арианское учение было осуждено отцами Собора, а сам Арий после его окончания отправился прямо в узилище.

Николай Мирликийский, конечно, великий святой христианской церкви. Но: разве русский (итальянский, польский и проч.) мужик молится религиозному экстремисту, который попал за свой фанатизм в каталажку, а потом, выйдя из нее, предался уже совершенному вандализму и непарламентским методам ведения дискуссии? Молиться такому человеку – это все равно, что молиться Валерии Новодворской. Невозможно. Так кому же тогда люди молятся, обращаясь к Николе? Ясно, что не человеку с весьма сомнительными параметрами психики. Молятся божеству. В нашем случае – доброму, хоть и змееподобному, всегда готовому прийти на помощь подателю всяческих благ и удачи в делах скотьему богу Волосу.

Когда на вашу землю приходят оккупанты, вы можете либо сотрудничать с ними, либо уйти в подполье. Великий Змей выбрал последнее. Но уйти в подполье – это вовсе не значит забраться в свою нору и не высовывать носа. Это значит продолжать делать, что делал, но – перейдя на нелегальное положение. Волос сменил внешний вид (стал похож на человека), явки (форму святилищ), пароли (заклинания), легенду и имя. Он взял псевдоним Никола Угодник и положил в основу своей легенды реальные черты биографии архиепископа Мирликийского. Подобным образом ведь поступают подпольщики всех времен и народов. Маскируются.

Наш Змей с божественным остроумием скрыл широту взглядов и готовность помочь мужику под личиной религиозной нетерпимости и стремлением нравиться власти. Обманул христиан. Но его адепты должны ясно видеть разницу между историческим деятелем Николаем Мирликийским и мифологическим персонажем Николой Чудотворцем. Первый – христианский святой, а второй – бог скота и богатства земли. Богатство, к слову сказать, это суть то, что дает бог, то есть – Волос. Овладеть же этим богатством есть много охотников. На любой иконе с сюжетом «Чудо Георгия о Змии» можно увидеть, как это обычно происходит. Змий там – как раз и есть Волос в первобытном своем виде, а женщина, держащая Змея на поводке, – это Земля, на которую претендует всадник-пришелец.

О смысле этой мистерии поговорим в следующий раз (а также здесь, здесь и здесь). А сейчас – об иконном облике Волоса. Совсем нетрудно, конечно, отличить иноземного епископа от туземной змеи. Труднее на обычной иконе Николы разглядеть сквозь святительские черты подлинную душу Змея. Но – можно. Для этого надо иметь в виду, что на русских иконах облик Николая постепенно менялся. Если поначалу это был суровый человек с тяжелым взглядом и волевым лицом, то со временем из-под этой человеческой, слишком человеческой личины борца и фанатика проступила божественная доброта Великого Волоса. Через сравнение икон можно ясно уловить сущностную разницу между Николаем Мирликийским и Николой Чудотворцем. Разницу между человеком и богом.

Образ Николая, которому поклоняются в Николо-Волосовом монастыре, написан явно совсем недавно. Монашки, правда, говорят, что эта икона чудом уцелела в нише колокольни Свято-Никольского собора со времен революционных потрясений. И что, мол, это тот самый образ, который был внесен в монастырскую опись в самом начале 19-го века. Ну, не знаю, образ выглядит так, будто написан только что. Маме на юбилей Хотя и немного подпорчен дождями. К тому же, прообраз нынешнего Волосовского образа легко узнается. Это знаменитая икона средины 13-го века из Новгорода (сейчас она в Русском музее). Николай на ней выглядит озлобленным архиепископом, а вовсе не добрым Змеем.

Может, поэтому икона чуть не убила несчастного фермера, который обосновался в монастыре и не хотел съезжать, даже когда монашки уже населили обитель. Насельницы отзываются об этом фермере, мягко говоря, без любви. И я их понимаю. Но представьте себе: идет человек по собственному, как он считает, двору, вдруг – бах! – ему сверху чуть не на голову падает икона. Разумеется, после такого случая фермер убрался из монастыря. А монашки оценили это как чудо. И написали об этом в своем буклете: «Словно сам угодник Божий в виде своего святого образа вновь явил пример христианской кротости». То есть – лишь попугал, а мог бы, как говорится, и бритвой полоснуть, времена-то какие. Между прочим, и я пострадал от Волосовского Николая. Попросил разрешения сфотографировать храмы, но монашка сказала: «Не благословляется». Я решил, что между «не благословляется» и «запрещается» есть некоторая разница. И сделал несколько снимков. Когда загонял их в компьютер, он вдруг сдох.

Что же касается собственно Волоса, то его присутствие чувствуется всюду в округе. Особенно, конечно, у источника, того самого, около которого, как говорила прозорливая мать игуменьи, Николай изначально хотел поселиться. Кем бы ни был тот Николай, он разбирался в феншуе. Именно там, на другой стороне петляющей речки Колочки, на ее берегу у святого источника, расположено настоящее место силы. А вовсе не около монастыря. У этого прибрежного источника он, Никола-Волос, пожалуй, жил всегда и теперь живет. По крайней мере, деревенский скот так и тянется к этому месту. Вокруг бетонной трубы, внутри которой бьет родник, все истоптано коровами, все ими начисто засрано. Мой пес Осман, которого я использую в качестве биолокатора при поиске мест силы, как подошел к этому роднику с чудесной холодной водой, так сразу и упал на спину. И замер в экстазе, только тихонько хрипел и повизгивал. Насилу-то я его оттуда увел.

И напоследок – о странном пожилом человеке, бродящем вокруг монастыря. Он не в себе – то ли сумасшедший, то ли юродивый. Говорит, что приехал из Азии, но напоминает скорее кавказца. Подойдя ко мне, потребовал, чтобы я его сфотографировал. Убедительно так сказал: «Пригодится». И подмигнул. Я не мог отказаться, щелкнул его. Старик посмотрел с хитрецой и спросил: «Похож?» Я ответил, чтоб отвязаться: конечно. А теперь вот думаю: на кого – на Змея или на архиепископа?

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.