Так значит, Великий Змей перешел на нелегальное положение, взяв псевдоним Никола Угодник, а в качестве легенды – черты реальной биографии архиепископа Мирликийского. Теперь он появляется в своем подлинном облике лишь на иконах, типа «Чудо Георгия о Змии». Но кто же тогда Георгий? Чтобы в этом разобраться, стоит отправиться в окрестности Великого Новгорода, в то место где река Волхов вытекает из озера Ильмень.

Сейчас здесь действует Юрьев монастырь и принадлежащий ему Перынский скит (между ними примерно километр по реке). Святилища очень древние. Юрьев монастырь был основан в 1030 году Ярославом Мудрым, который при крещении получил имя Георгий (Юрий) и этим именем метил пространство (например, основал город Юрьев, который теперь называется Тарту). Что касается Перынского холма, на котором находится скит, то это вообще одно из самых серьезных мест силы на Русской равнине. Но по порядку.

Георгий Победоносец, был современником Николая Мирликийского, сделал под покровительством императора Диоклетиана блестящую военную карьеру, но когда в 303 году начались гонения на христиан (об этом здесь), решил, что пришло время ему пострадать. Для этого он избавился от имущества, явился к императору и в присутствии свидетелей заявил, что исповедует Христа. Что-то есть в этом поступке нарочитое и даже, пардон, мазохистское. Оно, конечно, вольному воля, спасенному рай, но – зачем же ставить обласкавшего тебя человека в идиотское положение? Императору ведь было глубоко плевать – христианин ты иль нет. Он ведь не интересовался тем, во что ты внутри себя веришь. Он вечно был занят делами, реформами, войнами. Постоянно в разъездах, впервые он посетил Рим в 303 году, приехал туда на празднование 20-летия своего правления. В 305 году этот зверь (как ославили его христиане) добровольно отказался от власти, чтобы спокойно дожить в Салонах до 316 года. Достойный конец достойного властителя.

И вот к такому человеку является подчиненный и начинает публично его провоцировать. Диоклетиан пытается спустить дело на тормозах, но Георгий очень не прост. Пользуясь сценарием, созданным иудейскими первосвященниками для подстрекания Понтия Пилата к казни Иисуса Христа, модернизируя и усиливая этот сценарий, Георгий виртуозно доводит дело до пыток и собственной казни. Побеждает несчастного Диоклетиана, не сумевшего увернуться от его духовной провокации. И таким образом становится символом победы и воинской доблести в христианском мире. Бог евреев обладает все-таки неподражаемым юмором.

Что же касается истории, которая действительно обессмертила имя Георгия, то она не имеет никакого отношения к гонениям на христиан. И произошла в некоем городе уже после смерти героя. Там было озеро, в котором жил Змей. Этот Змей требовал жертв. Их выбирали по жребию из молодежи. И все шло прекрасно, пока очередь не дошла до дочки местного царька. Когда Змей приготовился ее пожрать, вдруг появился Георгий и победил чудовище. Где был тот Георгий, когда Змей пожирал простую молодежь этого городка, неизвестно. Но ситуация характерна для придворного вояки.

Впрочем, не стоит читать мораль победителю. Тем более, что победа эта приключилась с ним не в реальности Римской истории, но в реальности мифа. А в этой реальности вне времени и пространства суть поединка со Змеем вовсе не сводится к тому, что благородный рыцарь спасает даму от ужасного чудовища. Суть поединка в том, что дама должна получить удовольствие от протыкания Змея, который является частью ее собственного тела. Дева должна быть поята, ведь она в этом мифе – Земля, а элементом Земли является Змей. Он порождение этой Земли и одновременно хозяин ее, живущий в недрах земного влагалища – пещере или водоеме. И поэтому прободение Змея Земли срамным дротиком Всадника надо понимать как священный коитус Земли и Небес. А если понимать дело как адюльтер, случившийся между легкомысленной дамочкой и заезжим кавалером, то давайте взглянем на него и с точки зрения обиженного Змея. Тогда так: вооруженный разбойник овладевает имуществом Змея и насилует его подругу.

Еть Землю с высоты Небес – удел Громовержца. На Руси его звали Перуном. В честь него, собственно, и назван скит Юрьева Монастыря на Перынском холме. Потому что там раньше было Перуново капище. С точки зрения вечности – что Перун, что Юрий – один черт. Оба они ипостаси Громовника, убивающего Змея и овладевающего Землей. Судьба Перуна, правда, не отягощена христианским мазохизмом, как судьба Юрия. Но она отягощена позором, который в 989 году устроил ему Добрыня Никитич. Крестя Новгород, он срубил Перунова идола и бросил в Волхов.

Этот Добрыня был человек совсем беспринципный. В 980 он сам же поставил Перуна на Перынском холме, а всего через восемь лет – ниспроверг. Все это делалось в ходе религиозной реформы, которую Владимир-Солнце (и он же Владимир Святой) начал, как только вступил на престол. Реформа была бестолковая: сперва утвердили новый языческий пантеон во главе с Перуном, а потом заменили его христианством. Тенденция в общем понятная. Русские князья жили разбоем. Причем грабили не только соседей, но и, разумеется, подданных (мы и теперь так называемся). Каждый год осенью дружина садилась на конь и отправлялась в полюдье, собирать дань. И Перун был как раз грозным богом этих рэкетирствующих дружинников, прокалывателей Змея народного хозяйства.

Однако долго так править нельзя. Штыком можно пригвоздить Змея к почве, но на штыке невозможно сидеть. Владимиру нужно было найти такую религию, чтобы те, кого грабят и насилуют, расслабились и смогли получать от этого удовольствие. Ничего лучше христианства найти не удалось. Да и невозможно было найти, поскольку это – идеальная религия для власти. Она позволяет бесконечно грабить всякого рода лохов, но не позволяет им защищаться. И вообще, социально-политический смысл христианства в том и состоит, что власть – это истинные иудеи, а народ – гои, которых можно доить, и которые должны все терпеть, если хотят попасть в царство еврейского Яхве. Этим Яхве и был заменен не оправдавший доверия власти Перун.

Что же было, однако, на Перынском холме до официоза, насажденного равноапостольным Владимиром при помощи своего дяди Добрыни Никитича? По логике вещей там должен был жить какой-нибудь змей или дракон. И он там действительно жил. До наших дней дошли предания о какой-то водной рептилии, обитавшей в том месте, где Волхов вытекает из Ильмень-озера. Иногда это водное божество называют Волхов, иногда Коркодил, а в былине «Садко» оно называется Царь Водяной. Тут надо иметь в виду, что Садке был шаманом (волхвом), а вовсе не наемным музыкантом, которого звали лабать на купеческих вечеринках, как многие до сих пор думают. «Лабать» – это уровень понимания выродившейся буржуазии. А Садке играл на волшебных гуслях, на пирах, которые были священнодействиями в самом буквальном ритуально-технологическом смысле этого слова. И когда в былине говорится, что вот уже несколько дней не зовут Садка на почестен пир, это лишь означает, что нравы в городе портятся.

«Какая может быть музыка, если нравы испорчены?» – вопрошал в свое время Конфуций. Шаман Садке, разумеется, тоже задавался подобным вопросом. И как истый поэт бежал от непонимания глупцов туда, где Волхов вытекает из Ильменя. То есть ровно к той горке, которую впоследствии будут называть Перынской. Приходил, садился на синь горюч камень и весь день напролет бряцал на своих яровчатых гуслях, заклиная духа места. Грубо говоря, он заставлял Подводного Царя плясать под свои гусли. И когда Царь плясал в глубине, на поверхности озера начиналось волнение. Впрочем, это становится ясно лишь ближе к концу былины, после того, как принесенный в жертву Водяному (и впоследствии спасенный Николой) Садке сам спустится на дно. А пока что, с берега, этот подводный пляс воспринимается, как беспричинные волны и помутнение вод. Поначалу такие явления пугали неопытного Садка. Заметив волнение вод, он в страхе бежал в город. Дважды бежал, а на третий раз себя пересилил, остался, и появившийся со дна Царь научил его хитрости, которая сделала шамана-бессеребряника богатейшим человеком в Новгороде.

В предыдущем тексте я называл змееподобного бога, поражаемого всадником, Волосом (Скотьим богом, где скот – не только животные, но и капитал в любой форме, вплоть до товарно-денежной). Теперь мы имеем дело уже не только со змееподобным Волосом, живущем в недрах земли, но и с неким Подводным Царем, впрочем, тоже дающем богатство шаманствующему Садку. В былине не сказано, каков облик Водяного, живущего около Перынского холма, но другие источники называют его Коркодилом, то есть рептилией. Согласно мифу эту рептилию кто-то должен убить. Кто ее убивает? Если говорить об исторических реалиях, то – сначала Перун, чей культ на Перынском холме замещает культ Царя здешних вод, а потом – и Георгий Победоносец, чей монастырь очень скоро появится рядом с Перынью. Можно сказать: всадник поражает Змея уже не на иконе, а в обыденной жизни. Такая мистерия. В дальнейшем на этих страницах я буду к ней возвращаться не раз (см., например, здесь, здесь и здесь), а подытожу мифологию Змея, Змееборца и Матери Земли здесь.

На всякий случай здесь уточню: Подводный Царь – это Змей, но не совсем Волос. Волосу Новгородцы поклонялись там, где на Волосовой улице теперь стоит церковь Власия, еще одного святого, под которого косил Змей, скрываясь от православных гонителей. А здесь, у воды, творили требы Водному Змею, который по основной своей сути тот же Волос, но – с иным укладом жизни, соответствующим укладу жизни республики, возникшей на воде и кормившейся главным образом от воды. Садке шаманил у озера и потому имел дело с Водяным, а шамань он где-то в другом месте, мог бы спуститься под землю и увидеть владыку подземного мира. Это естественно. На иконах  «Чудо Георгия о Змии» встречаются самые разнообразные рептилии, являющиеся и из земных пещер, и из водных пучин. Тем не менее, воплощают они  одну и ту же сакральную сущность: духа земли и земных вод. Которому надо приносить жертвы.

Рыбак, удивший на берегу Волхова (а может, уже Ильменя), посоветовал мне бросить в воду монету, прежде чем подниматься на Перынский холм. Так, на всякий случай. Я бросил, поднялся. Оказалось, что там очень тяжелая атмосфера. Голова сразу соловеет, и в нее начинают лезть довольно дикие мысли. Я, например, все время воображал себя змеей, затаившейся под корнями дерева в ожидании поживы. Я был смертельно опасен, но не было конного, на которого можно бы было напасть. От одиночества я покусывал собственный хвост. А когда человек на белом коне, наконец, появился, меня опередили два мужика. Они ловко сдернули всадника с лошади, отвели его к ближайшей стенке (это оказалась стена церкви Рождества Богородицы), поставили раком и деловито шлепнули. Он оказался змеей. Я не успел ничего предпринять.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.