31 января 1916 года, в тот самый день, когда маг Филемон учил мертвых о парадоксальном боге Абраксасе (см. здесь), одна пациентка доктора Юнга написала своему отцу: «Есть вещи, в которых я заинтересована, вызывающие у меня подъем и имеющие огромное значение для моего развития, но которым я не в силах оказать желаемую мною помощь, поскольку у меня нет денег». Женщину звали Эдит Рокфеллер-Маккормик, она хотела иметь в своем распоряжении побольше акций компании «Standard Oil», которую создал ее отец Джон Рокфеллер, первый в истории долларовый миллиардер и так далее.
Деньги ей были нужны на создание Психологического клуба в Цюрихе, организации, которая должна была воплощать в жизнь идеи Юнга. Собственно, Эдит уже взяла на это кредит у швейцарских банкиров. Отцу, пожелавшему отчета, она потом (20.07.16) написала: «Я арендовала здесь дом и основала психологический клуб, дающий возможность собираться вместе тем, кто вовлечен в анализ». К тому времени Эдит уже подарила Клубу 120 тысяч полновесных долларов (не тех, что сейчас). Она считала, что «эта работа не имеет аналогов за всю историю человечества, а ее далеко идущие результаты не поддаются оценке».
Фрейд, ревниво следивший за деятельностью своего бывшего ученика, еще 29 апреля писал Шандору Ференци: «Дочь Рокфеллера преподнесла Юнгу в дар 360 тысяч франков… Таким образом, швейцарская этика окончательно вступила в престижный альянс с американскими деньгами. Я не без горести думаю о жалком положении членов нашей Ассоциации».
Зависть не красит человека. В конце концов, Фрейд и сам начал путь к успеху не раньше, чем вступил в 1895 году в ложу «Вена» общества «Сыны Завета» (Бнай Брит), подконтрольного Ротшильдам (см. здесь). Вот и получается, что психоанализ Фрейда — это Ротшильдовский проект, возросший на еврейских деньгах, а аналитическая психология Юнга — Рокфеллеровский, возросший на деньгах белых англосаксонских протестантов (WASP). Шаман, однако, далек от такой конспирологии, ибо она предполагает сознательные усилия людей, направленные на осуществление человеческих планов. А шаман знает, что дело обстоит ровно наоборот: это как раз духи используют любых Ротшильдов и Рокфеллеров для достижения своих целей. Причем используют втемную. Ротшильд может стремиться к чему угодно, в том числе — и к мировому господству, но у духа, которым он одержим (и который дает ему средства), цели свои.
Строгий баптист Джон Рокфеллер был, например, весьма недоволен тем, что его дочь связалась с этим шарлатаном Юнгом, проповедующим чуть лишь не какую-то новую религию. Но платил (и к 1921 году эта сумма превысила уже 800 тысяч). Почему? А представьте: является к вам какой-нибудь Филемон, предъявляет мандат от Абраксаса, требует пожертвований. И что — вы ему откажете? Да вы ему все отдадите ради здоровья любимой дочери... Тем более что придет он к вам не в человеческом облике, а в виде безотчетной, но властной мысли: «Надо, Джон».
Эдит стала пациенткой Юнга в 1913 году, вскоре после его разрыва с Фрейдом, примерно в то время, когда у нашего героя начались видения, описанные в предыдущих экскурсах. Видения продолжались (с перерывами) вплоть до 1917 года, и Юнг понимал их (сказалось протестантское воспитание) как послание, видел в них «род приказа», миссию: «В этих образах было нечто, что касалось не только меня». Значит, надо донести это до многих… И вот уже создан Клуб (организаторскую работу взяла на себя Тони Вульф, ассистентка Юнга в период его погружения в марево видений), который объединил многих видных аналитиков и их пациентов. Гарольд Маккормик (муж Эдит и сын крупнейшего в мире производителя сельхотехники) без обиняков назвал эту организацию «Зримой Церковью».
На первом заседании Клуба, состоявшемся весной 1916 года, Юнг проповедовал освобождение личности от власти коллективного бессознательного. При этом уточнял, что в коллективной душе (бессознательном) есть разные аспекты. С одной стороны — регрессивные, представленные, например «Ужасной Матерью». А с другой — «символы искупления для страждущего человечества», такие как Христос. Но в любом случае «идентификация личности с коллективным бессознательным всегда проявляется в феномене самообожествления». Задача человека как раз «заключается в преодолении самообожествления, что сопоставимо со смертью Христа». Этот процесс сопровождается болезненными «сомнениями во всем, что есть или может быть». Вступив на этот путь, «человек вполне осознает, что стоит на грани смерти». Но это — благой путь индивидуации, становления целостности.
Несомненно, здесь отражается опыт, приобретенный в годы потусторонних видений. Впоследствии Юнг будет говорить почти то же самое, но на другом, наукообразном языке. А сейчас он еще не использует большей части терминов, которые мы знаем из его будущих книг. Некоторых слова он еще не придумал, а другие пока не употребляет как термины. Сейчас ему как-то привычней образы не так уж давно пережитого спуска в ад, например, такие: «Мертвые требуют огромного терпения и величайшей заботы. Некоторых нужно отвести на вечный покой, другим предназначено отвести нас, и к этому нам следует быть готовыми. Мертвым требуется время для того, чтобы они могли полностью осуществить свое назначение; лишь после того, как долг перед мертвыми исполнен до конца, человек может спокойно вернуться к своей наново созданной личности».
Тем, кто читал предыдущие экскурсы, ясно, что под мертвыми здесь разумеются не только уже не живущие (вроде тех, кого наставлял Филемон), но и те фигуры бессознательного (боги и демоны), которые, в частности, представлены на мандале, проанализированной нами в прошлый раз. Собственно, «Анализ» (с большой буквы), который Юнг проповедует в Клубе, и есть разбирательство с этими фигурами. Но только доктор, конечно, рассказывает своим слушателям далеко не все, что испытал на той стороне. Так что вряд ли кто-то из них (кроме Тони Вульф) мог заподозрить, что там его посвятили в шаманы.
Я уже писал о шаманском посвящении (например, здесь). Его осуществляют духи. Выбирают подходящего человека, и у него начинается шаманская болезнь. Это выражается в том, что избранный (призванный) становится сонливым, погруженным в себя, дичится людей, что-то бормочет, бежит в «широкошумные дубравы», скитается, оглушенный «шумом внутренней тревоги», жрет поганое и так далее. Таковы внешние симптомы. А внутренне человек переживает примерно то, что описано в «Красной книге»: спускается в преисподнюю, взлетает к небесам, общается с потусторонними сущностями, получает от них наставления… Готовится стать шаманом.
Мирча Элиаде в книге «Шаманизм: архаические техники экстаза» пишет: «Любые экстатические переживания, которые определяют призвание будущего шамана, несут в себе традиционную схему церемонии посвящения: страдание, смерть и воскрешение. С этой точки зрения всякая «болезнь-призвание» играет роль инициации». И далее: «Эти первые экстатические опыты, хотя и довольно богатые по содержанию, почти всегда включают в себя одну или несколько следующих тем: расчленение тела, после которого происходит обновление внутренних органов, вознесение на Небеса и общение с богами или духами, нисхождение в Преисподнюю и разговор с богами или душами умерших шаманов, разнообразные откровения религиозной и шаманской природы (тайны ремесла)».
Это необходимые (но не достаточные) элементы посвящения. В России с ними знаком каждый школьник, поскольку учил наизусть стихотворение Пушкина «Пророк». Там процесс посвящения четко прописан. «Духовной жаждою томим, в пустыне мрачной я влачился» — это первая стадия шаманской болезни. «Шестикрылый серафим» на «перепутье» — это дух (который, кстати, не имеет отношения к библейским серафимам, что я показал здесь). Он и осуществляет посвящение: вырывает язык и вживляет жало змеи, меняет человечьи глаза на вещие зеницы, ставит уши, которые позволяют слышать ранее неслыханное, а также — новое сердце:
«И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул. Как труп в пустыне я лежал»…
Остается магическое: «Восстань!» Дальше уже можно жечь глаголом, лечить и все прочее. После такого посвящения можно пройти и профанный обряд, когда соберутся шаманы и формально тебя посвятят (для пущего авторитета), но это уже пустой ритуал вроде посвящения в масоны. А значение имеет только посвящение духами, которое так хорошо описал Пушкин. Но только он упустил одну очень важную деталь, не сказал о согласии на посвящение. Об этом часто забывают, а между тем без добровольного согласия никакое посвящение невозможно. Никто не может насильно тебя посвятить. Однако надо хорошо понимать, что если человек заболел шаманской болезнью, а потом отказался от посвящения, он чаще всего быстро умирает. Тут нет особенной мистики, просто внутренние перемены, происшедшие в ходе шаманской болезни должны вступить в силу, а иначе они могут разрушить человека. Поэтому добровольное согласие (расписка кровью, договор, завет) и определяет, прошел человек посвящение или нет. Это достаточное условие посвящения.
В разных местах оно может выглядеть очень по-разному, что обусловлено, прежде всего, принадлежностью к разным культурам (а шаманизм есть везде — от Австралии до Сибири и от Гренландии до Японии). Понятно, что какой-нибудь неграмотный юкагир переживает его иначе, чем швейцарский интеллигент. Давайте посмотрим, как это было у Юнга.
Напомню, что, закончив свои наставления (важный этап посвящения), Филемон сообщает ученику, что сберег для него «черное и золотое семя и его голубой звездный свет». Юнг, естественно, спрашивает, когда получит это сокровище? На что маг отвечает: «Когда ты предашь все, что желает гореть, святому пламени». И едва только он произносит эти слова, как вот: из ночи является темная фигура с золотыми глазами. Карл в форменной панике: кто ты? откуда? чего хочешь? Темный объясняет, что пришел с востока, следуя за огнем Филемона, что он не враг, что он просто чужой, что принес воздержание от радостей и страданий... Вот одна из его сентенций: «Далекий от любви, люби целое». Ладно, но почему при его появлении Юнг испытывает страх и боль? Это становится ясно из слов темного: «Ты можешь называть меня смертью… Я кладу на тебя покров за покровом, чтобы твое тепло никогда не престало». Смерть? Покровы? Уже? Карл в отчаянии: «Я хотел быть среди людей». А тот: «Ты пойдешь к людям как некто сокрытый».
Это что, масонство? Да нет, это начало таинства перерождения. Темный говорит: «Твой свет сияет в ночи. Твоя солнечная природа покидает тебя, а твоя звездная природа зачинается». Когда призрак исчез, Филемон предупредил, что Юнг еще услышит о нем… А потом: «Но подойди, чтобы я мог исполнить то, что предрек тебе темный». И коснулся глаз ученика. То есть — буквально: «Перстами легкими как сон моих зениц коснулся он»... Аналитик, впрочем, выражается прозаичней: он «открыл мой взор и показал безмерную тайну. И я смотрел долгое время, пока не смог постичь это: но что я видел? Я видел ночь, я видел темную землю, а над ней — небо, мерцающее блеском неисчислимых звезд. И я увидел, что небо имело форму женщины».
Когда же Юнг узрел эту женщину (в «облачении из звезд»), Филемон произнес:
«Мать, ты, стоящая в высшем круге, неизреченная, покрывающая меня и его и защищающая меня и его от богов: он хочет стать твоим дитем. Ты можешь принять его рождение. Ты можешь обновить его… Ему нужны узы детства. …прими этого человека в обитель солнца, ему нужна мать».
На что Мать (а чтобы понять, кто она, взгляните на мандалу в предыдущем тексте) отвечает с высот: «Я не могу принять его как дитя. Сперва он должен очистить себя». Какая нечистота? «Смешение: он содержит в себе человеческое страдание и радость. Он должен оставаться в уединении, пока воздержание не станет полным, и он не станет свободным от смешения с людьми. Тогда он будет принят как дитя».
Уединение — необходимый элемент шаманского посвящения. А дальше по сценарию следует искушение (например, Иисус в пустыне). Когда Юнг остается один и пытается освободиться от смешанности (в сущности — коллективной психики), появляется турок в чалме и начинает искушать радостями мусульманского рая (гурии, как мы знаем, слабость Карла). Но как-то неактивно искушает. И искушаемый не искушается... Тогда турок превращается в Филемона, который говорит: «Ты еще не испытал расчленение. Ты должен быть разорван на куски, и расщеплен, и развеян по ветру. Люди готовятся к Тайной Вечери с тобой».
Неужели адепты Анализа ждут жертвы в Клубе? Это возможно. Но сейчас Юнг об этом не думает. Его волнует другое: «Что же тогда останется от меня?» Да в том-то и фокус, что «ничего, кроме твоей тени, — говорит Филемон. — Ты будешь рекой, которая разливается по землям»… Тут у доктора Юнга и возникает сакраментальный вопрос: «Но где остается моя уникальность?» Ответ:
«Ты украдешь ее у себя. Ты будешь держать невидимый мир в дрожащих руках; он опускает свои корни в серую тьму и тайны земли и возносит ветви, покрытые листвой, в золотой воздух. Животные живут в его ветвях. Люди останавливаются в его тени. Их бормотание поднимается снизу… Безмолвие обитает в его кроне. Безмолвие в его глубоких корнях».
Неплохое описание шаманского дерева, соединяющего верхний и нижний миры. По его стволу шаман поднимается на небеса и опускается в преисподнюю. А мир человека — между тем и другим. В своем «Философском дереве» (1945) Юнг будет говорить, среди прочего, и о материнской природе дерева. И в связи с этим заметит:
«Шаман взбирается на магическое дерево с целью обнаружить свою истинную самость в высших мирах. Элиаде говорит в своем великолепном исследовании шаманизма: «Шаман-эскимос ощущает необходимость в этих экстатических путешествиях, и прежде всего потому, что в состоянии транса он становится истинно собой: мистический опыт необходим ему как составная часть его подлинной личности». Экстаз часто сопровождается состоянием, когда шаман «одержим» духами-хранителями или покровителями. Посредством этой одержимости он «приобретает свои «мистические органы», каковые в некотором смысле образуют его подлинную и полную духовную личность». Это подтверждает психологическое заключение, которое можно сделать на основе шаманистского символизма, а именно, что это есть проекция процесса индивидуации».
Но не будем забегать вперед, только отметим, что процесс индивидуации, прорезывание Самости — это именно то, что происходило с Юнгом в период его видений. 28 февраля в 1916 года он записал, что Филемон предложил ему украсть уникальность у самого же себя и представил покражу в виде дерева. Но ведь держать в руках это дерево Юнгу еще только предстоит, а пока что он едва понимает слова старого мага, колеблется, мучится... К описанию дерева («невидимого мира»), которое Юнг будет держать «в дрожащих руках», в «Красной книге» подверстано следующее:
«Я вывел из слов Филемона, что должен оставаться верным любви, чтобы исключить смешение, которое возникает из-за иной любви. Я понял, что смешение — это зависимость, которая занимает место добровольной преданности. Рассеяние или расчленение возникает, как учил меня Филемон, из добровольной преданности. Которая отменяет смешение. Благодаря добровольной преданности я устранил связывающие узы. Поэтому мне надлежало оставаться верным любви и, будучи предан ей добровольно, я претерпеваю расчленение и так достигаю связи с великой матерью (то есть звездной природой), освобождения от повязанности людьми и вещами. Если я привязан к людям и вещам, я не могу ни двигаться с моей жизнью к ее цели, ни достичь своей подлинной и глубочайшей природы».
Получается, что надо избавиться от любви к женщинам и друзьям, вещам и привычкам. И только тогда откроется возможность быть принятым Великой матерью. Здесь не худо напомнить, что греки различали двух Афродит: Пандемос (общенародную) и Уранию (небесную). И любовь, которая связана с ними, разумеется, разная. Так вот, любовь к Звездной матери — это любовь к своей звездной природе в ней, то есть любовь к себе, но — особому, такому, которого еще нет, который лишь будет. Но для начала еще надо очиститься.
Социальный аспект такого очищения понятен: человек — есть клубок связей с другими. От таких связей и надо очиститься, уединившись, например, где-то в пустыне. Но в том-то и фокус, что мы можем знать лишь некоторые из этих связей, а большую часть — нет. Как можно от них очиститься? К тому же эти связи — не только обычные социальные отношения, но в первую очередь — архетипы коллективного бессознательного, неприметно действующие в нас изнутри. От них не убежишь в пустыню, они в тебе, хуже того: они обычно и есть твое «я». Сознательное «я» в борьбе с ними — бесполезно (мы это знаем). Остается надеяться только на чудо, на духов, на Филемона, на Мать. Или — на что-то такое в тебе самом, что украдет тебя у твоего «я».
Юнг продолжает: «Пока я добровольно не предам себя расчленению, часть меня самого (self) тайно остается с людьми и вещами и привязывает меня к ним; и поэтому я должен, хочу я того или нет, быть их частью, смешанным с ними и привязанным к ним. Только верность и добровольная преданность любви дают возможность разрушить эту связанность и эту смешанность и вернуть мне ту часть меня самого (self), которая тайно свилась с людьми и вещами. Только так растет свет звезды, только так я достигаю моей звездной природы, — в моей самой подлинной и самой глубокой самости (self), которая — проста и обособлена».
Тут аналитик ловко играет словами, сопрягая в одной фразе «myself» и «my self» (не знаю, как это выглядит по-немецки, у меня только английский текст), трижды употребляет слово «self», и только в последнем случае у него выкристаллизовывается тот смысл, который войдет в обиход юнговской аналитической психологии как термин «самость» (self). Филемон, как мы отметили в прошлый раз, описал Самость как Звезду внутренней бесконечности, а Юнг изобразил ее в центре своей мандалы в виде асимптотической точки, к которой стремится человек в процессе своего внутреннего развития. Теперь Юнг вынес из слов Филемона, что условием роста света звезды и обретения Самости является добровольное согласие на операцию расчленения. По-гречески расчленение будет «анализис». Вот, собственно, жесткий анализис и происходит при шаманском посвящении. И это — как раз то, чем занимается аналитическая психология: разложением человеческой психики на составные части и их очисткой от связей, создающих симптом.
В ходе этого процесса у некоторых анализандов что-то там внутри пробуждается и начинает расти. Но аналитик здесь уже не у дел. Он не может поставить вам новую Самость, ибо она дана от рождения, растет сама и может поставить раком любого аналитика (да и Рокфеллера тоже). Аналитик разве что может вызвать духов (если он, конечно, шаман, а не просто имеет диплом), которые и очистят вашу Самость.
Но прежде вы еще должны согласиться на то, чтобы духи произвели над вами свой живодерский анализис. Вообще-то, это вовсе не значит, что вас непременно будут расчленять, вываривать кости и прочее (хотя именно так это может вам представляться в горячечном бреду посвящения). Но это значит, что после того, как вы согласились на операцию, начнется процесс индивидуации, который уже сам очистит вас (и в этом смысле будет и расчленение, и извлечение органов, и их промывание и все прочее, причем страдать при этом можно реальней реального).
Страхи, которые возникают у человека, который решается на такую процедуру, понятны и обоснованы, ибо — где гарантия, что расти будет Самость, а не какой-нибудь злобный демон (или в случае психосоматики — опухоль). Гарантии нет, и потому шаман никому не советует (как не советовал и доктор Юнг) решаться на такую процедуру только потому, что хочется какого-то там личностного роста и прочего. Не надо. Но если уж процесс начался, если шаманская болезнь запущена, то придется согласиться.
В следующий раз мы увидим, чем увенчался анализис Юнга. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете