Им овладело беспокойство, Охота к перемене мест...
Писарев ругал пушкинского Онегина. Зачем, дескать, тем овладела «охота к перемене мест»? Зачем вместо того, чтобы с головой уйти в революцию, этот человек надеялся заглушить скуку тупо мелькающими перед глазами картинками? Сам Писарев никуда особо не путешествовал - сидел в Крепости. Мысль его казалась понятной – «поместите меня в скорлупу ореха, я и оттуда буду править миром» (с головой уйду в революцию). Внутренняя пустота, неприкаянность, отсутствие «богатой духовной жизни» компенсируется внешними, поверхностными впечатлениями - поехал к Яру, напоил шампанским цыган, побил зеркала, утёрся скатёркой и укатил в пампасы. Правда, сам Пушкин считал онегинскую «охоту» тяготой: «...весьма мучительное свойство, немногих добровольный крест». Не знаю, что он имел в виду, мне это не важно. Важно другое.
Надысь путешествовал в электричке. В Москву из Ногинска. Не спрашивайте меня, как я попал в Ногинск, не спрашивайте! Скажу лишь только, что в Ногинске занятно: спальные кварталы, гулкие и пустые, как комнаты, из которых свезли мебель, чередуются с дощатыми мезонинами и резными наличниками, в прорехи туч брызжет солнце, а в бетонные прорехи домов под взаправдашний колокольный звон виднеется дымчатая цигейка леса... Ну вот. Не спрашивайте меня, что я делал в Ногинске - ибо я там пил водку. От водки взгляд мой с утра прояснился и удлинился, а жизнь помутнела и укоротилась, вот и сложилось зыбкое (от русского народного слова «зыбка» - качающаяся колыбель) равновесие между взглядом на жизнь и жизнью. Не знаю, поймёте ли вы меня...
Электричка ехала, я прижимался половинкой лба к стеклу и видел в окно, как устроен весь мир. Мир был таким, каким я видел его. Он был устроен из каких-то ржавых заборов, их было много: маленьких, низких, покорёженных солнцем, ветром и снегом, бессильных, беспомощных - что они охраняли там? Ужели драгоценные грядки репы? Мир держался на шатком каркасе этих рукодельных скелетов. Потом нахлынула метель и завьюжила, понесла снег вдоль окон, взвихрила, а через полминуты всё кончилось. Пухлые тополиные комочки медленно ложились на мокрый асфальт платформы, а я прижимался к стеклу половинкой сознания и думал, что, может, и не было никакой метели - просто электричка мимо берёзовой рощи ехала. Не важно. Но - хорошо.
Поехали дальше. Понравился дом - старый, убитый, метров тридцать от железки всего, так жить нельзя, а из окон авоськи с продуктами, холодильников нет. Где-то рядом нутро Москвы, подсвеченные писсуары, Ксюша Собчак, прямо тут эти авоськи, а посередине меня везут. Всё вижу, всё понимаю. Какая гниль и нищета в этом доме. Как из ржавых труб сочится тоненькая струйка вечно холодной воды. Отодранные половицы, лохмотьями штукатурка со стен. А вот злобы, отчаянья, зла живущих там, в недрах, людей - не чувствую. И почему-то не боюсь их. Словно ребёнок. Я же тогда не знаю, что они плохие, если ребёнок? Я же тогда ВСЁ ЭТО, что округ себя вижу, ЛЮБЛЮ. Другого нет и не надо, не с чем сравнить. Перемены блюд не предвидится.
Странным я приехал в Москву. Было так: поезд становился. Я в вагоне один - все вышли в Новогиреево, там нет турникетов и не надо платить. За окном тоже никого. А вы говорите Москва, а вы говорите «язык до Киева доведёт». Посидел еще пять минут. Больше никуда не везут. Вышел, осторожно наступил на нешаткий асфальт – «соскочил с поезда». И без мыслей, по заплёванному перрону, мимо бессмысленных сигаретно-чебуречных витрин в муторное нутро. Зачем это было? Не вспомнить.
Слишком быстро пролистаны пейзажи в окне. Слишком быстро пронеслись мимо стекленеющих глаз пояснительные титры. И хотя не успел прочесть их, а всё равно понял: только что показали ВАЖНОЕ. И как знать, может быть, это ВАЖНОЕ, неузнанное и было самым главным в моей жизни. Что я понял, что я узнал? Не важно - дареному в зубы не смотрят. Спасибо за то, что есть. Так и будем жить дальше. На коленке, на чемоданах, на бегу, прислонившись половинкой головы к электричке… Насколько хватит бензина.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете