По некоторым обстоятельствам мне пришлось добираться до Санаксарского монастыря с юга – от Зубовой Поляны на Темников. Колючая проволока вдоль разбитой дороги, вышки охранников, заключенные, спешащие по каким-то делам. Мордовские лагеря оставляют тяжкое впечатление. Может, поэтому и Санаксарский монастырь поначалу показался мне слишком угрюмым.

Он был основан в 1659 году на излучине реки Мокши около Санаксарского озера на земле дворянина Луки Евсюкова. Неизвестно, были ли ему знаки свыше или он решил предложить свою землю монахам из абстрактного благочестия. Но так уж получилось, что действовал Лука в рамках активных мероприятий по продвижению православия в Мордовские земли. Язычники совсем не хотели менять свою веру, защищались, как могли. В 1656 году от случайной стрелы в стычке с мордвой погиб Рязанский архиепископ Мисаил. Виновных наказали, миссионерскую политику сменили: крестившимся стали полагаться льготы. В качестве опорных пунктов для миссионеров строились монастыри. Санаксарский стал одним из таковых. В 1664 году километрах в 30 к северу от него откроется еще и Саровский монастырь.

Настоятелем Санаксар стал игумен Феодосий, пришедший из Старо-Кадомского монастыря. Но недостаток средств не позволил ему развернуться. Первая монастырская церковь была освящена только в 1676 году. А уже в 1681 году Феодосий был отправлен в Сибирь – строить Преображенский Посольский монастырь на реке Селенге. С тех пор монахи в Санаксарах кое-как перебивалась до средины 18-го века. И в 1753 году неперспективная обитель была практически упразднена, приписана к Саровской пустыни.

В то время в Петербурге был монах, о котором будущий император Петр Федорович не раз говорил: «В Александро-Невском монастыре только один монах – Ушаков». Это было, конечно, преувеличение, но – не слишком большое. Ушаков родился в селе Бурнаково близ Романова (современного города Тутаева Ярославской области), был крещен Иваном, определен в Преображенский полк, произведен в сержанты, вел, как и положено гвардейскому офицеру, разгульную жизнь. И сделал бы славную карьеру, если бы во время одной из попоек не умер бы вдруг один из его собутыльников. Это так поразило сержанта Ушакова, что он едва ли уже не на следующий день он выехал из столицы. Под предлогом посещения родителей. Но на ближайшей же станции отпустил слугу, переоделся в рубище и отправился на Северную Двину. Там нашел в лесу брошенную хижину и прожил в ней два года.

Времена одиноких пустынников в России тогда уже давно миновали. Регулярное государство не хотело терпеть беспаспортных бродяг. Беглого гвардейца повязали и отправили в Архангельск. По дороге он, правда, сумел скрыться и вскоре объявился в Орловской Площанской пустыни. Но и там ему не дали покоя. Он попал под одну их кампаний по выявлению скрывающихся от закона. Кто таков? Пришлось признаваться. Дизертира под конвоем препроводили в Петербург. И вот он уже стоит перед Елизаветой Петровной, которая спрашивает: «Зачем ты ушел из моего полка?» Ответ: «Для удобства спасения души, ваше величество». Императрица не стала особо настаивать на том, чтобы Ушаков вернулся в гвардию. Его определили послушником в Александро-Невский монастырь, а через три года постригли под именем Феодор. Это было в 1748 году, ему как раз исполнилось тридцать лет.

Монахам не нравился бывший гвардеец (у него, кстати, даже на иконе бравые усы и командирский взгляд) со связями при дворе. Они всячески гадили, склочничали, писали доносы. Феодор терпел. Люди тянулись к нему, постепенно составился кружок почитателей. Это еще больше обозлило недоброжелателей. В конце концов, Федор решил покинуть столичный монастырь. В 1757 году он вместе со своими поклонниками отправился в Саров (куда, кстати, и хотел попасть с самого начала), а через два года перешел в Санаксарскую пустынь. И стал ее настоятелем. За ним потянулись почитатели. В основном – отставные гвардейцы, желавшие стать монахами. В 1763 году Феодор выхлопотал указ, разрешающий этим отставникам (их было одиннадцать) постричься. Жизнь налаживалась. Удивительно, но погром монашества, осуществленный правительством Екатерины II в 1764 году, никак не коснулся гвардейского монастыря отца Феодора. Напротив, в как раз тот момент, когда в России была закрыта и ограблена большая часть монастырей, Санаксарская пустынь, возрожденная Феодором, росла и строилась.

В 1761 году, когда Феодор еще только начал обустраивать Санаксары, в Петербурге появился его племянник Федор Ушаков. Он был зачислен в Морской кадетский корпус, знал, конечно, о подвигах дяди, но следовать по его стопам не собирался. Этот гардемарин отличался завидным бесстрашием и отменной предприимчивостью, что впоследствии и сделало его одним из самых удачливых адмиралов за всю историю флота. И не только русского, но флота вообще. Маневры Ушакова в сражениях с турками при Тендри и Калиакрии являются образцами хорошо подготовленного наития, а его штурм укрепленных французами бастионов острова Корфу – удивительное сочетание хитрости и безрассудства. Каждый бой адмирала венчала победа. Он не проиграл ни одного сражения, не потерял ни одного корабля и ни один из его подчиненных ни разу не попал в плен к неприятелю.

В те времена русский бог был на подъеме. Никому и в голову не приходило сомневаться в силе русского оружия и справедливости притязаний России на Крым и Черное море. Этому, конечно, пытались сопротивляться, но – беззубо и вяло. Божественный ветер удачи дул в паруса россиян, а маневрами их кораблей руководил одержимый духом победы адмирал Ушков. Потом мы все это просрали.

Конец морским победам России положил Александр I. Избавившись от отца, он приступил к разрушению флота. Считая Россию сухопутной державой, царь не видел в морской мощи ни пользы, ни надобности. И, само собой, вся его камарилья стала вдруг исповедовать сухопутный изоляционизм. Даже морской министр считал флот «обременительной роскошью». Переведенный с театра морских баталий в Санкт-Петербург адмирал Ушаков поруководил немного гребным флотом, поначальствовал над столичными флотскими командами, понял, что его время прошло, и в 1806 году подал в отставку. Местом своего последнего приюта он избрал деревню Алексеевку неподалеку от Санаксарского монастыря.

К тому времени его дядя уже скончался. Кажется, в жизни они ни разу так и не встретились. Но, естественно, знали  друг о друге. Санаксарский монах, которого я расспрашивал о двух святых Феодорах, пожал плечами: «Зачем им было встречаться? Они постоянно пребывали в молитвенном общении». К сожалению, он толком не смог объяснить, что это значит. Я понял его объяснения так: человек, входя в молитвенную медитацию, выпадает из условной реальности «здесь и там», «раньше и позже» и оказывается в реальности необусловленной, где нет ни пространства, ни времени. То есть – один человек не отделен от другого пространством. И время не разъединяет события. Там все в одной точке, в едином мгновении. Но только ни этой точки, ни этого мгновения нет как таковых. Есть только единство всего. И оно же все. А пространство и время – только развертка, метод представления этого всего. И ничто не мешает допустить другие способы развертывания. Поразительные совпадения, которые Юнг объяснял при помощи понятия синхроничность, намекают на эти другие способы. И молитвенное общение – тоже.

Иными словами, когда адмирал Федор Ушаков бил турок, а потом и французов, монах Феодор (Ушаков) был вместе с ним. И может статься, в морских сражениях племянника отражается брань его дяди на суше. И наоборот. Тут проглядывает таинственное двойничество, взаимные отражения деяний двух Феодоров. А вообще в этой истории все двоится: монастыри, имена, люди, их поступки. Все отражается одно в другом. И все в какой-то степени повторяется.

У отца Феодора всю жизнь было много врагов. Мы уже видели, как в Петербурге на него ополчилась Александро-Невская братия. В мордовской глуши у него тоже нашлись супостаты. Самым страшным из них оказался Темниковский воевода Неелов. Поначалу он захотел стать духовным сыном старца из Санкт-Петербурга, обещал слушаться его во всех делах спасения души. Но это быстро ему надоело. Когда Феодор однажды явился в Темников, дабы обличить воеводу в поборах, притеснениях жителей, неправом суде, тот вызвал заранее заготовленных лжесвидетелей и обвинил старца в том, что он называет официального представителя государства Российского грабителем. Дело дошло до самой Екатерины, и она повелела лишить оного Феодора всех духовных званий и «отослать яко человека беспокойного простым монахом в Соловецкий монастырь».

Нет, власть в России всегда была большим скотством. И только дубина народного гнева время от времени слегка вразумляла ее. Так, всего через неделю после отправления Феодора на Соловки, в Темников явились люди Пугачева. Неелов в страхе бежал, оставив беззащитный город на разорение, за что был подвергнут суду и вскоре умер от горя. Перед смертью, правда, покаялся в том, что оклеветал старца. Но Федору это не помогло. На Соловках он провел десять лет, пока его духовные чада не выхлопотали для него освобождения.

А когда вернулся в Санаксары, на него взъелся отец Венедикт, поставленный в его отсутствие настоятелем. Венедикту не нравилось, что к старцу тянутся люди, он чувствовал себя ущемленным. К тому же Феодор не утратил на Соловках манеры обличать всякого рода пороки, в частности выговаривал игумену за разведенное в монастыре пьянство. И тот в ответ принимал свои меры: жаловался начальству, что, мол, старец смущает обитель, не пускал к святому человеку посетителей, запирал его. Ну что же, зато у Феодора появлялась возможность выражать свой духовный опыт письменно. Он оставил книгу Поучений и Письма к сестрам Арзамасской  Алексеевской общины, которую основал и опекал духовно.

Феодор умер в 1791 году, а его племянник в 1817. Они были похоронены рядом, у стены соборного храма. После революции могилы оказались осквернены. А во время войны об адмирале вспомнили, учредили орден его имени, нашли могилу, раскопали ее. Говорят, останки его оказались нетленны, хотя это плохо согласуется с тем, что знаменитый антрополог Михаил Герасимов восстановил облик адмирала по черепу. Ну, неважно, не тленности дело. Флотоводец все равно был причислен к лику святых. В 2001 году. Вслед за дядей, которого канонизировали в 1999. Толпы паломников едут теперь в монастырь поклониться новым святым, побывать на целебных источниках. Их, кстати, тоже два. Один прямо у дороги со сладкой водой, а второй – в глубине леса, и вода в нем отдает сероводородом.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.