НАРРАТИВ Версия для печати
Федор Погодин. Лунная дорожка. 1.

Федор Погодин известен читателям Перемен своим превосходным «Житием Маклая» (см. здесь и другой вариант - здесь). Однако с тех пор уже много воды утекло. В прошлой жизни Федор был журналистом и редактором. Четыре года назад по причине стилистических расхождений с социальной действительностью он переселился из Москвы в Крым, в татарскую деревню Козы. Зарабатывает на жизнь, продавая летом на пляже плоды своего сада и огорода, тандырную самсу, караимские пирожки и пахлаву. Зимой под вой норд-оста пишет сценарии для мыльных сериалов. И не только… Вот пьеса, навеянная крымским ветром, плесканием моря и духом полыни.

Федор Погодин

СЦЕНА
Конец сентября. Солнце недавно взошло. На берегу моря у заброшенного киногородка, изображающего восточный город, машина скорой помощи, милиция. Чуть в стороне жмутся несколько «одичавших» палаточников полухиповского вида. На песке носилки с телом, покрытым с головой простыней. Милиционер, видимо, проводит опознание. Хиппи подходят к телу, качают головой, отходят. Слов не слышно. Только шум утихающего после шторма моря. Санитары поднимают носилки и грузят их в машину скорой помощи.

СЦЕНА
Встреча однокурсников. Место действия – столовая-стекляшка МГУ.
За составленными столами публика за 40. Выпивают, закусывают. Гул голосов.

РЕПЛИКИ:
– Да ведь никому ни про кого по настоящему не интересно. А про кого интересно – и так знают. Идиотское мероприятие.

– А зачем тогда пришел?

– Нет, я должен узнать, чем теперь промышляет эта комсомольская рожа.

– Наденька, а я был уверен, что ты давно в Америке или еще где-то.

– Ну, в основном да. Преподаю в Ричмондском университете.

– И как? Жизнь удалась?

– Ну, как сказать… Сыто, спокойно. Но рассказывать американским студентам про Ренессанс при том, что они даже примерно не представляют себе, где находится Италия…

– А хорошо, что здесь, а не в кабаке.

– Знаешь, я был влюблен в тебя с первого курса. Ты была для меня каким-то недоступным идеалом. И я так страдал, когда ты вышла замуж за Петра.

– Ну и что же ты молчал? Ты всегда держал себя так, как будто тебя ничего кроме науки не интересует. Я перед тобой и так и сяк хвост веером распускала, а ты никакого внимания не обращал. А за Петра я с досады вышла. И ты, наверное знаешь, чем все это кончилось.

– Господи, каким же я был идиотом.

– Ну и как теперь? Слышала, у тебя рекламное агентство и куча детей. Счастлив?

– Счастливы только херувимы и серафимы. Давай вина выпьем.

Появляется Георгий. Озираясь, проходит вдоль стола, вглядываясь в полузабытые лица. Кто-то машет ему рукой, он кивает в ответ. С кем-то здоровается. Его появление сразу заметила Вера, сидящая на дальнем конце стола. Пристально смотрит на Георгия.  Он приобнимает какую-ту женщину, склоняется над ней. Она оборачивается, улыбается ему, они обмениваются какими-то фразами. Гул голосов. Георгий идет дальше, высматривая свободное место и знакомые лица. Встречается взглядом с Верой. Направляется к ней.
Встает Кирилл.

КИРИЛЛ
Прошу тишины.

Его никто не слушает. Все заняты разговорами, выпивкой и закусками.

(почти кричит) Прошу тишины. Предлагаю выпить за Alma mater и наших профессоров. Может быть, мы по молодости и недостаточно их ценили, но кем бы мы были без них!

Кто-то запевает «Гаудеамус». Несколько голосов подхватывают, но получается не стройно, к тому же никто толком слов не помнит. Георгий подходит к Вере. Здоровается с Максимом и Катей, сидящими рядом с ней.

МАКС
Привет благородному дону.

ГЕОРГИЙ
И тебя туда же. А ты с годами не меняешься.

МАКС
Гнию изнутри, а не снаружи. Садись к нам.

ГЕОРГИЙ
Не глядя на Веру, накрывает рукой ее руку.
Катенька, а ты стала еще прекрасней. За кем теперь замужем?

КАТЯ
За богатеньким импотентом и теперь занимаюсь только сексом и живописью. У меня выставка в среду на Крымской открывается. Придешь?

ГЕОРГИЙ
Непременно. Готов даже речь произнести и объяснить публике, чем ты лучше Серебряковой.

МАКС
А отчего бы благородным донам не выпить вина?

ГЕОРГИЙ
Действительно, отчего бы.

Наполняет рюмки. Чокаются, выпивают.

ГЕОРГИЙ
Вера, рад тебя видеть.

ВЕРА
Я тоже. Ты совсем пропал.

ГЕОРГИЙ
Ну, пока еще не совсем. Но на грани. А кто это тамадой заделался?

МАКС
Кирилл Максимов. Неужели не помнишь? Он комсоргом курса состоял. Я был уверен, что он в дамки вышел, а оказалось – хранит что-то там пыльное в Историческом музее. Говорят, в церковь зачастил.

ГЕОРГИЙ
Неисповедимы пути… А этот плешивый… Неужели Витька Чернов?

ВЕРА
Не думала, что ты придешь.

ГЕОРГИЙ
С возрастом стал сентиментален. И потом – паноптикум. Забавно.

ВЕРА
Ты всегда был сентиментален.

МАКС
Жоржик, а про тебя ходят легенды. Будто бы ты на преподавательскую зарплату соорудил у себя двухместную ванну из зеленого мрамора.

ГЕОРГИЙ
И кто же тебе такое рассказал?

МАКС
Прекрасная купальщица.

ГЕОРГИЙ
Все врет твоя купальщица. Ванна у меня малахитовая и трехместная. Да и ты, по слухам, не бедствуешь. Давай выпьем за буржуазность, которая спасает высокоорганизованную материю от распада. 

 

КАТЯ
Жоржик, скажи честно, есть ли среди собравшихся здесь теток хоть одна, которую ты не трахнул.

ГЕОРГИЙ
Да. Это ты. Но я все еще не теряю надежды. (Вере) На самом деле, я пришел, чтобы встретить тебя.

ВЕРА
А почему ты решил, что я здесь буду? Честно говоря, не собиралась. Макс притащил.

ГЕОРГИЙ
Интуиция или надежда.

ВЕРА
Что-то случилось? Мог бы позвонить.

ГЕОРГИЙ
Вдруг, ни с того ни с сего? А так вроде бы случайность.

ВЕРА
Неизбежная случайность? У тебя была какая-то теория на этот счет. На молодых глупых девочек в свое время производила впечатление.

ГЕОРГИЙ
Не теория, а практика. И, увы, зачастую горькая. Расскажи, как живешь.

ВЕРА
Тебе про что?

ГЕОРГИЙ
Про все.

ВЕРА
Праздное любопытство? Коллекционируешь судьбы?

ГЕОРГИЙ
Ну что ты такое говоришь. Мне, правда, про тебя важно.

Раздается голос Кирилла.
А теперь давайте помянем тех наших, кто не дожил до сегодняшнего дня. К сожалению, их уже довольно много. Вечная им память.

Гул голосов стихает. С дальнего конца стола раздается громкий хохот – там слов Кирилла не расслышали. Публика выпивает не чокаясь.

МАКСИМ
Да. Мариша Нестерова ушла первой. Какая-то темная история. И что ее потянуло одну в Крым, осенью… Никому ничего не сказала…

КАТЯ
А может быть, она не одна была. Просто этот мерзавец смылся, а она с горя утопилась. Или наоборот. Она утонула, а он с горя смылся. А может быть, утопился кто-то другой, а они вместе смылись, или все утопились, и никто не смылся, или…

ГЕОРГИЙ
Прекрати немедленно!

МАКСИМ
Жоржик, а вы с Веркой, кажется, той осенью тоже в Крым ездили?

ВЕРА
Да…  Если бы знать… Мы тогда на Южном берегу были. Ужасная история.

Георгий наливает себе полную рюмку и выпивает.

ГЕОРГИЙ склоняется к Вере.
Вер, давай потихоньку свалим. Посидим где-нибудь. Здесь все ясно. Скоро все напьются, начнется хоровое исполнение Боба Гребенщикова, приставание к чужим женам и мужьям, выяснение несуществующих отношений и далее по известной программе.

ВЕРА
Как хочешь. Наверное, ты прав.
 
ГЕОРГИЙ
(Максиму и Кате)
Ребята, мы сейчас вернемся.

Встают и направляются к выходу.

СЦЕНА
Георгий и Вера выходят из столовой.

ГЕОРГИЙ
Куда пойдем? Знаешь, я тут недавно открыл прекрасное место – без грохочущей музыки и хорошим кофе.

ВЕРА
Знаешь, я устала. У меня последнее время ни на что сил нет. Я болела в августе и никак не могу прийти в себя. Отвези меня домой.

ГЕОРГИЙ
Как скажешь. Супруг не будет возражать?

ВЕРА
Супруг… Сожитель… Даже не сожитель. Не будет. Он оборудовал на даче мастерскую и практически безвылазно живет там с собаками. Я к нему иногда приезжаю на выходные.

ГЕОРГИЙ
Конечно, не мое дело, но что вас связывает? По всей видимости, не любовь. Деньги?

ВЕРА
Пережитое несчастье.

ГЕОРГИЙ
Извини. Подожди минутку.

Георгий снимает с внутренней двери столовой скобу и запирает ей дверь снаружи.

ВЕРА
А как же они оттуда выйдут?

ГЕОРГИЙ
А они похожи на людей, которые останутся там навсегда?

СЦЕНА
Университетская столовая

КИРИЛЛ
А теперь пусть каждый расскажет, чего он добился в жизни. Начнем по часовой стрелке. Виктор, начнем с тебя.

ВИКТОР
Я защитил в девяностом кандидатскую, а три года назад – докторскую по петроглифам Белого моря и теперь я президент Петрозаводской академии истории и археологии.

МАКСИМ
Витька, а эта академия состоит из одного тебя, или там есть еще несколько членов?

КАТЯ
Макс, расскажи им, что у тебя дом на Истре и личный шофер.


СЦЕНА
Квартира Веры. Входят Георгий и Вера. Вера закрывает входную дверь.

ГЕОРГИЙ
… ну конечно, не подписная вещь. Но сколько у него вообще подписных картин? Одна экспертиза, вторая. Всё сомневаются. Говорят, возможно, мастерская. А я-то вижу, первоклассная живопись и бархат никто из его учеников так не писал. Я уж не говорю про лицо. Понимаю, они чего-то крутят. А потом Анисимова мне заявляет прямым текстом: пять тысяч, и дадим заключение. Ну да, а за десять заключили бы, что это Рембрандт.

ВЕРА
Хочешь кофе?

ГЕОРГИЙ
А качество напитка нечем улучшить?

ВЕРА
У меня прекрасный кофе. Ты что, про коньяк?

ГЕОРГИЙ
Можно без кофе.

ВЕРА
Нельзя. Возьми в буфете. Я сейчас пойду сварю. Я забыла, ты с сахаром пьешь или без?

ГЕОРГИЙ
И с лимоном.

Вера уходит на кухню. Георгий осматривает гостиную, обставленную мебелью XIX века. Антиквариат, но явно не собранный, а наследственный. Обивка на креслах и диване сильно потертая. Шпон местами облупился. На подзеркальнике несколько фотографий в рамках. Среди них – молодые Георгий с Верой на фоне киногородка. Георгий разглядывает ее, ставит на место. Достает из буфета початую бутылку коньяка и две рюмки. Усаживается в глубокое кресло. Входит Вера с подносом, на котором джезве и чашки.

ГЕОРГИЙ
Здесь время как будто остановилось.

ВЕРА
Просто ты давно не был.

ГЕОРГИЙ
Да. Последний раз – когда Сергей Михайлович умер. А потом… Несколько раз звонил, но то никого не заставал, то подходил мужской голос и мне не хотелось… А потом, время проходит и непонятно, как преодолеть первые слова. Особенно по телефону. Нелепость. Потом кто-то сказал, что ты вышла замуж. После этого я решил переместить тебя в область воспоминаний и связался с милой молоденькой девочкой. Она тогда только аспирантуру закончила.

ВЕРА
Я знаю. Твоему сыну сколько?

ГЕОРГИЙ
Три года. Когда он должен был заговорить, я постоянно повторял ему слово «жопа», но его первым все равно было «мама». Я понял, что он такой же, как все и утратил к нему интерес. Надеюсь, он все-таки когда-нибудь превратится во что-то осмысленное. Слушай, у меня точно такая же наша фотография во время медового месяца. На берегу. На фоне этих сюрных заброшенных декораций.

ВЕРА
Ты про что?

ГЕОРГИЙ
Ну, вот на подзеркальнике стоит. Только у тебя цветная, а у меня почему-то черно-белая. Мы так свежи, прекрасны, радостны… и глупы. Помнишь, была полная луна, шторм, а здесь мы с тобой утром. Несколько помятые после бурной ночи. Только я не помню, кто снимал. Наверное, этого толстого татарина-сторожа с невероятным именем попросили щелкнуть или…

ВЕРА
Да я не про фотографию. Ты про какой медовый месяц?

ГЕОРГИЙ
Господи, да про нас же. Ты что, забыла? Мы после того, как расписались, никому ничего не сказав, уехали в Крым.

 

ВЕРА
Ты называешь этот кошмар медовым месяцем? Мы… мы никогда не были расписаны.

ГЕОРГИЙ
Да что это с тобой? Потеря памяти? Рано вроде бы еще. Мариша была свидетельницей в ЗАГСе. Мы столько с тобой ругались по этому поводу. Я тебе говорил, что штамп в паспорте – чушь собачья, а ты настаивала. И была права. Глупость, конечно. Действительно, что может изменить печать на какой-то бумажке, которую поставила никому не известная климатерическая тетка? А я после этого почему-то осознал, что ты – моя, а я – твой. Навсегда. И задыхался от счастья. Вот тебе пример магического действия знаков.

ВЕРА
Что ты говоришь? Ты пьян?

ГЕОРГИЙ
Наливает себе очередную рюмку.
Я – нисколько. А ты чего придуриваешься? Ну, хочешь – покажу тебе паспорт. (Достает паспорт из кармана пиджака, листает) Черт, я же его поменял месяц назад. А в новый ничего не переносят. Жизнь опять начинается с чистого листа. Слушай, если тебе нужны доказательства – давай позвоним Марише.

ВЕРА
Георгий, она погибла пятнадцать лет назад.

ГЕОРГИЙ
Мариша… погибла? И как, интересно? Почему мне никто про это не сказал? Да мы час назад с ней за столом сидели.

ВЕРА
Георгий, прекрати. Это плохая шутка.

ГЕОРГИЙ
Какая к черту шутка! Слушай, мне завтра Коровинский пейзажик этому грузину надо показать. Ты его упакуй, как следует. Там в шкафу пузырчатка должна остаться. Ты лучше это делаешь. А я залезу в душ и давай ложиться.

ВЕРА
Прекрати дурачиться. Уже поздно. Я устала. Я, правда, была рада тебя повидать, но теперь иди домой. Жена, наверное, волнуется.

ГЕОРГИЙ
Какая жена! Что на тебя нашло? Куда ты меня гонишь из нашего дома. Мы женаты пятнадцать лет и вот тебе на! На ровном месте. Ну да, я тогда увлекся. Непреодолимое желание. Помрачение. Но все это давно позади. Сколько можно к этому возвращаться? Мы же давно все выяснили. Я люблю только тебя и всегда буду с тобой.

ВЕРА
Я больше не могу так. Я знаю, ты все время о ней думаешь. У меня постоянное ощущение, что мы живем втроем. Это ад какой-то. Уходи.

Георгий молча встает, выливает в чашку из-под кофе остатки коньяка, выпивает, выходит в прихожую, надевает плащ. Его покачивает. Вера вскакивает, хватает его за рукав.

ВЕРА
Ты никуда не пойдешь. Давай звони жене, скажи, что ты в гостях, что напился, что заболел, что у любовницы, скажи, что угодно. Но я тебя в таком виде никуда не отпущу. Я не хочу, чтобы с тобой случилось то же, что с Георгием.

ГЕОРГИЙ
С каким Георгием?

ВЕРА
Нет, не с Георгием, с Юрой, моим мужем. Мы поссорились, и он ушел в ночь, и разбился на машине. И я его не остановила. Даже ключи от машины не отобрала. Хотя знала, знала! Не могу себе этого простить.  Это ты виноват.  Если бы тебя не было, ничего не случилось. Я извела его и себя. Умоляю, останься. Хочешь, я сама ей позвоню?

ГЕОРГИЙ
Но она… то есть ты погибла пятнадцать лет назад. И к тому же у меня нет автомобиля.

Продолжение

Фото автора




ЧИТАЕТЕ? СДЕЛАЙТЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ >>



Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины»

Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.

Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.





RSS RSS Колонок

Колонки в Livejournal Колонки в ЖЖ

Вы можете поблагодарить редакторов за их труд >>