НАЧАЛО РОМАНА ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

Принятая вечером успокоительная таблетка (вкупе с накопившейся усталостью) погрузила Брагина в довольно крепкий сон, но около 7 утра сработал его «внутренний будильник». Он – как человек, привыкший жить по распорядку – проснулся в обычное для себя время. Размял руки-ноги, затекшие от спанья в кресле, сходил в ванну – ополоснул лицо. Потом – делая все медленно, как бы нехотя – двинулся к дежурному факсу, на который всю ночь поступали сообщения информагентств. Оторвал изрядный кусок ленты с самыми последними материалами. Вернулся в свой кабинет, разложил ленту на столе. Сразу же наткнулся на добротный материал агентства «Постфактум» – с последними цифрами и предварительным анализом.

Чуда, конечно же, не произошло: ГОР набирал всего около полутора процентов голосов. Не быть Солянову лидером фракции в Госдуме! И, очень возможно, он остынет к своим политическим проектам и откажется спонсировать «Сокол» – ergo, Дмитрий Брагин и его аналитическая команда останутся без работы. Впрочем, не все плохо: депутатский мандат в территориальном округе лидер ГОР получит (подстраховался по совету Брагина). Может, и не уйдет из политики?

Брагин постарался не расстраивать нервы пустыми сожалениями.

«Черт побери, мы не одни пролетаем мимо кассы… С ума сойти – гайдаровский Демвыбор не проходит в Думу – а было время, имели самую большую фракцию… Теперь у них – три с пшиком процента – примерно, как у Партии самоуправления трудящихся, где не было ни денег, ни внимания СМИ – только имидж симпатичного лидера… Эти бы две партейки – они же не враги друг другу – объединить, вышла бы славная фракция… И мы бы в Думу могли войти, если бы Солянов согласился на блок, например – с Конгрессом русских общин – а я предлагал, и возможность была… У них около четырех процентов, да наши полтора – вот и фракция… Дума бы выглядела гораздо приличнее. А так, не парламент – сплошная оппозиция. Коммунисты, жириновцы, яблочники свое взяли. А «Наш дом Россия» – десять процентов – вот он, уровень народного доверия к власть имущим…»

Среди таких невеселых размышлений Брагин вспомнил, что должен подготовить краткий обзор-прогноз к совещанию, назначенному Соляновым на три часа пополудни.

«Тяжелый случай – подумалось ему. – Что тут анализировать, прогнозировать, когда сплошная чернуха, полный провал и безнадега?»

И тут же он одернул себя: «Безвыходных положений в нашем ремесле быть не должно. Если шкурный интерес в прогаре, зайдем в сферу духовного, высокоинтеллектуального. Примем свалившиеся факты, как эмпирический материал для беспристрастного научного исследования… А текущая политическая конъюнктура – суета сует…»

Отрешившись от этой самой суеты, Брагин погрузился в беспристрастный анализ, пытаясь выстроить модель исследуемого объекта – электорального пространства, в котором только что произошел акт народного волеизъявления. Примерно так же бесстрастно он когда-то рассматривал материальные объекты, с которыми имел дело, когда занимался прикладными исследованиями в сфере химической технологии.

Он смотрел на сводки информагентств – и вдруг ощутил некую интересую закономерность, проглядывавшую сквозь нагромождение фактов.

Зацепив эту закономерность хватким умом естествоиспытателя, Брагин принялся экстраполировать ее на весь объем исследуемого материала. И получил вполне работоспособную модель, логически безупречную, хотя и не соответствующую общепризнанным схемам структурирования общественно-политического пространства.

***

Политический лидер Солянов уважал профессионализм аналитической группы Брагина, и нередко называл ее «моя золотая десятка» – по числу сотрудников.

Эффективность работы в этом небольшом коллективе обеспечивалась рациональным распределением обязанностей.

Семь сотрудников отслеживали ситуацию в регионах, разделив их между собой. Все они были студенты-старшекурсники с отделения политологии философского факультета МГУ, держались дружной стайкой и назывались запросто: Катя, Ульяна, Андрей, Виталий, Костя, Николай, Степан.

Всего лишь двое подчиненных Брагина (но самые опытные) вместе с ним вели процессы федерального уровня. Один из этих двоих – точнее, одна, симпатичная сорокалетняя дама с университетским дипломом социолога – была заместителем Брагина. Ее звали Таня (для студентов – Татьяна Михайловна) Галицкая. Брагин считал ее женщиной, образцовой во всех отношениях. Толковый работник, умница и при том – отменная хозяйка дома, настоящая глава семьи, умело и тактично управлявшая жизнью близких: почти взрослой дочери-студентки и очень интеллигентного мужа – профессора-палеонтолога, широко известного в узком кругу специалистов по мезозойской фауне.

Еще был Антон Сажин – симпатичный и талантливый аналитик, также с университетским дипломом. Возраст – слегка за тридцать, окончил аспирантуру, но вовремя не защитился, а потом бросил это дело, так как попал на хорошее место – в рекламное агентство, где кандидатские корочки не спрашивали, но щедро и стабильно платили. А деньги Сажину требовались постоянно – он фактически в одиночку содержал немалое семейство: мать, престарелую тетку матери, младшую сестру – студентку, а с некоторых пор еще и двух племянников, среднего школьного возраста, прибывших из опасного города Гудермеса. Их отправила к московским родственникам старшая сестра Антона Сажина, состоявшая в браке с чеченцем; сама она не пожелала расстаться с мужем даже временно, а он не мог бросить свой город и свою должность директора школы.

В группе «Сокол» Антон Сажин работал по совместительству («чтобы не потерять профессиональную форму»), за скромную зарплату, но очень ответственно. И мечтал когда-нибудь уйти в академическую науку.

Группа «Сокол» трудилась по гибкому графику – это было удобно для сотрудников, помогало концентрировать силы в решающие моменты, и расслабляться, когда позволяли обстоятельства. В последние дни накануне выборов работали всем составом с утра до поздней ночи. Затем Брагин объявил четырехдневные выходные – на субботу, воскресенье, понедельник и вторник – для всех, кроме себя.

Младшие коллеги – студенты – были рады возможности капитально переключиться на личные дела: у них на факультете уже разворачивалась предэкзаменационная зачетная страда.

Старшие коллеги – Таня (Татьяна Михайловна) и Антон также не стали оспаривать великодушное решение шефа. Но договорились между собой выйти на работу в понедельник, дабы помочь Брагину, если (как можно было ожидать) возникнет надобность в такой помощи.

***

Галицкая и Сажин явились в офис-квартиру «Сокола» вдвоем, в половине двенадцатого – как будто угадав самое подходящее время. Их шеф Брагин только что завершил осмысление пришедшей ему в голову идеи и более всего нуждался в умных собеседниках, для коллективного обтачивания драгоценной находки.

Он с ходу стал вводить коллег в тему (едва завершив процесс взаимных утренних приветствий):

- Партийно-политический спектр принято у нас строить в линию: левые, центр, правые. Так повелось с незапамятных времен, кажется, еще с французского революционного Конвента. И везде эта схема применима, везде она более или менее работает. Но у нас же Россия, которую аршином общим не обмерить. Где у нас политический центр – если понимать под ним позицию умеренности и компромисса, вокруг которой формирутся естественная коалиция большинства? Нет в нынешей России никакого центра, а только зияющая дыра, политическая пустота. А вокруг нее – четыре больших группы граждан с принципиально различными ориентациями политического целеполагания. Таким образом, имеется четыре электоральных основы для партий, нацеленных в разные стороны. Эти партии в прямую линию не построить – не получается, как ни группируй… Я понятно объясняю?

- Более-менее – Сажин от напряжения мысли сморщился всем лицом. – Вы, Дмитрий Владимирович, вероятно, правы… У меня бродили в голове подобные мысли, но я не мог их сформулировать.

- Антоша, мы все знаем, что ты самый выдающийся политолог Москвы и окрестностей – с мягкой улыбкой вмешалась Галицкая. – Если ты одобряешь идею нашего несравненного шефа, значит она и в самом деле гениальна… Но скажи мне, Дима, какие это группы ты видишь в нашей безумной, бесформенной электоральной каше? Можно ли их как-то определить, рассчитать?

- Все определяется четко и считается легко – победоносно улыбнулся Брагин. – Надо только отрешиться от стандартных схем и стандартной терминологии. Будем мыслить, как самоуверенные дилетанты.

Брагин выложил на стол схему, набросанную цветными карандашами на большом листке бумаги.

- Вот самая значительная группа, тридцать – тридцать пять процентов. Это те, кто, не принимая нынешнего капитализма, хотят назад, в светлое советское прошлое. Здесь база поддержки коммунистов и им подобных партий. В классической модели они – левые, но у нас данное определение применимо лишь условно. Фактически в их ментальности присутствует и немалая правизна – например, в вопросах внешней политики… Назовем их просто – «красные», по цвету партийных знамен… А это – «синие». Так я обозначил сторонников скорейшего утверждения поголовной демократии и проведения реформ, от которых они ожидают всех благ. Я их понимаю – сам был таким. Когда-то нас было много, а теперь – все меньше и меньше. По итогам нынешних выборов – около двадцати процентов. Примерно столько же тех, кто сожалеет не об СССР, а о Российской империи, и хотел бы воссоздать что-нибудь подобное. Можно их назвать «патриоты» (что не совсем точно), «державники», или просто – «белые». Вот я их мелком пометил на схеме. Главная политическая сила в этом политсекторе – ЛДПР. Но она охватывает чуть более половины «белого» электората – прочие не доверяют сомнительному патриотизму Жириновского. Больно много там чистой коммерции… Конгресс русских общин играет на том же поле, но не слишком удачно. Может быть, лидер оказался не подходящим – Юрий Скоков.

- Чиновник с ног до головы, без никакого облика – ироническая улыбка появилась на лице Тани Галицкой и тут же пропала, сменившись выражением серьезной сосредоточенности. – Жалко КРО, там симпатичные люди, я кое-кого знаю.

- У них на втором месте в списке стоял генерал Лебедь – отозвался Антон Сажин. – Если бы они поставили его первым, могли бы пройти в Думу? Как считаете, Дмитрий Владимирович?

- Не знаю, совсем не представляю, как бы тогда карта легла. Однако без Лебедя – да со Скоковым и Глазьевым, они бы и трех процентов не набрали, это точно… Но, позволю себе продолжить. Четвертая, немалочисленная группа: их процентов двадцать пять – тридцать. Это те, кто в приоритетном порядке желает стабильности и поддерживает действующую власть, полагая, что любые перемены – к худшему. Прагматики, лоялисты – можно назвать их по-разному. Лишены какой-либо идейной окраски – вот их главная особенность.

- На самом деле окраска у них имеется – Галицкая скорчила брезгливую гримаску. – Они серые, как наша власть.

Брагин не стал возражать.

- Хорошо, назовем их «серыми». Итак, у нас имеется четырехкомпонентная – четырехцветная схема. Соотношения между этими элементами примерно известны – цифры я назвал… Антон, ты не согласен?

Сажин пожал плечами.

- Да вроде все логично… Но «красным» я дал бы процент по максимуму – пусть 35, а «серым» – поскромнее, например, 25. И еще один момент: все эта цифирь – усредненная по федерации. Надо бы углубить хоть до регионального уровня. Посчитать по результатам прошедшего голосования, когда ЦИК их выдаст во всей полноте.

Брагин одобрительно кивнул:

- Правильная инициатива.

Галицкая беззаботно рассмеялась.

- Инициатива наказуема. Восеньдесят девять регионов – считать тебе не пересчитать, Антоша, до Нового года.

- Не держи меня за тупого юзера, Тань Михална. Стандартную программу для данного расчета адаптирую, дня за два управлюсь. Еще отдельную статистику дам по облцентрам.

- Кило одобрямса вам, с кисточкой – Брагин дружески хлопнул по плечу инициативного сотрудника. – Значит, полный анализ, в региональной развертке – через два дня. Ну – через три, допустим. А через два часа мне нужен для Солянова краткий анализ – примерно то, что я говорил. Текст, почти готовый, у меня в компьютере. Нужно отредактировать, оформить в бумажном виде. И схемку ему присандалить – нарисовать на компе, чтоб было красиво. Аналитический обзор для любимого лидера, обделавшегося на выборах – чуешь, Антон? – должен выглядеть утешительно. Сбацаем в четыре руки?

- Не вопрос. Только кофейку бы для начала .

- С кофия и начнем – улыбнулась Галицкая. – Начальник, я ставлю чайник!?

***

Обзор подготовили быстро – «безупречный по форме, интересный по содержанию». Так определила Таня Галицкая, понимавшая толк в подобных вещах.

Брагин был уверен: лидер ГОР не поленится, прочитает материал и, если вникнет, поймет, что группа «Сокол» работает (и скоро завершит работу) над мощным инструментом, с помощью которого можно точно прогнозировать исход любых голосований и, опираясь на такое знание, строить победоносные политические комбинации. И если Солянов захочет остаться в политике – несмотря на неудачу на парламентских выборах – ему не следует отказываться от уникальной наработки, и от специалистов, ее сотворивших. Впереди – много избирательных кампаний. И главная из них – президентская, которая начнется уже совсем скоро, после Нового года.

Уложив в дипломат два экземпляра пятнадцатистраничного текста, Брагин сел в машину и отправился в Госдуму, где было назначено совещание руководства ОПД ГОР в узком составе.

Автовладельцем он стал сравнительно недавно, пять лет назад, но уже успел попасть в аварию, а потому не слишком самоуверенно ездил в лабиринте столичных улиц и магистралей, переполненных разнообразным транспортом. Да еще и день был тяжелый – понедельник, и погода ненастная.

В силу вышеуказанных обстоятельств, Дмитрий Брагин выехал с большим запасом времени. Добравшись до Охотного ряда, нашел подходящее место для парковки, затем прогулялся пешочком, не спеша до здания Государственной думы. Прошел внутрь, показав на вахте удостоверение помощника депутата. Поднялся на нужный этаж. Дошел до кабинета, украшенного табличкой с ф.и.о. депутата Солянова. Поглядел на часы – было уже три пополудни, без пары минут. Решительно дернул дверную ручку – дверь не поддалась.

Кабинет Солянова был заперт и, по всем признакам, пуст.

Брагин решил подождать (а что ему оставалось делать?) – может быть, начальство просто опаздывает по каким-то причинам?

Прождав с полчаса и никого не дождавшись, он понял, что совещания не будет. И ужасно разозлился. На Солянова и его команду: «Как же так, что они, не могли позвонить, предупредить?» И на самого себя: «Знал ведь с кем имею дело – с раздолбаями; надо было позвонить самому перед выездом. Не сообразил, поленился – вот и стой дурак дураком.»

***

Погрузившись в критично-самокритичные мысли о себе и своем начальстве, Дмитрий Брагин медленно шел по направлению к лифтовой площадке, вдоль бесконечного ряда закрытых кабинетов.

Впереди послышались шаги; из бокового коридора вышли двое. Повернули навстречу Брагину, обратив на себя его внимание.

То были его добрые знакомцы, считавшиеся, в какой-то мере, даже друзьями – с тех времен, когда сам он был успешным бизнесменом, слегка погруженным в политику.

Один – среднего роста, плотный, со склонностью к полноте, смуглый брюнет – Рубен Максимович Гаспарян (для друзей – Рубик), популярный журналист и еще более популярный (в известных кругах) посредник во взаимоотношениях бизнеса и власти, умеющий «решать вопросы».

Второй – пониже ростом, щупленький, русоволосый, скромненький на вид – Головков Алексей Леонардович. Депутат Госдумы, один из руководителей избирательной кампании проправительственного объединения «Наш дом Россия».

Гаспарян бодро приветствовал уныло бредущего навстречу Брагина.

- Здорово, Дым Владымыч!

- И ты здравствуй, Рубель Баксович.

- Зачем хамишь, Дима? Я тибе ни обидно сказал. Случилось что? Может, помочь надо?

- Не сердись, Рубен. Злой я сегодня, не знаю, на ком сорваться.

Брагин энергично пожал протянутые ему руки друзей. При этом Алексей Головков изобразил на лице выражение крайнего недовольства.

- А кто виноват, что ты злой? Кто виноват, я спрашиваю? Правильный ответ – президент и правительство во всем виноваты.

Брагин резко затряс головой:

- Я этого не говорил.

- Значит, не правительство? – Недовольная гримаса на лице Головкова сменилась милейшей улыбкой. – В таком случае, виноват твой босс, проваливший кампанию. На него и сбрасывай злость. Или на кого другого. А нас не трогай.

- Сказал бы я пару ласковых кое-кому. Нету их в Думе. Не пришли.

- А ты по телефону, по телефону обматюгай. Без риска для собственной рожи. – В глазах Алексея Головкова мелькнули озорные огоньки. – Хочешь, идем с нами, из моего кабинета и отзвонишься.

- Не помешаю вам?

- Поможешь скоротать скучный отрезок времени. Согласен, Рубик?

- Читаешь маи мысли, Леша.

***

Заняв позицию у телефона в депутатском кабинете Головкова, и пытаясь дозвониться до Солянова, Брагин не прислушивался к разговору друзей, но отрывочно его слышал и невольно вникал.

Они кого-то ожидали, не очень верили, что этот кто-то придет и заранее его ругали (не называя по имени). Потом переключились на итоги выборов (как же иначе в такой-то день!). Их обсуждали со смачными подробностями – как и подобает знатокам политического закулисья.

Телефоны лидера ГОР и его сподвижников не откликались. Брагин терпеливо набирал и набирал номера, и, наконец, связался с Яниной, секретаршей Солянова, случайно забежавшей в избирательный штаб (который в полном составе ушел в отгулы – так она сообщила). Янина – дама очень ответственная – твердо пообещала связаться с шефом и соединить его с Брагиным («Дмитрий Владимирович, не уходите с этого телефона, Ростислав Андреевич с вами обязательно поговорит… Да, да, примерно в течение часа»).

Между тем, обсуждение минувшей избирательной кампании продолжалось. Гаспаряна почему-то очень возмущала неудача, постигшая Ивана Рыбкина с его блоком, который – как предполагалось вначале – должен был вместе с черномырдинским «Нашим домом» образовать право-левоцентристскую проправительственную конструкцию:

- Такие возможности имел, и так апазорился. Придсидатель Госдумы, лидер Аграрной партии! Мог бы легко пройти – поезди по диревням, водки мужикам поставь, денег немного дай, пообещай что-нибудь. Сельский илектарат, он не балованный…

- Денег у дяди Вани не было – прервал рассуждения приятеля Головков.

- А пачиму так? Ведь Ельцин его одобрил.

- Финансирование обеспечивали нефтяники да газовики. Черномырдину не могли не дать, а против Рыбкина уперлись рогом. Да еще он в самый такой момент, на старте кампании отправился не по деревням, а в США, якобы за какой-то гуманитарной помощью, на правительственном самолете – и вместо гуманитарки загрузил борт на обратный путь шикарным мебельным гарнитуром. Доброхоты помогли выгодно купить, а потом во всех подробностях расписали этот вояж в СМИ. И лично президенту доложили. Ельцин, как уверяют, был взбешен.

- Да, я читал чиво-то такое про гарнитур. Думал, наврали.

- Может и наврали, но в СМИ прозвучало громко – вмешался в разговор Брагин, оторвавшийся от телефона.

С этого заявления дискуссия (в которой уже было три участника) плавно переключилась в сферу информационных политтехнологий, где все трое чувствовали себя большими знатоками.

Примерно через полчаса Гаспарян вдруг глянул на часы:

- Все, больше ни магу. У падруги день рождения, там уже столы накрывают. Бегу, еду, а то убьет.

И убежал. Двое друзей продолжили свой увлекательный разговор, позволявший без скуки ожидать: Брагину – звонка от Солянова, Головкову – нужного ему визитера.

***

- На самом деле, ситуация сейчас – хуже не бывает, почти безнадежная… Я имею в виду перспективы президентских выборов. – Алексей Головков сказал это спокойно и очень печально. – Некоторые из наших умников предлагают готовиться к неизбежному красному реваншу. Вон у поляков недавний коммунист Квасьневский одолел на выборах самого Валенсу. Будет там красный президент – и ничего страшного, Польска не сгинела. Значит, переживем и мы президента-коммуниста. Зюганова.

- Ты считаешь, можно пережить? Польша – некорректный пример, это компактная страна, уже устроенная. И Квасьневский не красный, скорее – бледно розовый. Зюг – совсем другое.

- Вот и я думаю: будет хреново… До невозможности.

- И что у нас на Старой площади собираются предпринять?

Головков пожал плечами.

- Что сделаешь, когда все против нас. Кризис, казна пуста, народ обозлен. И ко всему прочему – Чечня. По-дурацки войну начали, по-дурацки ведем, и не знаем, как закончить. А Ельцин постоянно болеет, популярность – ноль, точнее, большой минус. Кого ни выдвигай от имени Кремля на президентских выборах, Зюганов его легко забодает. Может победить уже в первом туре – так оно выходит по нынешнему раскладу.

- В один тур Зюганов не победит. Гарантия сто пудов.

- Хотелось бы тебе поверить, но…

- Могу обосновать, если наберешься терпения.

Брагин кратко объяснил свою «четырехцветную» модель политического пространства. Затем перешел к практическим выводам:

- В первом туре кандидатов будет много, всех цветов. И в каждом из четырех электоральных секторов будут голосовать за своих. Зюганов – самое большее – заберет все «красные» голоса, и никого больше, где-то 30-35 процентов электората. То есть, он на одних своих «красных» голосах гарантированно войдет во второй тур. Но абсолютной победы – 50 процентов плюс один голос – не будет. Поскольку «синие», «белые», «серые» голоса ему в этом туре не достанутся.

- А кому достанутся? Кто будет соперником Зюга во втором туре?

- Явного лидера – чтобы всех сразу уделал – в этих трех секторах нет. Случайно в финал может выйти демократ, или патриот, или вообще какой-нибудь идейно бесцветный деятель из рядов нынешней власти. Кому подфартит. «Синие» избиратели – демократы, реформаторы проголосуют в первом туре… Ну, за Явлинского, он ведь обязательно выставится. Могут и за других – за Гайдара, за Святослава Федорова… И еще найдутся желающие… Ты же, Апексей, знаешь нашу демэлиту – там каждый сам себе лидер и кандидат в президенты. Но если кто-то из них случайно выйдет во второй тур – Зюганов точно станет президентом.

- Ясное дело. Президент Гайдар – к сожалению, нереально. Президент Явлинский – слава Богу, не получится.

- Теперь «белые», они же державники. У них самая заметная фигура – Жириновский. Но могут появиться и другие мастера патриотического самопиара.

- Собрать бы их всех в один мешок, завязать, да утопить в поганом пруду.

- Много их, Леша развелось, всех не утопишь… Я жду, что генерал Лебедь сильно выступит. У него патриотический имидж – ого-го! Куда там Жирику!

- Пока что он слабо выступил. Не понимаю, зачем он вторым номером к Скокову пошел?

- Я немного в курсе – чисто случайно, от друзей. Помнишь, Леша, как Лебедь сидел в Приднестровье? Вся Москва восхищалась – герой, защитник русского народа. А когда его выдернули оттуда, поперли из армии – оказался никому не нужен. Паша Грачев так устроил, что и квартиру в Москве Лебедю не дали – такому заслуженному генералу, хочешь верь, хочешь нет.

- Верю, Дима, верю. Грачев и не на то спообен.

- Ну вот, и получилось – один Скоков генералом заинтересовался, дал квартиру, офис, машину с водилой.

- Черт, такие мелочи… Жаль, мы не знали.

- Думаю, он еще споет свои лебединые песни, уже не Скокову.

В это время зазвонил телефон. Брагин рывком схватил трубку, ожидая услышать долгожданный соляновский басок. Но звонила Янина. Сухим секретарским голосом она сообщила, что «Ростислав Андреевич сейчас очень занят, и будет занят в ближайшие дни. Когда немного освободится – позвонит. Ждите…».

У Брагина все внутри закипело от ярости, но внешне он никак не отреагировал на очередное унижение. Положив трубку, обернулся к собеседнику и продолжил разговор – как ни в чем не бывало:

- Итак, с державниками все ясно. Теперь – лоялисты – «серые» по моей терминологии. В первом туре они будут голосовать за кандидатов из действующих начальников. К сожалению, с яркими лидерами у вас, ельцинистов, напряженка. Если не принимать в расчет самого Ельцина – он, знаешь в каком состоянии и с какими рейтнгами…

- Знаю. Будем считать, что без Ельцина.

- Тогда просматривается только Черномырдин.

- Дядю Витю в президенты? Было бы неплохо!

- Он, конечно, по имиджу недотягивает. Но на голосах лоялистов, привыкших поддерживать начальство, может пройти во второй тур. И там, вероятнее всего, проиграет Зюганову. Но может и выиграть – если демократы его поддержат, а державники не проголосуют за Зюга. Шансы минимальные – коммунисты на патриотическом поле играют уже давно. Такие вот у нас перспективные пейзажи вырисовываются.

- Занятно. А ты не мог бы мне все это изобразить текстом? По старой дружбе?

- Уже изобразил. Держи, для друга не жалко – Брагин протянул Головкову один из экземпляров своего аналитического материала. – Готовил для Солянова.

- А он тебя – вот так… Понятно. – Головков заботливо уложил тонкую папочку в ящик письменного стола. – В целом твоя модель, конечно же, очень интересна. И главный вывод из нее – не так страшен черт, как его малюют СМИ.

- Не так уж страшен Зюганов.

- Совсем не страшен, если не делать глупости, как некоторые.

У Брагина на языке вертелся очередной mot, но выпустить его он не успел.

Раздался стук, затем дверь открылась и вошел человек, лицо которого Брагин как будто видел, но не помнил – где? В Госдуме или еще где-то, а может – в телеящике.

Глаза визитера слегка щурились, на вытянутых в нитку губах играла легкая улыбка.

- Можно к вам?

Головков вскочил на ноги, сделал шаг навстречу гостю, протягивая руку для рукопожатия.

- Здравствуйте, здравствуйте, товарищ Жуков.

Брагин спешно попрощался и вышел из гостеприимного кабинета. Хозяин кабинета выскользнул следом за ним, чтобы уже за порогом сказать на прощание:

- Спасибо за документик, Димчо.

- Это, Леша, только вершочки. Дней через несколько буду иметь полный, углубленный анализ с разверткой по регионам. Если захочешь, поделюсь.

- Добро. Выберем подходящий момент, сядем вдвоем, обсудим, как это применить. Чуть позже. Я тебе отзвоню. И ты, если что – звони. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги ГДЕ-ТО В РОССИИ