НАЧАЛО РОМАНА ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

- Алло, это фирма «Автолюкс»? Мне Маркевича… Стас, привет дружище, это Брагин.

- Здравствуй, Брагин. Какие дела?

- Ты мою машину знаешь? Можешь продать через твою фирму?

- Ну, знаю. Выставлю на продажу, возьмут. До Нового года не обещаю. Где-то через месяц, если цену чуть сбавить.

- Сбавляй в разумных пределах, дозволяю. Только мне нужен аванс.

- Не доверяешь другу?

- Доверяю, Стас, доверяю по полной программе. Но бабки нужны срочно, прямо сейчас. Хотя бы пару штук зелени.

- Девки что ли денег за любовь требуют?

- Не девки, дела. Горю синим пламенем.

- Понял. Пригоняй свою красотку; можешь прямо сегодня, мы работаем допоздна. Аванс устрою…

Завершив разговор, Брагин облегченно вздохнул и, по давнишней привычке, машинально глянул на часы.

Семнадцать тридцать, пятница, 22 декабря 1995 года.

***

Целую неделю он долбил звонками начальство, пытаясь выбить какие-то деньги на самые неотложные расходы аналитической группы. Безрезультатно! Финдирекция и прочие функционеры ОПД ГОР мялись, ссылаясь на лидера движения (дескать, только он один теперь распоряжается финансами, так решено). Солянов же был недоступен, и сам не выходил на связь.

Проигранные выборы – сплошные убытки, это понятно. Касса не пополняется, а всем обещано, все требуют своего законного, и среди этих требующих «Сокол» отнюдь не на первом месте по значимости – скорее, ближе к хвосту. Но ему-то Брагину, что делать? Сотрудники зарплату даже за ноябрь не получили, а уже декабрь на исходе. Но это полбеды. Хуже всего, что и аренда за квартиру-офис не оплачена, и за ноябрь, и за декабрь. Владелец хаты пригрозил выгнать. На улицу что ли подаваться со всем хозяйством – с компьютерами, оргтехникой, библиотекой?

Аванс, выданный добрым другом, Стасом Маркевичем, позволил Брагину урегулировать отношения с арендодателем – по крайней мере, до конца января. Существование группы продлевалось на целый месяц. За этот месяц надо было капитально определиться, как жить дальше.

Группа собралась в своем офисе в полном составе в субботу, 23 декабря, во второй половине дня.

Слушали: информацию руководителя группы о текущей ситуации и перспективах на ближайшее будущее.

Решили:

1. В связи с неопределенностью перспектив, работа группы приостанавливается, но сама группа сохраняется в полном составе.

2. Студенты уходят на сессию, старшие сотрудники занимаются личными делами – и ждут сообщений от руководителя группы.

3. Руководитель группы решает финансовые вопросы и, по мере их решения, заново организует штатную исследовательскую работу.

***

По ходу собрания, прошедшего быстро и организованно, Брагина неприятно удивило поведение Антона Сажина. Этот ключевой сотрудник группы – обычно весьма словоохотливый – на сей раз словно воды в рот набрал. Присоединился к общему мнению, а своего не высказал – как будто обсуждаемая тема его не касалась. И на лице его было выражение какой-то горестной отрешенности. Брагин забеспокоился – вдруг что-то серьезное, а Сажин стесняется сказать? Сообщит, когда беда навалится по самое некуда…

Отпустив студентов, руководитель группы задержал старших сотрудников «для отдельного разговора». И начал без церемоний:

- Антон, что случилось? Ты никакой сегодня. Заметила, Танюша?

- Заметила. Физия – как топиться вздумал. И меня это очень не радует. Давай, колись, Антоша перед товарищами. Выкладывай все, как есть, а то обидимся.

Немного помявшись, Антон поведал о своих горестях.

- Помните, я рассказывал, что у меня сестра Тамара – в Чечне? В том Гудермесе, где только что чертовы бои шли?

- Да, да – закивал головой Брагин. – Веселое место. Боевики его брали штурмом, а потом их федералы оттуда вышибали.

Антон горестно вздохнул:

- Мужа сестры – Исмаила – там уважали… Директор школы – большой человек! И она с ним, как местная была. Никто их не трогал. Мы с ними переписывались, созванивались – звали обоих в Москву. Ни в какую! А недавно… Совсем недавно – Исмаила убили. Подстрелили прямо на улице, неизвестно, кто. Случайно пальнули, судя по всему. Там же полная каша была. И сестра вскоре пропала – соседи нам сообщили. Соседи хорошие, обратили внимание, что дом пустой стоит.

- Горе какое – у впечатлительной Тани Галицкой слезы сами собой навернулись на глаза. – И где твоя сестра, хоть что-нибудь известно?

- Позавчера был странный звонок. Здесь, из Москвы звонили. Будто бы располагают сведениями о Тамарке, и готовы подробно сообщить при встрече. Назначили время. Сегодня – Сажин посмотрел на часы – через пару часов. Где-то в Ховрино, у черта на куличках, так, что мне, пожалуй, пора двигать.

- Антон, тебе нельзя идти одному – занервничала Галицкая. – Я бы не пошла… Столько случаев… Может, в милицию?

- Я пойду вместе с Антоном – Брагин сказал, как отрезал. – А милицию… Что мы им скажем? Милицию не надо пока приплетать.

***

Уже садясь в вагон метро на станции «Войковская», Брагин задал вопрос, который, по идее, следовало задать с самого начала:

- А кто звонил тебе по поводу сестры? Представился как-то?

- Женщина звонила. Сказала, что от имени Ковальцова… Майора Ковальцова.

- Я где-то встречал эту фамилию – в связи с чеченскими делами… Постой, постой… Осенью в газетах писали про майора Ковальцова, которого выгнали из армии со скандалом. В «Известиях» была статья в его защиту… Содержание выпало из памяти – чем он там занимался, и чем проштрафился.

- Я наводил справки, где смог – Сажин шумно вздохнул. – Он занимается обменом пленных, и многих вытащил… Что-то не так сделал – судя по газетам. А может, большому начальству не понравилось, что какой-то майор много на себя берет и в СМИ светится. Выгнали со службы, теперь он ездит в Чечню – с прежними делами – от каких-то правозащитников…

***

Высадившись на конечной станции «Речной вокзал», они в переполненном людьми троллейбусе доехали до Ховрино. Перешли через железнодорожные пути, затем – сквозь маленький рынок, пристроившийся на узком пространстве между железной дорогой и улицей, заполненной пешеходами и автотранспортом. Уже начинало темнеть, но рынок активно функционировал. Вкусно пахло мандаринами, горланили кавказские люди над горами фруктового, зеленного и овощного великолепия, в которых копались разборчивые московские покупатели.

Затем был долгий путь среди сгущавшейся темноты, по улицам, освещенным немногими фонарями. Руководствуясь указаниями встречных прохожих, нашли нужный дом. Связались по домофону с обитателями нужной квартиры – и проникли в подъезд. Поднялись на лифте, зашли в квартиру, означенную местом встречи.

Представились встретившей их женщине (одного примерно возраста с Брагиным, худощавая, с признаками раннего увядания на интеллигентном лице). Она назвалась Людмилой Алексеевной. Провела в гостиную, где обнаружился симпатичный молодой человек миниатюрного сложения (ростом – едва по плечо Брагину), в полевой форме с погонами сержанта Внутренних войск. Поднявшись со стула навстречу гостям, он представился:

- Заславский… Сергей Игоревич.

Брагину он показался очень молодым, совсем мальчишкой – лет двадцать с небольшим. Но выражение глаз его было вполне взрослое – умное и немного страдальческое.

Людмила Алексеевна тепло улыбнулась мальчику-сержанту, потом и гостей одарила вежливой улыбкой.

- Присаживайтесь, пожалуйста. Надо немного подождать. Товарищ майор только недавно проснулся, сейчас выйдет к вам… Он сильно устал и неважно себя чувствует.

Настраиваясь на спокойное ожидание, Брагин огляделся вокруг себя. Меблировка комнаты ему показалась весьма добротой, хотя и не шикарной: старомодные шкафы, телевизор, большой стол, несколько стульев с затейливо выгнутыми спинками…

Минут через десять в комнату шумно ввалился грузный, рослый мужчина в мятой футболке, со слегка отечным лицом под растрепанной шевелюрой. Вокруг себя он распространял густой дух недавнего крепкого выпивона.

Пожал руки гостям.

- Ковальцов… Майор Ковальцов, Григорий Степанович, прошу любить и жаловать… Сейчас, еще пару минут…

Ушел, и через короткий промежуток времени вернулся преображенный: умытый, причесанный, переодетый в приличный спортивный костюм – и даже обработанный чем-то, приглушившим запах перегара.

Майор присел к столу, раскрыл перед собой массивный блокнот.

- Пожалуй, начнем. Товарищ Сажин подойдите сюда. Знакомы ли вам люди на этом фото?

Ковальцов вынул из блокнота небольшую фотографию. Сажин ее взял, поднес к глазам.

- Это моя сестра Тамара и ее муж Исмаил. Исмаил Беноев.

- Вы можете поверить мне, что я видел вашу сестру живой и получил лично от нее этот снимок?

- Где вы ее видели?

- В одном живописном месте, к югу от Гудермеса. На базе полевого командира Ильяса Вараева…

Майор Ковальцов стал рассказывать – очень подробно, не опуская ни одной детали – сначала о том, как он пробирался в некое ущелье, и всю предысторию этого путешествия, также он щедро осветил некоторые эпизоды своей человеколюбивой деятельности в Чечне; несколько раз сбивался, уходил рассуждениями непонятно куда, затем возвращался к основной фабуле повествования. Сажин попытался было скорректировать и выпрямить это повествование наводящими вопросами, но получил лишь дополнительные занудные пояснения, в которых не нуждался. Брагин не вмешивался – он понял, что майор не вполне адекватен, видимо, еще не отошел после неслабой пьянки.

Высказав массу пустопорожних умозаключений и сообщив множество фактов, совершенно неинтересных слушателям, говорливый майор, наконец, перешел к эпизоду своего появления в банде Вараева. Тут он сумел сконцентрироваться на главном и сказал то, что требовалось, без лишних словоизлияний.

- Мерзкий тип, но мне удалось порешать с ним кое-какие дела. По обмену пленными. Он остался доволен. И вдруг сказал, что у него есть женщина – русская женщина, красивая. Ее родственники в Москве, должны быть богатые. Ты, говорит, найди их, пусть выкупают, а то я не знаю, что с ней сделаю… Привели женщину, она дала фотку, сказала московский телефон – я запомнил, потом записал по памяти.

- И сколько он хочет? – спросил Сажин, обыденно, как будто речь шла о рядовой имущественной сделке.

- Первую цифру он назвал – миллион.

Сажин растерянно посмотрел на Брагина, Брагин покачал головой.

- Миллион, понятное дело, не деревянных. Долларов – продолжил Ковальцов. – Я сказал, что такие деньги даже в Москве мало кто поднимет. Долго спорили. В конце концов, он согласился убавить вдвое. И ни копейки меньше… Товарищ Сажин, тебе плохо? Я понимаю, цифра безумная, если ты не олигарх. Извини, я не виноват. Не я требую эти деньги, Вараев их требует.

***

Разъезжаясь по домам, они значительную часть пути – пешком, в троллейбусе, на метро – проделали втроем: Брагин, Сажин и присоединившийся к ним Заславский, который проживал где-то на Волгоградском проспекте. Маленький сержант оказался интересным собеседником. Он принял на себя инициативу в общем разговоре, и повернул его так, что его спутники – совершенно обескураженные тем, что им сказал Ковальцов – немного отвлеклись и даже приободрились.

Как оказалось, Заславский служил во Внутренних войсках по контракту. Два раза был в Чечне. Под самый Новый год собирается туда опять. Не жалко ему портить праздник? Так надо: «Ведь я сам с Кавказа, из Пятигорска, и в Грозном мы с родителями три года жили. Меня там за чеченского пацана принимали – внешность совершенно кавказская. А в Москве – за еврея, вот смех! У меня предки и по отцу, и по матери, главным образом, военные, еще с царских времен. Но мне не обидно, пусть считают евреем, или чеченцем… Все мы люди… Хотя порой – как звери… Я в Чечне нагляделся… Я это к тому, что мне очень жалко ту женщину, о которой вы говорили с Ковальцовым. И хочется ее спасти. Надо что-то придумать – мы же умные люди, образованные. А кто такой Вараев? На самом-то деле – ничтожество, мелкий пакостник, ставший большим бандитом. Полуграмотный урка…»

О майоре Ковальцове сержант Заславский отзывался с большим уважением: «Он много хорошего сделал. Спасал людей – ну, не всегда по уставу. За это и пострадал…» Они познакомились в Чечне, и потом маленький сержант-умница был прият в доме Людмилы Алексеевны («Она – женщина Ковальцова, хотя не жена… Добрая, заботливая – очень хорошая…»).

Бесхитростную болтовню Заславского было приятно слушать – она не утомляла и не раздражала… Но вот уже поезд метро достиг станции «Белорусская» – здесь Брагину надо было пересаживаться на Кольцевую линию (чтобы добраться до Ярославского вокзала, а оттуда в свою Тарасовку). Сажин и Заславский поехали дальше по направлению к центру – у них еще была возможность продолжить разговор.

***

Ранним воскресным утром, 24 декабря Дмитрий Брагин отправился в неблизкий путь: из своей пригородной Тарасовки, в пригородный же поселок – но уже на другом направлении от Москвы – с известным всему интеллигентному люду названием Переделкино. Там, как полагается солидному писателю, почти классику общероссийского уровня, обустроил свое дачное владение Ростислав Андреевич Солянов.

Солянов не проводил деловые мероприятия на даче, где временами уединялся для отдыха и творчества. Делами он занимался только в своем офисе, в крайнем случае – на московской квартире. И если ему в Переделкино звонили партнеры или политические соратники, отвечал автоответчик, либо трубку брала прислуга, у которой на все был один ответ: «Ростислав Андреевич вне доступа».

Дмитрий Брагин, после 17 декабря не общавшийся со своим политическим лидером даже по телефону, решил прорваться к нему внезапным набегом. Явиться ранним утром, пока непредсказуемый Солянов не убрел куда-нибудь. И пусть шеф злится – Брагину было не до политесов. Сестра друга оказалась в руках негодяев, ее надо было срочно спасать, используя для этого все доступные средства. В том числе – те немалые ресурсы влияния, которыми обладал Солянов – знаменитый литератор и авторитетный политический деятель. Он мог сделать несравненно больше для освобождения Тамары Беноевой, чем скромные аналитики Брагин и Сажин.

После примерно двухчасового пути на электричке, метро и снова на электричке, Брагин высадился на станции Переделкино и, с некоторым опозданием, подумал, что следовало бы проехать еще одну остановку до платформы Мичуринец – оттуда путь к даче Солянова был существенно короче.

Обидная оплошность, к тому же у Брагина с утра побаливала коленка (так бывало порой после пережитой автоаварии). К заветной даче он подошел, заметно прихрамывая, и это отнюдь не улучшило его настроение.

Ворота соляновского домовладения были распахнуты настежь – туда заезжал тяжелый грузовик с прицепом. Пройдя вслед за транспортом на дачный участок, Брагин оказался среди толпы мужчин характерного среднеазиатского типа, обряженных в рабочие телогрейки. Гастарбайтеры хлопотали около машин, сгружали с них какие-то громоздкие предметы и тянули их волоком в некоем направлении. Движением руководила немолодая женщина в мохнатом барашковом полушубке, в теплом вязаном платке на голове – жена и муза писателя Солянова, поэтесса Гелия Агапенкова, с которой Дмитрий Брагин имел честь познакомиться несколько лет назад. Ее любящий муж находился в некотором отдалении от своей половины, на крыльце дачи, откуда осуществлял общее наблюдение и руководство. Увлеченные делом супруги не заметили гостя. Подойдя к крыльцу дома (и, соответственно, к домохозяину), Брагин вежливо поздоровался:

- Здравствуйте. Большие дела у нас сегодня?

Солянов ответил, не отводя глаз от суетливых азиатов (как будто не замечая Брагина), и широко улыбаясь:

- Большие, большие. Оранжерею привезли, будем монтировать…

Повернулся в сторону Брагина – и тут же погасил улыбку на лице.

- Я вас не ждал. С чем приехали?

- Поговорить надо.

- Ну что ж, идемте в дом, раз приехали. Предупреждаю: к разговорам на финансовые темы я не готов.

***

В рабочем кабинете Солянова они сели в два кресла по обоим сторонам массивного дубового стола, на котором размещались скромные атрибуты писательского ремесла: стопка бумаги, стакан с карандашами и стержневыми ручками, а также архаичная печатная машинка (из-под ее клавиш и выходили, главным образом, соляновские литературные шедевры; компьютер он, по собственному признанию, «недолюбливал»).

Устраиваясь в кресле, Брагин неаккуратно двинул некогда поврежденным коленом и поморщился от боли.

- Что с вами? – участливо поинтересовался Солянов.

- Сбил ногу, пока доковылял от станции.

- А почему – пешком, у вас же есть машина?

- Продал. Чтобы оплатить кое-какие долги.

- Намек понятен. Вы хотите поговорить о деньгах, хоть я и предупредил, что это не получится.

Глядя на непробиваемо-самоуверенное лицо Солянова, Брагин изо всех сил сдерживался, чтобы с ходу не наговорить резкостей – ненужных и пагубных в сложившихся обстоятельствах.

- Я не из-за денег приехал… Хотя из-за денег тоже, но не в том плане, как вы думаете, Ростислав Андреевич. Возникла проблема, которую нельзя отбросить или отложить, поскольку речь идет о жизни и смерти, о судьбе человека, связанного, хотя и не напрямую, с нашим движением…

Излагая историю несчастной Тамары Беноевой, Брагин старался не растекаться мыслью по древу – говорил только самые необходимые слова. И, по изменившемся выражению глаз собеседника, понял: кажется, малость зацепило.

Но первая словесная реакция Солянова была вежливо-отчужденной:

- Я всем сердцем с вами, Дмитрий Владимирович. Разумеется – сочувствую несчастной женщине и ее брату. Но не могу так сразу выложить на стол полмиллиона долларов. Нет у меня таких денег – только одни долги – не уверен, что удастся расплатиться в ближайшем будущем. Не знаю, чем я могу помочь в данной ситуации. Боюсь – ничем.

- Но если мы – все наше движение – не можем спасти одну конкретную русскую женщину, сестру нашего товарища, как же мы будем спасать Россию? Зачем мы тогда нужны России – такие слабые и ни на что не способные?

- Я не думаю, что вопрос о нашем движении встанет в такой плоскости.

- Желающие его поставить именно так непременно найдутся, Ростислав Андреевич. У нас же конкурентная политическая среда.

- Вы угрожаете мне черным пиаром?

- Не угрожаю – предупреждаю…

Брагина вдруг понесло: он уже не взвешивал свои фразы, бросая их в собеседника. Пусть этот бесчувственный эгоист, беспринципный политикан выслушает хоть раз, что о нем думают на самом деле…

Солянов слушал с каменным лицом, и его видимое спокойствие еще больше раззадорило Брагина. Чтобы вернее «достать» собеседника, он принялся ворошить старое.

- Вспомните, Ростислав Андреевич, как мы встретились в первый раз – в Энске, в гостинице «Заречье». В восемьдесят девятом году – помните? Вы были кандидатом в депутаты – и я был кандидатом. И вы били себя в грудь: «Я за русских! Против тех, кто нас ненавидит, презирает!» Я слушал вас, разинув рот… Прошло не так много времени, и вот они проявились открыто – Вараевы, Басаевы, Дудаевы – они нас, русских, ненавидят, презирают. Не считают за людей. Для них несчастная женщина, сестра моего друга – не человек, а обычный товар. Не продадут за свою цену – вытрут об нее ноги, надругаются и закопают, где придется. А вы – в сторону, вас это не касается. Вы, русский партийный вождь, да просто русский мужик – отворачиваете в сторону. Вам некогда, вы заняты большими делами. На своей даче!

Солянов внезапно разразился громким смехом – странным смехом с оттенком истерии. Потом приподнял руки над столом – открытыми ладонями вперед.

– Сдаюсь. Как вы меня – моими дачными делами прямо по башке! У вас талант политического оратора, полемиста. Проповедника. Жаль, я не знал ранее, а то использовал бы вас в полном объеме на выборной кампании… У меня есть знакомые в командовании Объединенной группы в Чечне. Может как-то помогут. Дайте мне время до завтрашнего утра – подумать, позвонить кое-кому. Вы совершенно правы – мы должны вытащить сестру нашего товарища. Это – принципиальная задача.

***

Среди всех бед и проблем, одолевавших Дмитрия Брагина и его друзей, случилось, наконец, нечто хорошее: в середине последней предновогодней недели Стас Маркевич неожиданно быстро продал брагинскую машину.

Вся выручка немедленно была передана Антону Сажину, вместе с другими деньгами, которые нашлись в заначках у сотрудников АГ «Сокол». Коллеги Сажина по рекламному бизнесу также проявили сознательность – подбросили деньжат на доброе дело. И хотя общая сумма собранного составляла малую часть того, что требовали бандиты за Тамару Беноеву, определенный план действий наметился, и внушал надежду на благополучный исход.

Во исполнение этого плана Антон Сажин собирался в Чечню – вместе с маленьким, да удаленьким сержантом Заславским, который соответствующим образом договорился с начальством в своем подразделении, отправляющимся в очередную боевую командировку.

Отправка была назначена на 30 декабря, а днем ранее отъезжающие – Заславский и Сажин – вместе с остальными сотрудниками «Сокола» собрались в офисе группы.

Студенты принялись украшать комнаты подручными средствами, приводя их в новогодний вид.

Брагин обсуждал с отъезжающими предстоящие им дела. При этом Заславский наотрез отказался сообщить маршрут следования подразделения: «Очень смешно, но такая информация считается военной тайной…» В любом случае, конечным пунктом на их пути была военная база Ханкала под Грозным. Тамошние высокие чины уже были предупреждены – благодаря Солянову и его связям – о миссии Сажина, и озадачены судьбой его сестры, плененной боевиками Вараева. Там, в Ханкале, Сажину надлежало согласовать с местными людьми последующие действия. И без полумиллиона долларов их правое дело – не безнадежно. Тамару Беноеву могут, в принципе, освободить через обмен пленными, или по какой-то иной договорной схеме, или даже силой…

Появилась – позже всех – Таня Галицкая. Она принесла две большие сумки, и сразу же принялась командовать студентами:

– Мальчики, несите столы в большую комнату… Осторожнее, не побейте оргтехнику! Ставьте рядком. И стулья!

Открыла одну из сумок.

- Девочки – Катя, Уля, подойдите сюда. Я тут кое-что принесла… Надо нарезать бутерброды.

Открыла вторую сумку.

- Эй, мужчины – Дима, Антон – помогите разобраться с бутылками! Надо же выпить за наступающий Новый год, и за тех, кому выпала дальняя дорога. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги ГДЕ-ТО В РОССИИ