НАЧАЛО РОМАНА ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

«Закончилась зима тревоги вашей. Вам рейтинг Бори лето возвращает» – такое двустишие (как бы в подражание Шекспиру) само собой сложились в голове отпетого пиарщика Брагина, просматривавшего первостраничные публикации центральных газет, где золотые перья московской журналистики изливали восторги по поводу соцопросов, показавших неожиданный прирост электоральной поддержки Бориса Ельцина. Действующий президент вышел на втрое место в избирательной гонке, хотя все еще значительно отставал от лидера коммунистов.

Уже миновал беспокойный февраль, шел март – наступило 8 число первого весеннего месяца. Вспомнив значение этой даты, Дмитрий Брагин оторвался от газет и принялся названивать знакомым женщинам, поздравляя их с Женским днем. Соответствующий список имен и телефонов он держал в отдельном разделе записной книжки.

Когда список поздравляемых был исчерпан, Брагин немного замешкался. Ему вдруг показалось, что он кого-то из своих дам упустил. И тут же вспомнил г-жу Меерович, Аллу Всеволодовну – эту достойную внимания особу он не успел занести в заветный список. Где же ее телефон? Ах да, он на визитке, которая заложена в бумажник…

- Алло! … Привет, Лика!

- О, как приятно! Так дано меня не называли этим именем. Это ты, Дима Брагин, звонишь?

- Он самый, Брагин. Поздравляю тебя с Международным Женским днем, желаю здоровья, счастья, успехов. Точка.

- Ха-ха-ха! Спасибо! Как ты славно поздравляешь! Вот, что значит: старый друг.

- Стараюсь быть лучше новых двух.

- Лучше десятка. Старый друг, зови меня всегда Ликой – в память прошлого. А я тебя буду называть не Димой, а Митей, чтоб выделить среди других Дмитриев вокруг меня. Договорились?

- Без вопросов.

- Митя Брагин, ты помнишь, что будет 31 марта?

- Забыл.

- Двойка тебе. Мой день рождения! Как раз в воскресенье. Приглашаю тебя, и попробуй только не приди.

- А в какие часы пройдет мероприятие?

- От обеда до упора. Приходи между 12 часами дня и 12 часами ночи, не ошибешься…

***

Президентская избирательная кампания набирала обороты. Кандидаты напрягались изо всех сил, использовали любые, доступные им ресурсы.

С начала марта, когда рейтинги Ельцина резко пошли вверх, шансы на успех генерала Лебедя стали призрачными. Опытный делец Артамонов не мог этого не понимать. Исходя из нормальной логики ведения бизнеса, ему следовало бы выйти из игры, или, по крайней мере, свести к минимуму затраты на мероприятия в поддержку кандидата, не имющего шансов на победу. Но Артамонов этого не делал. Он бросал в топку избирательной кампании все более значительные средства – свои, и те, что выделяли его друзья и партнеры по бизнесу.

Брагин не интересовался у Артамонова, зачем он так поступает. Но чувствовал за этим некий серьезный замысел, сложившийся, как можно было предположить, в конце февраля, после поездки Янцева в Москву.

В середине марта в Энской области было проведено социологическое исследование – силами квалифицированных специалистов из Политехнического университета. Формально оно проводилось под эгидой обладминистрации, но оплатили его бизнес-партнеры Артамонова, по его просьбе. Результаты данного исследования показали, что кандидат Зюганов – по числу потенциальных голосов в его поддержку – уверенно лидирует в Энской области. Кандидат Ельцин – в данной области, как и в целом по России – занимает втрое место, заметно уступа лидеру. Кандидат Лебедь в области идет третьим, совсем немного не дотягивая до Ельцина. Суммарное же количество потенциальных избирателей Ельцина и Лебедя было заметно больше того массива голосов, на который мог рассчитывать лидер КПРФ.

Ознакомившись с этими результатами, Артамонов так их прокомментировал в разговоре с Брагиным:

- Наши труды заметны. В принципе – неплохо. Но не блестяще.

Брагин сдержанно отметил:

- Да, цифры не совсем такие, как надо. В нашей области, да и по всей стране. Шансов на победу у Лебедя маловато…

Вскоре Артамонов отправился в столицу, чтобы, как он выразился, «сверить часы с московскими партнерами».

***

В последние дни марта Брагин вдруг ощутил, что с нетерпением ждет, когда наступит тридцать первое – день рождения Лики. «Что это я – совсем сдурел – пристыдил он себя. – Как будто школьник, которого девочка из соседнего класса пригласила в гости».

В назначенный день он отправился по указанному Ликой адресу в дачный кооператив «Дубки», с большим букетом оранжерейных роз и с большим желанием сделать приятное своей давней знакомой.

Впрочем, сам день рождения Лики несколько разочаровал Брагина.

Всего было слишком много: гостей, шумных поздравлений, роскошной еды, вина, музыки. Виновница торжества сбилась с ног, стараясь не оставит без внимания никого из пришедших. Для Брагина у нее нашлось несколько минут при его приходе, и чуть больше времени в момент расставанья.

Господин Меерович – супруг именинницы отсутствовал. Г-жа Алла Меерович объяснила гостям: «Муж поздравил меня заранее. Ему пришлось уехать – срочная загранкомандировка». И продемонстрировала подарок мужа – симпатичные дамские часики, инкрустированные бриллиантами.

Начало праздника Брагин провел, скучая среди общего веселья.

Потом он обнаружил – в толпе незнакомых и малознакомых людей – старого друга, Сергея Лопухина, незаметно подошедшего – с большим опозданием, уже в разгар общего веселья.

Они подружились в далеком 1990 году, когда Брагин безуспешно добивался избрания в народные депутаты РСФСР.

Серега Лопухин – недоучившийся студент, бард всерайонной известности и кумир местной прихиппованной молодежи – был одним из самых активных бойцов в команде кандидата Брагина; он сочинял забористые агитационные частушки и сам исполнял их на встречах с избирателями.

Встретив его на дне рождения Лики, Брагин повеселел.

Лопухин также обрадовался Брагину, и они с удовольствием повспоминали кое-какие дела давно минувших дней.

Но, в отношении своих дел текущих, Лопухин был крайне сдержан; рассказал только, что скоро уезжает в очередную экспедицию – на Алтай. «Там мы прошлым летом нащупали следы неизвестной археологической культуры… В этом году постараемся вскрыть ее по-настоящему…»

Уже в конце празднества, когда гости отведали всех приготовленных им угощений и развлечений, хозяйка дома попросила старого друга Сережу спеть что-нибудь.

- А что мне спеть, Алла Всеволодовна? – спросил Лопухин, настраивая гитару (которую он, по своей бардовской привычке, всюду таскал за собой).

- Что-нибудь свое, Сереженька. Может, что-то новое сочинил в последнее время?

Лопухин окинул взглядом пространство стола вблизи именинницы, заставленное разнообразными букетами, усмехнулся чему-то. И запел, подыгрывая на гитаре:

- Благословенны вы, мои цветы,
Пусть вас мой взор, лаская, не обидит,
А дева нежная придет – увидит
Ваш образ чистой красоты…

***

Шаловливый апрельский ветерок гулял по кабинету, окна которого были широко распахнуты по случаю приезда хозяина.

Артамонов, вернувшийся после почти двухнедельного пребывания в столице, делился впечатлениями о московских делах в компании ближайших сподвижников – Янцева и Брагина.

- Административный ресурс пытаются задействовать, но даже в Москве это не вполне удается – не хватает авторитета у начальников, так мне объясняли. Поэтому, главный упор – на пропаганду. Деньги на рекламу Ельцина тратятся громадные, как никогда. Тут он вне конкуренции!

- Газпром все финансирует, или с нефтяниками в доле? – поинтересовался Янцев.

- И газовики, и нефтянка, а теперь и другие. Финансовых воротил подключили. В конце марта, как говорят, собирали теплую компашку в Кремле. Ельцин снизошел – лично их принимал.

- Не Дубенецкого, случаем, подтянули? – попытался показать свою осведомленность Янцев. – Дружка Геращенко…

- Не угадал, Николай Николаич. Были там делавары из новых: Авен с Фридманом – ну, эти, из «Альфы», также Смоленский, Ходорковский, Гусинский, Потанин – тот, что из «Онэксима», а еще чертушка Березовский, который во все дыры лезет. Устроил все Чубайс, при поддержке Татьяны Дьяченко – она, чай, ближайший советник отца… Чубайс в большой силе теперь. Его утвердили руководителем Аналитической группы, как бы при избирательном штабе. На самом же деле она, эта группа будет рулить кампанией, вместе со штабом, или вместо штаба – как там сложится у кремлевских.

- А что теперь старая гвардия: Сосковец, Илюшин, Коржаков? – спросил Брагин. – Их убирают?

- Отнюдь. Сосковец – начальник штаба, как и был. Прочие также на своих местах. Только от выборной механики слегка отодвинуты, а это обидно. На выборах безумные бабки пилятся, всем охота поучаствовать.

- Как говорят китайцы, на небе – то же, что и на земле – усмехнулся Янцев. – В нашей лапотной провинции появился у Лебедя штаб, где генерал Вараксин щеки надувает, и отдельно – наша группа, которая работает. И на высоких столичных небесах у Ельцина – то же самое. Штаб Сосковца для заседаний и группа Чубайса для работы… Как думаешь Дмитрий Владимыч, может Ельцин победить при таком раздвоении? Небось, у Зюганова – все заедино. Партийная дисциплинка!

Брагин слегка задержался с ответом, потом заговорил медленно, как будто выдавливая из себя слова:

- Чубайс… Занял такую позицию, где может развернутся… Будет землю грызть за Ельцина… Задавит всех, завалит деньгами. А Сосковец ему не указ… И не помеха. Если Татьяна Борисовна с Чубайсом в связке, он может напрямую к главному ходить. И Ельцин его не отбросит, чтобы себе не напортить.

- Ельцин победит – резюмировал Артамонов. – Хоть сейчас Зюганов впереди по рейтингам, но это временно. И мы, на самом деле, Ельцину поможем… Уже помогаем. Наша помощь очень нужна – так я в Москве понял. Как раз в штабе у Лебедя. Там, кстати, тоже раздвоение: есть парадная часть, вся в погонах, и отдельно – работники, которые телегу катят. И выруливают – против коммунистов, которые уже дважды Россию опрокидывали, и, дай им волю – в третий раз, окончательно угробят… В общем, конец выборной кампании вполне просматривается, и нас он более или менее устраивает – по главному счету… А вот по неглавным, по нашим частным счетикам, надо смотреть, чтоб не оказаться в прогаре. Позаботились о России, пора и о себе позаботиться. Они там, в Москве только так и рассуждают.

***

Все у Брагина шло хорошо в Энске – и вдруг стало как-то нехорошо.

Он сердцем прилепился к новым друзьям – к живчику Артамонову, суховатому резонеру Янцеву. Делал с ними одно дело, и дело это – Брагин не сомневался – было правильным. И вот, один единственный разговор все изменил к худшему.

Позаботившись о России, Артамонов решил, что имеет теперь право позаботиться о своих личных интересах. А что делать Брагину? Выходит, поскольку он наемный работник, то должен переключить свое внимание с больших интересов Отечества на мелкие частные интересы нанимателя… Своевременно подать ложки к будущему пиру победителей – вот его главная задача в ближайшее время!

Горечь этих мыслей у Брагина усугублялась воспоминаниями о том, что он уже находился в сходной ситуации однажды – в пору своей работы на гайдаровскую команду. Там поначалу часто говорили правильные слова о борьбе за реформы, против красного реванша. А потом была лишь не слишком удачная борьба за комфортные места во власти и около нее. И обслуживание локальных интересов отдельных финансовых структур…

Тягостные размышления не мешали Брагину должным образом исполнять обязанности, закрепившиеся за ним по ходу избирательной кампании. Он отвечал за содержательное наполнение агитматериалов – и безжалостно правил каждую листовку, добиваясь нужного тона и подтекста; он же принимал и оценивал приходившие из Москвы видеоролики, прежде чем передать их местным телевизионщикам. И еще много чего ему приходилось делать, и все это была работа сложная, нередко связанная с поиском неординарных решений – требовавшая полного напряжения извилин головного мозга.

Такая работа – когда она делалась старательно и получалась удачно – была ценна сама по себе, поскольку приносила удовлетворение и успокоение. Но даже в самые приятные моменты творческих находок Дмитрий Брагин ощущал тягостную пустоту – как будто дыру в сознании. Она образовалась на месте разрушенных – в очередной раз – иллюзий участия в деле, жизненно важном для судеб России… Нет такого дела, есть только сумма эгоистических устремлений неких двуногих особей из новорусской элиты!

Чувство духовной пустоты в особенности усиливалось по вечерам – в часы, когда голова освобождалась от деловых забот. Заглушать это тягостное чувство алкоголем Брагин себе не позволял, а других средств в его распоряжении не было.

В один из таких муторных вечеров он вспомнил об Аэлите-Алле Безиной-Меерович.

«Позвонить ей, что ли? Развеяться приятным разговором… Хоть бы повод нашелся, а то неудобно навязываться…»

И тут же он вспомнил, что уже завершается одиннадцатое число месяца апреля, завтра – двенадцатое – День космонавтики. Вот и повод для звонка…

– Алло! Лика, это Брагин! Поздравляю тебя с Днем Космонавтики, дорогая марсианка. Желаю тебе звездных взлетов.

- Что-что ты мне желаешь? Взлетов? Митенька, спасибо мой дорогой. 12 апреля будет завтра – как славно, что ты напомнил… Я буду отмечать этот праздник, и тебя приглашаю.

Брагина вдруг охватило радостное чувство, немного непонятное ему самому (пригласили в гости – что тут особенного?).

- Лика, я смогу появиться у тебя, только если вечером, после восьми…

- Приходи после восьми. Будем праздновать!

***

Фиолетовый закат слабосильно мерцал и расплывался за остекленными стенами веранды. В помещении было холодновато, но именно здесь хозяйка дома велела накрывать ужин.

Завершив эту работу, домработница (она же нянька), немолодая, строгая на вид женщина принесла по своей инициативе теплоэкран и включила его. Осмотрев в последний раз сервировку стола, она удалилась к ребенку Лики – проследить, как он спит. Хозяйка осталась наедине с гостем.

Брагин обратил внимание, что стол накрыт не с провинциальным обременительным хлебосольством, но умно и сдержанно, как положено людям опытным, разбирающимся в калориях, витаминах, и отучившимся набивать желудок чем попало на ночь глядя.

На столе стояла еда легкая и энергетически насыщенная: толковые салатики, фрукты, а из калорийного – холодная рыба в белом соусе, копченое мясо, ветчина, сыр. Напитки на выбор: коньяк, ликер, легкое вино. Минеральная вода. И электросамовар уже закипал, а рядом с ним громоздились в вазочках пакетики фасованного чая и растворимого кофе.

Угощая гостя, Лика сама выпила лишь пару глотков вина, едва поклевала свои салаты. Ей хотелось разговаривать.

- Как здорово, как вовремя ты вспомнил День Космонавтики… Теперь всегда буду его отмечать – как повтор дня рождения… Между 31 марта и 12 апреля – меньше двух недель, почти как между Новым годом и Старым новым годом… Выпей стопку ликера, он к рыбе… Она тебе понравится… Можно с минералкой, но хуже… О чем я? Да, о праздниках…. Таисия – это домработница, золото, а не женщина – говорит, что я грустно живу. Такая жизнь, Таисия! – Хорошая у вас жизнь. Все есть, дом – вон какой… Дом хороший, его родители строили… Отец здесь последние годы жил. После его смерти мама уехала к Герману в Одессу, дом мне отдала…. Да, так по мнению Таисии, у меня должен быть праздник каждый день…

- Праздник, который всегда с тобой… – вставил реплику Брагин (вспомнил любимого Хемингуэя).

- О, да, хорошо тому, кто сам – человек-праздник… Как моя мама.

- И ты, марсианка.

- Я – нет. Чтобы стать праздником для окружающих, надо любить их – всех-всех… Любить всегда и внушать любовь другим. А я – заметно не дотягиваю до такого идеала.

- И кто твой идеал, позволь узнать?

- Трудно сказать. В школьном возрасте – да и позже зачитывалась Тургеневым. В своем воображении представляла себя его героинями, поочередно… А потом вдруг поняла: это литература, а не жизнь… И тургеневская любовь – выдуманная, а не настоящая.

- А в каких книгах настоящая любовь, по-твоему?

- Не знаю… Может у Бунина.

- И что тебе нравится у Бунина больше всего? «Темные аллеи»?

- Угадал.

- По принципу подобия. В бунинских «Аллеях» все женщины безумно обаятельные и немного экстравагантные. Созданные для любви. Мне кажется, и ты такая же… Такой была в институте, когда я тебя неплохо знал. И была, между прочим, очень популярна, как женщина.

- В ту пору у меня не было никакой любви… Я жила холодно и благоразумно: аспирантура, диссертация и так далее.

- Неужели? Я помню немного другое.

- Вот именно, что немного. Любовь по чуть-чуть, несерьезно.

- А с будущим мужем?

- Замуж выходила под тридцать лет – и была тогда совсем наивной простушкой… Не хочу больше о любви, давай о дружбе. О старой дружбе! Какая чудная у нас была команда, когда ты избирался в народные депутаты. Это когда было – в девяностом? Целых шесть лет прошло, а мне до сих пор весело, когда вспоминаю…

Они пустились в приятные воспоминания, при этом Лика время от времени подбивала своего гостя выпить очередную стопку… Брагину было так хорошо, что он сидел и сидел на гостеприимной веранде, и опомнился лишь около полуночи, когда явилась заспанная Таисия – прибирать стол после трапезы.

Он заспешил было домой, но Лика воспротивилась:

- Как же ты пойдешь, пешком что ли? Машину за тобой не пришлют, у вас там все уже спят. Оставайся лучше у меня на ночь, а завтра я тебя на своей машине доставлю к месту.

- Не стесню, если останусь?

- Устроимся. Будешь спать в комнате Таисии, а она в моей спальне.

Брагин окинул взглядом веранду, затем указал рукой на деревянную скамейку, стоявшую у одной из стен – широкую, почти, как диван.

- Если найдется какой-никакой коврик, положите его вон туда, на это роскошное ложе. Для меня.

Лика засмеялась.

- Хорошо, скажу Таисии, чтобы постелила тебе здесь. Не замерзнешь?

- Тепло твоего гостеприимства меня надежно согревает.

Это было сказано нарочито напыщенным тоном.

Лика снова звонко рассмеялась.

***

Утром они прекрасно позавтракали, все на той же веранде. Брагину уже совсем не хотелось уезжать. А Лика, лукаво улыбаясь, предложила:

- Митенька, если бы ты не торопился к своим архиважным делам, мы могли бы прогуляться в соседний лесок. Там чудно – снег почти везде стаял, почва просохла, трава пробивается. Одна я туда побаиваюсь ходить, а вот если вместе… Сам увидишь, какая там красотища!

И Брагин решился – позвонил Артамонову, предупредил, что не выйдет на работу по личным обстоятельствам. Артамонов не возражал: день был субботний, срочных дел для Брагина не было, а дела несрочные можно и отложить ненадолго.

И вот они ушли в весенний лес, и прогуляли там часа три, неспешно разговаривая и не теряя интереса к такому времяпровождению. Затем усталость ног вынудила их повернуть к дому.

Дорожка, по которой они возвращались, вилась змейкой между массивов молодого березняка. Уже когда выходили на опушку – к домам, Брагин вдруг заметил: в окружении трех березок-подростков, между двумя шматками слежавшегося снега, зеленел коврик молодой травы, и на нем – россыпь белых цветочков.

- Лика, смотри – никак подснежники – сказал он, указывая рукой на цветы.

- Где, где?

- Да вот где – Брагин сделал несколько шагов в сторону от тропы, опустился коленями на траву. Протянул руку к белоснежному чуду… Его остановил отчаянный крик спутницы:

- Митенька, Митенька, не рви! Умоляю, не касайся их!

Лика опустилась рядом с ним на колени, бережно провела пальчиком по стебельку ближайшего цветка.

- Здравствуй, миленький… Galantus Voronovii – Подснежник Воронова! Такие у нас не растут в диком виде, только в садах… Мама их любила, всегда выращивала, и соседям давала, они тоже разводили… От кого вы в лес убежали, хорошие мои? … Митенька, как замечательно… Я маму вспомнила, и как мы все здесь жили! Спасибо, что ты их увидел!

Слегка растроганный Брагин неожиданно для себя процитировал строчку из песни барда Лопухина:

- Благословенны вы, мои цветы!

- Благословенны подснежники – пропела-прошептала Лика.

Произнося эти магические формулы, они стояли рядом, на коленях, как будто совершая обряд поклонения богам природы.

– Спасибо тебе, Митенька мой, что увидел – и не сорвал, не испортил эту прелесть, эту нежность.

Лика медленно повернулась к своему другу, приобняла его рукой за шею и осторожно поцеловала в щеку. Он внимательно посмотрел ей в глаза, потом стремительно обнял за плечи и потянулся губами к ее губам.

Она успела заслонить рот ладонью.

- Не надо, не надо…

Не увидев в ее глазах ответного желания, он разжал объятья.

Они одновременно поднялись на ноги. Лика доброжелательно улыбнулась.

- Ты очень спешишь, Митенька. Имей уважение ко мне – я все же замужняя дама.

Они оба были слегка обескуражены случившимся. Но она не сердилась, а он не обижался.

Вместо этого они, не сговариваясь, рассмеялись – весело и беззаботно. ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

На Главную блог-книги ГДЕ-ТО В РОССИИ