Истоки и смысл политических фантазий отца русской либерал-демократии
ОТ РЕДАКЦИИ: 6 апреля в возрасте 75 лет скончался Владимир Жириновский. В 1999 году Олег Давыдов, применив метод психоанализа к биографии и высказываниям политика, составил его развернутый психологический портрет. Объяснив, среди прочего, почему Жириновский никогда не сможет стать президентом. И показав, кто такой Жириновский на самом деле и какие механизмы им движут.
Владимир Вольфович Жириновский родился 25 апреля 1946 года в Алма-Ате. “Был четверг, - сообщает он в своей нашумевшей книге “Последний бросок на юг”, - был вечер, одиннадцатый час. Шел дождь”. Уже при рождении случилась неприятность: мальчик так спешил появиться на свет, что “Скорая помощь” не успела приехать. Побежали за соседкой акушеркой, но и она не успела. Роды принял муж тетки Владимира Вольфовича. Кухонным ножом он отрезал пуповину шестого ребенка Александры Павловны, матери нашего героя.
Отец новорожденного, Вольф Жириновский, был, как известно, юристом. Он погиб в автомобильной катастрофе в том же году, когда появился на свет будущий кандидат в президенты. Уже в наше время досужие люди с остервенением обсуждали вопрос о национальной принадлежности упомянутого отца. Одни были склонны верить утверждениям В.В., что отца его звали Вольф Андреевич, что он имел немецкие корни и лишь происходил с Западной Украины. Другие говорили (ссылаясь на архивные документы), что Жириновский в детстве носил еврейскую фамилию Эйдельштейн, и отца его звали Вольф Исаакович. Оставим эти сомнительные рассуждения нацистам, тем более, что ранняя смерть отца исключает всякую возможность передачи по наследству каких-либо нравственно-психологических национальных черт. Отметим только, что для российского политика проблема национальной принадлежности остается очень болезненной, что и подтвердил Жириновский в одном из своих интервью: “Если бы я был Ивановым, - сказал он, - я бы давно был президентом”.
Детство
Но пока что он стал сиротой. “Даже не осознал, что был кто-то, кого называют папой”, - жалуется В.В. Вообще в книге “Последний бросок на юг” более всего поражает то, как много ее автор и герой жалуется. Конечно, есть на что - ведь “мама осталась без средств к существованию”. Мальчик был определен в круглосуточные ясли, где он жил шесть дней в неделю. Позднее - в обычный детский сад, куда совсем не хотел ходить. Не нравилось. Но и дома было не очень хорошо: “не только не было детского уголка, но не было и игрушек, не было детских книжек. Я жил, как в пещере”.
Чтобы как-то прокормить своего малыша, Александра Павловна “пошла работать в столовую. Так было сытнее и надежнее. Она там питалась и приносила мне”. Как читатель уже догадался, будущий лидер и тут недоволен: “Это, конечно, была гадкая пища, и, разумеется, она портила мое пищеварение. Но что я мог сделать, маленький мальчик? Я всегда был голоден”. Далее - бегло: “у меня никогда не было хорошей добротной одежды”, “никогда у меня не было теплых ботинок”, жили всемером в одной комнате, “национальный гнет я испытывал с самого раннего детства” (от казахов). И наконец апофеоз: “И всегда у меня было чувство какой-то досады, горечи, неудовлетворенности, потому что я никогда не испытывал радости, никакой радости. /.../ Маме всегда было некогда, она работала”.
Оставим пока что печальную песнь о том, как мальчику плохо жилось. Жилось действительно плохо, но ведь не все же помнят из детства одну лишь какую-то серую муть. То, что человек вспоминает, зависит от психологической установки, и даже в самом чудовищном детстве жизнерадостно настроенные люди могут вспомнить много хорошего. Жириновский помнит только плохое. Зафиксируем этот замечательный факт, он еще нам пригодится. И пойдем дальше.
Юность
3 июня 1964 года по трапу самолета, прилетевшего в Москву из Алма-Аты сошел молодой человек “с небольшим чемоданчиком самых необходимых вещей” в одной руке и с корзинкой, наполненной “клубничкой и помидорами” - в другой. Содержимое корзинки предназначалось для кого-нибудь из приемной комиссии Института восточных языков при МГУ, куда молодой Жириновский приехал поступать. Теперь он и сам понимает наивный провинциализм такой взятки...
Надоумил юношу избрать стезю международника один из родственников, как-то сказавший: “Володя, поезжай в Москву, поступи в МГИМО, стань дипломатом. Вот это жизнь”. “Действительно, внешняя политика меня интересовала, - признается В.В. - Я рассматривал долго географический атлас, меня привлекали другие страны, я любил уроки географии. Меня тянуло к политике”. Но, прикинув свои возможности, Володя понял, что ему не удастся поступить в МГИМО. И, кое-как сдав экзамены, он поступил в ИВЯ. Совсем не плохой результат для провинциального мальчика без знакомств. Есть повод порадоваться. Но Жириновский склонен видеть все в мрачном свете: “Меня предупредили, что не будет стипендии, потому что у меня тройки на вступительных экзаменах. Это был еще один удар. Так я постоянно получал удары в той 18-летней моей жизни”. И несмотря на то, что стипендию (35 рублей) все-таки дали, а мать высылала еще 30, наш герой ворчит: “И вот на те шестьдесят пять рублей в месяц я пять лет учился. Конечно, я снова плохо питался, плохо одевался. Что можно купить на шестьдесят пять рублей?” Ратуйте: три рубля на общежитие, на проезд, а если свидание с девушкой - на что билеты купить? “Всю жизнь - эта вот нищета”.
Бедный Володя! И еще же эта ошибка при поступлении. Он ведь пошел туда, куда было проще поступить, в ИВЯ, а ему не нравились филологические дисциплины. “История мне нравилась, но факультет назывался - историко-филологический. И почему-то я попал на филологическое отделение. Почему я не написал в заявлении: история - Турция, а написал: турецкий язык - литература? Оказался на филологическом отделении. Тоже была ошибка”. На вопрос “почему?” можно предположительно ответить: потому что так легче было поступить. Но может быть дело в другом - в том, что В.В. вообще по жизни надо ощущать себя несчастным. И надо иметь возможность жаловаться на свою несчастную судьбу. Мы в этом еще разберемся, а пока, опуская жалобы на то, что в Москве он увидел все тех же нацменов (“Везде я сталкивался с тем, что идет губительная национальная политика”), перейдем к первым политическим эскападам нашего героя.
В апреле 67-го он направил письмо в ЦК КПСС с предложением провести реформы в области образования, потом в декабре резко выступил на диспуте “Демократия у них и у нас”. В результате в январе случился “первый политический удар” - студента не пустили на месяц в Турцию. “Как это было неприятно!” Но энергии и пробивных способностей Жириновскому уже тогда было не занимать, он “приложил максимум усилий” и уже в апреле 68-го (это был четвертый курс) с делегацией инженеров выехал в Турцию - на 8 месяцев. И там произошло то, что В.В. называет “небольшим казусом”.
Арест пропагандиста
Работая на строительстве нефтеперерабатывающего завода, молодой переводчик собирал вокруг себя турецких рабочих и беседовал с ними о преимуществах коммунизма, призывал к оппозиции турецким властям и раздавал им значки с изображением Ленина. Это - по данным турков. Сам Жириновский утверждает, что никакой пропаганды не вел, а просто подарил ребятам значки с изображением Москвы и Пушкина. Так или иначе, но турецкие власти арестовали Владимира и в 24 часа выслали на родину. “Опять не повезло, - комментирует пострадавший. - Постоянно какие-то удары судьбы, постоянно”.
На этот раз удар оказался действительно существенным. Турецкий инцидент стал препятствием для вступления в партию, закрыл дорогу в аспирантуру, на долгое время лишил возможности выезжать за границу. Самодеятельность органами не приветствовалась. Однако никакие удары не помешали будущему политику закончить с отличием университет (разумеется и тут при описании примешиваются мизантропические нотки: “Некому было порадоваться за меня”), купить машину (увы, заработанных в Турции денег студенту хватило лишь на “Запорожец”, и он, бедный, “стоял под окном, без гаража”). Распределен был тюрколог в политуправление штаба Закавказского военного округа в Тбилиси (“Ну почему не в Россию?”).
В 73-м году Жириновский вернулся в Москву, скопив сумму, достаточную для внесения первого взноса на трехкомнатный кооператив (к тому времени он уже женился на Галине Лебедевой, с которой живет до сих пор, и у них родился сын Игорь). И заметьте - все сам, без посторонней помощи. Живи, радуйся, но он здесь недоволен. Квартира есть, но “опять далеко, неудобно, на окраине Москвы, Теплый стан. Рядом не было ни метро, ни кинотеатров. Не было телефона. И первый этаж, холодно”. Владимир ищет и находит обмен. (“Опять ушли силы”.) И одновременно учится на вечернем отделении Юридического факультета МГУ (первая курсовая работа посвящена ООН), изучает европейские языки, работает в Комитете защиты мира (отдел проблем западной Европы) и, конечно, горюет о том, что, будучи беспартийным, ограничен в карьере: “Все для меня было закрыто. Восприятие мира как мира апартеида, когда ты беспартийный, и, значит, человек второго сорта”. Тем не менее места службы у него совсем не плохие: после КЗМ -Инюрколлегия (75-83 гг.), а затем до 90-го руководство юридическим отделом в издательстве “Мир”.
...Прежде чем перейти к обсуждению политических страстей нашего героя, поговорим о его характере. Уже из вышеизложенного можно извлечь кое-что интересное. В первую очередь бросаются в глаза постоянное недовольство практически всем, что происходит, и экстраординарная предприимчивость, которая иногда приводит к большому успеху, но часто оборачивается и большими неприятностями, которыми, действительно, есть все основания быть недовольным. Эти вещи настолько тесно связаны в характере В.В., что трудно отделить их друг от друга. Но попробуем.
Начнем с предприимчивости, которая вообще-то является благом для ее обладателя и часто приводит к несомненным успехам. Скажем, поступление в столичный вуз прямо из обычной провинциальной школы, покупка машины еще на студенческой скамье, приобретение кооперативной трехкомнатной квартиры вскоре после возвращения из армии. Но все это сопровождается недовольством. Напрашивается естественный вывод: недовольство всем, что человек получает от судьбы, это и есть то горючее, та энергия, которая ведет Жириновского по жизни, то, что питает его предприимчивость. Вроде так, но нельзя не обратить внимания и на противоположное, на то, что обратной стороной пробивной предприимчивости В.В. являются очень серьезные неудачи, преследующие его всю жизнь и подчас приводящие к очень тяжелым (по крайней мере по его самоощущению) последствиям. Тот же турецкий инцидент, лишивший его возможности вступить в партию.
Другое дело, что эти неприятности порождают то самое недовольство, которое заставляет его предпринимать новые экстраординарные усилия, приводящие к новым успехам. Но и тут успех легко и быстро оборачивается неуспехом, влекущим новое недовольство. Похоже, что эта диалектическая схема движения по жизни заложена в Жириновском чуть ли не при самом рождении. Похоже также, что, уже предпринимая шаги к каждому новому успеху, он одновременно программирует некую основу неуспешности в самом этом успехе. Чтобы в результате остаться недовольным каждым новым своим достижением.
Эта забавная диалектика жизнедеятельности Владимира Жириновского стоит того, чтобы в ней разобраться подробней. Мы это проделаем несколько ниже.
Тройная любовь
Одним из самых серьезных поводов быть недовольным жизнью для Жириновского всегда был дефицит любви, особенно - в ранний период. Он часто к этому возвращается. Например, пишет в “Последнем броске”: “И в то время, когда нужно было влюбляться без памяти, встречаться с девушками, я сидел за учебниками. А потом уже, в 20-21, это было не то, что-то изменилось, как-то упустил я этот особо ранний прилив любовной лирики, некому было меня правильно настроить, и это, конечно, в чем-то обеднило мою душу”.
Ценное признание и вдруг далее встык без перехода еще одно: “Может быть сыграла роль и любовь к матери. Я ведь рос без отца. И все, на что была способна моя детская душа, было направлено на мою мать, я ее очень любил. /.../ Наверное, весь потенциал любви захватила сыновняя любовь к матери, в том числе и потенциал любви юноши к девушке. Ведь душа одна, любовная энергия одна, а направленность была вся к матери”. Это наш герой не Зигмунда Фрейда излагает, это он рассказывает о своих детских переживаниях. Послушаем дальше: “Я любил ее. Очень любил. Это была двойная любовь, тройная. Двойная - потому что за отца, а тройная - потому что я видел ее страдания. Я очень ей сочувствовал, иногда я видел ее слезы, спрашивал: “Мама, почему ты плачешь?” А она отвечала: “Вырастешь, сынок, потом поймешь”. И потом я понял, как тяжела была ее жизнь.
Меня рано стали волновать социальные проблемы, и я стал покупать книги: основы политических знаний, основы экономики, философии”. Вот такой, можно сказать, непрерывный преход от “любовной лирики” через мать к социальной проблематике намечает В.В., увязывает три вида любви: эротическую - к девушкам, филетическую - к матери, агапическую - к социальному. Получается, что любовь девушкам здесь легко подменяется любовью к матери, а от этой последней уже рукой подать до возбуждения от созерцания социальных проблем. Ниже мы будем называть этот забавный феномен “социальным эротизмом”.
Далее в книжке Жириновский рассказывает о своих дедушке, бабушке, других родственниках - конечно, только по материнской линии (“если собрать всю семью - это, наверное, будет около ста человек”, и многие из них, добавим, теперь функционеры ЛДПР). Но подробнее всего говорит, конечно, о матери, которая для него олицетворяет всю эту большую семью. И шире - весь советский народ. Уже нетрудно догадаться, что между народом и матерью в тексте такие же ненавязчивые переходы, как между матерью и девушками: “Мама умерла в мае 1985-го (кстати, что это символическая дата - начало перестройки, - О.Д.), я оглянулся на ее жизнь, и мне стало так больно: действительно, она ничего радостного не видела. Всю жизнь - унижения и оскорбления. Это, видимо, была участь всего нашего народа. Мои мать и отец родились в Российской империи /.../. Умерли раньше времени. И вся жизнь в переездах. Сколько городов, сколько квартир поменяли... (Здесь надо заметить что Володины отец с матерью прожили вместе всего год. - О.Д.). Всю нацию посадили на колеса. Весь русский народ - на повозке, дребезжа по проселочным дорогам, по ухабам. Весь двадцатый век. И немцев разбили, и в космос вышли. Но разрушили семьи, все устои /.../. За что, за что такая напасть на семью?..”
Так ловко закручивает, что в конце уже непонятно, о какой семье идет речь - о семье вообще или только лишь о семье Жириновского. А получается - символично! Страдания матери олицетворяют страдания всей семьи и всего общества в целом. Любовь к матери - это и есть любовь к страдающей семье и всему русскому народу. Таковы метаморфозы и символы либидо (“любовной энергии”) отца русской либерал-демократии.
Социальный эротизм
Итак Вова Жириновский очень любил маму. С возрастом эта любовь была перенесена не на девочек (как это бывает в норме), а в сферу социально-политическую. “Мне так хотелось влюбиться в кого-то, ухаживать за кем-то, но не получилось, не смог я. Видимо, сам виноват. Слишком был озабочен социальными проблемами, слишком много сил и энергии тратил на учебу. Это была цена везению в личной жизни”. Да, так бывает. Проявления “любовной энергии” в социально-политической сфере известно какие: “с остервенением набросился на учебу”, “резко выступил на диспуте”, агитировал турецких строителей за коммунизм, создал партию, боролся за право овладеть Россией, начертал план “последнего броска на юг” и т.д.
Так что нет ничего удивительного в том, что когда началась перестройка (весна нашей либеральной революции) в душе Владимира Жириновского пробудилась угнетенная в застойные годы “любовная энергия” (либидо). И, как это нередко бывает у обычных мужчин, именно весной особенно рьяно ищущих приложения своей любовной энергии, влюбляющихся на краткий мир во всех женщин подряд, у В.В. наступила пора эротических похождений на политической почве.
По своему обыкновению он очень спешил. Уже 28 февраля 1985 года (за неделю до воцарения Горбачева) выступил на открытом партсобрании издательства “Мир”, посвященном постановлению ЦК о кадровой политике. В государстве все плохо потому, сказал он, что на посты и должности назначают не по способностям и знаниям, а по принципу партийности, социальной принадлежности и национальности. Замхнуться на принцип партийности еще при Черненко (правда, уже отходяшем) - это напоминает преждевременные роды, не правда ли? Но все обошлось. И вскоре В.В. поставил на уши издательство “Мир” и Дзержинский райком партии, борясь за выдвижение своей кандидатуры последовательно - в депутаты райсовета (87-й), съезда нардепов СССР (88-й), нардепов РСФСР (89-й). Одновременно (в 89-90гг.) он балотировался в директора исдательства “Мир”. “Это наш местный Ельцин”, - говорили про него сотрудники. Не будем на этом останавливаться, поскольку все перипетии этого изложены в статье Владимира Прибыловского “На заре перестройки” (...), отметим только, что все кампании того времени наш герой проиграл.
Но кроме этих официальных кампаний, он занимался еще кое-чем. С весны 1988 года стал часто появляться на политических собраниях различных неформальных групп, где со страстью обсуждал идею создания какой-нибудь партии. В частности в начале мая он участвовал в работе Учредительного съезда партии “Демократический союз”, но в партию не вступил. В мае же он выступил с идеей создания социал-демократической партии. Написав проект ее программы, распространял его среди активистов московских неформальных групп, но особого успеха не имел. Во второй половине 1988 участвовал в создании легального еврейского национального движения, был избран членом правления Общества еврейской культуры (вместе с бывшим первым секретарем Биробиджанского обкома КПСС Львом Шапиро и сионистом Юлием Кошаровским). 3 сентября был замечен на митинге Движения “Память” в защиту русскоязычного населения Прибалтики. Осенью же 1989 он примкнул к инициативной группе Либерально-демократической партии (ЛДП) Владимира Богачева. Тут-то и пригодился проект программы социал-демократической партии ранее им написанный (страничка текста). По данным группы “Панорама” слово “социал-” в машинописном тексте программы, распространявшейся на митингах, было просто замазано, а сверху вписано - “либерально-”.
Вот это было уже серьезное увлечение. 13 декабря 1989 года Жириновский и Богачев провели организационное собрание ЛДП России (ЛДПР) - Жириновский был избран председателем партии, Богачев - главным координатором. А уже 31 марта 1990 года состоялся учредительный съезд ЛДП. Партия стала называться ЛДП Советского Союза. На съезде было объявлено, что ЛДПСС объединяет “более трех тысяч человек из 31 региона страны и является первой оппозиционной партией в СССР”. О ее рождении сообщили центральные газеты и программа “Время”, что в те времена так просто не практиковалось.
Дальше начались внутрипартийные расколы и объединения с другими возникавшими тогда малыми партиями (был создан “умеренно-радикальный Центристский блок политических партий и движений”), встречи с высокопоставленными лицами в Петрово-Дальнем, в Кремле (в частности - с Николаем Рыжковым)... Хватит об этом. Уже и так виден интенсивный поиск приложения пробудившейся в Жириновском энергии. В сущности этот поиск можно описать как сканирование всего доступного на данный момент политического поля - от общества “Память” до Общества еврейской культуры - и оценка наощупь (разумных критериев тогда никаких не было) направления и динамики исследуемых групп. Очевидно, В.В. просто искал возможность подключиться к какой-нибудь перспективной организации, сесть в какой-нибудь поезд, а там - сориентироваться по обстановке. Но в какой же поезд он сел?
С того самого дня, как страна узнала о Жириновском, пошли смутные слухи о том, что ЛДП была создана не без помощи органов. Уже 10 октября 1990 г. сооснователь ЛДПСС Владимир Богачев заявил агентству “PostFactum”, что имеет доказательства сотрудничества Жириновского с КГБ, что тот был завербован еще когда учился на юрфаке - в обмен на прекращение заведенного на него уголовного дела (валютные операции). Богачев утверждал также, что В.В. работал на КГБ и будучи лидером ЛДПСС. Разумеется, в ответ представитель КГБ СССР заявил, что “никакой информацией на сегодняшний день по В. Жириновскому /.../ КГБ не располагает”. А Богачев был исключен из партии за раскольническую деятельность.
Но злые языки еще долго не унимались. Скажем, 26 марта 1992 г. Анатолий Собчак назвал личность Владимира Жириновского "плодом работы психологов КГБ". Здесь Собчак, конечно, впадает в обывательскую риторику своего времени. Никакое КГБ не способно создать психическую констеляцию, которая известна под именем Владимир Жириновский. Оно, разумеется, могло хотеть использовать бурную энергию и организаторский дар нашего героя в своих целях (по мнению Собчака, целью КГБ была "дискредитация самого понятия о либерально-демократических партиях" и стремление "наглядно показать" суть многопартийности в Советском Союзе), однако к тому моменту, когда нынешний парижский беглец делал свои обличения, уже было ясно: кто бы ни запустил на политический небосклон России новую звезду (КГБ, ЦРУ и просто какой-нибудь сердобольный дядя Ваня), В.В. сам, именно своими личными усилиями вытянул из своего удачного дебюта очень много. Уже в 1991 году на выборах президента России он набрал 7,81% голосов.
Плюрализм и либерализм
Так или иначе Жириновский нашел себя. Нашел спонсоров, которые смогли по достоинству оценить потенциал начинающего политика, понять, на что этот энергично предлагающий себя человек способен. Нашел электорат, который готов был за него голосовать. Нашел нечто (при большом желании это нечто можно назвать и стершимся словом “идея”), что привлекало к нему и покровителей и избирателей. Попробуем нащупать смысл этого “нечто”.
Итак человек создал партию. Раньше он “занимался нелюбимой работой, а теперь переходил к занятию любимым делом”. Теперь у него появилась “возможность не только высказывать, но и пытаться пропагандировать свои идеи, главная из которых - плюрализм во всем”. Что это такое для него? Частный случай плюрализма для Жириновского - многопартийность. Ее он объясняет на примере, из которого станет ясно и то, что такое для него плюрализм вообще: “Представьте, что вы вступили в связь с женщиной и больше вы никогда не имеете права вступить ни в какие отношения ни с одной женщиной. Что эта женщина вам на все времена до гробовой доски. /.../ Реально все-таки абсолютное большинство мужчин и женщин имеют несколько половых партнеров в течение жизни. А тем более в политике. Нежелательно привязать всех людей к одной партии, к одной идее, к одной концепции. Это омертвляет”.
Не будем удивляться тому, что В.В. растолковывает свои идеи на таких примерах, ведь мы уже знаем, как круто его политическая деятельность замешана на сексуальности. Другое дело, что жизненный опыт у всех разный и не обязательно привязанность к одной женщине “омертвлят”. Да собственно о женщинах В.В. говорит скорее по наслышке - ведь он известен как примерный семьянин, вытесняет все свое либидо в социально-политическую сферу. Именно здесь он имеет огромный опыт и дурную репутацию человека распущенного. Следует однако иметь ввиду, что это не просто распущенность, но осознанный отказ от привязанности к чему-то одному - плюрализм. И отсюда проистекает его либерализм - те постоянные измены (перемены политических настроений), прыжки и маневры, которые моралистически настроенные журналисты зовут беспринципностью.
Мы не будем читать мораль Жириновскому. Отметим только, что его либерализм весьма последователен. И в сущности сводится к тому, что нужно делать и говорить то, что в данный момент нравится и выгодно. В следующий момент нравящимся и выгодным может оказаться что-то другое. Что тут страшного? Именно сообразуясь с таким либерализмом подходит успешный плейбой к женщине (иные принципы в этом деле просто мешают). Полная раскованность и умение заговорить зубы - вот что важно. Предварительный расчет, выверенность действия и высказывания в этой ситуации вряд ли продуктивны. Да и невозможны. Тут все решает именно спонтанность высказывания и действия, быстрота реакции, которые обеспечиваются как раз отсутствием предрассудков - идеологических и моральных. У Жириновского нет никаких таких предрассудков и эта свобода от них, повторяем, осознается им как либерализм (на поведенческом уровне) и оформляется в концепцию плюрализма (на уровне идеологическом).
Либеральное поведение В.В. всем прекрасно известно. Он всегда на все реагирует сразу, не думая ни секунды. В нем как будто что-то взрывает и вот - бросок: апельсиновый сок, а затем и стакан летят в Немцова (который, кстати, зная непосредственность нашего подзащитного, довольно сознательно его провоцировал). По сути все публичное поведение В.В. сводится к таким непосредственным выплескам. И эти выплески часто оборачиваются громкими скандалами. А скандал - как раз то, что привлекает внимание к политическому плейбою, соблазняет некоторых...
Что же касается плюралистической идеологии Жириновского, то, она тоже весьма продуктивна. Будучи политическим плейбоем, он рассказывает своим избирателям и спонсорам то, что те хотят от него услышать. А они с радостью отдают ему свои голоса и деньги. Вещи он говорит действительно простые и приятные: навести порядок, оздоровить экономику, решить национальный вопрос, отказаться от национально-территориального деления страны и т.д. Правда, не очень понятно, как это можно сделать, но это уже другая проблема. Это проблема реальной государственной политики, которой Жириновскому заниматься просто не дано. Пора объяснить - почему.
Родина и мать
Мы уже знаем, что Жириновский любил свою мать какой-то двойной (не только за себя, но и за отца) и даже тройной (за страдания, общие у нее со всем народом) любовью. Знаем, что страстная любовь Жириновского к социально-политической сфере обусловлена тем, что где-то в глубинах его души мать отождествляется с обществом и даже со всей Россией. Отчасти он это сам осознает и даже использует в пропагандистских целях. Так в одном партийном фильме со странным названием “Верните мне Россию” он заявляет: “Трагедия страны, она перелилась, видимо, через утробу матери в мое сознание”. И чуть позже поясняет: “не зря я родился шестым и в утробе этой женщины. Потому что она впитала все горе страны, все горе России, все такое женское горе /.../. Все впиталось в ее сердце”.
Все это сын говорит страстно, с болью в голосе, но - без всякого понимания того, что, пропагандируя себя как человека плоть от плоти матери-России, а следовательно - самого подходящего для того, чтобы стать ее президентом, он рассказывает нам о своем эдиповом комплексе. Будем говорить совсем брутально: из признаний Жириновского вытекает, что эдиповская коллизия в его душе (сексуально окрашенная тяга к матери) состоит в любви (в самом что ни на есть половом смысле этого слова) к нашему обществу. Или, если угодно, к Родине-Матери. Тут не должно быть никаких недоговоренностей - В.В. воспринимает Родину-Мать, Россию, русский народ (т.е. - нас всех) как сексуальный объект и недвусмысленно хочет этим объектом обладать (как иные из нас, грешных, стремятся подчас обладать красоткой из мяса и крови). Уж так он устроен.
Выше мы говорили социальном эротизме нашего подопечного, о ранних временах его сексуально-политических похождений, о его, так сказать, вешнем плейбойстве. Теперь несколько слов о матером политике, о его серьезных намерениях, о матримониальных наклонностях. Тут он тоже выражает свои пожелания достаточно ясно. Надо только правильно понимать его речи. Например, он не раз уже обещал дать каждой женщине мужа. И это не просто предвыборный блеф. Он верит, что даст. Он сам готов стать мужем каждой. Потому что на бессознательно-символическом уровне он понимает президентство как совокупление с обществом в целом, а значит - с каждой женской особью этого общества в частности.
А пока что готов к палиативам. Так, 18 октября 1995 года во ходе обсуждения Семейного кодекса наш государственный муж заявил, что не будет против, если все матери-одиночки России, успевшие родить до выборов 17 декабря, дадут своим детям его фамилию. "Я готов усыновить всех", - подытожил он и добавил: - "Я даже буду рад, если вся фракция "Женщины России" забеременеет и вместо следующей Думы в полном составе отправится в роддома". Или вот еще идея, изложенная в недавно вышедшей книге “Азбука секса”: “Это книжкой В.В. Жириновский публично объявляет себя секс-рыцарем всех девушек России, подвергшихся суксуальному насилию и потерявших в результате этого насилия свою девственность”. Тут надо иметь ввиду, что секс-рыцарем (или “сексуальным крестником”) он называет мужчину, который лишил девушку девственности. Серебрянное колечко с именем этого полового партнера она вынуждена будет носить всю оставшуюся жизнь. Вот такие традиции предлагает внедрить В.В. в общество. Символично, призрачно, но - недвусмысленно. Только представить - сколько женщин будут носить на руке колечко с заветным вензелем ВЖ.
Кстати, вернемся на минуту к поставленной выше проблеме великой предприимчивости и вечного недовольства Жириновского. Мы установили, что одно с другим связано. Но тогда еще не было ясно - как именно? Теперь это можно пояснить, имея ввиду тождество в душе нашего героя реальной матери и Матери-Родины. Дело в том, что при всех его эдиповских поползновениях (стремлении овладеть Россией) в нем, как и во всяком нормальном человеке, все-таки очень крепок запрет на инцест. Ведь это ясно: как бы ни любило дитя свою мать и как бы к ней не стремилось, до последней черты оно не допускается. Обычно в детстве преградой является само присутствие отца, но даже если дитя, как это было в случае нашего Вовочки, вообще не “осознает, что был кто-то, кого называют папой”, существуют иные, традиционно-моральные (может быть, не такие сильные, как при физическом присутствии отца, но все же) запреты.
Секс-рыцарь всех изнасилованных девственниц России практически начал свою жизнь в круглосуточных яслях (“шесть дней в неделю я находился в палате, где было еще 20 ребятишек”), его матерью был коллектив (позднее Вова все же жил дома, но - “маме всегда было некогда” /.../ иногда я не видел ее подолгу”). Все это и предопределило то, что социальное у него отождествилось с матерью, а значит - естественный запрет инцеста распространился также и на социальную сферу. Вот почему В.В. при всей своей предприимчивости, при всем своем желании, при всей своей оголтелости (папы-то не знал) никогда не сможет дойти до последней черты. Эдиповская коллизия в его случае сводится к тому, что, пытаясь овладеть всякой социальной ситуацией, он стремится не просто к какому-то промежуточному успеху, но - к невозможному для него. Поэтому в своей карьере он может зайти очень далеко, но, приближаясь к главному, всегда устроит дело так (точнее - что-то в нем так устроит), что не достигнет манящей его (заветной и запретной) цели, окажется несостоятелен в последний момент. И, естественно, останется весьма недоволен своей “неудачей”. Сочтет неудачей даже то, что другим кажется победой. Ибо для него победой было бы только достижение эдиповой цели (в социально-символическом плане), но как раз такая победа запретна для него по сути, невозможна по внутренним установкам. И он незаметно для себя всегда сделает все, чтобы отклонить от себя эту победу и остаться на бобах, недовольным и раздраженным. Но при этом будет владеть тем, что другие сочли бы немыслимым для себя успехом.
Вода и грезы
Итак, настоящей победой для Жириновского была бы только победа на президентских выборах, но вот как раз президентом он никогда и не сможет стать. Даже если бы сейчас были хоть какие-нибудь объективные условия для того, чтобы стать, он бы не смог. Потому что ему запрещены половые сношения с Матерью-Родиной. Причем, нечто в нем не только знает об этом запрете, но и работает на то, чтобы не позволить талантливому сыну России овладеть ею. Заставляет его публично совершать такие поступки, которые настораживают даже верных его приверженцев, подвигает очень могущественные силы всерьез бороться с ним. Хотя, имея ввиду вышеизложенное, можно было бы не ломать копья, не делать бедняге лишней рекламы.
Особенно шокировала многих книжка “Последний бросок на юг”. Болтали о ней много всякого, но вряд ли кто-то всерьез прочитал. А стоило бы - ведь помимо пропагандистской чуши (достигшей, конечно, своей цели) и дешевого эпатажа, на который клюнули глупцы, там содержится объяснение того, почему ее автор не может быть президентом (см. выше), а следовательно совершенно безопасен для России (но не для своих конкурентов, о чем - ниже).
Оно конечно - и наш герой, и некоторые его критики оставляет впечатление некоторой бесноватости, но нормальные-то читатели не могут не понимать, что расписаное в его книжке - выход России к берегам Индийского океана и Средиземного моря и т.п., - возможно только в идеальной области воображения. И в первую очередь потому, что В.В. (в противоположность тому, в чем его пытались обвинить даже в судебном порядке) исключает в своем броске на юг применение военной силы. В книге черным по белому сказано: “И речь не идет о войне, о какой либо агрессии. Нет. Это перераспределение людских ресурсов, это выравнивание границы, это выбор наиболее эффективного способа проживания, это защита прав человека”. Прекрасно! И как все геополитично, логично и просто: великим державам не нужно пересекаться в направлении запад - восток... Правда придется расчленить Афганистан, Иран и Турцию, но - при полной поддержке и с согласия мирового сообщества. “Может быть это не понравится кому-то в Кабуле, в Тегеране, в Анкаре. Но миллионам людей от этого станет лучше”.
В сущности вся эта программа “реального решения задачи спасения русской нации” (которую В.В. из скромности предлагает не называть “Формулой Жириновского”), хоть и напоминает известные геополитические доктрины, идет из глубин подсознания нашего героя, - подсознания, взбудораженного желанием стать президентом и эдиповским страхом перед призрачной возможностью такого. Все эти мечты о теплых морях для России - прекраснодушные грезы маленького мальчика о том, чтобы предложить своей исстрадавшейся маме самое лучшее. С самого детства он слышал о санаториях и пансионатах на южном побережье как о райских местах, где все живут вольно и счастливо, и вот, уже будучи кандидатом в президенты, спроецировал эти детские представления об отдыхе у теплого моря в геополитическую плоскость. Вот оказывается для чего нужен “последний бросок на юг” (в этом словосочетании слышится название одной по-детски счастливой книжки Паустовского): “Надо навсегда успокоить этот регион. Чтобы там, на берегу Индийского океана и Средиземного моря, были базы отдыха, лагери для молодежи, санатории, профилактории. И огромные пространства можно освоить для отдыха. Весь юг мог бы стать сплошной зоной санаториев, баз и домов отдыха для промышленного севера и для людей всех национальностей. Всех.” Конечно, там будет и наш флот, но он просто будет ходить с дружественными визитами в Индию, Южную Африку...
Итак “отдыхать, лечиться, учиться, размножаться здесь на юге в благодатных условиях, там где требуется меньше одежды, меньше пищи /.../ все растет на деревьях: и шелковник, и абрикосы, и сливы, и цитрусовые - все это растет само по себе. Природа”. Это идет от детского желания преподнести своей родительнице щедрый дар. Но здесь чувствуется, конечно, и стремление отомстить злым туркам, которые испортили будущему лидеру ЛДПР советскую карьеру. Обратите внимание на эти кавычки: “Великий и талантливый” турецкий народ достоин жить в самом центре мира, в благоухающем регионе, на берегу шести морей, а русский народ должен погибнуть. Так ли распорядится история человечества? Нет, это невозможно”.
Видимо, не стоит объяснять еще раз, что все это очень хорошо именно потому, что абсолютно не реалистично.
Богучаровский электорат
Впрочем, вполне вероятно, что мифология “последнего броска” вытекает не только из провинциальных представлений о южнобережном рае и затаенного чувства мести тюркоязычным южанам. Вполне возможно еще, что психика Жириновского, растревоженная пустыми надеждами стать президентом Эдипом, манифестирует из своих глубин ту самую архетипику, которую описывал Лев Толстой в “Войне и мире”. Речь о “дикости” богучаровских мужиков. “Между ними всегда ходили какие-нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере /.../, то об имеющем через семь лет воцариться Петре Федоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет”. Далее: “В жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие-то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и с семействами куда-то на юго-восток. Как птицы летят куда-то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго-восток, где никто из них не был”.
“Теплые реки” на “юго-востоке” это, конечно, уже посерьезней, чем советские зоны отдыха на берегах Персидского залива. То есть, разумеется, вся советская мифология счастливого отпуска на море базируется на архетипике теплого рая, но - у “диких” богучаровских мужиков это устремление “на юго-восток, где никто из них не был”, более коренное, фундаментальное, неизъяснимое. Не какие-то там периодические рекреации (с проститутками, как уточняет В.В. в “Азбуке секса), но инстинктивная тяга навсегда переселиться в некий земной рай - неизвестно куда, несмотря ни на что. “Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины”.
Толстой, делая свое описание, основывался на реальных случаях попыток таких переселений, но из контекста ясно, что это у него - символическое описание всех вроде бы ничем не мотивированных народных движений (в данном конкретном эпизоде дело идет к бунту). Не только устремлений на юго-восток к теплым водам (хотя, согласитесь, поразительное совпадение), но и всего непонятного, необъяснимого в народной жизни, странных мистических всплесков, случающихся в России периодически. Ведь свершилась же вот революция. Или - самоубийственный выбор в президенты Ельцина (особенно - во второй раз). Ведь тоже куда-то стремились, во что-то верили... А обещания-то были не более реалистичны, чем обещания Жириновского.
Выборные технологии эксплуатируют как раз вот такую мифологию русского народа: придет некто, “при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет”. Судя по опросам ВЦИОМа, проведенным в ходе избирательной кампании 1993 года электорат Жириновского - это как раз самые дикие богучаровские мужики. Те, кто больше других подвержены действию сказок о “теплых реках”, готовы их слушать именно потому, что из глубин их коллективного бессознательного прет ребром архетипика “моего хотения, щучьего веления”.
Согласно опросам сторонники ЛДПР в два раза чаще среднего ссылались на средства массовой информации как причину своего выбора. Около четверти призналось, что голосовали под влиянием эмоционального порыва (а у КПРФ таких было 3%). По ходу кампании возросло колличество женщин и людей старшего возраста, собиравшихся голосовать за ЛДПР, снизился образовательный уровень. Выводы очевидны.
Семья и фабрика
Как известно, список ЛДПР получил на выборах 93-го года 22,92% голосов, что дало 59 мест в Думе. Плюс 5 одномандатников. В 95-м году результаты оказались хуже - 11,18%. И всего один одномандатник. Что поделать - протестно-патриотический электорат растаскивают на куски соперники. Но истинно богучаровские мужики в России всегда останутся. Именно они являются надеждой и опорой предприятия Жириновского.
Мы уже знаем, что В.В. вечно всем недоволен. Потому что попадает всегда мимо цели. Нацелившись двигаться по прямой, он вдруг делает шаг в сторону. Ходит, как шахматный конь, считая, что движется, как ладья. И промахивается. Точнее - достигает иной цели. Так произошло у него с президентством. Он промахнулся. Причины мы знаем. Но - куда же он попал? Кем он стал в результате? А стал он весьма успешным бизнесменом. Он, конечно, этим весьма недоволен, как некогда был недоволен столовскими мамиными обедами, студенческим “Запорожцем” и трехкомнатной квартирой в теплом Стане. Даже на телеэкране видно, как он изменился, окончательно осознав, что опять стал совсем не тем, кем хотел, - потускнел, обрюзг, глаза мутные. Некоторые журналисты поспешили объявить, что это он, мол, остепенился. Да нет, просто погряз в производственной рутине. Но, надо отдать ему должное, В.В. создал весьма эффективное и выгодное производство. Фабрику по производству депутатов и торговле их голосами.
Рассмотрим немного подробней его производство. Берется сырье, которым является весь российский электорат, и при помощи специальных технологий (плюрализм, либерализм, о которых мы уже говорили, и т.д.) обрабатывается. В сущности сырье обогащается (в смысле обогащения породы, а не в финансовом), под воздействием “правды Жириновского” из него выделяется собственно “богучаровская” компонента, каковая, проходя через выборную кабинку, как через некий мартен, соприкасаясь с катализаторами электоральной урны, меняет свой химический состав: превращается в депутатов фракции ЛДПР. Разумеется, это стало возможным только благодаря голосованию списков.
Весь этот процесс требует громадных трудозатрат и капиталовложений. Но знающие люди говорят, что уже на этом этапе возможна кое-какая прибыль для производителя. Так, Александр Венгеровский, бывший вице-спикер Думы от ЛДПР рассказал в одном интервью (“Известия” от 13.05.96): “В список включались люди, которые могли вложить значительные средства в саму избирательную кампанию, а также, в дальнейшем оказывать материальную поддержку партии. Место в списке ЛДПР на выборах 1995 г. в Госдуме стоило миллион долларов. А один, по моей информации, заплатил даже полтора”.
Там же Венгеровский поясняет, что такое положение сложилось не сразу. Он вспоминает президентские выборы 91-го: “Никакого серьезного партийного аппарата просто не было. И уж тем более не существовало никаких региональных структур. /.../ В финансовом плане, в начале 90-х, ЛДПР также не представляла ничего серьезного. Просто никто ее всерьез тогда не воспринимал”. В общем такое положение дел вполне естественно - шел процесс становления. К тому же главное условие существования современного либерально-демократического производства (ельцинская Конституция, в борьбе за которую, кстати, Жириновский соединится с Собчаком), еще не существовало. Придет 93-й, и все наладится.
“Главным итогом выборов-93, - говорит Венгеровский, - я бы назвал факт теперь уже реального образования ЛДПР как партии. Появилась власть, через нее пришли деньги и это дало возможность построить партию. На практике это выглядело так: депутаты от ЛДПР получили право иметь по пять оплачиваемых помощников, которые и стали первой настоящей партийной базой. Их держали уже не идеи или личность, а деньги, что понадежнее.”
И тут мы переходим ко второй составляющей бизнеса Жириновского. Изготовив думскую фракцию достаточного размера, можно заняться извлечением прибыли из противоборства разных интересов, сталкивающихся в Думе. В этом деле “либерализм” и “плюрализм” тоже - наиглавнейшие инструменты. Опять дадим слово свидетелю Венгеровскому: “В 1993 году Жириновский объявил о том, что партия вводит принцип когда вопросы денег, безопасности и кадров переходят под полный и единоличный контроль вождя. /.../ В это же время началось активное включение в партийную работу ближайших родственников Жириновского, которые занялись главным образом двумя вопросами: партийной канцелярией и партийной кассой. /.../ Жириновский, который по сути и был партией, занял в Государственной думе место профессионального лоббиста прекрасно понимая, что от "его" 60-ти голосов зависит принятие того или иного закона. Как следствие, в партии очень быстро появились деньги”.
Вот оно: производство стало рентабельным. И пусть не витийствуют конкуренты нашего героя, что, мол, “в конечном итоге все свелось к приказу Жириновского своим депутатам: "Как голосовать по каждому вопросу я вам буду говорить в последний момент". А как же иначе? Таковы условия производства. Солидарное голосование - основной метод извлечения прибыли (речь не обязательно о деньгах) в думском бизнесе. Но кстати, по словам Венгеровского, Жириновский “очень не бедный человек. /.../ вся собственность (движимая и недвижимая) на территории России, числящаяся за ЛДПР, документально принадлежит лично Жириновскому”.
***
Осмелимся сказать в заключение: Владимир Вольфович трагическая фигура... Но и уж очень комическая. Все-таки хорошо, что он не может стать президентом. А то, чего доброго, он бы стал обращаться с Россией так, как рекомендуется в “Азбуке секса” post coitum: “Подождите, пока ваш член сам не выскользнет, либо женщина не сделает движения, либо не скажет вам, чтобы вы слазили с нее, тогда уж и сходите”.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете