В 13 лет, часто валяясь по вечерам под клетчатым пледом, я погружался в самые невероятные сексуальные фантазии, пытаясь возбудить себя. Занятие онанизмом – как тогда, так и сейчас – было в моей жизни главным терапевтическим средством от любых стрессов и депрессий. Мастурбация была и остается излюбленным времяпрепровождением и видом секса.
Один, в своей комнате с балконом, в доме 137 серии на Ленинском проспекте, на пятом этаже, я раздевался, ложился, гладил себя, ласкал и неистово фантазировал, воображая все, что угодно – от бисексуальных оргий в шестом классе до образов, связанных с рабством, клетками и бондажом.
Однажды я придумал занимательную историю, которую продолжал в течение целой недели, вызывая настоящие галлюцинации.
Вообще способность галлюцинировать во время оргазма была у меня с ранних лет. Обычно в секунду импульсивного удовольствия я видел Золотую буддийскую ступу. Я начал это видеть гораздо раньше, чем у меня стала вылетать из члена сперма, и еще до того, как я узнал из книг, что ступа является предметом культа религии под названием буддизм.
В детстве я кончал резкими, шлепающими движениями. Раздражая свой член в разные стороны и дрожа от оргазма, закрывал веки, закатывал глаза к точке, находящейся посередине моего лба, чуть повыше бровей, и видел сияющую золотом ступу на фоне голубого неба. Казалось, писька отрывалась, и я вылетал в удовольствие, в какое-то космическое пространство наслаждения. Секс был всем миром. Обычный секс вдвоем или втроем или даже вчетвером – не передает и 10% глобальных переживаний детских мастурбаций с их вселенскими видениями красоты и радости.
Для того чтобы возбудиться без порно фильмов и журналов в то время мне было необходимо сочинять совершенно настоящие литературные произведения. В детстве я очень любил кукол. И у меня были, как у девочек, несколько больших кукол, которых я любил раздевать и ногами которых гладил свое лицо, и чьи кукольные лица я гладил своими стопами, и в чьи резиновые попы я любил утыкаться в самый дрочливый момент…
Впоследствии эта любовь к куклам выросла в подростковые фантазии, связанные с киднеппингом. До лет 20 мне всегда хотелось похитить ребенка-девочку и держать ее у себя дома. Секс, кстати, не играл в данном случае уже никакой роли. Мне в моих видениях казалось, что мы подружимся с ней. Что я буду о ней заботиться, как о дочери.
В какой-то момент, лет в 17-18, мне стало казаться, что я никогда не женюсь и не заведу семью, и у меня никогда не будет собственных детей. У меня был экзистенциальный тинейджерский кризис. Я знал, еще учась в школе, что у меня никогда не будет семьи, девушки, любви, ребенка… Понимание это не смог даже поколебать разрывающий в буквальном смысле этого слова ширинку – мой большой член. Я понимал, что моя жизнь – совершенно особенная, и естественный контакт или социальная роль вроде отца семейства или героя-любовника – не для меня. Мне нравились тогда, как и сейчас, и девушки и юноши, но я слабо видел возможность построения с ними в реальности каких-либо интимных отношений. За редким исключением, я целиком проживал все свои романы в голове.
В воображении. Я мог ехать в метро или в автобусе и, несколько раз встретившись с кем-то взглядом, соприкоснувшись телами в давке или тронув случайно, а иногда неслучайно рукой на поручне, обнаженной кожей – обнаженную кожу ручки девушки, – я за несколько остановок безудержного анонимного флирта придумывал, как мы проживаем с ней жизнь до возраста бабушки и дедушки, нянькающихся со своими внучатами.
Великий Далианский Мастурбатор с неуемной фантазией, одержимый поисками возбуждения. Озабоченный мальчик, который нисколько не желал вырастать и становиться другим. Иным. Взрослым. Чужим.
В дальнейшем я даже думал о том, чтобы удочерить кого-то в детдоме, но обломался: мне не было еще и 20, я скрывался от армии, нигде не работал и никто бы со мной и разговаривать не стал.
Похитить было проще. Меня тянуло к детским садикам, спортшколам, детским учебным заведениям… Меня тянуло к детям. Они мне нравились больше, чем взрослые. Я хотел украсть, похитить, увезти кого-нибудь из них. Я хотел иметь такого ребенка только для себя. Своего. Я пару раз подъезжал к Детской Художественной Школе (примерно в то время там снимался фильм «Пьющие кровь» Евгения Татарского) и темными вечерами гулял, наблюдая за детьми. Которые приходили туда с мольбертами и альбомами и уходили оттуда – иногда встреченные родителями, а иногда совсем в одиночку… в такую непроглядную темень, с редкими фонарями… такие маленькие и беззащитные…
Но я ни разу не предпринял даже попытки похищения. Мои наблюдения за детьми были более теоретическими и философскими, чем физиологическими и практическими подготовками киднеппинга. Мне казалось некрасивым трогать детей, у которых есть любящие родители. Которые будут переживать и волноваться. Для родителей и детей мой эгоистичный поступок вполне может оказаться трагедией и травмой на всю жизнь. Я отдавал себе отчет в серьезности своих намерений. И в ответственности, которая на меня может лечь. Абсолютно точно, детей из благополучных семей я похищать не хотел. Зачем им я? Я не хотел быть еще большим уродом, чем я был.
Я не хотел их насиловать или убивать. Я просто хотел, чтобы я был не один. Чтобы со мной жил нормальный маленький человек. Такой же, каким я был еще недавно. Но я вырос, как мне тогда казалось. И страдал от этого невыносимо, так как эмоционально и интеллектуально остался на уровне лет двенадцати.
Но детского дома я так и не нашел во время своих депрессивно-романтических прогулок. Если бы детдом был рядом… я бы точно предложил похищение какому-нибудь прекрасному подростку. Потому что ему было бы нечего терять, а приобрести он или она могли все. Семью в моем лице – уж точно.
Но все эти переживания и поиски идеального партнера будут позже.
А тогда, когда совершеннолетие еще было далеко, и связанные с ним катаклизмы молодого организма еще не начались, я еще сам оставался ребенком и мог посвятить свое свободное время больше самоудовлетворению, чем размышлениям и терзаниям. Впрочем, одиночество детства по своей космичности мало чем отличается от одиночества подросткового. Мне всегда был нужен кто-то. Я не хотел быть один.
Я загибался в одиночестве. Медленно, но верно. Сходя с ума. Не спасали ни друзья, ни подружки. Ни игры с мальчикам, ни романтические влюбленности с девочками. Я нуждался в постоянных спутниках, как большая планета, затерянная во Вселенной. Никак не меньше. Я был как Солнце без Солнечной Системы. Мне было непонятно, кому и для кого светить. Я был Миром, который был Создан, но о котором еще никто не знал. Никто из тех, для кого он был создан.
В тот памятный день, перечитав в очередной раз любимого Свифта «Приключения Гулливера», я подумал, поглаживая своей рукой с длинными пальчикам член и мошонку тринадцатилетнего мальчика, как было бы прикольно, если бы в мой мир, Мир Гулливера попал кто-нибудь из страны Лилипутов, к примеру. Ну точно так же, как Гулливер попал когда-то к ним… Что вот я сейчас лежу себе спокойно, а в темном углу замаячит фигурка маленькой-премаленькой девушки. И двинется, испуганно озираясь, в мою сторону… Даже не замечая меня из-за моего гигантского размера, принимая за гору или невиданное строение… То ли от этих мыслей, то ли от массажа, мой член сильно напрягся.
Я стал присматриваться туда, куда направляла меня моя фантазия, раздражая одновременно соски и вставший член. Уставился в этот черный угол, и чем больше возбуждал себя, тем больше мне стало казаться, что там есть что-то живое… И это что-то постепенно приобретало вид девушки лет шестнадцати… Такой тиновский вариант Принцессы из «Седьмого путешествия Синдбада», фильма 50-х годов со спецэффектами Рэя Харрихаузена, которого я обожал с детства.
Я продолжал, и фигурка принимала вполне явственные очертания…
Литература оживала для меня, как только я брал себя за член…
Вообще, с драмой понимания, что литература не есть документалистика, я столкнулся лет в шесть. Когда моя бабушка сказала, что у нее есть ко мне крайне серьезный разговор. Села за стол и объявила, что капитана НЕМО не существует. Что это выдумка, художественный вымысел писателя Жюль Верна. И чтобы я сильно не переживал поэтому поводу, но я типа должен отличать реальность от фантазии. Я кивал ей, понимающе и спокойно… Но на самом деле слабо верил, что приключения «Наутилуса» выдумка. Навряд ли такое реально можно придумать. И это неверие спасло меня от дикого разочарования и обиды, которые подступили в ту секунду…
Я и до сих пор считаю, что капитан НЕМО был. Иначе это величайшая несправедливость в мироздании. Отрицая истинность литературных героев, можно дойти до ниспровержения существования и Винни Пуха, и Робин Гуда, и Карлсона, и Иисуса Христа с Джоном Ленноном, наконец… Я считал и считаю, что, конечно же, все описанное – правда. В принципе, все придуманное есть. Потому что мы сами придуманы. А мы же есть. Верно?
Моя психика с юных лет организована так, что мне сложно было, к примеру, понять (и я до сих пор не очень понимаю), зачем в художественных фильмах актеры играют под чужими именами. Это так бессмысленно. Зачем придумывать имена, если уже есть свои. Поэтому я обожал ленты с Брюсом Ли, которого звали в них Брюс. Без вранья. Это мне было гораздо понятнее, чем когда Вася Сидоров играл Петю Иванова. Неужели это так принципиально? Зачем скрываться? Почему честно не играть себя под своим собственным именем? Ведь все равно всем детям ясно, что ты и есть такой, какой ты на экране.
Я щипал себя за соски, то за один, то за другой, и все сильнее и сильнее, дергал свой член.
Как только она появится, я подпущу ее поближе, а потом поймаю…
Она не убежит… она станет моей пленницей… я спрячу ее ото всех… надо сделать заранее для нее клетку… Я царапал свой член, мотая из стороны в сторону с дикой силой, и, широко открыв глаза, впивался зрачками в темень, из которой, наконец-то, уже явно выступила фигурка юной девушки в сандальках на босую ногу и в золотистом платьице с индийскими узорами…
Я кончил…
Она скрылась обратно, затаившись до следующего раза.
Но я ее заметил. Я понял, что моя Лилипутка прибыла в Страну Гулливера. И ей никуда от меня не скрыться. Потому что у меня уже был план.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете