Мы сидели с моим другом Мухомором на скамейке возле нашей родной средней школы №504. В которой я продолжал учиться в 9 классе, и из которой Мухомор ушел в Морское училище после 8 класса. Была ранняя осень, нам было по 15, и мы сидели на скамеечке, как старушки, греясь в лучах уходящего солнышка. Мухомором звали Диму Опойкова. Как несложно понять, прозвище появилось после многократного склонения фамилии Опойков: Опойков, Опенкин, Опята, Гриб, Поганки, Мухомор.
После занятий в своем училище, прямо в бушлате и форме Речфлота, он заглянул проведать меня, штатского, единственного оставшегося из спорт-класса доучиваться до 10-го. Мы пошли покурить на скамейке около одной из хрущевок, у левого угла школы. Был теплый день, и я тут же решил прогулять последние уроки, благо повод подвернулся сам собой. Встреча с другом. Мы сидели, курили и болтали о разных новых видеофильмах, пока не услышали откуда-то из-под земли человеческий голос: «Эй, пацаны! Пацаны! Помогите!»
Мы оглянулись и несколько секунд не могли понять – откуда доносится этот приглушенный голос… И тут я увидел в окошке подвала какое-то движение и подобие лица. Именно оно с нами и заговорило жутковатым подземным и настойчивым голосом.
– Пацаны, помогите, слышите?! Пацаны, идите сюда. Я все объясню. Давайте быстрее… Помогите!
Лицо в мутном грязном окне подвала разглядеть было сложно, оно было такое же мутное и грязное. В голове промелькнули истории о гопниках и серийных убийцах, заманивающих в подвалы детей и подростков... Истории про подвальные пытки и изнасилования, на старых матрасах… о ворах, которые раздевают догола и оставляют в чем мать родила в подъездах…
Мы напряглись.
Еще разок оглянулись вокруг… Обнаружили, что во дворе и рядом никого нет из взрослых… И напряглись еще больше…
Мухомор тихо сказал мне: «Дима, стой здесь, туда не заходи, пока я тебе не скажу. Если со мной что-то случится, и я не вернусь и не подам голос через пять минут, позовешь народ».
Я ответил: «ОК».
Из окна опять послышался голос о помощи…
Мухомор по-взрослому резко ответил ему: «Не ной. Сейчас спущусь».
Мухомор осторожно вошел в подъезд, оставив дверь открытой, и медленно спустился в подвал. У меня в течение растянувшейся во времени минуты был нервный озноб. Было страшно за друга, и уж очень напоминала история фрагмент фильма «Противостояние», когда Кротов зовет морячка в кусты и там убивает и расчленяет. Уж очень неприятно слышать заманивающие голоса из подвалов. Но буквально через пару минут у окна появилось знакомое лицо Мухомора, и он расслабленно сказал мне: «Давай сюда, Димон! Все в порядке!»
Я не стал прикрывать входную дверь и аккуратно, боясь испачкаться и что-нибудь задеть, спустился в подвал. Там я тут же достал носовой платок и стал дышать через него, держа у лица, так как с детства был ужасно брезглив и чувствителен к запахам.
В подвале я даже сразу и не заметил нашего героя. Вначале увидел Мухомора, с улыбкой курящего очередную сигарету… А потом уже увидел, что посередине стоял какой-то хмурый парень с провинциально-деревенской внешностью… оппппа ля… в форме солдата советской армии. Ну дела… Выражение лица у парня было затравленное и от этого до лютости озлобленное – с бегающими глазками и с дико расширенными от ужаса и напряжения черными зрачками.
Он был немногим старше нас, но выглядел страшно помятым, изжеванным и нецивилизованным. У меня тут же спало нервное состояние, испуг испарился. Вместо этого пришло любопытство и удивление.
Все оказалось просто и элементарно. Как всегда. Перед нами стоял дезертир. Мы познакомились, пожали руки. Я не запомнил его имени, как вообще редко запоминаю чьи-либо имена. Он рассказал, что, действительно, из какого-то Стрекозосранска. Сбежал из рядов Советской Армии буквально на днях. Спрашивал, не сообщали ли об этом в новостях?
Мы ответили, что вроде нет. Не сообщали.
Разумеется, сбежал он из-за дедовщины. Парня загребли в стройбат. Где были одни чурки. Черные наехали не по-детски. Хотели трахнуть. Ночью он проломил одному из них голову и бросился в бега. Шансов выжить и остаться не изнасилованным в части не было.
Это были времена, когда все подростки знали о громком деле Сакалаускаса. Я помню, с чего начался тот год… Все средства массовой информации завопили о вооруженном опасном преступнике Артурасе Сакалаускасе. Расстрелявшем своих сослуживцев и сбежавшем из армии. В конце февраля ленинградские газеты, радио и ТВ в унисон давали объявления о том, что в нашем родном городе скрывается убийца и дезертир.
Я думаю, при той ненависти, которую испытывали мы, будущие призывники к насильственному призыву в армию, это был наш первый настоящий Праздник защитника отечества. Это было то самое лучшее 23 февраля, с которым каждый из нас мечтал поздравить Министерство Обороны. Расстрел поганых военных в этот славный день вызвал у молодежи только чувство восторга и облегчения. Ситуация как будто разрядилась, накалившись до невозможности. Я узнал об этом событии в гостях у бабушки. По радио шло объявление, а у нее на кухне сидел незнакомый мне молодой юноша лет 18. Который кушал супик и ел белый хлеб, а она задумчиво и тревожно слушала объявление об ужасном преступнике-убийце, которого надо сдать властям, и посматривала то на нашего гостя, то на радио, то на меня. Представила она этого молодого человека мне как нашего дальнего родственника, которому надо пару дней провести у нас.
Мы практически не общались. Я перекусил с ними и потом куда-то смылся по своим делам. Больше никогда его не видел. Ни на фото наших родственников, ни где-то еще. Только видел человека, похожего на него… потом везде и всюду…
Город кишел слухами о расстрелянном карауле в вагоне, перевозившем зеков. О попытке изнасилования рядового дедами. Раньше каждый месяц происходило нечто подобное – что в 70-х, что в 80-х, но тогда впервые это прорвалось с помощью прессы и журналистов в мир обывателей.
Позже выяснят, что он бегал от караулов и полчищ милиции неделю. Где он был все это время, кто ему помогал, кто его кормил, поил, спасал – так и не выяснят. Он не выдаст никого. Особенно всех волновали два дня в Санкт-Петербурге. И я догадываюсь, кто поил и кормил этого реального защитника моего Отечества иллюзий.
Артурас Сакалаускас убил восемь человек, военных и проводника, черножопых и беложопых, без особого национализма и расовой нетерпимости, чисто из эстетических соображений. С двух пистолетов. Как настоящий герой вестерна. Менял обоймы и стрелял, стрелял, как белогвардейцы в моей любимой ленте детства «Свой среди чужих, чужой среди своих» в красных комиссаров, перевозящих сокровища диктатуры пролетариата.
Когда наш родственник, погостив пару дней, уехал, только тогда Артураса и взяли. Странное совпадение. Арест и отъезд совпали.
Он скажет, что скитался по городу. Прятался. Что ничего не помнит. Он мне искренно понравился своей беззащитностью и какой-то убийственной мягкостью.
На фото потом я видел лицо, похожее на нашего дальнего родственника, но вычеркнул из памяти этот эпизод на долгие годы. Моя бабушка даже этого не просила. Я просто сделал это на автомате.
Молодежи действительно было нужно узнать, что оказывается дерьмо в форме можно расстреливать, и оно смертно. Что лучше, чем кончать жизнь самоубийством, как это делали треть призывников тех лет, убивать тех, кто делает мир таким безнадежно плохим для тебя.
Артурас Сакалаускас стал героем перестроечного документального и художественного кино. Были сняты куча фильмов, написаны статьи, эссе, прошли передачи и громкий процесс. Это был апофеоз конфронтации молодежи и общества.
Теперь повезло мне, а не моей бабушке. Мне надо было доказать свою лояльность по отношению к народу и встать против армии тиранов, его уничтожающей. Перед нами сейчас был простой парень. Невероятно далекий нам по интересам, социальному положению и даже умственному развитию… Пересечься в обычной жизни мы с ним не могли, и общение между нами было бы невозможно… Но сейчас мы курили вместе с ним, и этот доходяга символизировал для нас возможное положение нас самих через несколько лет, после окончания школы. Любой из нас мог оказаться в такой ситуации, несмотря на то, какие разные книги мы читали, фильмы смотрели, шмотки носили, каких девочек любили и на какие курорты ездили.
Мы ненавидели армию. Не собирались в ней служить любыми способами и путями, и, разумеется, любой враг армии, каким является каждый дезертир, автоматически становился нашим союзником и другом. Мы были законченными пацифистами. Антисоветчиками, сформировавшими свои взгляды на радио передачах БиБиСи и Севы Новгородцева, видеофильмах «Рокки» и «Рэмбо» и кассетах с музыкой «Кисс» и «Трубный зов».
То есть, в принципе, этот дезертир, обратившийся к нам за помощью, обратился буквально по адресу. Бог ему явно помог. Он был для нас своего рода лакмусовой бумажкой, проверяющей правильность наших реакций на окружающий нас взрослый мир.
Он просил нас хоть о какой-то хавке, потому что не ел два дня, и о штатской одежде, чтобы иметь возможность передвигаться днем и вечером так, чтобы его не сцапал первый попавшийся патруль. Он поделился своими планами, жадно куря наши сигареты, о том, что ему надо пробраться на железную дорогу и там нелегально, на разных поездах рвануть к своим родным… на Родину…
– Где тебя и ждут и возьмут тепленького, – сказал я ему.
Но он пожал плечами…
– А куда еще? Там хоть родственников увижу. Авось помогут.
Когда он говорил с нами, голос его дрожал, он молил нас о помощи, но как-то не по доброму, а зло и с укоризной… Не как человек… Как беглый пес…
Нам было насрать лично на него. Разумеется. Он был нам несимпатичен даже. Но было два пути. Бросить его системе на доедание или спасти даже такого никчемного лоха от нее. Мы решили ему помочь и сказали, что «Хуй его поймают, пока мы ему помогаем».
Приказав сидеть до ночи в подвале и не высовываться, мы отправились по домам, договорившись вечерком встретиться на этом же месте. Начались сборы одежды, денег и жратвы для нашего нового друга-дезертира.
Уже через пару часов мы встретились вновь. Накормили его. Дали сигареты, деньги, переодели. И вышли на улицу. Он выглядел, конечно, как чукча… по питерским меркам. На ногах предательски из-под джинс торчали военные керзачи. Надо было искать кроссовки. У нас его размера не было. Купить было нереально.
Поздним вечером Мухомор украл их в спорт-школе, в раздевалке, во время очередных соревнований. Теперь дезертир был упакован и сыт, и мы выгуливали его в районе, показывая местные достопримечательности. Даже в кино сводили в кинотеатр «Нарвский». Он немножко успокоился и даже стал приходить в себя. Лицо его из землистого серого цвета приобрело человеческий оттенок. А затравленный вид раскрасил немного юмор. Спал он теперь то на чердаке в доме у Мухомора, то у меня. Все ж лучше и уютнее, чем в подвале. Да и завтраки и обеды было подкидывать проще. Никто из наших знакомых и родственников, разумеется, ни о чем не знал и никогда не узнал. Конспирация и шифровка были нашими спутниками в борьбе с ненавистным режимом. Через неделю, когда нам порядком уже надоел наш опекаемый, который как человек был, конечно, очень скушной и занудной деревенщиной, мы проводили его в дорогу домой, пожелав удачи в последнем бою.
Что с ним стало нам неизвестно.
Но мы выполнили наш долг перед Армией и Отечеством. Как мы его понимали в то время.
Не так, конечно, круто, как ковбой Артурас Сакалаускас, не с двух рук и двух пистолетов, выпустив тучи пуль в поганые рожи и животы караула. Но для пятнадцатилетних мальчиков-школьников вполне достойно.
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете