В этот раз все началось с того, что в дверях на выходе из школы меня задел какой-то старшеклассник. Он был старше на год и, разумеется, не заметил даже, что задел меня плечом. Я тут же сказал:
– Ты охуел?
Он остановился изумленный… Не веря своим ушам, что ему это сказал малолетка… Он попробовал схватить меня за воротник пиджака… Но тут же был с силой отброшен мной к двери. Не успел он опомниться, как мои кулаки соприкоснулись с его интеллигентской мордой. Старшеклассник был подавлен практически мгновенно. Я бил только в лицо, никаких ударов в плечи или грудь. Никаких заводок. Наотмашь и нагло.
Он закрыл разбитое лицо руками и убежал внутрь школы. Оставшись довольным одержанной победой, я, улыбаясь, разговорился с подошедшими друзьями. Но уже через минут пять, не больше, сильнейшие удары по лицу швыряли меня по школьным стенкам. Прибежал прыщавый боксер из класса побитого ботаника и быстро стал меня гасить. Точно так же, как я недавно гасил его дружка.
Старшеклассник номер два конкретно отметелил меня. Жестко и быстро. Но это была его ошибка. Тут же на сцене появился мой одноклассник, жгучий высоченный тощий брюнет, с красным галстуком и в черно-белом джемпере с узорами-ромбиками – Юра Зеленцов. Увидев происходящее, он вмешался и с напором кинулся мне на выручку. Вскоре прыщавый боксер с лицом Савелия Крамарова лежал на полу, и у него капала кровь из носа. Как только кровь хлынула, он понял, что ему навешали, и пришлось бежать. Но снова ненадолго.
Он умылся и вернулся через несколько минут, не один, а с самым здоровым и взрослым парнем в школе. Ситуация развивалась катастрофически быстро. Этот девятиклассник выглядел, как угрюмый криминал из документальных фильмов о трудных подростках и работе милиции с молодежью: он был бритый, и ходили слухи о том, что он уже побывал в колонии и остался из-за этого на второй год. Он коротко и ясно выключил восьмиклассника Юру Зеленцова серией ударов карате.
Пока он приканчивал Юрика, я сбегал за Сашей Молодцовым. Это было наше последнее славянское смертельное оружие. Парень с соломенными волосами, под два метра, с огромными кулаками. Он не знал, где на карте Африка, но ударом выбивал двери и мог постоять за всех нас, как танк.
Так в рекреации начался мордобой трое на трое. Юра опять принялся драться с Боксером, я – с Ботаником, а Саша принял бой с Грозой Средней Школы №504. Правда, этот бой закончился моментально. Саша своим напором откинул Крепыша, который был старше его на два года, на скамейку, тот со всей силы ударился головой о стену и на секунду присел, потеряв ориентацию в пространстве… Разбежавшись, Саша тут же нанес сокрушительный удар ногой в жутком тяжелом ботинке прямо в лицо второгодника-урки… Так самый сильный старшеклассник нашей школы остался без передних зубов. После этого он получил еще один удар головой об стенку и... сотрясение мозга. Это было мощное и красивое зрелище…
Весь пол в районе гардероба покрылся кровавыми каплями и лужами. Такого подавления старших парней я еще никогда не видел. Весь класс избитых ребят собрался внизу, пытаясь защитить их словами и угрозами. Даже девочки вмешались, чтобы прекратить бойню. Старшеклассники, размазывая кровь, со стонами предпочли скрыться в толпе своих одноклассников, чтобы больше не продолжать схватку. Мы победили, и весь оставшийся день потом обсуждали, что теперь ясно, кто в школе самый крутой. Однако наша самоуверенность была немного излишней, и стоимость нашей победы стала известна мне вечером...
Вечером в кинотеатре «Нарвский», где часто тусили ученики нашей школы, ко мне подошли парни из параллельного класса и сказали, что зря это было затеяно… Мы были спортклассом и учились в обыкновенной школе, а избив ребят старше нас на год, – сильно выебнулись. И нас решили наказать…
– Кто? – спросил я.
– Все. Против вас решила выступить вся школа.
Два параллельных класса восьмиклассников. Обиженный девятый. И один десятый. Все гопники и мажоры решили объединиться, чтобы растоптать спортсменов. В связи с тем, что меня любили в школе как сочинителя фантастических и порнографических рассказов с красочными иллюстрациями (этими рассказами в рукописных толстых тетрадках зачитывалась вся школа), Сказочника, как они меня называли, решили предупредить. Настояли на этом их девочки, с которыми у меня были, мягко говоря, дружеские отношения. В принципе, мне предлагали не идти завтра в школу. На совете всех классов было принято решение кого-нибудь убить из нашего спорткласса во время предстоящих драк, и никто не хотел, чтобы пострадал именно я. Поэтому мне предлагали пересидеть дома.
Скажу честно: кино внимательно в тот вечер я не смотрел. Меня бил озноб и трясло от холодного испуга. Никто не шутил. Все было очень серьезно. Мое детство проходило во времена, когда даже передвижение между дворами (не говоря о передвижении между районами!) превращалось в боевые операции. А тут мы наваляли главным гопникам школы. Разумеется, нам придется ответить. И кровью.
Сразу после кино я обзвонил и предупредил всех своих. На утреннюю тренировку мы пришли с ножами, кастетами, цепями, бомбочками и даже одним самострелом. В общем, все вооружились до зубов.
С каждым была проведена беседа. Нам предстояло выдержать целый учебный день, и решено было везде по школе ходить группами и не расставаться. Мне сделали выговор, сказав, что ты, Мишенин, бля, заварил кашу, которую теперь за тебя всем расхлебывать. Ну почему у тебя руки чешутся? Почему было не пропустить в дверях этого мудака? Зачем было толкаться и рожу бить? Ну, показал свой гонор? А теперь кого-то из нас обязательно грохнут.
Просто ощущение обреченности появилось, когда мы вошли в школу и поняли, что все мужское население, способное махать кулаками и держать оружие, против нас. И только ждет любой провокации. Они стояли по стенам и смотрели на нас. Прямо как в кино про уличные банды. Улыбаясь, сплевывая под ноги и хрустя пальчиками…
Целый день мы пытались избежать тяжелого конфликта. Изо всех сил. Но, конечно, не смогли. Конечно, нас рассеяли обстоятельства. Но в тот момент, когда Саша Молодцов нас оставил из-за каких-то дел с детской комнатой милиции, нас все-таки подловили.
Били жестко. Крови было много. Прямо на одном из школьных этажей, возле классов. Против каждого из нас было минимум два, а то и три бойца старше нас. Крик стоял на всю школу. Все происходящее превратилось в гладиаторские бои с публикой, которая тут же была готова вступить и добить. Учителя были в шоке. Такого массового побоища эти стены еще не знали.
Мы были разбиты вдребадан. Когда Саша Молодцов на дневной тренировке узнал про то, что без него мы не смогли отстоять честь класса, он был разочарован. Очень. Не спасло даже то, что Костя Левшин, рыжий сверхагрессивный крепкий парень, дал бой один против трех десятиклассников и весь в крови продолжал прыгать на них с кулаками, даже когда его раз пять положили на лопатки и били ногами. Он все равно вскакивал и пиздился до потери сознания, которое он все никак не мог потерять. Они его сбивают с ног, разворачиваются уходить, а он вскочит и пендаль по заднице одному успевает дать, они снова его гасят… Опять хотят уйти, а Костик поднимается, плюет им в спину кровью и опять ногой между лопаток другому… Как он остался в живых – непонятно.
Саша Молодцов понимал, что вся ответственность за наши жизни лежит на нем. Опять ему надо будет работать зубодробительными кулаками. Он спокойно повторил инструкции насчет того, кто, как и что должен делать на следующий день. И во второй день осады мы смогли дать отпор.
Зачинщики были подкараулены нами у входа и забиты металлическими дубинками до полуживого состояния. Учителя, видя происходящее, вызвали милицию и попытались перевести школу на чрезвычайное положение. Менты сразу вычислили лидеров и …устроили нам переговоры. Юра, Саша и я смогли договориться на мировую, попросив официально извинения за спортивную «несдержанность». Те в свою очередь признали, что по два и три на одного – было не самое благородное решение с их стороны. Руки были пожаты. Обиды забыты.
Война продлилась один вечер и два дня. Жертв было много, но ни одного инвалида. Это была серьезная и страшная история, потрепавшая нам много нервов. Но отныне ни один старшеклассник не думал даже косо посмотреть в нашу сторону. Мы были наравне не только по росту, но и по всем остальным позициям заслужили уважение. Таким образом, когда мы уходили гулять, курить и болтать с девочками из старших классов, больше это не вызывало насмешек.
Мы заслужили уважение кулаками.
Не могу сказать, что мне понравились такие расклады. Для человека, решившего посвятить свою жизнь сочинению сказок, это было далеко не лучшее времяпрепровождение в пространстве школы. В храме знаний я искал уединения, покоя и вдохновения. А не дурацких мальчишеских противостояний, которых мне хватало и на улице. С ее преступными подростковыми группировками, устраивающими засады для разбойных нападений и вымогательства денег по два раза на дню, – когда нам приходилось пересекать враждебные дворы по пути с тренировки на уроки и с уроков на тренировки…
Встречи с малолетними криминалами внушали мне утомление и ужас. Утомление от их бессмысленности, потому что отнимать у нас было нечего, так как мы подготовлено ничего пытались не носить с собой, и ужас от вида деградировавших на физическом уровне ровесников со следами вырождения на лицах. Мы как будто принадлежали к разным видам жизни, а не только находились на иных витках эволюции. Любой конфликт с дворовыми пацанами мог привести к катастрофе вселенского масштаба. Поэтому мы всегда молча выслушивали их претензии и хранили молчание во время бесцеремонных обысков на открытом воздухе, зная, что у кого-то из них всегда припрятан ножик, способный воткнуться не только в землю или дерево.
Был предел и нашей «спортивной несдержанности». Открытый криминал был нам не по зубам. Причем за несколько раз на дню в течение многих лет мы успели к нему так привыкнуть, что встречи с гопотой «Форели», района между средней и спортивными школами, стали даже своего рода ритуалом: на вопрос «Из какого ты района?» мы улыбались и отвечали: «Из соседнего, но нас тут знают».
* * *
Итак, после безумных драк в школе районная библиотека в высотке 137-й серии на Ленинском проспекте была моей самой главной отрадой. Моей обителью и моим спасением. В 14 лет библиотеки были для меня всем. Я мог найти там все, что мне было необходимо. Информацию о мистических учениях Карлоса Кастанеды и Дона Хуана, синопсисы новых романов Стивена Кинга, Питера Бенчли и Артура Хейли, репродукции картин Сальвадора Дали и Рене Магритта, кадры из фильмов «Звездные войны» и «Инопланетянин» и истории создания запрещенных кинокартин вроде «Рэмбо-2» и «Рокки-4».
Разумеется, я проводил все время не в художественной литературе, а в разделе «ПОЛИТИЗДАТА»… Это только когда наступили 90-е, все, что хранилось на стеллажах «Издательства политической книги» стали называть современными западной философией и культурой и тиражировать в оригинале, без комментариев. А тогда, во времена моего советского детства любая подобная информация – визуальная и в тексте – о Джоне Кейдже, поп-арте или Брюсе Ли, – была запрятана в произведениях всяких журналистов-международников, которые ваяли книги с «критикой буржуазной массовой культуры».
Эти книги, конечно, больше всего привлекали мое тиновское воображение. Из них я узнал о Романе Поланском и Джордже Лукасе, Чарльзе Мэнсоне и Тимоти Лири, фильме «Психо» и «Ребенок Розмари». В «Политиздате» можно было найти информацию обо всем вредном. О порнографии и ленте «Глубокая глотка», о тоталитарных сектах вроде кришнаитов и саентологах, о Мике Джаггере и Джонни Роттене. Одной из моих любимейших книг на полках был фолиант мистера-товарища Кукаркина с говорящим за себя названием – «ПО ТУ СТОРОНУ РАСЦВЕТА».
Впоследствии я понял, что журналисты-международники были нашими проводниками. Они пытались сквозь строки и маскировку политического критического анализа, сравнимого с притчами, донести мировую культуру и мысль до жаждущих умов. Спасибо им за это огромное. Может, некоторые переусердствовали и из проводников превратились в пророков, накликав некоторые свои фантазии на нашу Родину. Когда какой-нибудь политизированный писатель вещал о наркоманах на скамейках в английском парке, о разгуле бандитизма и перестрелках на окраинах Рио Де Жанейро, о потери целого поколения в мире волчьего капитализма, он и предположить не мог, что все написанное им воплотится в самой яркой форме не где-то за рубежом, а у него дома. И не после Конца Света, а буквально через пять лет.
Что-то было в этих книгах от святых писаний. Я с трепетом их открывал, пуская потусторонний мир в свой быт и давая его изменять по образу и подобию запредельного.
Меня очень любили молодые библиотекарши. Я участвовал в спектаклях, устраиваемых ими, с подросткового возраста, декламировал им свежеопубликованные стихи Леонида Филатова и радовал их сексуальные ушки и глазки в очках своей аурой юного интеллектуала. Они всегда меня пускали в запасники, где я пребывал часами, выискивая абсолютно все, что мне хотелось найти.
Я много с ними болтал и заходил к ним буквально через день…
…И вот однажды в этой библиотеке… произошла одна из самых милых и невинных тинейджерских историй в моей жизни.
Помню, был приятный майский денек… Я зашел в библиотеку, чтобы расслабиться. Поздоровался с тридцатилетней библиотекаршей, ритуально испросил разрешения покопаться в запасниках, прошел за ее спину и скрылся среди полок, заставленных книгами, зарывшись в них… Там я оставался всегда совсем один.
И тут… чтение и разглядывание картинок толкнуло меня на мастурбацию в общественном месте.
Я почитал немножко учебник Сексопатологии, где были истории одна интереснее другой, которые меня сильно возбудили, а потом открыл ту самую книгу «ПО ТУ СТОРОНУ РАСЦВЕТА» с голой Нэнси Синатрой, прикрытой только акустической гитарой… И вдруг не смог сдержаться, расстегнул молнию на джинсах… Вытащил член и стал его ласкать… Осторожно наблюдая сквозь стеллажи, как библиотекарша выдает книжки, заполняет формуляры и разговаривает с посетителями…
Риск того, что она обернется и зайдет ко мне или кто-то из посетителей бросит на меня взгляд, возбуждал еще сильнее, чем истории сексологов и фото Нэнси… Я дрочил и дрочил, то раздражая второй рукой сосок, расстегнув рубашку, то пролистывая книгу на обложки книг о Джеймсе Бонде с обнаженными красавицами, вытянувшими длинные голые ноги (стопы с детства действовали на меня гипнотизирующе). И я быстро кончил прямо на страницы, нервно дрожа и еле сдерживая громкое дыхание и стон…
Когда я вышел, разрумянившийся, с книгами под мышкой и ощущением влаги между ног, у меня было игривое и смешливое настроение… Каково же было мое удивление, когда там меня встретили аж три библиотекарши, поющие хором «С днем Рождения, Дима!» и протягивающие мне книгу «Король Жизни», биографию Оскара Уайльда. Потому что, по их мнению, я был дико похож на него внешне, и они приготовили мне слегка запоздавший подарок на апрельский ДР.
Я раскраснелся от смущения еще больше и был счастлив побыстрее смыться от всеобщего внимания со стороны симпатичных, но таких взрослых женщин. Я их побаивался. Мне казалось, узнай они, что я делал там, у них, возможно, возникло бы желание присоединиться и, как минимум, подрочить на дрочащего симпатичного четырнадцатилетнего подростка.
Я выскочил на улицу, разгоряченный и довольный. «Вот это любовь к знаниям! Я понимаю!» – думал я, удаляясь от библиотеки и вдыхая вкусный запах, оставшийся после недавнего самоудовлетворения на пальцах правой руки, которые я поднес к своему лицу, самовлюбленно улыбаясь…
– Ах, какой я клевый и смелый, – казалось мне в те минуты, и я хотел себя снова и снова.
* * *
В тот год я часто посещал лестницу на Софьи Перовской, где жил БГ. Борис Гребенщиков. Лидер моей любимой группы «Аквариум». Обожествление его среди некоторых групп подростков было полным. Я никогда и думать не мог, что в его возрасте почувствую нечто хоть отдаленно подобное по отношению к себе. Он казался недоступным, несмотря на его доступность. Цитата из фильма «Асса» выражала мнение не только Бананана, но и многих тусовщиков тех лет: «БГ– Бог, от него сияние исходит!» Слышать такое в свой адрес казалось заоблачной фантазией. Стать таким явлением, как «Аквариум», в искусстве – было недостижимой мечтой.
И когда я достиг возраста Христа и БГ, то, разумеется, так и не стал чувствовать себя Богом. Абсолютно нет. Ни в одном глазу. Но незаметно для себя и совершенно случайно я стал автором явления под названием Doping-Pong и – так называемым культом для сотни другой молодых людей, любящих современное искусство. И вот я начал изредка встречать этих замечательных девушек и юношей, поклонников и поклонниц, с глазами, полными веры в меня, взывающих:
Я стал вспоминать эту Лестницу из детства, исписанную и изрисованную во Славу БГ надписями вроде «Вход в Нирвану» на двери, ведущей в его квартиру, или портретами, вроде Лика Боба с Нимбом.
Я вспоминаю Его Имидж Иисусоподобного Будды, и то, как он дошел до полной потери реальности. Взрослый человек, которого боготворили, в какой-то момент взял и поверил в свою божественность. Это и привело его к сегодняшнему старческому состоянию полной деградации и бездарной бессмысленности. Он стал похож на настоящего деревянного идола, которому поклонялись и делали жертвоприношения племена, а потом забросили, сменив на другого...
Конечно, все это только человеческие игры, зачастую начинающиеся в форме полу шутки, но всегда с некой детской надеждой… А вдруг… этот БГ, или этот Димамишенин, о котором пишут в журналах и Интернете, и правда сделает нас счастливее, чем Господь, о котором нам рассказывают в школе. Ведь Они живые и могут дотронуться до нас… Бога нет рядом, он мертв. А Эти Богоподобные есть, и даже можно вычислить их номер моби и адрес.
Когда мне говорят такие наивные вещи, присылают смс или письма со словом «Ты Бог», я вместо того, чтобы им поддакивать, поддерживать шутку, впадать в гребенщиковские иллюзии, строя из себя гуру, пудрить им мозги умными фразами, блистать своей эрудицией и манипулировать неокрепшим сознанием молодежи, вспоминаю себя. Того самого подростка с незажившими, свежеразбитыми в кровь костяшками пальцев. Или только что кончившего на большую книгу с красивыми фото иллюстрациями… Я вспоминаю свои длинные детские пальцы в сперме, и как я пытаюсь подписать книгу головкой своего члена, растерев сперму по страницам… И все это среди книжных стеллажей в лучах солнечного вечернего света… Так здорово… Гораздо круче, чем Конфуций или Лао Цзы!
Понимаешь, о чем я?
Дрочливые мальчики начинают и кончают!
Я всегда был дрочливым мальчиком. В самом прямом смысле этого слова. Дрочил в библиотеке и дрался в школе. Драчливый мальчик, в душе которого пульсирует не «Харе Кришна» или «Аллилуйя». А собственная мантра и молитва.
Дрочить и Драться Дрочить и Драться Дрочить и Драться!
В зубы В нос В рот Не бойся На лицо.
Почему ты молчишь? Ты слышишь, Дима? Ты ответишь нам, Дима? Ты же Бог, ха-ха-ха, Дима?
Если бы все эти Псевдо-Боги больше тратили время на дроч и драч, на капризных девочек и вредных мальчиков, чем на раздувание щек, заботу о собственном имидже, карьеру поп-артиста, банковский счет и штудирование всей этой ебаной философии, то БГ до сих пор делал бы гениальные альбомы – такие, как «Табу» и «Радио Африка», а не влачил жалкое существование умудренного жизнью старого седобородого дзен-козла.
Ну да, у меня во время молитвы эрекция. И, когда, воздев к небу руки, готовые в любую секунду сжаться в кулаки, я закатываю смиренно, в трансе, свои глаза вверх, я действительно готов ответить громко и внятно практически на любой вопрос мира... будто меня пронизывает Святой Дух… Или Утренняя Звезда…
Но это не мое. Быть Сенсеем или Мессией. У меня в голове сплошные письки и попки. Я все время хихикаю и смеюсь, как ненормальный. Мое – это не подставлять щеку ближнему и не учить людей жизни, а просто жить с ними и …отшлепать, играючи, ладошкой кого-нибудь из них по розовым щечкам. Не подставлять щеку ближнему, а кончить на щеку ближнего, подписав ее своим членом. Вот моя ласковая заповедь. И, наверное, поэтому мой ответ категоричен себе и всем, кто хочет верить в меня.
Когда меня спрашивают даже в шутку: «ТЫ ХРИСТОС?», я отвечаю всегда четко и ясно:
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете