Катер на Коневец отчалил без нас. Мы опоздали буквально на две-три минуты. Мужик на берегу сказал, что сегодня будет еще один рейс на остров. Надо ждать. Что ж, я купил во Владимировском сельпо бутылку карельской водки "Русский гарант" и расположился на берегу. Водка оказалась прекрасной - с чесноком и перчиком. На этикетке было написано, что сам товарищ Сталин пил эту водку и рекомендовал пить соратникам. Ну, раз сам... Я опрокидывал в себя стопку за стопкой, стопку за стопкой... Погода стремительно портилась, волна становилась все круче. К двум часам дня катер вернулся. На пассажирах не было нитки сухой. Капитан сказал, что в ближайшие три дня никуда не пойдет - шторм.

Ну, не обидно ли так облажаться? С пьяных глаз я отчетливо понял, что Коневецкие бесы не хотят пускать меня на остров. Или - не бесы? Когда в 1393 году новгородский монах Арсений возвратился в Россию с Афона, он намеревался поселиться на одном из отдаленных островов Ладожского озера. Не на Коневце. Буря прибила его лодку к этому острову. Арсений пытался плыть дальше, но волны дважды возвращали его назад. Он понял, что это неспроста, и остался. Так возник Коневецкий монастырь Рождества Богородицы, в котором на протяжении шестисотлетней истории подвизалось много замечательных иноков. Некоторые из них помянуты на страницах «Мест силы». Например, выходец из Монахова рва Адриан (основавший на Коневце Казанский скит) и его ученик Зосима, в честь которого Достоевский назвал своего старца из «Братьев Карамазовых». На Коневце же жил старец Исайя, который потом ушел восстанавливать Важозерскую пустынь. Это были люди, поднявшие русский пустыннический дух в начале 19-го века.

Но сейчас не о них, об Арсении. В его времена Коневец был безлюден. Туземцы боялись селиться на острове, потому что там водились духи. Обитали они в огромном камне высотой более четырех метров и весом где-то 750 тонн. У этого камня каждый год приносили в жертву коня. Отсюда и название камня - Конь-камень (я знаю и описал еще и другой камень с этим названием). Отсюда же и название острова - Коневец. В общем, Арсений увидел, что место было "пуще дремучего леса ужасом бесовским окруженным". Нечто вроде того острова, к которому прибило Просперо из Шекспировской "Бури". Но только Просперо был магом, а Арсений - православным монахом. Он не стал подчинять себе бесов, но взял образ Богородицы, принесенный им с Афона, и совершил вокруг Коня-камня крестный ход. А потом окропил камень святой водой. Тут бесы, жившие в нем, обратились в ворон и со зловещим карканьем улетели.

Говорят,  что отправились они в сторону Сортан-лахты, то есть Чертовой ("сорт" - просто испорченное русское "черт") бухты, где бросились в воду. И потому теперь на Ладожском озере часто случаются внезапные бури. Это метеорологический факт. Но где же та бухта? На сайте Коневецкого монастыря сказано, что теперь она называется бухта Владимирская. То есть - та самая, на берегу которой, кляня непогоду и собственную нерасторопность, я допивал свою водку? Но, может быть, это еще какое-то место на Ладоге. Например, Сортавала, центр финского алкогольного туризма в Карелии и пристань, откуда ходят кораблики на Валаам, еще один знаменитый остров силы на Ладожском озере.

Допив водку, я решил объехать озеро по кругу, поискать другие места, где фонтанирует сила. Не ждать же у моря погоды три дня в этой Чертовой бухте. Валентина, моя подруга и водительница, села за руль, и мы двинулись. Настроение было паршивое, мы ехали медленно. Лил страшный дождь, и дорога за ним была почти что не видна. Но вот что забавно: уже под  Шлиссельбургом дождь вдруг прекратился. И ветер утих. А наутро выглянуло солнце, как бы подтверждая, что на Коневце меня просто не хотят видеть. Ну, не хотят и не надо. Обогнув Ладожское озеро с юга и востока, найдя много мест, о которых еще буду рассказывать (см. здесь, здесь и здесь), на третий день пути я оказался на пристани в Сортавале (в прошлом - Сердоболе), где ожидал корабля на Валаам.

Волнение на озере еще не до конца утихло, так что было неясно, удастся ль уплыть. Муторное ожидание. Вдруг из Москвы позвонил мой приятель по "Независимой газете" Миша Карпов и сообщил, что при странных обстоятельствах погиб наш общий друг Женя Александров. Вроде - убит. Мне стало совсем плохо. Да тут еще подошел какой-то придурок с газетой и поинтересовался: "А ваш кобель вас еще не кусал?" Я объяснил, что скорей небо упадет на землю и Нева потечет вспять, чем мой благородный кобель укусит меня. На что человек заметил, что ни в чем нельзя быть уверенным. Вот, он показал газету, тут пишут, что совершенно домашняя собака ни с того ни с сего загрызла хозяина. Я поспешил отойти от безумца.

Побывав на Валааме, я все-таки решил попытаться добраться до Коневца. Приехал во Владимировку. Погода отличная, у пирса корабль, готовый отплыть через час. Все складывалось прекрасно. Только возникла проблема с собакой. Ее не хотели сажать на пароход. Я предложил заплатить за животное как за взрослого туриста. "Да не в том дело, - сказала девушка, пропуская нас, - просто там есть пес, который дерет приезжих собак. Смотрите, под вашу ответственность". Я не придал ее предупреждению никакого значения, поскольку мой Осман (см. его фото здесь и здесь), даром что лабрадор, умеет за себя постоять. Но первый же встретившийся на острове монах, сказал, чтобы мы оставили собаку на корабле. Почему? "Потому что наш Тютя не выносит чужих", - был ответ. А кто такой Тютя? "Увидите, но лучше оставьте собаку". Я не послушался.

Когда мы увидели Тютю, никаких опасений он у нас не вызвал: нормальная дворняга, даже - не из самых крупных. Рядом с ним была Марта, его жена, как объяснили паломницы. Осман с Тютей сблизились, встали в боевые позиции, порычали и вдруг бросились друг на друга. Мой действовал четче: ему удалось схватить Тютю за ухо и оказаться сверху. Сказался большой опыт драк с московскими стаффордширами. Добить дворнягу было теперь делом техники. Но я решил, что гость не должен так поступать, и стал оттаскивать своего пса за ошейник. Это было грубейшей ошибкой. Как только хватка ослабла, Тютя вывернулся, вцепился в шею Османа и уже подбирался к сонной артерии. Что было - смотреть? Нет, надо их разнимать. На Тюте не было ошейника, так что пришлось голыми руками лезть к нему в пасть, раздвигать его челюсти. Но чуть я раздвинул их, мой боевой лабрадор вскочил на ноги и - о, бля! Он целил в Тютину шею, но в сутолоке промахнулся. Его зубы со стуком сомкнулись на запястье моей левой руки, все еще пытавшейся удерживать Тютю.

Так я оказался покусан собственной собакой. Сбылось пророчество, бывшее мне через безумца из Сортавалы. Сейчас, когда я смотрю на шрамы, оставленные моим верным песиком, я думаю, что все могло обернуться значительно хуже. Зубы наткнулись на кость, не задев никаких важных сосудов. Подоспевшие монастырские рабочие помогли разнять собак. Хорошо еще, что у Тюти в душе оказался строгий запрет на покус человека, а иначе бы - что осталось от моих рук, побывавших в его пасти? Не знаю. Монах, исполнявший послушание лекаря, осмотрев мои раны, сказал: "Ничего".  И помазал их каким-то снадобьем. Я было завел разговор, что надо бы промыть раны и, может быть, сделать укол. Но он возразил: "У вас ведь собака здоровая? И наш Тютя здоров. Не беспокойтесь. Вот, если бы вас укусил человек, тогда было бы плохо. Я в прежние времена встречал человеческие покусы, вот это долго не заживает. А у вас все пройдет моментально". Действительно, раны зарубцевались стремительно. Преподобный Арсений помог. Уже назавтра моя опухшая рука зажелтела и пошла на поправку.

Позже рабочие, помогавшие мне растащить собак, объяснили, что Тютина бабушка была волчицей. Когда Тютя взматерел, он загрыз всех кобелей, живших на острове. Впоследствии он загрызал всех своих сыновей, как только они вырастали и становились ему конкурентами. Естественно, он всегда готов загрызть и любых кобелей, привозимых на Коневец. В какой-то момент монахи, как ни любили этого славного пса, поняли, что Тютя слишком много себе позволяет. И решили отправить его на материк, поскольку - ну, действительно, нехорошо держать в святом месте прирожденного убийцу. Но в той деревне, куда его привезли, неистовый Тютя загрыз не то 11, не то 13 собак (сколько точно, не помню, но - всех), и его вернули на остров.

Допускаю, что все эти подвиги Тюти только легенда, но все же - возникшая не на пустом месте. Вообще, волк - одна из самых таинственных тварей на свете. Его создал черт, но - не смог оживить. Бог вдохнул в волка жизнь, и волк сразу вцепился зубами в ногу создателя (черта). Отсюда амбивалентность преданий о волке: он и враг, и помощник. Он друг и святых, и нечистых. Местные видят в Тюте скорей прирученного волка: дикого зверя, живущего среди людей под видом доброй собаки. После нашей отчаянной схватки, я увидел в нем воплощение духа этого острова, нечто вроде тех бесов, которых когда-то изгнал из камня Арсений. Они утонули? Да полноте, духи не тонут. Они вернулись сюда в виде внука волчицы. И если раньше жертвами духа этого места были кони, то теперь вот - собаки. А потом еще кто-то будет. В конце концов, со времен Антония Великого известно, что бесы - побочный продукт аскетического производства святости. Были б подвижники, бесы найдутся.

Поверьте, я не держу зуб на Тютю. Я его хорошо понимаю. Когда через час после драки мы встретились (моего кобеля уже приютили сердечные люди из психбольницы, расположенной рядом с монастырем), он явно был недоволен мной. Еще бы - какой-то пришелец не позволил ему исполнить свое предназначение. Привез собаку на остров, но не дал ее в жертву. Зачем же тогда привозил? Тютя ворчал. Потом он поднял глаза, говорящие: "Ну, что с вами делать, с профанами". Скорбно вздохнул. Принял кусок сыра, предложенный мною в знак примирения (и компенсации: агнец за искомого Исаака), и заковылял к своей Марте. Шерсть на его шее была совершенно пропитана кровью.

Что же касается мистической топографии Коневца, то без собаки, натасканной на поиски мест силы, мое обследование острова оказалось неполным. Тем не менее, из того, что случилось со мною на острове и по дороге к нему, явственно следует: дух Коня-камня продолжает морочить приближающихся к нему странников. Вот я был многократно предупрежден о том, что на Коневце должно что-то случится, но - продолжал маниакально стремиться туда. Как будто бы пелена затмила мой глаз, натренированный схватывать всякого рода приметы и знаки. Как будто меня погрузили в сон, ход которого я не мог контролировать. Сделали бессознательным участником странной мистерии. И таким методом кое-что показали.

Сдается мне, что блазнить - в характере камня Коня (в этом смысле схожего с Коньком-Горбунком). Когда-то он пленил преподобного Арсения, не позволил ему уплыть. Почему? Может, Арсений должен был сыграть роль Одиссея, развязавшего Эолов мех на Ладоге? А может, камню надо было очиститься от бесов, обитавших в нем? Кто знает. Люди считают, что это они, а вовсе не камень, определяют течение жизни на острове. И в знак мнимой власти над камнем оставляют на нем следы. В результате деяний Арсения Конь-камень оказался оседлан часовней. Приглядевшись, можно различить на нем и петроглифы. Изображение бесов? Похоже. Хотя кто-то мог просто нагадить. Как один из великих князей, посетивший священное место и оставивший в память об этом на камне табличку (теперь, правда, снятую). Выглядит это, как "Здесь был Коля". Тупой вандализм. Собаки куда деликатней.

КАРТА МЕСТ СИЛЫ ОЛЕГА ДАВЫДОВА – ЗДЕСЬ. АРХИВ МЕСТ СИЛЫ – ЗДЕСЬ.