(Продолжение)
…В этот самый момент Петька-на-Даче увидел нечто. В далёком разрезе улицы заблестело на солнце – неправильное, беленое извёсткой. Прямо там, где должна сходиться перспектива, загораживая точку схода, большое удивительное стоит.
«Вот он, Владимир-батюшка белокаменный – вот она, Древняя Русь!» – подумалось Петьке-на-Даче слегка трусливо.
Это были Золотые ворота.
Они наконец пришли.
Спутница Петькина-на-Даче, бедовая девчонка, которая уже целых два раза была во Владимире, хладнокровно сказала, что теперь она во всех окрестностях прекрасно ориентируется, и что если они немедленно не съедят какой-нибудь съедобной еды, у неё испортится настроение – очень сильно. Поэтому, отсрочив знакомство с захватывающими Воротами, и вообще, сделав вид, что ничего захватывающего в них нет, друзья устремились в одну из боковых улочек, под приветливо болтающуюся вывеску «Вкусная еда – много». Более конкретного названия Петька-на-Даче странным образом не запомнил.
Поднялись по деревянной скрипучей лесенке прямиком в ад еды. Пустое сумрачное пространство. Скатерти на столиках, как в провинциальном музее – пыльные и вылинявшие. За барной стойкой, как водится, невразумительно журчит телевизор. Двое местных (Петька-на-Даче даже побоялся сразу рассмотреть их как следует – настолько они были ужасны) быстро скользнули глазами по вновь прибывшим и продолжили свои чудовищные занятия.
Описать эти занятия нет никакой возможности. Впрочем, опишем.
Один, невеликий крестьянский чижик лет сорока, скуластенький, раскосый, с коротким вздернутым носом, вертел в руках что-то вроде настоящего лука – замусоленный до черноты кусок дерева с потрескавшимися роговыми вставками и жирной, как червяк, тетивой. Пока Петька-на-Даче с подругой шли к столику, он быстро вскинул своё странное музейное оружие, необычно – тремя пальцами – натянул тетиву и проводил их движение, будто прицеливаясь. Выглядел этот жест весьма и весьма невежливо. Скуластый слегка запрокинул голову, и с желтого обветренного лица на Петьку-на-Даче и его спутницу нацелились черные входные отверстия растопыренного, как у сайгака, носа. Глаз у него почти не было, вернее, они были какого-то неопределенно водянистого цвета, поэтому казалось, что он смотрит на проголодавшихся туристов ноздрями. Как череп доисторического животного.
Когда они прошли мимо, подставив под натянутый лук спины – Петька-на-Даче увидел это лопатками – белёсая тетива соскользнула с немытых пальцев, и раздался самый, как показалось Петьке-на-Даче, необычный звук из всех, какие ему доводилось когда-либо слышать. Или, вернее, не доводилось. Глухой, короткий и какой-то тревожный. «Х-ху…» Совершенно без дребзжания – а казалось, тетива должна дребезжать. Хорошо хоть стрелы на этой странной убедительной тетиве не было.
Она была в руках у второго.
Тот выглядел постарше и поморщинистее – почти старик. Уперевшись в древко непропорционально большим, здоровущим, как колотушка, пальцем, наматывал какую-то верёвочку вокруг наконечника, маленького и острого, как жалко у пчёлки. Когда курносый спустил тетиву, он тоненько, по-лошадиному, взвизгнул. Жиденькая узбекская бородка, закопченное на солнце лицо, щелочки вместо глаз. На голове нелепая засаленная шапчонка – что-то среднее между тюбетейкой и дворницким треухом.
«Тьфу ты, да они же древнерусских людей здесь, в этом кабаке, изображают, – догадался наконец Петька-на-Даче. – Ни фига себе… русофобия!»
Одежда «древнерусских людей» состояла из стянутых шнурками и ремешками овчинных заплаток. Пахло от этих заплаток чем-то вроде вяленой камбалы и сушеных морских водорослей. Достаточно смело, а главное, сильно для места, в котором – хотя бы теоретически – люди могут захотеть съесть что-либо другое. «Так, наверное, пахнет от японских бомжей, – подумалось Петьке-на-Даче. – Не мочой, а водорослями, там же водоросли везде».
Самым отвратительным было то, что парочка в вонючих лохмотьях сидела, свесив ноги, прямо на барной стойке. И что больше никого в кафе не было. Ни официантов, ни посетителей, ни даже бармена для охраны бутылок. Петька-на-Даче и Бедовая Девчонка сели за столик и потрясённо уставились друг на друга.
Прошло полминуты.
- Ну что, какие будут предположения?
- Лично я собираюсь уйти! - Бедовая Девчонка передернула плечами и потянулась за сумочкой.
- Заманчиво. Но, может, сначала – это?..
Петька-на-Даче дипломатично кивнул в сторону дверцы, за которой, по всей видимости, находились блага цивилизации.
Бедовая с сомнением взглянула в ту сторону. А ну как здесь и туалет устроен с древнерусской тоской… в аутентичном стиле?..
Решив всё же, что пренебрегать такой возможностью в незнакомом городе не годится, Бедовая подхватила сумку и, сказав «ладно, я сейчас, подожди», скрылась за дверцей.
Петька-на-Даче вытянул под столом ноги, нашарил в кармане штанов зажигалку и сигареты. Огляделся – пепельницы на столе не было.
На стойке бара не было тоже. Да и подходить к ней совсем не хотелось. «Древнерусские» чувствовали себя как дома. Копченый закончил возиться с первой стрелой и занялся следующей. Продел лишённое наконечника древко в маленький камушек с дыркой яростно возюкал им туда-сюда. Полировал, что ли… Курносый в это время извлёк из своих лохмотьев кусок чего-то коричневого и принялся с аппетитом его грызть.
Запах, распространяемый куском чего-то коричневого, напоминал запах ошпаренной свежеубитой курицы. Или даже уже ощипанной и выпотрошенной... Вроде бы свежие куриные потроха в далёком Петькином-на-Даче детстве так пахли. Или вареные яйца. Или когда в чистом офисном сортире кто-то покакает.
Еще раз отчаянно оглядевшись в поисках пепельницы, Петька-на-Даче решил по-быстрому перекурить на улице.
Подхватил на всякий случай рюкзак и решительно двинулся к выходу. И нечто в высшей степени неприятное, чего он бессознательно ждал с первой секунды, как только оказался в этом дурацком месте, наконец-то случилось.
Копчёный перестал возюкать своей стрелой и недружелюбно, исподлобья уставился на него. А Курносый, не выпустив из зубов куска чего-то коричневого, лениво поднял со стойки лук и не сильно, но довольно чувствительно ткнул им Петьку-на-Даче в грудь.
- Что такое?..
Петька постарался, чтобы его голос прозвучал мужественно и грубо.
Но испугать «древнерусских» не удалось. Напротив. Копчёный отложил стрелу и упёрся ладонями в стойку, будто готовясь спрыгнуть. А Курносый, сволочь такая, гадина, надавил. Больно.
Петька отступил, пошатнулся. Сразу несколько благоразумных мыслей вяло пронеслись в его голове. Первая: вот же блин. Вторая: надо было сразу сюда не идти. Третья: не может быть. Четвёртая: сейчас бы гуляли себе спокойно, или обедали где-нибудь в другом месте… И четвёртая с половиной: а что такое?!!
Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины» Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.
Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.
www.peremeny.ru-портал вечного возвращения
Вы можете