Юбилей, однако! Сотое место силы. Под это дело – Рязанская область, Шацкий район. Место, где река Цна делает петлю и принимает в себя речку Вышу. На ее берегу стоит Успенский монастырь. Когда он здесь появился – неизвестно, но в 1625 году уже был. А прославился в 19-м веке, когда дух этих мест воплотился в материальном предмете.

 

Вот история, отчасти дающая понять, как божество заполняет рукотворную форму. На Успение 1812 года, когда Наполеон готовился овладеть Москвой, послушница Алексеевского Зачатьевского монастыря Марья Аденкова села в подводу, чтобы бежать в Тамбов. Вдовица, она взяла с собой лишь самые необходимые вещи и Казанскую икону, которой ее когда-то благословили родители. Конечно, нашей послушнице эта икона была дорога, но надо признать: ничего особенного в ней не было. Разве что ликом уж очень темна, а так – обычная Казанская Богородица. Таких появилось, наверно, десятки тысяч с тех пор, как в 1579 году, после пожара, начавшегося около церкви Николы Тульского и спалившего чуть не всю Казань, стрелецкой дочке Матроне стала являться во сне Богородица, требовавшая копать землю под печью того самого дома, с которого пожар и начался. Дома отца Матроны. Что ж, копали и обрели совершенно новую икону, которая вскоре стала едва ли не самой чтимой из русских икон Богородицы. Особенно – после того, как помогла князю Пожарскому взять Москву.

Тут вот что нам интересно: пожар начался от церкви Николы Тульского, названной в честь иконы, обретенной в первой половине 16-го века одним казаком. Он что-то рыл на болоте в Тульском Заречье и наткнулся на ящик. Снял доски и увидел большую икону. Вроде, Никола, похож на Зарайского, но правую руку держит иначе, и одежда другая. Для нового образа казаки построили в Туле храм. Когда в 1552 году Иван Грозный двинулся на Казань, крымский хан Девлет-Гирей ударил ему во фланг. И перед днем Ивана Купалы уже подошел Туле. Город, казалось, был обречен, поскольку большая часть гарнизона ушла с царем. Два дня длился штурм, янычары уже высадили ворота, но – стемнело. А наутро из Коломны подтянулись русские войска. Все, Никола, которому туляки молились при штурме, спас город. Это настолько всех поразило, что с иконы сделали копию и отправили под Казань.

Там Никола тоже помогал русским, являлся некоторым, ободрял. В результате церковь его Тульского образа стала одним из первых православных храмов в мусульманской Казани. Попом в той церкви был отец Ермолай (из донских казаков), при нем как раз и была обретена Казанская. В Туле, между прочим, есть свой вариант истории обретения этой иконы: якобы, во время пожара 1579 года Никольский храм сгорел, Ермолай бросился искать Тульскую, увидел торчащий из пепла угол иконной доски – вот она! – потянул, и в руках его оказалась Казанская.

Ну, не знаю… Сам Ермолай (впоследствии – патриарх Гермоген, замученный голодом при поляках в Москве) в своем описании обретения Казанской Богородицы ничего такого не сообщает. И, тем не менее, в мифе о превращении Никольской иконы в Казанскую есть сермяжная логика. Ведь в народной религии Никола-Волос неотделим от Матери-Земли. В своем месте я писал об Оковецкой иконе, на которой изображены вместе – и Никола, и Пречистая. По сути, на этой иконе, обретенной в 1539 году, уже есть и Казанская, и Тульский Никола. Правда, Николай с Оковецкой не держит книгу на отлете… Но уж что касается Богородицы, то – Казанская кажется буквально вырезанной из Оковецкой, отличие – только наклон головы. Поэтому когда говорят, что Казанская – извод Одигритрии, написанной евангелистом Лукой, я соглашаюсь, но думаю про себя: зачем же так далеко ходить, загляните в Оковецкий лес.

Так вот, пока Бонапарт жег Москву, Аденкова медленно продвигалась к Тамбову. И так получилось, что ямщик ее сбился с истинного пути. Направил лошадей в ближайший лесок… С намерениями – явно недобрыми. Мужика обманули манеры вдовы, которая была из дворян, а значит – богата. Ошибочная мысль. Никаких богатств у несчастной беженки не было. Была лишь икона, которой бедняжка тут же взмолилась. Вдруг явственный голос: «Не бойся!». Мужик от ужаса чуть не… В общем, сразу ослеп. Лошади остановились. Марья с удивлением нюхала воздух и оглядывалась по сторонам… Дальше понятно: незадачливый разбойник раскаялся и вознес (вместе с неудавшейся жертвой) молитвы о возвращении зрения...

Где это было? Госпожа Аденкова не сообщает точных координат. Но сдается мне, что было это где-нибудь около Шацка. Почему? Может быть, это станет ясно из дальнейшего… Приехав в Тамбов, вдова постриглась в тамошнем Вознесенском монастыре, стала Миропией. В 1827 году, чувствуя приближение смерти, решила завещать спасшую ее Казанскую родному монастырю. Но Богородица этого не допустила. Явилась Миропии в сонном видении и велела передать свой Казанский образ в Вышенскую пустынь на вечные времена. Что и было исполнено. Так икона попала туда, где явила впоследствии много чудес.

Я не нашел конкретной информации о том, какие именно чудеса до 1846 года (когда их стали записывать) производила икона на Выше. Но чудеса должны были быть, поскольку уже в 1832 году специально для Вышенской иконы в монастыре стали строить Казанский собор. Старый Успенский просто не мог вместить привлеченных ею толп. Да, собственно, эта внезапно возникшая и быстро распространившаяся популярность до тех пор никому неизвестной иконы – уже само по себе чудо. Попы, разумеется, раскручивали новую реликвию, но если в народе нет потребности культа, если нет духа, который порождает эту потребность, то откуда, спрашивается, возьмутся толпы поклонников? Вот я и говорю: с иконой госпожи Аденковой соединился женственный дух, витавший над Вышей и Цной (см. также дух Тихвинки). 

Географию Вышенского духа легко проследить: Шацк, Моршанск, Козлов (Мичуринск), Тамбов, Кирсанов. Дело в том, что на протяжении 19-го века в окрестностях этих мест периодически случались эпидемии холеры. Икону доставляли туда, и поветрие отступало. Имея это в виду, можно наметить зону влияния Вышенской богини. Из эпицентра, за который естественно принять Вышенский монастырь, к югу по линии Цны распространяется как бы волна до Тамбова (в центре), Мичуринска (западнее) и Кирсанова (восточнее). К северу по течению Цны влияние Вышенской так далеко не распространяется (насколько я понял, уже в Сасово не было ее культа), там, по притокам Мокши свои нимфы. Одну из них я описал: Пайгармская Пятница. И вот советую обратить внимание на еще одну интересную Бабу, Касимовскую.

Что же представляет собой сектор влияния Вышенской с точки зрения геомистики? Ось его Цна, которая начинается южнее Тамбова и течет на север. А навстречу ей текут реки бассейна Дона, на которых стоят Мичуринск (на Воронеже) и Кирсанов (на Вороне, притоке Хопра). Цна, текущая в Волгу, как бы вложена между притоками Дона. То есть, зона влияния Вышенской – это зона контакта Азовского моря и Каспия. В подобного рода зонах соприкосновения морей (см., например, Комельский лес, Оковецкий лес, Иван-озеро) особенно много мест силы. Потоки энергии, которые на картах изображают в виде рек, перемешиваются в этих междуречьях, образуют сгустки силы, действующей на людей так, что они начинают что-то чувствовать, видеть...

Однако что-то мы забыли о Николе. У Вышенской, как и всякой нормальной богини, должен быть свой Никола. Он есть. В нескольких километрах к востоку от монастыря, в овраге под самой дорогой бьет Никольский источник. Типичное святилище Николы-Волоса, каких я много уже описал. Его посещают, пожалуй, побольше, чем монастырь, все деревья вокруг обвязаны лентами, каждый путник стремится спуститься в овраг, испить божественной влаги, постоять под пристальным оком Великого Змея.

 

А километрах в сорока от Выши вверх по течению Цны есть еще одно змеиное место. Там на правом берегу реки стоит Николо-Чернеевский монастырь (к нему, кстати, одно время был приписан Вышенский). Когда я приехал туда в первый раз, была ранняя весна, Цна разлилась. Посмотрел с моста, и мир за рекой показался мне нереальным, буквально – потусторонним. Ощущение, что попасть туда – значит оказаться внутри иллюстрации к какой-нибудь детской сказке. Перейдя через мост, вдруг впал в состояние оглушенности, мир как бы замедлился. Я видел себя со стороны бредущим по топкой равнине. Когда вошел в монастырь, чары исчезли.

Изначально этот монастырь назывался Чернеевым. Потому что когда-то рядом с ним рос Черный лес. А значит – обитали мордовские боги. Не знаю, была ли там кереметь, но – скорей всего была – место уж очень сильное. В 1573 году здесь поселился монах Матфей, из донских казаков (вот опять Никола и казаки). Основанный им монастырь потом еще долго будет считаться казачьим. Донское войско не только финансировало его строительство, было время, когда он был подчинен казачьему кругу, а большая часть Чернеевских монахов состояла из ушедших на покой казаков. Вряд ли эти люди строго отличали Николу от Змея-Волоса, а тем более – от какого-нибудь мордовского его эквивалента, вроде семижильного дракона Сисемкаряза, которого поражает громовник Пурьегине-паз. Не теологи, чай, зачем им такие тонкости. Но печенками казаки безошибочно чуяли бога, обитавшего в Черном лесу.

 

Он долго сопротивлялся православию. В 17-м веке Рязанский архиепископ Мисаил (тот самый фанатик, что переплавил, я говорил, золотую печать Бату-хана) все устраивал экспедиции на Цну. Старался обратить мордву в православную веру. Третья его экспедиция стала последней. Герой мордовского народа Горечишка пустил стрелу и смертельно ранил настырного архиепископа. Это было в 1656 году у деревни Ямбирно, чуть севернее Вышенского монастыря. Умирая, Мисаил велел похоронить себя «близ Чернева монастыря у церкви мученика Мины на пустом месте в лесу». Православный, а тоже ведь чувствовал силу этого места. Потом, впрочем, тело воинствующего миссионера перенесли в Переславль Рязанский. Мисаил теперь, конечно, святой.

 

Возникшие в зоне контакта Волги и Дона Вышенский и Чернеев монастыри естественно дополняют друг друга. Чернеево – место очень никольское, смурное, мужское, будоражащее. А Выша – светлое, ясное, там тебя будто все время кто-то гладит по головке, ободряет: дерзай, мол. Кто бы это? Понятно, что Вышинская богиня, но – кто она? Может быть, Анге-патяй, всепорождающая матушка, а может – Ведь-ава, богиня вод. В этом трудно разобраться после того, как Мисаил и другие ландскнехты еврейского бога – порушили веру. В 1808 году последний мордовский пророк Кузьма Алексеев собрал вокруг себя «богомерзких женок» и провозгласил возвращение родных богов. Но был пойман, бит кнутом, изуродован и отправлен на каторгу.

С настоящими пророками всегда так – они опережают свое время и поэтому часто не понимают собственных пророчеств. На самом-то деле Кузьма был прав: боги вернулись, но – в новом обличии. Пройдет двадцать лет, и прекрасная богиня приценья отождествится с Вышенской Богородицей. И вот ей уже поклоняются массы. И она по-прежнему спасает людей от болезней и бед. И забрасывает в их души счастливые мысли, надежду на лучшее и решимость во имя этого лучшего действовать.

Однажды на Вышу приехал с инспекцией Тамбовский епископ Феофан. Огляделся, почувствовал подъем, волнение в груди, но, будучи человеком эпохи рационализма, решил, что это просто какое-то эстетическое переживание. Он и потом так считал, говорил: «Краше Выши нет ничего на свете». Согласен. Но только дело тут не в красоте, просто Вышинская богиня запустила в сердце епископа пронзительный яд, поймала владыку.

Сами судите, вот биография: родился в январе 1815 года в семье священника Говорова, при крещении назван Георгием. По жизни везуч. Например, из семинарии направлен прямо в Киевскую академию, где сближается со студентом Михаилом Булгаковым. В 1841 году оба постриглись – с именами Феофан и Макарий. Дальше – стремительная карьера. Макарий – чуть впереди. В 1850 году он стал ректором Петербургской духовной академии. А Феофан с 1847 года – в составе духовной миссии в Иерусалиме. За семь лет объездил весь Ближний Восток. Вернулся, когда началась Крымская война. В 1857 году Макария назначают на Тамбовскую епископскую кафедру. Освободившееся место ректора занимает Феофан. Через два года Макария переводят архиепископом в Харьков, а на его место в Тамбов направляют – Феофана. Тут он и попал в поле действия Вышенской.

Опускаю детали. В 1879 году Макарий стал митрополитом Московским, а Феофан побывав на Выше, потерял всякий интерес к административной работе. Конечно, он и изначально был психологически замкнут, но ведь это не мешало ему делать карьеру… В 1863 году его переведут на престижную Владимирскую кафедру, но там он будет уже только мучаться. В 1866 году молодой епископ напишет прошение об увольнении на покой и навсегда поселится в Вышенском монастыре. Первые шесть лет еще будет ходить в церковь, общаться с людьми. Но потом совершенно затворится на втором этаже небольшого флигеля и ни разу за 22 года (до самой смерти) не спустится вниз. Будет допускать к себе только келейника, духовника и настоятеля монастыря. С остальным миром – общение только при помощи писем и книг. Поэтому Феофана Затворника прочат в небесные покровители Рунета.

Он как-то сказал: «Затвор что есть? То, когда ум, заключившись в сердце, стоит перед Богом в благоговейнстве, и выходить из сердца или чем-нибудь другим заняться не хочет». Отличное описание транса. Феофан перевел пять томов текстов христианских йогов («Добротолюбие»), так что он знал, о чем говорил. Он только не знал, что подвигла его на затвор Вышинская богиня.

 

В советское время в Вышенском монастыре устроили психбольницу (закономерность: где некогда был исихазм, там жди встретить душевнобольных – см. Сору). Поэтому, когда на заре Перестройки Феофан был причислен к лику святых, его мощи пришлось положить не в монастыре, а в деревянной Сергиевской церкви в Эммануиловке. Это каких-нибудь пять километров от Выши. Прекрасное место: возле церкви на берегу пруда целебный источник, в воздухе растворено что-то духоподъемное. Еще в 1947 году здесь в церкви нашла прибежище Вышенская икона, спасшаяся от свинорылых латышских стрелков, посланных расстреливать тамбовских повстанцев. Она и сейчас там. А мощи Феофана в 2002 году перенесли в открывшийся Вышенский монастырь.