Даня Шеповалов Версия для печати
Таба Циклон (19) - Таба Циклон (1.)

Начало см. здесь / 2 / 3 / 4 / 5 / 6 / 7 / 8 / 9 / 10 / 11 / 12 / 13 / 14 / 15 / 16 / 17 / 18

19

ТАБА ЦИКЛОН


Жарко. Мимо проезжает машина, подпрыгивая на горбатом мосту, обдавая нас горячими выхлопными газами, женским смехом и веселыми звуками марша. Какое все же говно эти двигатели внутреннего сгорания. Знакомая шляпка на заднем сиденье, длинный шарф полощется на ветру. Элен. Сидней ушел без меня далеко вперед. Смотрит с моста на корабль, навсегда остановившийся около набережной, сев на мель — на высокий бетонный фундамент. Сидней оборачивается и машет рукой. Он что-то кричит мне, но я ничего не слышу из-за шума — рабочие с помощью свистящего компрессора чистят перила моста от ржавчины и слезающей краски, чтобы потом заново их покрасить. Я уже где-то их видел... Из города позади веет щемящим легким беспокойством, как бывает 31 августа, когда тысячи школьников не хотят расставаться с летом. Жарко... Может, перемахнуть сейчас через перила и прыгнуть вниз? Такая мысль не раз посещала каждого. Что толкает людей на безумства?

— Прыгай! — доносится до меня голос Сиднея. — Тим, прыгай!!!

— Прыгай!!! — кто-то толкает меня к перилам. — Прыгай!!!

Время замедляется. Мне страшно. Я чувствую, как сзади подбирается что-то, от чего не спасет ни солнечный полдень, ни Сидней, ни даже мой священный лис, у которого было слишком мало времени, чтобы набраться сил. Я достаю статуэтку, по ладони от нее бегут сияющие золотые змейки. Не оборачиваясь, я бросаю ее назад и хватаюсь руками за перила. Ржавчина царапает кожу. Я подпрыгиваю и через мгновение вижу стремительно удаляющиеся опоры моста и ослепительно чистое далекое небо, вдруг так странно оказавшееся под ногами вместе со всеми своими птицами и облаками. Меня оглушает успокаивающий, утробно-клокочущий столб пузырьков воздуха, поднимающихся вверх сонмом прозрачных медуз. Гулкие подводные шумы доносятся то с той, то с другой стороны, далеко наверху поверхность воды играет солнечными бликами на всех своих мимолетных гранях.

Обманчивый покой длится недолго — в воду со свистом впиваются сотни черных стрел в бурлящих шлейфах из захваченного воздуха, глубоководную темноту пронзают мириады огненных лучей, отражающиеся от сияющих букв на древках. Я делаю несколько гребков вниз, чья-то тень проносится надо мной, закрывая свет солнца. Огромная темная рыбина с приплюснутой головой и длинным гибким телом, похожая на подводного дракона, летает у поверхности, жадно проглатывая стрелы. Несколько стрел все же ускользают от поразительно ловкой для своих размеров рыбы и летят ко мне, одна царапает по скуле, проносится еще несколько метров вглубь и начинает медленно всплывать, оперением вверх. Рыбина бросается вниз, в погоню за упущенной добычей. Большая пасть с двумя толстыми пластинами мелких зубов, жирное белое брюхо в черных пятнах и разводах — рыбина лентой, винтом обивается вокруг меня, проглатывая по пути стрелы, закрутив в водовороте, однако не коснувшись меня даже кончиком своего широкого плавника, идущего вдоль всего тела, ни хлесткими кнутами длинных толстых усов.

Рыба промахивается мимо последней стрелы, выгибается, уходит далеко в сторону, чтобы развернуться и снова броситься в погоню. Еще секунда или две — и тело само сделает рефлекторный вдох, набрав полные легкие воды. Перед моим лицом медленно проплывает единственная оставшаяся стрела, черное древко которой все в отверстиях и полостях. Я тянусь к манящим, сверкающим золотым буквам «Sooooooo» на поверхности древка, буквы оживают и цепкой шипящей змеей переползают ко мне на руку, струятся вдоль предплечья, шеи, висков и с двух сторон впиваются в глаза, проносятся по венам и артериям, опьяненные собственной дерзостью и бесстрашием, как молекулы адреналина, летящие к известной им одним точке назначения в потертом черно-белом школьном учебном фильме; иглами, током ударяют по всем нервным окончаниям, возвращают память, заставляют тело выгнуться дугой и снова падать, падать, падать вниз...

> APROACHING TABA CYCLONE

Рита сидит в кресле, поджав под себя ноги, держит в руках большой нож для разделки мяса и легонько, самым кончиком протыкает лежащую на столе булочку в вакуумной целлофановой упаковке. Кончик ножа входит в булочку на несколько миллиметров, после чего она вытаскивает его и протыкает булочку в другом месте. Еще раз. Еще. Еще.

— Тебе это доставляет удовольствие? — спрашиваю я.

— Да, — Рита с силой нажимает на нож. Он проходит сквозь булочку и вонзается в поверхность стола.

— Знаешь... Раз уж всем когда-нибудь приходится умирать, то я бы хотел умереть от твоих рук...

— Хорошо, — просто отвечает Рита, поднимая на меня холодные, невозмутимые, невозможные глаза.

Аж передергивает. Ледяная арийская сучка со свастикой в кармане.

— Не сейчас умереть. Потом когда-нибудь... — на всякий случай поясняю я.

Рита равнодушно смотрит на меня, мимо меня, не на меня, кладет нож на стол и толкает его. Он прокручивается несколько раз по гладкой поверхности и утыкается черной пластиковой рукояткой мне в ладонь.

— Видишь, не тебе решать... — Рита беспомощно разводит в стороны руками, затем приподнимается с кресла и ударяет меня ладонью по лицу...

Мне больно, но гораздо больше — обидно. Я открываю рот, чтобы набрать воздуха, чтобы крикнуть, но меня накрывает волной — в глотке соленая океанская вода. Она обжигает все внутри, следующая волна высоко поднимает меня, как поплавок: вместо дня — вечер, вместо реки — хмурое осеннее море; песчаный берег совсем рядом — метров десять, не больше. Я плыву к нему так быстро, как могу, но каждая следующая за волной впадина утягивает меня назад, относит все дальше и дальше.

Сиреневый комок медузы проскальзывает под рукой. Галька и обломки ракушек бурлят в штормовом море, царапая кожу. Океан забирает меня с собой. Я делаю сильный гребок вниз, ударяюсь о дно — здесь совсем не глубоко. Я ползу к берегу по дну, цепляясь за камни, водоросли, вгрызаясь пальцами в подводные барханы песка, ломая ногти, стараясь как можно реже выныривать, чтобы набрать в легкие воздух. Меня выбрасывает на берег. Полоса гниющих водорослей странного багряного оттенка, следом за ней — слой высохшего тростника.

Я ползу через линии прибоя, через жесткую белую осоку. Я взбираюсь на дюну, но за ней нет защиты от шторма — ее разрезает высокий бетонный забор, выросший из пожухлых листьев земляники. Над забором — колючая проволока, сразу же за ним возвышается на высоком постаменте кукурузник с обрезанными крыльями. Дождь взбивает кратерами мелкий песок вокруг меня. Узкая полоса песка между океаном и забором, простирающимся вдоль длинной бухты. В самом конце нее сквозь дымку дождя виден жирный полосатый маяк.

Отдышавшись, я иду к нему. Поначалу мне кажется, что маяк совсем рядом — полчаса ходьбы, не больше, но бухта оказывается обманчивой: она состоит из множества маленьких бухточек, которые издалека сливаются в одну линию. Ты доходишь до очередного мыса и понимаешь, что совершенно не приблизился к цели, и перед тобой все тот же долгий путь, какой открывался еще в самом начале.

Я вижу на песке следы двух пар армейских ботинок и отпечатки лап большой собаки. Понемногу темнеет, вода начинает прибывать. Я слишком поздно понимаю, что попал в ловушку между морем и забором, я слишком поздно перехожу на бег. Я бегу по колено в море.

На вершине одного из больших, поросших ракушками валунов сидит горбатый старик, тот самый, из картотеки. Похоже, ему наплевать на то, что через несколько минут море доберется и до него. Он беззаботно пускает по воде плоские камни-блинчики, которые, правда, не могут сделать и двух прыжков.

— Вот правду говорят, старость — не радость... — не оборачиваясь, жалуется он.

Я подхожу ближе. Цепляясь за трещины и расщелины, забираюсь на валун.

— Как вы сюда попали?

— Тебя что, действительно это интересует? — усмехается старик.

— Если честно, не очень, — говорю я, — гораздо больше меня интересует, как отсюда выбраться.

— Отсюда-то легко! — беспечно машет рукой тот. — Вот как выбраться оттуда, куда ты потом попадешь — это да, это вопрос... Во всяком случае, ты теперь в самых надежных руках!

— В каких?

— В руках Бога! — смеется было горбун, однако тут же переходит на болезненный грудной кашель.

— Очень смешно.

— Смешно раньше было, — совершенно серьезно отвечает старик, — а сейчас уж как получится...

— И как получится?

— Ну, уж как-нибудь точно получится... — заверяет он меня.

Он бросает еще один камень, но тот плашмя ударяется о падающую под собственной тяжестью волну и исчезает в воде, жирной и ребристой, как свинцовое масло.

— Уж как-нибудь точно получится, — задумчиво повторяет старик, — даже не сомневайся...

— Ну и ладно... Мне бы просто добраться куда-нибудь, где спокойно и можно хоть немного поспать. Я очень давно не спал.

— Ладно врать-то... — почему-то с неприязнью говорит горбун, — ты только тем и занимаешься, что постоянно засыпаешь. А каждый раз, когда ты засыпаешь, ты проживаешь во сне бессчетное множество жизней... И в каждой из них ты тоже видишь сны... А когда просыпаешься — от них не остается и следа. Очень обидная штука. Некоторые говорят, что это суета сует... На самом деле это Таба Циклон... Многие хотят срезать, пройти его насквозь. Идиоты. Куда пройти? Кроме него, ничего нет.

— Таба Циклон? — переспрашиваю я.

— Именно... Ты же хотел узнать, что это такое — так вот, погляди!
   
Продолжение       |         Купить "Таба Циклон"


ЧИТАЕТЕ? СДЕЛАЙТЕ ПОЖЕРТВОВАНИЕ >>



Рибху Гита. Сокровенное Учение Шивы
Великое индийское священное Писание в переводе Глеба Давыдова. Это эквиритмический перевод, т.е. перевод с сохранением ритмической структуры санскритского оригинала, а потому он читается легко и действует мгновенно. В «Рибху Гите» содержится вся суть шиваизма. Бескомпромиссно, просто и прямо указывая на Истину, на Единство всего сущего, Рибху уничтожает заблуждения и «духовное эго». Это любимое Писание великого мудреца Раманы Махарши и один из важнейших адвайтических текстов.
Книга «Места Силы Русской Равнины»

Мы издаем "Места Силы / Шаманские экскурсы" Олега Давыдова в виде шеститомного издания, доступного в виде бумажных и электронных книг! Уже вышли в свет Первый, Второй, Третий, Четвертый и Пятый тома. Они доступны для заказа и скачивания. Подробности по ссылке чуть выше.

Пять Гимнов Аруначале: Стихийная Гита Раманы
В книжных магазинах интернета появилась новая книга, переведенная главным редактором «Перемен» Глебом Давыдовым. Это книга поэм великого мудреца 20-го столетия Раманы Махарши. Рамана написал очень мало. Всего несколько стихотворений и поэм. Однако в них содержится мудрость всей Веданты в ее практическом аспекте. Об этом, а также об особенностях этого нового перевода стихотворного наследия Раманы Глеб Давыдов рассказал в предисловии к книге, которое мы публикуем в Блоге Перемен.





RSS RSS Колонок

Колонки в Livejournal Колонки в ЖЖ

Вы можете поблагодарить редакторов за их труд >>