Рубанов А.В. Патриот. – М.: Редакция Елены Шубиной, 2017.

Его возвращения ждали. Всё-таки один из самых сильных прозаиков.

Писатель лимоновского типа: что пережил, то сделал художественным текстом. Писатель-фантаст, умеющий загибать такое, до чего иным никогда не добраться. Но он долгое время занимался сценарной работой (самые известные кинопроекты — «Викинг» и «Мурка») — делом неблагодарным: вся слава актёрам, все деньги продюсеру, все накиданные шапки — ему. И надо думать, эта-то работа его и подломила.

Молчать пять лет, чтобы затем издать «Патриота»? Не мог Рубанов написать плохую книгу. Чисто физически. Иные злые языки, которые ничего в своей жизни не создали и ничего не добились, чешутся о дурное слово «исписался».

Нет, до этого ещё далеко. Просто Андрей Викторович поспешил с изданием.

Дилогия

Последняя книга Рубанова — сборник рассказов «Стыдные подвиги» — ёмкая, содержащая колоссальное количество энергии. Вышла она в 2012 году.

Прошло пять лет. Все эти годы мы думали: о чём будет следующая книга Рубанова? Отразятся ли в ней последние кардиограммные вихри нашей эпохи? Или это будет очередной увлекательный сказ про 1990-е? А может, фантастический роман?

Писатель решил иначе. «Патриот» является продолжением романа «Готовься к войне». Главный герой — Сергей Витальевич Знаев, Знайка, железный человек, self-made-man. Помимо двух романов он появлялся эпизодически ещё в паре текстов.

Ход с продолжением старой сюжетной линии может быть интересным. Если история рассказана не до конца, если есть ходкие мысли и дельные соображения, почему бы не развить книгу до полноценной дилогии? Так было у Рубанова с «Хлорофилией» (2009), которая приросла «Живой землёй» (2010). Эсхатологический русский мир получил шанс на спасение.

В новой дилогии Рубанов избавляется от груза прошлых лет — от Знаева, главного воплощения «лихих девяностых». Так, ни много ни мало, создаётся новый тип лишнего человека — коммерсанта, бизнесмена, сильного и удачливого, но не пришедшегося новой эпохе. И это не очередная мелодрама из серии «Богатые тоже плачут» — нет, всё намного серьёзней.

Главный герой

Новый Знаев сильно отличается от первоначальной версии. Но так, наверное, и должно быть: жизнь длинная, сто раз подвернётся возможность оступиться, и почему бы ей не найтись на пятом десятке — в самый разгар кризиса среднего возраста? Шёл в гору, поскользнулся — и далее только кубарем вниз.

Знаев теряет бизнес, деньги, дом, машину. Сам бежит от семьи — старой и двух новых. Но при этом наслаждается своим падением. Герои Рубанова дышат атлетической грудью и всегда получают удовольствие от жизни, от движения, от скорости этого движения — и тут вектор уже становится неважным. Падать — так падать, но непременно с завыванием ветра.

Кому нужен такой герой во время холодной и горячей гражданской войны?

Пришло время иных людей — может быть, «простых», может быть, «вежливых». Знаев это если не понимает, то чувствует. И стремится поспевать за эпохой: и новые модные телогрейки пытается создать, и уехать на Донбасс. Но ничего толкового из этого не выходит: и проекты одежды оказываются никому не нужными, и на войну герой так и не уезжает.

Ощущая, что Москва, страна и новое время в целом — отторгают его, Знаев ломается: и обрастает чертями, колдунами (Жилец, ты ли это?), бывшими друзьями, новыми детьми и старыми проблемами. Он понимает: необходимо уехать. Долго думал, что на войну, а оказалось — в Лос-Анджелес.

С одной стороны, Рубанов из железного человека делает простого труса и балабола, с пошатнувшейся психикой. Чем несказанно огорчает читателя, привыкшего к старому Знаеву. С другой стороны, герой, выбравший бегство, погибает. И как тут не вспомнить знаменитый лозунг кубинской революции — «Patria o muerte» («Родина или смерть»).

И казалось бы, вот он главный месседж: «патриот», выбравший жизнь вне Родины и убегающий от её проблем, обречён. Неслучайно всплывает манекен, которого главный герой так и нарекает — «Патриот». Пластмасса она и есть пластмасса. Ничего толкового из неё не выйдет. Как в итоге ничего не вышло и у самого Знаева. Манекен был выкинут с витрины и разбит. Так и Знаев.

Возможно, Рубанов таким манёвром, избавляясь от этого героя, спешит (именно спешит!) расставить маячки: вот я — вот мой герой; вот моя биография — вот биография героя, в чём-то похожая на мою, но всё-таки его собственная; вот мои мысли — вот мысли героя; нас не стоит путать.

Сюжет

Роман растянут. Именно растянут, а не затянут. Можно было бы, конечно, избавиться от нескольких сцен, но кардинально это картину бы не изменило. Что же делать с «растяжками»? «Смазывать», то есть опрокинуть пару рюмок, чтобы лучше понять главного героя.

«Патриот» — ближе к психологической драме, нежели к чисто реалистическому полотну. Здесь есть большое количество открытых и скрытых приветов (Захару Прилепину, Эдуарду Лимонову, Аглае Курносенко и т.д.), есть десятка два диалогов, больше напоминающих публицистику «красно-коричневых» газет. И всё это — только во вред роману.

Понятно, что российское общество пытаются разделить на две части — «наших» и «ненаших», «ватников» и «либералов», отсюда и топорная агитация. Рубить правду-матку — много ума не надо. Но ведь перед нами серьёзный большой писатель. Не уж-то не найти иных вариантов донести свою позицию и прописать персонажей?

Иногда доходит до смешного: Знаев превращается в классического Иванушку-дурачка, излюбленного героя Виктора Пелевина, и начинается квест-бродилка: получить важную информацию у одного персонажа, выполнить задание, перейти к другому персонажу, от того — к третьему и т.д. По мере прохождения «ученик» обрастает смыслами и мудростью «учителей». Вот только если Пелевин пародирует эту линию, проверяя стойкость своего читателя, то Рубанов явно не в силах совладать с текстом.

Пелевин здесь неслучаен. Особенно заметна эта постмодернистская игра в попытке американских «альфа-педерастов» перекупить идею модных ватников и создать фирменную линию одежды «REAL GULAG».

Порой вообще кажется, что «Патриот» — это сумма всех наработок. Вот герой сбежал из фантастического романа «Боги богов», вот воробей из рассказа «Яшка», вот обмен товаром на капоте машины, напоминающий сцену из рассказа «Подрался», вот армейская жизнь то ли из «Злого Бабая», то ли из «Шасси, закрылки выпущены». Не хватает только тюрьмы и Чечни.

Тем не менее, в романе есть несколько сцен, в которых виден настоящий Рубанов.

Первая — когда бывший друг Знаева вместе с коллектором отжимает квартиру. Вторая — делёж отцовского наследства. Третья, самая эффектная часть книги, — смерть главного героя в открытом океане.

Второстепенные герои

Помимо Знаева вселенную «Патриота» населяет десяток иных героев. Если есть «достоевцы» — персонажи, встречающиеся только у Достоевского, то должны быть такие и у Рубанова? Назовём их — рубаноиды. Это волевые люди, многого достигшие своим упорным трудом. У них часто встречается замысловатая, как им кажется (на самом деле очень приземлённая), философия. Они в движении 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 365 дней в году. Ни минуты впустую. Каждое мгновение должно быть осмысленно и прожито с пользой. Мегаломаны — «маньяки нового типа, осипшие от недосыпа, что держат реальность в фокусе» (как поёт Захар Май).

Это и лучший друг Знаева — Герман Жаров, и бывший друг — Евгений Плоцкий, и старый враг — Павел Солодюк, и новый враг (он же «ученик») — Григорий Молнин, и подчинённый (он же ещё один друг) — Алекс Горохов. Все похожи друг на друга, как две капли воды. Единственное отличие, что эту воду использовали по-разному: одну скважину — для больших цистерн, где будет вариться пиво, другую — для фонтана на центральной площади города, третью — для общего пользования, в «нужнике».

Единственный персонаж, который удался на славу, — Гера Ворошилова. Уж кого, а женщин русские писатели вырисовывать умеют. Особенно — тех, в кого влюблены главные герои. Есть в этой богемной художнице какое-то очарование. Она несёт в себе любовь. Но не страстную, не похотливую, не платоническую, а библейскую, ветхозаветную, всепрощающую и при этом жаждущую. Получается весьма притягательный образ.

Язык

Можно, наверное, сказать, что надломленный герой порождает долговязый язык, на котором необходимо о нём говорить, и сбивчивую тихоходную мысль, которая разворачивается на пятистах страницах. Но тогда мы покривим душой. Это будет филологической попыткой оправдать провал любимого автора.

Герой понятен, замыслы прозрачны, даже черти, бесы и колдуны, взятые на прокат из Мамлеева, легко усваиваются. Роман динамичный, есть дюжина интересных ходов и десяток ярких мыслей, энергия распада электризует читателя, но текст-то распадается. В итоге мы остаёмся ни с чем. На руках — пепел.

Думается, если бы автор не спешил с изданием, проредактировал текст более основательно, да и просто более внимательно всё это перечёл — получилось бы совсем иное произведение.

Когда-то критики наперебой говорили, что рубановская проза — «жилистая», «мускулистая». Что ж, если так, то после пятилетнего молчания авторский язык оброс жиром. Выход один — «качаться» и ещё раз «качаться», то есть — писать.

Не хотелось бы, чтобы критика «Патриота» (а это далеко не первая негативная статья об этом романе) задела автора. А то он уйдёт в сценарную работу — и поминай, как звали. Ушёл же Михаил Елизаров — в музыку, а Михаил Бутов — в фейсбучные посты ненависти ко всем и вся.

Остаётся пожелать крепости Андрею Рубанову. И новых текстов.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>