ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

«Прорицательная сторона вдохновения восходит к одержимости Аполлона, а вакхическая к Дионису. “Вступите в хоровод с корибантами”, — говорит Софокл: ибо служение Великой Матери и Пану причастно вакхическому исступлению». Плутарх.

Катартический эффект экстатических ритуалов обновления, подобных церемонии апо, описанной Робертом Рэттрэем, был обусловлен мифологически осмысленным выходом всевозможных разрушительных аффектов (от чувства вины и страха до злобы и ярости). Все, что терзало душу человека в его повседневной жизни, во время обряда находило выход в экстатической пляске. «Сверхъестественное» напряжение, создаваемое в душе человека различного рода конфликтными ситуациями, разряжалось в ритуальном действе и осознавалось как буквально сверхъестественное переживание. Такой ритуально регулируемый выход аффектов — «буйство духов» — приносил человеку душевное очищение и обновление. Индивидуальный катарсис при этом мифологически ассоциировался с очищением и обновлением всей природы и общества.

В «Антигоне» Софокла такой психологический и мифологический эффект катартического экстаза отражен в воззвании к Дионису: «Бог, взлюбивший Фивы, / Где родила тебя мать, / Молнией сраженная, — / О, гряди! Болен град, тяжек недуг! / Ты очистить властен его!.. / Ты ночных веселий царь! / О, явись! Светлый бог, Зевса дитя! / Пусть наш град вакханок твоих / Неистовый восторг огласит в тьме ночной, / Твою славя честь, Дионис-владыка». (далее…)

Mark Sedgwick. Traditionalism: The Radical Project for Restoring Sacred Order. London: Pelican Books. 2025, 424 c.

Новая книга британского исследователя, автора выходившей у нас истории традиционализма «Наперекор современному миру», продолжает его исследования означенной темы. Но, так сказать, не вглубь, а вширь: его «Традиционализм» — это традиционализм для широких масс. Которые, как он сам постоянно подчеркивает, в принципе невозможны: и слишком сложно учение интегрального традиционализма, да и сами его адепты никогда не стремились вербовать сторонников, проповедовать свое учение. Оставшееся рафинированным интеллектуальным и радикально необычным метафизическим проектом, который как-то, возможно, резонировал с историей новейшего времени на определенных этапах. И эти созвучия Сэджвика как раз интересуют. (далее…)

Общим местом стала неадекватность русских переводов «Гамлета». Наверное, поэтому продолжают появляться новые переводы трагедии Шекспира. Этим летом вышел из печати перевод Григория Кружкова. Пятый акт «Гамлета» в его переводе был опубликован в 12 номере журнала «Новый мир» за 2024 год. Его и разберем.

Кружков в свое время стал широко известен переводом стихотворения Киплинга «Цыганская тропа», которое Никита Михалков спел в фильме «Жестокий романс». Перевод Кружкова можно назвать переводом для бедных. Именно поэтому его разлюли малина, заменившая изощренную систему метафор Киплинга, пришлась по вкусу широким массам позднесоветских времен. Подобную традицию заложил у нас Самуил Маршак переводами сонетов Шекспира. Маршак напрочь выбрасывал шекспировские метафоры, видимо, считая их грубыми и непоэтическими, и заменял банальностями. Из его переводов можно разве что узнать тему шекспировского сонета: о любви, о смерти, о беге времени… (далее…)

К шестидесятилетию главной поп-артистки современности

21 ноября 1965 года родилась Бьорк Гвюдмюндсдоуттир. Сегодня ей исполняется 60. О том, кто она такая в контексте поп-музыки, можно прочитать в моей статье «Внутренняя Исландия Бьорк», написанной 15 лет назад, а к этому юбилею Бьорк я подготовил стихотворные переводы двенадцати ее ключевых песен.

В основном мы привыкли ассоциировать Бьорк с необычной манерой пения, эксцентричными аранжировками и увлекательными мелодиями. Однако слова в ее песнях играют большую смысловую роль, хотя далеко не всем это очевидно, а если кто-то из русскоязычных слушателей ее песен и догадывался об этом, то едва ли (даже зная английский) удосуживался вслушаться в них, а тем более почитать или попытаться перевести.

Слова к своим песням она пишет в основном сама – во всяком случае, все включенные в эту подборку тексты написаны непосредственно ею. При переводе этих стихов (вполне можно назвать их именно так) обнаруживается много всего занятного, песни начинают играть новыми гранями.

При этом, чтобы действительно ответить на вопрос, вынесенный в заголовок этой публикации – «так о чем же, собственно, поет Бьорк» — во многих случаях, несомненно, может потребоваться дополнительный анализ этих стихов даже после их достаточно точного (хотя и поэтического) перевода на русский язык. Этот анализ мы пока что дадим шанс читателю произвести самостоятельно, оставив переводы без дополнительных комментариев. (далее…)

Эссе в маске девушки из 58-го

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ.

[3]

На столе внушительный том – формат 70х108/16 – «Нобелевская премия по литературе. Лауреаты 1901-2001», выпущенный к столетию гранд-премии мира Издательством Санкт-Петербургского университета в начале вольных нулевых. Купив книгу на одном из развалов, моя оболочка, мысленно сняв шляпу, листала страницы с фотографиями и текстами тех, кто официально объявлен великим, хотя, мадам Эрно, на деле ни мой Доппельгангер, ни я сама не испытываем почтения к пишущей сестрии-братии. И все же нобелевские лауреаты, в числе которых оказались и вы, говорили от избытка чувств вполне искренне: хорошие деньги ведь тоже вызывают некий избыток чувств и провоцируют искренность, не так ли? Да и стулья с помощью денег вполне можно сменить… (О, прелестные «Стулья» Ионеско!). А русский Бунин, чьи «Тёмные аллеи» я в прошлом веке отчего-то перелюбила, мадам Эрно, узнал о свалившейся на него славе по телефону в ноябре 1933-го. Получив воздушный поцелуй от Шведской академии за восемьдесят девять годков до вас, он отозвался о своем Событии так: «…твердо могу сказать я и то, что из всех радостей моей писательской жизни это маленькое чудо, этот звонок из Стокгольма в Грасс, дал мне как писателю наиболее полное удовлетворение. Литературная премия, учрежденная вашим великим соотечественником Альфредом Нобелем, есть высшее увенчание писательского труда!..» А что, кстати, сказал бы Бунин о вашем «Событии», где живой крови не меньше, чем в его темноаллейных кошмариках? Любите ли вы «Тёмные аллеи»? (Да, их можно читать и под Брамса). Впрочем, вы не обязаны ни читать, ни любить то или это, даже если совпадаете с русским классиком в оценке главного лит-События жизни. (далее…)

Эссе в маске девушки из 58-го

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ.

[7]

В одном из писем Эрно уточняет: «Я начинаю понимать, что литература – это искусство жертвоприношения!»¹³. Неудивительно? Или автор эссе просто не жил в И.? Он, автор эссе, пожил в N., но не о нем речь: у всех, дубль два, свои пенаты на шее, вопрос лишь в том, тянет ли на дно Сены-vs-Оки булыжник «родных каштанов» или «родных осин»… В случае Эрно мы видим отчетливое движение вверх. Да, ее персональное жертвоприношение состоялось. Да, по Бурдьё, чьи труды «Наследники» и «Воспроизводство» стали для Эрно откровением в самом начале 1970-х, она – деклассированная наверх, классовая перебежчица.

Да, героиня заливалась кровью, и это не фигура речи: когда читаешь «Событие», кулаки, видите ли, сжимаются – хотя, казалось бы, иммунитет. А в какой-то момент Эрно ломает прокрустово ложе стереотипов, предрассудков и социальных условностей, всех этих «нельзя-можно», «женское-мужское», «стыдное-бесстыдное»: так Она-В-Настоящем вскрывает Себя-В-Прошлом. Так умудренная опытами Анни Эрно сливается с красоткой Анни Дюшен, «девушкой из 58-го». Так Анни Эрно с любопытством патологоанатома рассматривает Анни Дюшен в продольном разрезе. Так прошлое и настоящее «я» обеих Анни срастаются – или не: «Я тоже хотела забыть эту девушку. Забыть по-настоящему, то есть больше не хотеть о ней писать. Больше не думать о том, что я должна написать о ней, о ее похоти, безумстве, глупости, гордости, голоде и иссякшей крови. Но мне это не удалось. <…> Чем пристальнее я вглядываюсь в девушку на снимке, тем больше мне кажется, что это она смотрит на меня. Неужели эта девушка – я? А я – это она?»¹⁴. (далее…)

Эссе в маске девушки из 58-го

Париж прекрасен, но он смердит.
из Генри Миллера

[13]

«Прага не отпустила. У матушки – когти», писал в свое время Кафка приятелю Поллаку, хотя что такое «в свое время», как не подлежащая удалению фигурка речи, сорняк в кластерах непревосходимого? И снова: Франц Кафка – Оскару Поллаку: «Книга должна быть топором, способным разрубить замерзшее озеро внутри нас. Я в это верю». Именно эти слова знаменитого чеха превосходно иллюстрируют то, что несут в себе тексты знаменитости французской, тоже хлебнувшей из горлышка тоски.

Ее имя Анни. О литературном триумфе она отозвалась так: «Да, это большое признание, признание моей работы – ведь я пишу уже сорок лет. Меня волнует не сама премия, а мои разговоры с людьми – когда они говорят мне, что видят себя, читая мои произведения. Это чувство, что премия принадлежит не только мне, но и всем нам; это важно для меня». (далее…)

ФРАГМЕНТ 1-го Тома и о книге «Наивысшие Упанишады» — см. ЗДЕСЬ.

Аннотация: Второй Том важнейших Упанишад в стихотворном переводе Глеба Давыдова (Сидарта) составила одна из самых древних Упанишад — «Чандогья Упанишада», которая поначалу являет собой мощнейший инструмент для очищения ума, а затем дает прицельные указатели на истинную природу всего сущего. Именно в этой Упанишаде прозвучала одна из главных махавакий Веданты — «Тат Твам Аси» (Ты есть То).

ПРЕДИСЛОВИЕ (от переводчика)

Ч(х)андогья

«Чандогья Упанишада» была создана приблизительно в период между VIII — VI веками до нашей эры. То есть, будучи явленной в первой половине I тысячелетия до н.э., она, наряду с «Брихадараньяка Упанишадой», оказывается одной из древнейших (и авторитетных) Упанишад.

Она входит в состав Самаведы, в которой учёные считают её наиболее поздним текстовым слоем. Название происходит от слова «чханда» («метр», «стихотворный размер») — «чхандогами» назывались жрецы, специализировавшиеся на пении са́ман, мелодичных метрических гимнов Самаведы.

Текст Упанишады состоит из восьми прапа́так (лекций), каждая из которых разделена на множество разделов (главок). В первых прапатаках дана философская, концептуальная и космогоническая база — разъяснение главных духовных элементов (например, «стобх») и ритуалов (упа́сан) Самаведы. Затем постулируется: «Всё есть Брахман».

3.14.1
Всё вот это есть Брахман, всё это
из Него появилось, в Него
возвращается, Им существует.
Нужно просто тихо внимать.

И только после этого всего, начиная с шестой части, даётся Брахмавидья — Знание Брахмана. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

К богам мы вхожи и во всех искусствах
Испытаны…
И даром песни мы владеем, можем
Предсказывать судьбу не привирая,
Лечить болезни. И пределы неба
Известны нам, и вести преисподней.
Софокл

Мифологическая связь сакрального начала с женским прекрасно отражена в «Одиссее» Гомера. Как воплощение «вечно женственного», указующего герою его путь, представлена здесь дева-воительница Афина Паллада, всюду сопровождающая Одиссея. Она защищает его перед другими богами, дает ему мудрые советы, оказывает помощь в сложных испытаниях. Представлены в поэме и другие, более земные женские персонажи, обладающие магической властью над людьми и природой и обитающие на «блаженных островах». Такова волшебница Кирка, дочь Солнца — Гелиоса, обитательница острова Эя, колдовскими заклятиями обратившая спутников Одиссея в зверей. И нимфа Калипсо («Та, что скрывает»), дочь Титана Атланта, полюбившая Одиссея и державшая его в плену семь лет. Она тщетно прельщала героя бессмертием и беспечальной жизнью на острове. (далее…)

КНИГА ПОЯВИТСЯ В ПРОДАЖЕ В ОКТЯБРЕ. ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ — СМ. ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩИЙ ФРАГМЕНТ — ЗДЕСЬ.

ТАЙТТИРИЯ УПАНИШАДА

Об Упанишаде

«Тайттирия Упанишада» входит в состав Кришна-Яджурведы, представляя собой три главы «Тайттирия Араньяки», входящей в эту Веду. Фиксация «Тайттирии» датируется примерно VI–IV веками до н.э., хотя точное время остаётся предметом дискуссий.

Это одна из важнейших Упанишад. В ней сжато и достаточно просто изложены все основные доктрины Веданты. (далее…)

КНИГА ПОЯВИТСЯ В ПРОДАЖЕ В ОКТЯБРЕ. ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ — СМ. ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩИЙ ФРАГМЕНТ — ЗДЕСЬ.

АЙТАРЕЯ УПАНИШАДА

Об Упанишаде

Второе название «Айтарея Упанишады» — «Бахврича Упанишада», что означает «Упанишада многих ригов», то есть Упанишада многих гимнов Ригведы. «Бахврича» — это указание на бахвричу-шакху, то есть ветвь (sakha) Ригведы, к которой относится эта Упанишада. Тут стоит пояснить, что такое шакха. В ходе устной передачи Вед от учителя к ученику в течение тысячелетий постепенно в разных регионах и у разных групп браминов развивались свои уникальные способы произнесения, запоминания и интерпретации ведических текстов. Эти различия привели к возникновению множества «ветвей», или «школ», каждая из которых имела свою версию (шакху) той или иной Веды, зачастую отличавшуюся от других шакх — иногда минимально, а иногда существенно. Иногда та или иная шакха (или, можно сказать, редакция Веды) имела уникальные, только ей присущие Брахманы, Араньяки и Упанишады. (далее…)

Упанишады — это Веданта, последние, вершинные тексты Вед (божественных откровений, полученных в глубокой медитации древними индийскими риши примерно за 12 столетий до нашей эры и затем устно передававшихся от одного мудреца к другому). В Упанишадах даются указатели для выхода из самсары — окончательного освобождения. Перевод Глеба Давыдова — это первый литературный (и ритмический) перевод этих текстов на русский язык. Этот перевод сохраняет не только точность наставлений, но и их поэзию. Упанишады вновь становятся живым Писанием, — это вовсе не сухое академическое изложение неких малопонятных абстрактных концепций, а точный перевод Живого Слова на русский язык. НА ПЕРЕМЕНАХ — ОЗНАКОМИТЕЛЬНЫЙ ФРАГМЕНТ КНИГИ: Предисловие от переводчика, а также первые Упанишады, вошедшие в Первый Том трехтомного издания. Первый Том появится в книжных интернет-магазинах в октябре.

ПРЕДИСЛОВИЕ (от переводчика)

Введение

Литературный памятник? Нет, Упанишады не просто «литературный памятник». А точнее, совсем не «памятник». И даже не му́рти*. Они — живое Слово. В то же время Упанишады нельзя обозначить как сугубо религиозные или философские тексты. Даже слова «древнейшее поэтическое произведение» не могут в точности передать, что это такое, — в слове «произведение» уже затаилась неточность. Как, впрочем, и в слове «древнейшее». Скорее Упанишады можно назвать высокочастотными откровениями, которые хотя и были зафиксированы в поэтической форме великими провидцами (риши) древней Индии несколько тысяч лет назад, остаются и сейчас в полной мере актуальными для любого подлинно живого человека. Перед нами одновременно и поэзия, и духовное учение, и священное Писание, и преисполненные трансцендентного вдохновения мантры-заклинания, трансформирующие ум читателя и доставляющие его в наивысшие планы бытия.

В этой книге — первая попытка поэтического перевода Упанишад на русский язык. При этом термин «вольный перевод» (или «переложение») здесь не работает. Сохранены мельчайшие смысловые нюансы оригиналов. Послания и дух этих Писаний переданы настолько точно, насколько это возможно на русском языке, и при этом — перевод литературный, не академический. (далее…)

25 августа 1930 г. родился режиссер Георгий Данелия

Его статус в отечественном кино стал незыблемым еще в советские времена: грустный классик кинокомедии, создатель интернациональных шлягеров с национальным колоритом, сатирик и моралист. Однако это совершенно не мешало зрителям — от обычных сограждан до генсеков — принимать Данелия за кого-нибудь другого.

То за кинорежиссера-«неореалиста» Марлена Хуциева (из-за отдаленной внешней похожести), то за писателя-диссидента Юлия Даниэля (из-за созвучности фамилий), то за композитора-минималиста Гию Канчели (ввиду общей национальности). Сам Данелия относился к путанице со свойственной ему иронией, как к каламбуру, из тех, что выдает на гора проказница-судьба, которую он упрямо пытался обыграть. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

Глава 4. Вечно женственное

Здесь — неизъяснимость истины всей.
И вечно женственное влечет нас к ней.
Иоганн Гете

Мифы о творении, рассказывающие о деятельности мифических героев в изначальную эпоху (Время сновидений), содержат, в частности, всевозможные описания первозданного хаоса, предшествовавшего созданию мира, каким его знал человек архаического общества. То мифическое время характеризовалось в социальном контексте как время нарушения всевозможных табу, беспорядочных половых отношений, различного рода преступлений, перевернутого общественного порядка (женщины в то время выполняли обязанности мужчин и наоборот). Множество подобных мифов посвящено описанию изначального матриархата. Женщины в них не только занимаются традиционно мужскими практиками (а мужчины — женскими), но и активно (сексуально и духовно) взаимодействуют с мифическими существами (тотемами, духами). Последние открывают женщинам тайны священных масок и ритуальных предметов, показывают им свои сакральные обряды. Случайно или намеренно мужчины узнают о таинствах женщин, свергают их власть, отнимают маски и культовые предметы, начинают проводить мистерии вместо женщин. (далее…)

«Возмездие» и «Двенадцать» – две несравнимые вершины творчества Блока. Вершина истинная, несомненная, несостоявшаяся и вершина излишняя, гибельная, отрицательная, что-то вроде Марианской впадины на просторах поэзии.

Чехову всегда хотелось написать большой роман, чтобы окончательно утвердить своё место в русской литературе. Блоку для тех же целей был нужен эпос. Первой попыткой эпоса была поэма «Возмездие»: четыре десятилетия русской жизни, три поколения семьи, широкая панорама исторических событий. Одновременно «Война и мир» и «Ругон-Маккары».

Но таков уж неизъяснимый закон судеб, что русский писатель если решит создать свой magnum opus – такой, чтобы Русь прочитала, вздрогнула и, узнав себя, зажила правильнее, – то непременно какая-то дрянь вокруг начинает происходить. Или ушлый священник оплетёт, или вся та действительность, о которой намеревался писать, канет, ухнет, как не было, в самое позорное небытие. (далее…)