Интересны воспоминания Екатерины Сушковой об обстоятельствах написания, пожалуй, лучшего текста Лермонтова той поры — стихотворения “Нищий”. Во время посещения Троице-Сергиевой лавры девушки и Мишель встретили на паперти слепого нищего. “Он дряхлою дрожащею рукою поднес нам свою деревянную чашку, — писала Сушкова, — все мы надавали ему мелких денег; услышав звук монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: “Пошли вам Бог счастие, добрые господа; а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною; наложили полную чашечку камушков. Бог с ними!” (По словам А. Столыпина, Сушкова сама ради смеха бросила камень в чашку слепого нищего — Д. С.)
Помолясь святым угодникам, мы поспешно возвратились домой, чтобы пообедать и отдохнуть. Все мы суетились около стола в нетерпеливом ожидании обеда, один Лермонтов не принимал участия в наших хлопотах; он стоял на коленях перед стулом, карандаш его быстро бегал по клочку серой бумаги, и он как будто не замечал нас, не слышал, как мы шумели, усаживаясь за обед и принимаясь за ботвинью. Окончив писать, он вскочил, тряхнул головой, сел на оставшийся стул против меня и передал мне нововышедшие из-под его карандаша стихи”. (далее…)
7.1
Облачи́вшись в лохмотья, как у́личный нищий,
вне добра́ и порока оста`тся оди́н Он —
и в пусты́нном краю живёт одиноко,
погружё́нный в блаженство чистоты́ Естества.
7.2
Дости́гший того, что достичь невозмо́жно,
за преде́лом всего, что можно помыслить,
Он всегда́ в безупре́чности Абсолю́та,
вне сло́в и сравнений, Оди́н, Авадхута.
7.3
От гнё́та надежды навсегда́ Он свободен,
от и́га условностей навсегда́ Он свободен.
От всего́ Он свободен, его се́рдце в покое.
Безупре́чный Единый, Са́м Абсолют.
7.4
Для Не́го нет различия – «с те́лом-без тела»,
«отрече́нный-привязанный» – то́же неважно.
Неподви́жен и чист, как бескра́йнее небо,
Он реа́лен и свеж, Он само́ Естество.
7.5
Можно ли зна́ть, описать ту Реа́льность,
словно чи́стое небо без о́блачка,
то Простра́нство вне фо́рм и вне о́бразов,
говори́ть о Ней, бу́дто о ве́щи?
7.6
Естество́ – это целость, бескра́йнее небо.
Оно – чи́стая Суть, безупре́чная высь,
и в Нём не́т ни различий, ни́ совпадений,
не́т трансформаций, око́в и свободы.
7.7
Есть лишь Суть, неразры́вное Всё.
«Едине́ние», «го́рдость», «победа»?
Лишь Всевы́шний, Всё неразры́вное, —
о како́м тогда множестве мо́жет быть речь?
7.8
Есть лишь Су́ть, неразры́вное Всё,
словно не́бо бескра́йнее, я́сное.
А разры́вы и свя́зи… Отку́да?
Нет подо́бных движе́ний в Истине.
7.9
Авадху́т за пределами «дву́х» и «единства»,
наслажда́ется Он, но не па́док на «сла́дкое».
Никуда́ не торопится, ему́ везде – в ра́дость,
его се́рдце в блаженстве своего́ Естества.
7.10
И́стинный йо́гин не зна́ет свободы,
Он свобо́ден от знания «и́стинно»-«ложно»,
«недво́йственность», «дво́йственность» – э́то нева́жно.
Он блаже́нствует ве́чно в чистоте́ Естества́.
7.11
В круше́нии нет того́, кто крушит.
В благоде́нствии нет пода́теля благ.
Не́т оснований для подо́бных различий,
ведь Су́ть неизменна, как прозра́чное небо.
7.12
Авадху́т забывает обо всём, кроме Су́ти.
От всего́ Он свободен, Он не зна́ет границ.
И не́т для него ни жи́зни, ни смерти.
Медита́ции нет и самсары.
7.13
Наважде́ние весь этот ми́р,
вода́ в мираже пусты́ни.
За преде́лами всех форм и разли́чий
пребыва́ет один лишь Ши́ва.
7.14
Нет для на́с ни религий, ни пра́вил,
и нет стремле́ния освободи́ться.
Пусть веща́ют книжные че́рви
о привя́занностях и отрече́нии.
7.15
Найти́ невозможно, дости́чь невозможно,
описа́ть невозможно, переда́ть невозможно.
Это Зна́ние Я воспе́л здесь в блаженстве,
в чистоте́ Абсолюта, Я́, Авадху́та.
Так заканчивается седьмая глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея, обращаясь к Картике.
6.1
В Ведах ска́зано мно́жеством спо́собов, что́
весь проя́вленный ми́р – лишь пусты́ни мира́ж.
Бесконе́чно во всё́м лишь прису́тствие Ши́вы.
Есть ли ме́сто сравне́ниям зде́сь? И с че́м?
6.2
«Неразде́льный», «разде́льный» – не́ о Всевышнем.
Безде́йствует», «де́йствует» – не́ о Всевышнем.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Ши́вы.
«Же́ртвы», «лише́ния» – о че́м говори́шь ты?
6.3
Безграни́чное Се́рдце существу́ет везде́.
«Вели́кое», «ма́лое» – не́ о Всевышнем.
Безграни́чное Се́рдце – прису́тствие Ши́вы.
И о нё́м невозмо́жно сказа́ть и помы́слить.
6.4
Между но́чью и дне́м для Не́го нет разли́чий.
И зака́т, и восхо́д – для Него́ всё еди́но.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Ши́вы.
«Свет луны́» и «свет со́лнца»? – о чё́м говори́шь ты?
6.5
Равноду́шия не́т для Него́ и нет стра́сти.
За преде́лами де́йствий Он и́ли безде́йствия.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Вне́шний» ли, «вну́тренний» – о чё́м говоришь ты?
6.6
Шива вне́ вещества и не вне́ вещества.
Шива вне́ пустоты и не вне́ пустоты.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Пе́рвый», «после́дний» – о чё́м говоришь ты?
6.7
«Разде́льно» и «слитно» – э́то одно,
«объект зна́ния»-«зна́ющий» – э́то одно.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Состоя́ия? Ту́рья? О чё́м говоришь?
6.8
Всё, что ска́жешь-не скажешь – всё́ нереально.
Всё, что зна́ешь-не знаешь – всё́ нереально.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Вещи, чу́вства, слова́ – в любом слу́чае ложь.
6.9
И простра́нство, и воздух – всё́ нереально.
И ого́нь, и вода – это всё ́нереально.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Творе́ц и творение» – о чё́м говорить тут?
6.10
Если ми́р и миры – это вы́думка просто,
если бо́ги и бог – это вы́думка просто,
если всё́ это ли́шь прису́тствие Шивы,
то отку́да тут взяться добру́ или злу?
6.11
Между жи́знью и смертью ра́зницы нет.
«А́кт» и «реа́кция» – ра́зницы нет.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Прихожу́», «ухожу́» – о чё́м говоришь ты?
6.12
«Ду́х» и «материя» – ра́зницы нет.
«Причи́на» и «следствие» – ра́зницы нет.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Естество́ или нет?» – о чё́м говоришь ты?
6.13
Никаки́х нет страда́ний взросле́ния, ста́рости,
никаки́х заблужде́ний ю́ности.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Детство, ю́ность и старость» — о чё́м говоришь ты?
6.14
Разве э́то не так, что нет ста́дий и страт?
Нет дея́ний, причи́н и после́дствий.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Тле́нный-нетле́нный» – ра́зницы нет.
6.15
Нет нужды́ различать «мимоле́тное»-«вечное».
Нет нужды́ различать «нерожде́нное»-«смертное».
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Между тле́нным и вечным ра́зницы нет.
6.16
Нет мужско́го начала и не́т мужских качеств.
Женских ка́честв и же́нского не́т точно так же.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Разве мо́жет реальной быть ми́ра игра?
6.17
Нет, по су́ти, ошибок и чу́вства вины.
Нет сомне́ний, тоски́ и не́т сожалений.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Чувства «я́» и «моё́» — ничто́.
6.18
Безусло́вно, нет дха́рмы, поро́ка нет то́же.
Безусло́вно, око́в нет, свобо́ды нет тоже.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Что такое «страда́ния», «сча́стье»?
6.19
Между да́ром и тем, кто даё́т, нет границы.
Нет грани́цы меж же́ртвой и те́м, кому же́ртвуют.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
О како́й же награде мо́жет быть речь?
6.20
Безусло́вна свобода от бо́ли и счастья,
и́ от смирения, и́ от гордыни.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Беспристра́стность», «пристра́стность» – о чё́м вообще речь?
6.21
Ни оши́бок, ни пра́вил в реальности нет.
Нет в реа́льности жа́дности, ще́дрости – тоже.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
О како́м различении мо́жет быть речь?
6.22
И пои́стине не́т ни «тебя́», ни «меня́».
«Род», «наро́д» и «семья́» – в этом И́стины нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.23
Гуру не́т, нет того́, кто пришел к нему́, и́щет
наставле́ний каких-то, и не́т наставле́ний.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.24
Между те́лом и телом разделе́ния нет.
Между ме́стом и местом разделе́ния нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.25
Нет бесстра́стности здесь и стра́сти нет тоже.
Я ниче́м не затронуто и́ безупречно.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.26
Нет здесь те́ла совсем, бестеле́сности — тоже.
Нет зако́на совсем, беззако́ния — тоже.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.27
Найти́ невозможно, дости́чь невозможно,
описа́ть невозможно, переда́ть невозможно.
Это Зна́ние Я воспе́л здесь в блаженстве,
в чистоте́ Абсолюта, Я́, Авадху́та.
Так заканчивается шестая глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея, обращаясь к Картике. Эта глава названа «Подтверждение Свободы».ДАЛЕЕ: Глава Седьмая >>
ВЫ МОЖЕТЕ .
Чтобы приобрести книгу (электронную или на бумаге) перейдите .
3.1
«С ка́чествами»-«без ка́честв» –
Шива вне́ подобных разли́чий.
Он вне привя́занностей и́ вне свободы,
Он вне фо́рм соверше́нно.
Он вне ка́честв, но ка́чества в Нем,
Он – Исто́чник всего на све́те.
Ко́му же прославить этого Шиву?
Ведь Он вне всего́, даже вне́ пустоты́.
3.2
Ши́ва вне цве́та –
Он ни бе́лый, ни же́лтый.
И причи́на, и сле́дствие –
высший Ши́ва – одномоме́нтно.
За преде́лами движения мы́сли –
Естество-Шива.
Если всё – Естество́, то кому
признать Его превосхо́дство?
3.3
У Меня нет нача́ла и́ нет конца;
Я – Све́т, который не га́снет.
Я не сокры́т и Я не откры́т;
Я – Све́т, который не га́снет.
Не освеща́ю, но всё – во Мне́;
Я – Све́т, который не га́снет.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.4
Я́ вне желаний, но все жела́ния – Я,
ка́к мне сказать об этом?
Я́ не привязан, но всё́ же привязан,
ка́к мне сказать об этом?
Я́ вне веществ, но Я́ – вещества,
как говорить об этом?
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.5
Недели́мое целое, но во мно́жестве форм Я;
ка́к говорить об этом?
Я – отде́льные формы, но во всё́м только Я;
ка́к говорить об этом?
Ве́чен Я и при этом не ве́чен;
ка́к говорить об этом?
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.6
Ни ма́ленький, ни вели́кий,
не прихожу́ и не ухожу́ Я.
Нет у Меня середи́ны,
нет нача́ла и нет конца́.
То, что Я говорю́ здесь –
всё пра́вда, реа́льность.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.7
Зна́й, что все чу́вства,
по приро́де своей, пусты́.
Зна́й, все объе́кты, явле́ния –
соверше́нно пусты́.
Знай, Я ниче́м не затро́нут,
Я не свя́зан и не свобо́ден.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.8
Я за преде́лами интелле́кта.
Недостижи́м для него Я.
Восприя́тию Я недоступен.
И са́м не воспринима́ю.
Свобо́ден Я от конце́пций,
и ни в одну́ из них не вмеща́юсь.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.9
Я тот ого́нь, который сжига́ет ка́рму,
и Я́ от нее свободен.
Я тот ого́нь, который тоску́ сжигает,
и Я́ от нее свобо́ден.
Я тот ого́нь, который сжига́ет те́ло,
и Я от те́ла свобо́ден.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.10
Я тот ого́нь, который грехи́ сжигает,
и Я́ совершенно безгре́шен.
Я тот ого́нь, который дела́ сжигает,
и Я́ от всех дел свобо́ден.
Я пла́мя, которое всё́ сжигает,
и Я́ от всего свобо́ден.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.11
Существу́ю-не существу́ю –
ко Мне э́то не́ примени́мо.
Еди́ный или отде́льный?
Ко Мне э́то не́ примени́мо.
Сознаю́ или не сознаю́ –
это не́ применимо ко Мне́.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.12
Заблужде́ние-знание и́ между ними –
для Меня́ нет разли́чий.
Ра́дость-печаль и всё́ между ними –
для Меня́ нет разли́чий.
Стра́сть-равнодушие и́ между ними –
всё это то́же мимо.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.13
Погруже́нность в самсару
на Меня́ не влияет.
Удово́льствия мира
на Меня́ не влияют.
Око́вы неведения
на Меня́ не влияют.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.14
Ра́джас самсары
Меня ника́к не меняет.
Страда́ния та́маса
Меня ника́к не меняют.
Пра́ведность са́ттвы
Меня совсем не меняет.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.15
Пробле́мам ума
Меня́ не затронуть.
Пробле́мы ума –
не Мои́ проблемы.
Отде́льное «я»
для Меня́ нереально.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.16
Тишина́ или шу́м – всё равно́ –
мысли или отсу́тствие мыслей.
Сновиде́ние-бде́ние – всё еди́но –
не хорошо́ и не плохо.
Движе́ние или нет – нева́жно,
Я – сама́ неподвижность.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.17
Я не то́т, кто знает,
и зна́ть Меня невозможно,
Я вне ре́чи, вне ло́гики
и вне́ рассуждений,
Я – Реа́льность, кото́рая
слова́м неподвла́стна.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.18
Ни еди́на, ни разделена́
Абсолютная Суть.
Ни внутри́, ни снару́жи
Абсолютная Суть.
Вне причи́ны и сле́дствия
и бе́з основа́ния,
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.19
Я от ско́рби пристра́стий свобо́дная Су́ть.
Я от ско́рби судьбы́ свобо́дная Су́ть.
Я от ско́рби самса́ры свобо́дная Су́ть.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.20
Вне тре́х состоя́ний ума́ Я.
И вне четве́ртого.
За преде́лами трех време́н,
Я соверше́нно вне вре́мени.
Я прозра́чность и я́сность,
Я Абсолю́тная Суть.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.21
«Коро́ткий» и «дли́нный» –
ко Мне не отно́сится.
«Широ́кий» и «у́зкий» –
не́ примени́мо.
«Углова́тый», «окру́глый» –
не́ примени́мо.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.22
Не́т для Меня ма́тери,
нет отца́ и дете́й нет,
нет рожде́ния для Меня
и нет сме́рти,
нет ума́ для Меня,
Я поко́й Абсолютной Сути,
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.23
Вне поня́тий «чи́стый-нечи́стый»,
вне грани́ц-представле́ний,
вне поня́тий «свя́зан-несвя́зан»,
вне грани́ц-представле́ний,
вне поня́тий «отде́льный-еди́ный»,
вне грани́ц-представле́ний,
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.24
Как мо́гут пребыва́ть во Мне Бра́хма и сви́та?
Как мо́жет пребыва́ть во Мне ра́й со святы́ми?
Ведь Я́ — вне разли́чий, Я — Абсолю́тная Суть,
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.25
Несравне́нное. Не «то́» и не «э́то». Как о Нём говори́ть?
Несравне́нный субстрат всего́ – как Его описа́ть?
Несравне́нный вне о́бразов о́браз как описать?
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо..
3.26
Свобо́ден от де́йствий, но всё де́лаю Я́.
Свобо́ден от свя́зей, но наслажда́юсь всем Я́.
Я свобо́ден от те́ла, но во все́х телах сча́стлив.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.27
Иллю́зия мира, ма́йя –
Меня ника́к не меняет.
Горды́ня и пошлость ми́ра
Меня ника́к не меняют.
Правди́вость и лживость люде́й
Меня никак не меняют.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.28
Я вне но́чи, вне дня́ и су́мерек,
Я просто це́льный.
Я вне сна́ и вне я́ви,
не глу́х и не не́м Я.
никогда́ не решаю быть чи́стым Я
или нечи́стым.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.29
Не слу́жащий Я, но и не́ Господин,
Я неподви́жная ясность.
Нева́жно – с умо́м или бе́з ума,
Я неподви́жная ясность.
Зна́й, что Я вне всего́ совершенно,
Я неподви́жная ясность.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.30
В пусты́не Я есть и в хра́ме,
ка́к мне сказать об этом?
Прои́грываю, но побеждаю,
ка́к мне поведать об этом?
Во всё́м и всегда одина́ков,
Я неподви́жная ясность.
Я бессме́ртное знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.31
Живо́й-неживо́й – Я вне э́того, Я про́сто сия́ю извечно.
Вне причи́н и вне сле́дствий, вне э́того, Я про́сто сияю извечно.
Вне око́в и нирва́ны, вне э́того, Я про́сто сияю изве́чно.
Я бессме́ртное знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.32
Неограни́чен творением, Я сия́ю извечно.
Неограни́чен движением, Я сия́ю извечно.
Неограни́чен распадом, Я сия́ю извечно.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я ве́зде, словно небо.
3.33
Тебя ника́к не назвать, даже когда́ Ты проявлен,
Тебя нельзя́ разделить, ведь во всём – Ты́ проявлен!
О бессо́вестный ум, бродя́га! Зачем себя утомля́ешь?
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.34
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Нет ста́рости для Тебя и нет сме́рти.
Что́ же ты плачешь, мой друг?
Травме рожде́ния Ты не подве́ржен.
Что́ же ты плачешь, мой друг?
Ведь Ты́ – сама неизменность.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.35
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Ты соверше́нно вне формы.
Что́ же ты плачешь, мой друг?
Деформа́ции Ты не подвержен.
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Ведь во́зраста нет для Тебя.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.36
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Ты никогда́ не утратишь свежесть.
Что́ же ты плачешь, мой друг?
Сойти с ума́ для Тебя невозможно.
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Ведь Ты соверше́нно вне ощущений.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.37
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Ведь Ты вне́ вожделений.
Что́ же ты плачешь, мой друг?
Жа́дности Ты не подвержен.
Ну что́ же ты плачешь, мой друг?
Для Тебя не́т слепой страсти.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.38
Заче́м ты стремишься к богатству?
Ведь Ты совсе́м не «бедняк».
Заче́м ты стремишься к богатству?
Ведь для Тебя́ нет «жены».
Заче́м ты стремишься к богатству?
Ведь не́т ничего «твоего».
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.39
Мимоле́тный проя́вленный ми́р
не каса́ется нас совсе́м.
Лишь бессо́вестный ум пыта́ется
Це́лое разделить на ча́сти.
Но деле́ния эти ника́к
на Меня́-на Тебя не влия́ют.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.40
Никакого бесстрастия не́т
в природе Твоей и в поми́не,
но и стра́сти нет никако́й
в приро́де Твоей соверше́нно,
никакого желания не́т
в природе Твоей и в поми́не.
Ты бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Ты везде́, словно небо.
3.41
Медита́тор не в Сердце и́ не в самадхи,
о́н – в мире майи.
Медита́ция вовсе не в Се́рдце,
она в проя́вленном мире.
Не ведё́т медитация в Се́рдце,
Оно вне времени и простра́нства.
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я́ везде, словно небо.
3.42
Сказа́л тебе всё как е́сть Я
о то́м, какова Реа́льность.
Но не́т ни тебя, ни меня́ в ней –
не́т ученика и нет Гу́ру,
Я – про́сто есте́ственность,
необъя́тность Всевышней Су́ти,
Я бессме́ртное Знание, ве́чность блаженства,
и Я везде́, словно небо.
3.43
Как мо́жет Всевышняя Су́ть
быть, по су́ти своей, блаже́нством?
Как мо́жет Всевышняя Су́ть,
по су́ти, не бы́ть блаже́нством?
Как мо́жет Всевышняя Суть
быть по́знана или сокры́та?
Ведь всё́ это – Высшее Я́,
подобное не́бу, простра́нству.
3.44
Не огонь и не воздух Э́то;
распозна́й Его прямо сейчас!
Ни земля, ни вода́, ни простра́нство,
распозна́й Его прямо сейча́с!
Ни прихо́дит Оно, ни ухо́дит;
распозна́й Его прямо сейча́с!
Ведь Оно – везде́, словно не́бо;
распозна́й Его прямо сейча́с!
3.45
Не «пустота́» Я, не́ «полнота́» Я,
не «чистота́» или «не́-чистота́».
Я вне фо́рмы и Я́ во всех фо́рмах.
Я Всевы́шняя Су́ть всех фо́рм.
3.46
Отпусти́, отпусти́ самса́ру,
отверни́сь от всего́, отда́й –
отдаю́щего то́же, в нем я́д.
И оста́нется то́лько бессме́ртие.
Так заканчивается третья глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея.ДАЛЕЕ: Глава Четвертая >>
ВЫ МОЖЕТЕ .
Чтобы приобрести книгу (электронную или на бумаге) перейдите .
В середине марта 2020 года я приехал в Харидвар, чтобы провести месяц в местах, где жила св. Анандамаи Ма, а заодно закончить перевод на русский язык книги Муджи «Белый огонь». Внезапно во всем мире были объявлены чрезвычайные меры, связанные с пандемией. Невозможно было ни передвигаться между городами Индии, ни улететь в Россию. Мне повезло: в ашраме «Трипура», где я остановился, мне разрешили остаться на неопределенный срок. Более удобного места для работы над переводом было не выдумать. В непосредственной близости к сильнейшим мощам Анандамаи Ма и к дому, в котором она жила. С редкими для индийских ашрамов практическими удобствами. С прямым выходом к Ганге и прекрасными пейзажами.
Кроме того, каждый день под моими окнами занимался санскритом мальчик по имени Аман: он часами нараспев читал классические индийские Писания, и это, несомненно, помогало обнаружить нужное звучание для указателей Муджи на русском. Через пару месяцев перевод был готов, и, ожидая от редакторов рекомендаций по его улучшению, я внезапно стал переводить «Авадхута Гиту» — древний санскритский текст, приписываемый Шри Даттатрее. (далее…)
Бычков А.С. Тот же и другой / — СПб.: Алетейя, 2020. — 130 с.
Нельзя смотреть, не отводя глаз, ни на солнце, ни на смерть.Ларошфуко
* «Что это — дрочишь? — подумала Майя. — Надо будет узнать у Баздыревой».А.Бычков
* То, что пронизывает и охватывает всё,
Что подобно пространству Вселенной вокруг нас,
Заполняет всё изнутри и снаружи,
Высший недвойственный Брахман — ты есть то. Шанкарачарья
* И не жалость — мало жил,
И не горечь — мало дал, —
Много жил — кто в наши жил
Дни, всё дал — кто песню дал. Цветаева. «К Есенину»
Песня в тексте прозвучит лишь одна. По радио: «Stay with Me». — Положим, Сэма Смита (в романе не указано). Но не суть… Может, я ошибся. (далее…)
Свою детскую влюбленность Лермонтов называл “потерянным раем”. Он хранил память о ней как о чем-то светлом и прекрасном, не придавая особого значения безотчетному страху — “пророческой тоске”, которой была проникнута его любовь. Тот страх десятилетнего мальчика еще не был в полной мере прочувствован им по той причине, что в общении с девочкой, разбудившей в нем парадоксальное переживание, Мишель не получил значимых “подтверждений” пророческой тоски. Таковые “подтверждения” — насмешка, отказ, измена и т. п. — ожидаемо появились в юношеской влюбленности Лермонтова. В двойственных чувствах поэта к Екатерине Сушковой его пророческая тоска проявилась целиком. В его стихах “сушковского цикла” эта тоска получила свое первое поэтическое выражение. (далее…)
Арина Обух. Муха имени Штиглица. — Москва: Издательство Аст: Редакция Елены Шубиной, 2019. — 349. ISBN 978-5-17-115209-3
Петербургский текст русской литературы истоптан вдоль и поперек. Каждый уголок Питера запечатлен и увековечен в произведениях не только классиков, но и современников: Сергей Довлатов, Андрей Битов, Валерий Попов, Александр Кушнер и многие другие. Казалось бы что еще можно добавить к этому внушительному собранию сочинений?
Молодая питербурженка Арина Обух рискнула, я бы даже сказал, дерзнула. Недаром кто-то из критиков назвал ее Алисой, живущей в собственной Стране Чудес. Надо сказать, что дерзновение не осталось незамеченным. «Рыжей» (недаром в аннотации упомянута улица Пестеля) уже «делают биографию», она — частый гость форумов Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, недавно вышла и книга. (далее…)
Fred Goodman. Why Lhasa de Sela Matters. Austin: University of Texas Press. 2019.182 c.
Лхаса де Села — девушка с улыбкой ребенка-эльфа, голосом Дженис Джоплин, прической и повадками системного хиппи новых времен. Та же Бьорк давно уже выросла из этого состояния: Лхаса не успела — в 37 лет ее скосил рак. Той славой, на которую она могла бы рассчитывать в лучшие времена, она, впрочем, не разжилась и после смерти.
Для наших же времен все в ее жизни было необычно. Начиная с имени (это не псевдоним!) — и рождения. Оба ее родителя жили вне семей — здесь можно было бы откопать какой-то генезис «как становятся хиппи», но мы не будем. Отец Алехандро — родился в слишком бедной мексиканской семье, зарабатывал преподаванием английского и испанского, жил на две страны, колеся в школьном автобусе. У матери, американки Александры, история еще круче — ее родная мать, желая выправить странности ее свободолюбивого поведения, то сдавала ее в психушку, то лишала родительских прав, а та отовсюду сбегала. Появилась на свет Лхаса, одна из многих братьев и сестер с не менее экзотическими именами, тоже весьма примечательно. Принимать роды приехал хипповский доктор — без рубахи, зато с бутылкой, к которой предложил приложиться всем причастным, не забыв и себя. До 5 месяцев жила без имени, пока мать не прочла книгу про духовную жизнь Тибета. (далее…)
Есть сумерки души, несчастья след,
Когда ни мрака в ней, ни света нет.
Она сама собою стеснена,
Жизнь ненавистна ей и смерть страшна;
И небо обвинить нельзя ни в чем,
И как назло все весело кругом!..
Есть демон, сокрушитель благ земных,
Он радость нам дарит на краткий миг,
Чтобы удар судьбы сразил скорей.
Враг истины, враг неба и людей,
Наш слабый дух ожесточает он,
Пока страданья не умчат, как сон,
Все, что мы в жизни ценим только раз… “Литвинка”
Лермонтов оставил нам бесценное свидетельство о своей первой влюбленности (запись, сделанная ночью 8 июля 1830 года): “Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? (далее…)
— Да какая, к богу, разница, каких оттенков черноты лицо этого мавра? Что от этого зависит в трагедии Шекспира? — может сразу же подумать читатель.
От цвета лица, действительно, зависит немногое. Но по цвету лица стали определять происхождение Отелло. Если он чернокожий, то, делается вывод, произошел из внутренних районов Африки. И тогда наивного дикаря закономерно легко охмурил коварный Яго. А вот если Отелло потомок испанских мавров? Тогда он наследник высочайшей испанской арабо-мавританской культуры, на уровень которой Европа после изгнания мавров из Испании выходила в течение столетий. Именно из арабо-мавританской Испании Европе достались арабские цифры. А нам — слова магазин, адмирал, алгебра, химия, арсенал, указывающие на то, откуда пришли в Европу и соответствующие сферы деятельности. Превосходила арабо-мавританская Испания окружающий мир и строительными технологиями. Достаточно взглянуть на почти стометровые кирпичные башни севильской и кордовской мечетей. Поэтому по-испански и по-итальянски стена — это murо; по-немецки mauer — это стена и строитель; по-французски mur — это стена и город. У нас тоже есть слово замуровать, что в буквальном переводе означает замаврить.(далее…)
Андрей Бычков. ПЦ Постмодернизму. — «Литературное бюро Натальи Рубановой» / «Издательские решения», 2020. — 150 с. ISBN 978-5-0051-3098-3
Для начала цитата из эссе Валентина Катаева «Вознесенский»:
«Настоящая поэзия начинается тогда, когда поэт перестает ощущать сдерживающие его условности формы, метрики, традиции вкусов, то есть когда, сбросив с себя все навязанное ему извне, чужое, заштампованное, он вдруг в один счастливый миг делается самим собой: вот он — совершенно новый, неповторимый, дерзкий, и вот перед ним его свободно выбранная тема, его свободная мысль — и между ними нет никаких преград, их ничто не разделяет, не тормозит их взаимовлияния и не препятствует полному, самобытному воплощению идеи в слове».
Настоящая проза начинается едва ли иначе. (далее…)
Ассоциативной связью любви, страсти со смертью и опасностью проникнут черновой фрагмент Лермонтова, напоминающий кафкианский сон: “Я в Тифлисе… иду за грузинкой в бани; она делает знак; но мы не входим, ибо суббота. Выходя, она опять делает знак… следую за ней; она соглашается дать, только чтоб я поклялся сделать то, что она велит; надо вынести труп. Я выношу и бросаю в Куру. Мне делается дурно. Меня нашли и отнесли на гауптвахту; я забыл ее дом наверное. Мы решаемся отыскать; я снял с мертвого кинжал для доказательства… несем его к Геургу. Он говорит, что делал его русскому офицеру… Раз мы идем по караван-сараю — видим: идет мужчина с женой; они остановились и посмотрели на нас. Мы прошли и видим, она показала на меня пальцем, а он кивнул головой. После ночью оба на меня напали на мосту, схватили меня и — как зовут: я сказал. Он: “я муж такой-то” и хотел меня сбросить, но я его предупредил и сбросил”. (далее…)
Бессознательная аффективно-ассоциативная связь страсти со смертью представлена в лермонтовской “Балладе” 1832 г. Здесь любовь молодой еврейки и русского юноши оборачивается их гибелью: “Поутру, толпяся, народ изумленный / Кричал и шептал об одном: / Там в доме был русский, кинжалом пронзенный, / И женщины труп под окном”.
Герой поэмы “Аул Бастунджи” Селим влюбляется в жену брата Зару, “чей сладкий голос, чей веселый взгляд был одарен неведомою чарой”. Чтобы не сотворить непоправимого, он покидает брата и его жену (мотив бегства от любви): “Как дух изгнанья, быстро он исчез / За пеленой волнистого тумана!.. / У табуна сторожевой черкес, / Дивяся, долго вслед ему с кургана / Смотрел и думал: “Много есть чудес!.. / Велик Аллах!.. ужасна власть шайтана! / Кто скажет мне, что этого коня / Хозяин мрачный — сын земли, как я?” “Злой мулла”, чей “верен глаз”, пророчит Акбулату беду из-за его жены, но тот не слушает его. Селим возвращается и похищает возлюбленную. Акбулат, подозревая измену, “умирает”: “Без сил, без дум, недвижим, как мертвец, / Пронзенный сзади пулею несмелой, / С открытым взором встретивший конец, / Присел он на порог — и что кипело / В его груди, то знает лишь творец!” Его верный конь возвращается к хозяину с трупом Зары. Не в силах пережить смерть любимой Акбулат поджигает свой дом и погибает в огне: “Пылала ярко сакля Акбулата… / И чей-то смех мучительный и злой / Сквозь дым и пламя вылетал порой”. (далее…)
29 июля 2020 г. покинул наш мир талантливый писатель Игорь Яркевич. Со всем уважением к нему, но осознавая, что из песни слова не выкинешь, мы публикуем не слишком комплиментарный критический анализ его ранней литературной деятельности, выполненный Олегом Давыдовым в 1994 году. Впрочем, не стоит считать этот текст исчерпывающей характеристикой всего творчества Яркевича. — от редакции
Если бы журнал «Огонек» не назвал Игоря Яркевича писателем-93, мне бы, возможно, не пришло в голову говорить об этом «последнем русском писателе» (как немного двусмысленно определила его Светлана Беляева-Конеген). Но раз уж Яркевичу найдено место, стоит посмотреть на него внимательнее.
Помимо публикаций в периодических изданиях, у него вышла книжка под заголовком «Как я и как меня» (М., ИМА–ПРЕСС, 1991). Заголовок этот как бы аккумулирует названия двух основных текстов, вошедших в книгу, — «Как я обосрался» и «Как меня не изнасиловали». Эти два текста вместе с третьим, «Как я занимался онанизмом» (вскоре выходит в том же издательстве), составляют трилогию, каковую Яркевич смело уподобляет знаменитой трилогии Льва Толстого. Что же собой представляет «Детство. Отрочество. Юность» Яркевича?
В части первой изображен какой-то пионерский лагерь или санаторий, где герой постоянно всего боится. Этот страх выражается в форме предчувствия: «Обосрусь!». Читателю, конечно, надо иметь в виду сленговое употребление этого слова: с одной стороны, оно означает – «совершить нечто глупое, смешное, неловкое», а с другой – «испугаться». Сплав двух этих значений и становится тотальным символом «Детства» Яркевича. Нетрудно догадаться, что изначальная боязнь сделать неловкость в действительно очень опасном и жестоком детском коллективе оборачивается реальным осуществлением того, чего уже заранее так ужасался этот многострадальный Иов нашего времени. То есть буквально… Вообще-то, некоторая внутренняя императивная заданность («Обосрусь!») – весьма характерная особенность деятелей искусства поколения Яркевича (р.1962), но «обосраться» вот так вот зримо, конкретно, с готовностью и удовольствием – это все-таки индивидуальная черта характера «последнего писателя», его неповторимый талант и залог успеха. (далее…)
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>