Начало романа – здесь. Начало 5-й части – здесь. Предыдущее – здесь.

По дороге к Саре я вдруг почему–то решил, что не очень удобно являться к ней вот так вот просто — без всякого повода. Эта мысль несколько даже удивила меня, поскольку я, вообще говоря, предпочитаю чистую импровизацию с женщинами. Но все ж я сказал себе: «Ну–ну–ну, ничего! — я еду затем, чтобы что–то узнать, например, о колдовстве,» — сказал и занялся изучением мочки левого уха симпатичненькой девушки, сидевшей около меня (рыжая и с черными глазами).

Я ехал в троллейбусе. Девушка очень мне нравилась. Вдруг, вошла контролерша. Вскоре она уже штрафовала девушку, а я, пока, сравнивал эту девушку (свежий зеленый огурчик) с круглотелой, полной такой контролершей в темных очках, — сравнивал, размышляя о… конечно же, женщинах, читатель.

«И словом: тот хотел арбуза,
А тот соленых огурцов, —
Но пусть им всем докажет муза,
Что я не из числа льстецов»…

Так пел Гаврила Романыч Держвин, и я беру это эпиграфом к небольшому трактату о женщинах и о любви, который вы обнаружите ниже. Сей трактат родился из моего сопоставления оштрафованной девушки с оштрафовавшей ее контролершей. Он посвящается Саре Сидоровой, к которой я в тот момент ехал, чтобы узнать кое–что о женских чарах.

Основная идея: предлагается разделить все многообразие женщин на четыре типа (по числу дам в карточной колоде).

1. Дианические динамистки — женщины не то чтобы вовсе фригидные, но довольно хлоднокровные и, подчас, даже мужеподобные. Кокетливы. Разговорами на околоэротические темы любят натягивать свой тугой лук — охота у них явно есть, и они рады показать себя, но… в последний момент удовольствие провести вдруг за нос партнера пересиливает все. Артемида начинает травить своего Актеона, превратив его в оленя: как мог ты смотреть на меня так?!. Или, вдруг переметнувшись к другому, она разжигает псов ревности… Грубый половой акт, конечно, не доставил бы ей такого удовлетворения, как эта утонченная травля. Такую женщину любишь любовью, которая по-гречески называется филиа, то есть: склонность без последствий. Их стихия — воздух. Масть — бубна.

II. Противоположностью этому будет у нас тип: юнонические жены — женщины, рассматривающие половое общение как прием пищи. Подобные геры, может быть, и не получают особого удовольствия от совокупления, но жить без него не могут и даже просто не могут помыслить себе жизни без регулярного орошения. Обычно это хорошо возделанная нива, выбирающая себе и сеятеля трудолюбивого. Причем, заботится о нем больше, чем о самой себе (как о хлебе насущном). Лишена кокетства. Цветет при муже. Назовем такую любовь сторгэ — ровное, спокойное, непрерывное влечение. Масть здесь крести, а стихия — земля.

III. Венерические шлюхи (астартические блудницы) известны всем очень хорошо. Их влечет сношение само по себе — производство похоти и ее утоление. Похоть их стихия. Они распространяют вокруг себя как бы атмосферу желания — часто спиной чувствуешь, что около тебя стоит такая афродита. Они генераторы хоти, и в этом, пожалуй, их функция на земле, ибо возбуждая мужей слишком вялых юнон, они не дают прерваться человеческому роду. Сами, как правило, детей не рожают или подкидывают их куда–нибудь. Кокетливы, часто уродливы и все равно привлекательны. Здесь любовь, конечно, эрос — похоть, желание; карта — черва, стихия — вода.

IV. И наконец, нервные минервы, афины (а–фин — не кончающая или, может быть, не приемлющая конца) — полностью фригидные женщины, сублимирующие свое либидо. Страсти в ней может быть больше, чем в любой афродите, и, возможно, как раз избыток страсти возносит ее вверх (в отличие от артемиды), но не всякий разглядит эту тлеющую страсть в глазах такой монахини, не всякий сумеет ее растлить. Грубое вмешательство может лишь оттолкнуть ее. Любовь не чужда ей, но, вместе с любовью, она витает в заоблачных высях, и только очень тонкая словесная, духовная, иносказательная игра может поколебать, а иногда даже низвести этот огонь на землю. Такая пиковая любовь называется агапэ.

Думаю, мне не надо объяснять читателям, что женщин, сейчас описанных, в природе не существует. Я даю только чистые типы, на деле же каждая женщина представляет собою очень сложную смесь, неповторимый состав этих четырех мифических дам. Поэтому, кстати, я не даю и морфологических особенностей каждого типа — их легко вывести из описанных характеров, но на практике применять будет трудно.

Итак, в каждой женщине живут четыре богини, и мы им всем молимся, любя вот эту, конкретную, женщину, но, конечно же, надо учесть, что любовь (зарождаясь, живя, умирая) проходит все стадии, и в зависимость от женщины (Венеры, Дианы…), которую любишь, растет и развивается по тому или иному пути, давая разные сочетания этих эросов и агапэ, а быть может, что–то из этого даже минуя.

Так заканчивается мой краткий трактат о женской любви.

***

Оштрафовав рыжую девушку, контролерша принялась за меня.

— Вы понимаете, — оправдывался я, показывая гривенник, — пытался я разменять, но ни у кого не нашлось: ни у водителя…

— Платите штраф.

— Да ведь нечем.

— Это не мое дело!

Я пожал плечами:

— Совести у вас нет, — сказал я.

— А вы совесть хотите за четыре копейки купить? — закричала контролерша, приглашая принять участие в наших прениях весь троллейбус.

— За четыре копейки совесть не купишь. И не продашь, — отвечал я. — За четыре копейки можно купить разве что презерватив…

Оштрафованная девушка была этим совершенно фраппирована: она встала и вышла, я же, вспомнив блефорит Сары Сидоровой, уже тише добавил — склонившись к присевшей на освободившееся место контролерше:

— … или зеленку.

— Ладно. Нет рубля, дай сколько есть, — прошептала она так же конфиденциально.

— Нет ничего, — благодушно сказал я, заводя свою руку ей за спину, — нету, ей богу! — продолжал я, касаясь ладонью жирной ее складчатой талии, — нет сейчас ни копейки, но вы дайте мне свой телефон. Как деньги появятся, тотчас я вам позвоню и верну этот рубль.

— Нахал, — хохотнула она, очень оставшись довольна моей площадною галантностью.

— Что, не дадите? Тогда мне пора.

Уже удаляясь, я приветно махнул расползающейся в тщетно сдерживаемой улыбке мягкотелой своей контролерше.

Продолжение