Я не знаю, какой жребий предопределил мой интерес к той давно забытой истории о герое, одолевшем быкоподобное чудовище во мраке кносского лабиринта.

До недавнего времени у меня неизменно вызывали скуку все эти пестрые истории о то ли божественных, то ли звероподобных существах, которым приписываются какие-то невероятные деяния или чудовищные преступления. Лабиринты – эти опустевшие чертоги наших некогда грозных богов и могущественных предков – сегодня служат для развлечения толпы; они не отличаются никакой архитектурной изысканностью, зачастую имеют одну и ту же простую – всем хорошо известную – структуру и, как мне кажется, совсем неуместные изображения перста, указующего верный путь к выходу из лабиринта. Волею случая я забрел однажды в подобный лабиринт, и он вогнал меня в такую тоску своей простотой и незатейливостью, что я умудрился заблудиться в нем.

Да, и чудовища, и лабиринты нисколько не занимали меня. Но что-то произошло, что-то изменилось – во мне или вокруг меня, не знаю, – и я стал одержим ими. Они заполонили мой разум, они преследовали меня и днем, и ночью. Иногда я начинал всерьез опасаться, а не чреват ли я чудовищем, сидящим внутри меня, так что впору было призывать Гефеста с его повивальным топором, дабы он освободил меня от столь невыносимого бремени.

Мучимый своими чудовищами и лабиринтами я вспомнил о судьбе другого лабиринтного человека – Тесея и его встрече с Минотавром. Предположив, что история афинского героя могла бы дать мне подсказку в моих бесконечных блужданиях собственными лабиринтами, я обратился к произведениям наших поэтов и трагиков, чтобы через них понять древнее предание; но каково же было мое разочарование, когда вместо ясного рассказа о героическом деянии я обнаружил в них какие-то путанные и замысловатые хитросплетения образов и слов – излюбленный предмет бесконечного восхищения наших софистов, – хитросплетения, лишь затуманивавшие изначальное предание. (далее…)

Природа заселила Землю великим множеством причудливых созданий. Но и человеческое воображение наполнило культуру массой творений не менее диковинных. Две эволюции, два генезиса, два набора объектов, претерпевших множество изменений. Одна насчитывает сотни миллионов лет, другая – десятки тысяч. Как они взаимодействуют? По каким законам?

В этом наброске, не претендующим на оригинальность, сделана попытка провести между ними параллели. Начну с объединяющих их иллюзий. Главная иллюзия культурной эволюции состоит в том, что она имеет доступный нашему пониманию смысл, определённую цель и логику развития. (Логика понимается здесь как осознанные методы конструирования новых схем, как ряд алгоритмов, по которым выстраивается её здание.) Но, похоже, вместо всего этого есть простые критерии, аналогичные естественному отбору в живой природе, – заполнить коллективное сознание, пробиться в толще себе подобных эстетических ценностей и в дальнейшей воспроизвести себя. (Для этого необходимо приспосабливаться к окружающим реалиям, как это тысячу лет делает, например, христианство в лице Ватикана, и одновременно приспосабливать эти реалии под себя.) (далее…)

Нужны ли нынче доказательства очевидному – тому, сколь многим Россия обязана императрице Екатерине II?

Были в жизни Белоомута яркие, наверное, всякой местности присущие в период её молодости, события; он был значителен в ряду 4-5 других, соседних, сёл, что до появления железных дорог “делали погоду” в экономической жизни всей страны.

Именно на белоомутских, дединовских и ловецких лугах откармливались следующие через Зарайский уезд прогонами с донских, степных мест, многочисленные табуны лошадей, через соседний Перевитск уводились гурты крупного рогатого скота с обозами сенными. Других, столь же удобно расположенных и столь же богатых кормом местностей на пути, о коем идёт речь, пути важнейшем, прежде всего, для обеспечения жизнедеятельности обеих столиц, не было. (далее…)

Экзистенциальные парадигмы Тютчева и Мандельштама

Блаженство понимающего созерцания

Смутные времена впечатляют своими неординарными возможностями. Одна из них – обновление личного катастрофического опыта. Делается это благодаря нашей погруженности в катаклизм и «включенному наблюдению» за ним. Одновременно для нас резко возрастает ценность экстрим-впечатлений тех, кто уже побывал в исторических провалах и к кому мы, запертые внутри катастрофы, питаем невольное чувство духовного родства.

Возьмем две парадигмы отношения творческого духа к катастрофе. Одна из них, тютчевская, пришла к нам из позолоченно-посеребрённого XIX века. Другая, мандельштамовская, пожаловала из железного XX века-волкодава. (далее…)

Я задала себе вопрос: зачем мы, люди, занимаемся искусством?

И вопрос оказался крутым…

Друзья мои, – почему мы это делаем, а? Ну зачем, в самом деле? Чего, деньги, что ли, так зарабатываем? Да любое творчество – жутко неверный заработок. Славы человек хочет? И это сколько художников славу снискали? То-то и оно…

Чего у человека такое зудит внутри, что он записывать начинает, а то еще и в рифму, красками что-то мажет, звуки складывает в песню? Оскар Уайлд утверждал, что искусство бессмысленно. А я вот не верю, что столько людей занимаются бессмыслицей. Хотя явно-практического смысла не наблюдается… Есть тут какая-то тайна. Вот вы сами спросите себя, попробуйте… Нафига человек создает искусство? (далее…)

Мишель Уэльбек. Покорность/ Пер. с фр. М. Зониной. М.: АСТ; Corpus, 2016. 312 стр.

Пересказывать сюжет смысла нет – бутылку с ним вынесло медиа-море еще до публикации книги. Пришедшейся ровно на день парижских терактов. Первых, увы, ибо с тех пор была пятница 13 ноября.

Об актуальности проблемы Европы vs. Еврабия (словечко из книги) говорить смысла тоже мало – если Франсуа с горечью провожает в Израиль свою любовь Мариам, то статистика нам неумолимо говорит, что исход-алия евреев из Франции сейчас максимально велик (далее следует Англия и Бельгия). (далее…)

К 135-летию Александра Блока, певца революционной юности «с нимбом вокруг лица».

Наш бог бег… Маяковский

Да. Ты – родная Галилея
Мне – невоскресшему Христу. Блок

Боги, когда они любят,
Замыкающие в меру трепет вселенной,
Как Пушкин жар любви горничной Волконского. Хлебников

…Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз –
Впереди – Иисус Христос. Блок

Нового бога, впрочем, и новую Россию искали все художники той непростой эпохи. Упомянутый Хлебников откапывал в водоворотах грёз по-своему: «Это шествуют творяне, заменивши д на т, Ладомира соборяне с Трудомиром на шесте». Блок – по-своему. Как ни странно, никто из них так и не нашёл – по воле рока господь оставался прежним, традиционным. (далее…)

К столетию Константина Симонова

Как врезалось в память ещё со школьных лет – так в памяти и остаётся:

— Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины,
Как шли бесконечные, злые дожди,
Как кринки несли нам усталые женщины,
Прижав, как детей, от дождя их к груди, —

Написано осенью сорок первого. Самое, пожалуй, трагичное время Великой Отечественной. Автор – военный корреспондент газеты «Правда» Константин ( Кирилл) Михайлович Симонов.

— Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился, —

ТА война закончилась уже семьдесят лет назад – а строчки эти без дрожи в голосе читать до сих пор невозможно. Это называется простым и пафосным, но в этом конкретном случае совершенно справедливым словом ШЕДЕВР. Шедевр, потому что написан ТАЛАНТОМ. (далее…)

От редакции «Перемен»: Дмитрий Бобышев — поэт, переводчик, эссеист и профессор Иллинойсского университета в г. Шампейн-Урбана (США) родился в Мариуполе в 1936 году, вырос и жил в Ленинграде, активно участвовал в самиздате. В 1963 году Анна Ахматова посвятила ему стихотворение «Пятая роза». На Западе с 1979 года. Подробнее см. в Википедии. Поводом к написанию им нижеследующих эссе послужило трехчасовое интервью Ивану Толстому, журналисту радиостанции «Свобода», который заинтересовался литературными воспоминаниями Бобышева (трилогия «Человекотекст»). В резонансном интервью Дмитрий Бобышев ответил, в том числе, и на вопросы, связанные с Иосифом Бродским и их взаимоотношениями. Но не только. Однако в результате предэфирного монтажа на первый план были выведены именно эти фрагменты интервью, при этом весьма тенденциозно интерпретированные журналистом «Свободы». Передачи прошли в тематической рубрике «Мифы и репутации» — 20.09.2015, 27.09.2015, 04.10.2015 под названием «Друзья и недруги графа Шампанского».

ОТВЕТ ТОЛСТОМУ

Тучные мифы и тощие репутации

Пора моего возмужания совпала с двумя историческими событиями: смерть Иосифа Сталина и разоблачение его культа. Эти события внесли будоражащие перемены в жизнь страны и, конечно, сказались на умозрении многих, если не каждого из тогдашних молодых людей моего поколения. Разумеется, эти уроки были усвоены и мной: стало ясно, что вся система отношений в «стране рабочих и крестьян» основана на лжи, на советских мифах. Увенчивал эту ложь культ Сталина, то есть обожествление его всезнания и всемогущества, — мол, Сталин это победа, это «гений всех времён и народов», ведущий человечество к счастливому будущему. А ведь сказано: «Не сотвори себе кумира» (см. Исх. 20:2-17; Втор. 5:6-21), — за нарушение этой заповеди советские народы принесли гекатомбы жертв, но даже Гулага им оказалось мало, — фуражка и усы Иосифа Первого до сих пор соблазняют умы политиканов и их паству.

Видимо, кумиротворение живёт в крови народа (неважно даже какого), ибо идолы сотворяются “повсеместно и повсеградно” не только в политике, но и в спорте, в кинематографе, на эстраде, даже в пушкиноведении и, конечно, в литературе.

С одним из таких примеров мне пришлось иметь дело почти всю мою уже довольно долгую жизнь. (далее…)

20 ноября 1869 года родилась Зинаида Гиппиус, великая женщина,
идеолог русского символизма.

Тройная бездонность дана поэтам. З.Гиппиус

Будьте просты как дети. Евангелие

Я – молодая сатиресса,
Я – бес.
Я вся живу для интереса
Телес.
Таю под юбкою копыта
И хвост… Вл. Соловьёв

Помните нестеровское полотно «На Руси» – некий тысячелетний срез, собирательный образ России-матушки. Царь, митрополит, схимник, юродивый, солдат; реальные персонажи: поэт-философ В. Соловьёв, писатели Толстой и Достоевский. Все они следуют за идущим впереди мальчиком – символом не «запылённой землёю» искренней веры. Замысел картины Нестеров объяснял своему другу С. Дурылину: «Это был текст из Евангелия от Матфея: “Аще не обратитеся и не будете, яко дети, не внидите в Царство Небесное”…» (далее…)

В конце ноября на российском книжном рынке появился новый роман Мишеля Уэльбека «Покорность». По трагическому совпадению, некоторые элементы вымышленного сюжета книги недавно стали реальностью…

Пожалуй, «Покорность» — самый скучный роман Мишеля Уэльбека. Он скучен настолько, насколько может быть скучна схематичность предопределенных исторических процессов, имеющих свое начало, стадию процветания и завершающий этап декаданса. Роман напоминает скорее доклад филолога, чем художественное произведение. Между тем, даже в этом изнуряющем формате Уэльбек остался самим собой – жестоким, циничным, откровенным до неприличия и очень, очень печальным автором.

Как известно, именно в день появления романа «Покорность» на прилавках книжных магазинов Франции, а именно 7 января 2015 года, в редакцию сатирического журнала «Шарли Эбдо» ворвались неизвестные и расстреляли двенадцать сотрудников скандального издания. После этого чудовищного происшествия в отношении Мишеля Уэльбека со стороны государства были предприняты особые меры безопасности из-за угрозы покушения на его жизнь террористами-исламистами. Выход же российского варианта романа «Покорность» ознаменовался парижской бойней, случившейся накануне, 13 ноября. Окружающая реальность и автор самых убедительных современных антиутопий словно соревнуются в рейтинге популярности: кто выдумает сюжет покруче.

Исламские экстремисты и обычные мусульмане недовольны романом «Покорность». Они посчитали его оскорбительным. Действительно Уэльбек дал повод для такой реакции, изобразив современный активно интегрирующий в Европу ислам, так сказать, некорректно. Однако гораздо большую обиду на Уэльбека должны испытывать сами европейцы, конкретнее, французы, а еще конкретнее – французские интеллектуалы, ставшие излюбленной мишенью для изуверской критики популярного автора. Если называть вещи своими именами, по романам Уэльбека кочует неприкаянное окультуренное, но очень слабовольное животное с высшим образованием, а иногда и с научной степенью. С одной стороны, это существо стремится к элементарным удовольствиям, прежде всего, к плотским, а с другой, панически боится грядущей всеразрушающей старости и неизбежных болезней; этот субъект вроде чувствует себя прямым носителем великих культурных традиций Западной цивилизации, и в тоже время он не может устоять перед соблазнами насквозь инфантилизированного общества потребления. Homo houellebecqus – «человек уэльбековский» — иногда пытается, да не может поверить в Бога, так как он слишком умён для того, чтобы принять веру без сомнения и слишком слаб, чтобы эти сомнения преодолеть. При этом его душу точит панический страх смерти и одиночества. Конечно, Уэльбек пишет о себе, ибо выкладывая собственные фобии на бумагу, можно на время от них отделаться. Трудно поверить, что этот автор, столь убедительно изобразив пугающее рефлексивное брожение, к нему непричастен. (далее…)

Стрельба по птицам не для меня…

«Охоте предпочитаю рыбалку: запустил удочку, сидишь и удишь рыбку…» – как-то размечтался Виктор Чижиков.

В этом он весь. Такова его природа. Потому вы не найдёте в его юмористических рисунках агрессии. У него даже бармалеи и пираты не страшные, а смешные. Что вы хотите, если разбойник Бармалей под подушкой номер «Мурзилки» припрятал?!

Не сомневаюсь: и чижиковские юношеские карикатуры в «Крокодиле» были именно такими – с беззлобным юмором. А уж что говорить про его иллюстрации в детской книге? Тут ему нет соперников. Тут улыбчивый чижиковский талант бьёт ключом. Попробуйте закройте ладонью его рисунок и оставьте хотя бы краешек, всё равно угадаете: это чижиковское рисование. У него каждое движение кисти или пера – талантливо шутливое. (далее…)

«На серебряной ложке протянутых глаз»…

Люди моей задачи часто умирают тридцати семи лет. Хлебников

Если ты хочешь проникнуть в тайны физики,
то ты должен посвятить себя в мистерии поэзии. Шлегель

Back in the USSR

Знаете, дорогой читатель, какие строки повлияли на юного тщедушного меня, рвущего на заре взрослой жизни корни волос из «лукавой хари» неповоротливого бытия; меня, сражающегося-горящего «в гневе, в яри, под визг верховный колеса» за место под солнцем:

Гражданки и граждане
Меня-государства
Тысячеоконных кудрей толпились у окон.
Ольги и Игори,
Не по заказу
Радуясь солнцу, смотрели сквозь кожу.
Пала темница рубашки!
А я просто снял рубашку,
Дал солнце народам Меня!
Голый стоял около моря…

«Ольги и Игори…» – вот что сразило тогда! Рядом находилась в тот момент милая девочка Ольга…

Не князь и не княгиня, мы весело рожали с ней детей, как в хлебниковских реминисценциях Киевской Руси делали древние «тысячеоконники». И так же в «толпах загара» радовались морю, «смотрели сквозь кожу», чувствуя друг в друге абсолютное единение и свободу безмерного счастья. Овеществляя себя с «осью вращения» сущего, не менее. Готовые стать частью скорой скорбной «мировой молнии» надвигающихся преобразований. Но это личное… И об этом напишу когда-нибудь роман. (далее…)

Алла Марченко, литературовед, автор известных книг из жизни и творчества Михаила Лермонтова и Анны Ахматовой, подвела своеобразный итог и собственных есенинских штудий. В романе-биографии «Есенин: путь и беспутье», впервые опубликованном в 2012 году и к юбилеям поэта роскошно переизданном ведущим издательством страны (М.; АСТ, 2015).

Думаю, рецензия на этот труд будет сегодня уместной. Как, впрочем, и всегда – разговоры о Есенине в России неизменно актуальны.

В аннотации сказано про «убедительную реконструкцию». Что ж, оценим «убедительность». Из всего реконструкторского арсенала Алла Максимовна выбирает нехитрый прием – пытается воспроизвести адекватный язык среды (преимущественно крестьянской) и персонажей (самого Есенина, Клюева и пр.). В современных писательских биографиях метод сей восходит к Владимиру Новикову, профессору филологии и МГУ, автору ЖЗЛ-книги о Владимире Высоцком. (далее…)

«Всем известен закон взаимного порождения, а вот
смысл и значение взаимного преодоления не понимает
почти никто… Если нет преодоления, то становится
невозможным и порождение. Это закон…» Чжоу Шэнь-чжай

«Вверху и внизу существует 9 отверстий, а с внешним
миром человеческий организм сообщается через
84.000 пор. Все они представляют собой двери и врата
организма… Точка жэнь чжун, основание носа, – центр
человека…» Собрание наставлений врача из У

О моих путешествиях в Тай Цзи довольно подробно говорится в «Записках неофита…». Но этот текст я не стал туда помещать, там и без того 21 глава, уже книга. Есть и ещё один повод для выноса «Ночей…» в «Бездорожье». Это действительно бездорожье – «Великий Непроезжий Путь». А потом, мне просто стало стыдно ныть и жаловаться чуть ли не в каждой главе «Записок…», рассказывая о трудностях Пути.

Но он действительно труден. И опасен! А потому я и считаю своим долгом и обязанностью предупреждать об этом; кроме того, бездорожье – самое подходящее определение для моих скитаний в одиночку в поисках хоть какого-то следа или тропки, ведущих в нужном направлении. Это как в лесу: есть вход, тропинка, идёшь-идёшь, и вдруг она теряется, начинаешь кружить, что-то нащупаешь и опять идёшь… тупики, буреломы, ещё какие-то препятствия, в общем, – бездорожье. (далее…)