«Всю мою жизнь можно было бы назвать словом «после»»

…И вот ведь какой случился казус.

Жена, незнамо где, раздобыла редкостную вещь. Небольшой такой импортный разноцветный творожок типа маслица, но и типа творожка тоже. Раньше не видал. Засунула от беды подальше в тёмный, малопосещаемый угол холодильника. Дав понять, что вещь ценная, классная. Не каждому свиному рыльцу положена. И уехала в деревню. На пахоту.

Шёл я как-то мимо холодильника, шёл… Бац, да и решил лизнуть. Чуть-чуть. Нормально, вкусно. Назавтра ещё раз лизнул. Уже с ложечки. Хорошее маслице. Мякоть. Даже и не видно, что кто-то шарил. Крышечку поплотней… Утром опять полез. (далее…)

Мне случайно попал в руки томик Исхака Машбаша «Висячий мост»…

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

Я ничего не знал о поэте раньше, а тут… давно я не испытывал столько чувств сразу – удивление, восхищение, какую-то отрадную успокоенность – раз живы поэты, раз есть такие поэты – мои современники, значит, всё в порядке, жизнь действительно продолжается.

В море литературных суррогатов, в бесконечных шеренгах рифмованных строчек, претендующих на то, чтобы называться поэзией, услышать чистый, свежий, искренний голос настоящей поэзии – удача, поэтому я не могу на это не откликнуться.

Наверно, Адыгее это не нужно, однако русский читатель знаком с поэтом по меньшей мере недостаточно, и потому я не буду скупиться на цитаты из него. (далее…)

В нашем стремительном мире неторопливый и обстоятельный человек обречен на вечные понукания.

Идеал современности – быстрые бойкие люди, скользящие по поверхности событий и вещей. Не зацикливаясь на оттенках, не вдаваясь в подробности, они как стрелы летят к своим целям. Неотъемлемым качеством книги становится рекламное «читается за один вечер», еды – возможность проглотить ее на бегу. Иногда каждому хочется хоть ненадолго спасти себя от этой скоростной трассы.

В каком-то смысле, именно в этом заключается миссия «Эшколота» и его культурно-образовательных программ. Уже достаточно популярный и знаковый для московской жизни проект знакомит всех желающих с традиционной и современной еврейской культурой в формате edutainment (обучение и развлечение). (далее…)

Счастье было вчера или будет завтра…

В человеке заложены огромные возможности. Великие возможности. В том числе способность восхищаться. А значит, должно быть что-то такое в мире, «соизмеримое заложенной в нем способности». У человека появляется мечта.

Такие люди, как Гэтсби – редкость. Как редкие бабочки для знатока. Но только никто не называет бабочек великими. Гэтсби потому и велик, что сумел воплотить возможности, соответствующие своей мечте. Будучи по общественному и материальному положению гораздо ниже, чем та же Дэзи, он сделал себя сам, начиная с имени и заканчивая смертью. В нем был такой «романтический запал», которого хватило бы на многих, но сосредоточился он в одном человеке. (далее…)

Интервью со сценаристом Сергеем Миляевым

Я познакомился с Сергеем лет пять назад. И сразу попросил его прислать мне его знаменитую рок-поэму «Петушки-Манхэттен». К тому времени книга уже была диковинной редкостью, экземпляров не было даже у автора, но где-то он нашел для меня одну книгу. В этом интервью мы о ней и поговорим. А также о многом другом, не менее важном.

Роман Богословский: Сергей, зная о твоих настроениях в отношении русской литературы, спрошу: с чего ты взял, что ей «приходит трындец»? Вопрос дурацкий, обсосанный уже двести двадцать два миллиона раз, но вдруг ты скажешь что-то интересненькое… и новое, неслыханное.

Сергей Миляев: Интересненькое о нашем времени и литературе скажут лет через 50, если планета к тому времени не уничтожит сама себя. Я лишь еще раз окроплю белый лист бумаги мокрыми слезами. Слезами ностальгии по СССР, когда и количество изданных книг с библиотеками, и тиражи с читателями всех уровней зашкаливали, делая нашу страну без всяких там понтов и приписок действительно самой читающей в мире. (далее…)

13 августа 1804 года родился В. Ф. Одоевский

Музыка – это откровение более высокое,
чем мудрость и философия. Бетховен

Для разума инстинкт есть бред. Одоевский

«Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто, скорбь душевную означающее», – говорил Радищев, слыша в крестьянской, исконно русской музыкальной культуре и чувства, и настроения, и думы народа. И мысли и слова, самобытность и извечный «скорбный протест».

Победы русского Просвещения мало что дали непосредственно самому народу. Более того, явный западнический уклон лучших умов, – отрицающих преобладание диатонизма и квинтовой темперации, – под прикрытием таких несгибаемых авторитетов, как Державин, бездоказательно внёс в обиход надуманные положения о древнегреческом происхождении р. н. песни. (далее…)

Татьяна Замировская принадлежит к поколению, взращенному детским журналом «Трамвай», поэтому с детства мечтала стать Мариной Москвиной, Людмилой Петрушевской или хотя бы Дэвидом Боуи.

Живет в Минске, учится в Нью-Йорке, занимается музыкальной журналистикой, пишет документальную колонку о сюрреальных столкновениях человека и живой природы, ведет джазовую передачу на воображаемом польском радио. (далее…)

Чанцев А. Когда рыбы встречают птиц: люди, книги, кино. – СПб.: Алетейя, 2015. – 696 с.

Мир един, яростен и прекрасен. Искусство вполне эпично, трансгрессивно и увлекательно. В онтологическом смысле труп разлагающейся бодлеровской лошади не менее восхитителен (а процесс тления, возможно, даже более лиричен), чем цветение сакуры в храме Ясукуни в Токио. Поэтому-то прозаик, критик и японист (в анамнезе кандидат филологических наук), автор трех книг Александр Чанцев (р.1978) в принципе интересуется всем.

Ирландский фолк, последний концерт странноватого Сергея Кулагина, запечатленная пластика движений в фильмах Вима Вендерса, молчаливое неучастие в кинопроцессе Артура Аристакисяна, новый беллетристический роман Марины Ахмедовой (зарекомендовавшей себя «кавказской» писательницы), политизированная эстетика Эдуарда Лимонова, чистосердечная история культовой модели Верушки и очередная биография Джойса, а также многое, многое другое. (далее…)

Давать должен тот, кто сам имеет.
Снорри Стурлуссон. «Язык поэзии»

Много слов хороших написано и сказано о русском языке. Ещё бы! В нём нет жестких грамматических конструкций — и оттого он гибок. Равномерно огласованный — он полнозвучен. Бездонная фантазия его носителей пробудила к жизни бесчисленное множество образов и их оттенков — отсюда роскошество метафор и сравнений. Отсюда же и ёмкость языка — можно уничтожить одним словом, а можно шептать до бесконечности, варьируя полутона. Он то сладкоголос, как сопрано, то резок, как удар бича, то нежен, словно флейта, или неумолим и величав, как первобытная стихия. Загляните снова к Марине Цветаевой, и вы услышите, что можно делать в русском с одной лишь пунктуацией… (далее…)

Ещё одна вселенная под нашим Солнцем – Поднебесная. Её истоки теряются в веках. Исторические хроники ведут счёт её императоров от Хуан-Ди, легендарного Жёлтого Императора, 2697 год до н. э. Совсем уж легендарные Шэнь-Нун и Фу-Си отодвигают временной рубеж к 2723 и ранее 2800 года до н. э. Шао Юн (1011-1077 годы), китайский мыслитель эпохи Сун, «полагал вполне возможным, что Фу-Си, Шэнь-Нун и Хуан-Ди были представителями и распространителями знаний предыдущей культуры человечества. Потому вполне закономерно, что Фу-Си приписывается авторство И Цзин, «Канона Перемен», Шэнь-Нуну – первого фармакологического трактата, а имя Хуан-Ди связано с медициной». («Трактат Жёлтого Императора о внутреннем», перевод Б. Б. Виногродского. М. «Профит-Стайл». 2009г. с. 6).

Эти трактаты, а также «Книга Правил» («Лицзи»), «Книга Музыки» («Юэцзин»), «Книга Песен» («Шицзин»), «Книга Истории» («Шуцзин»), входившие в древности в обязательную программу обучения, лежат в основе всей китайской культуры. Этого фундамента оказалось достаточно, чтобы появились в Поднебесной мудрецы и философы такого масштаба как Лао-цзы, Чжуан-цзы, Ле-цзы, Конфуций, Мэн-цзы, нескончаемая череда их преемников и последователей. (далее…)

Японский и китайский русисты-переводчики об изучении русского языка, переводах русских книг и образе России¹

1. АЦУСИ САКАНИВА

Ацуси Саканива (Токио) – доктор наук, доцент кафедры русского языка и русской литературы филологического факультета университета Васэда. Переводчик А.А. Тарковского и А.И. Солженицына, автора книг «Исследование произведений Ф.М. Тютчева: самосознание в России XIX века» (2007); «Японская литература в современной России» (2013), «Читаем Пушкина» (2014).

Александр Чанцев: Саканива-сэнсэй, как Вы пришли к решению выучить русский язык? Где Вы его изучали?

Ацуси Саканива: В средней школе я прочитал повесть Ф.М. Достоевского «Записки из подполья» в переводе. До тех пор из русской словесности (конечно, зная имена нескольких великих русских писателей) я совсем не читал ничего, кроме «Ивана-дурака» или «Репки» и т.п. и у меня не было особенного представления о русской литературе. Вообще, думаю, школьники того времени (в начале и середине 1980-х годов) не имели никакого особого мнения о СССР/России. Но эта повесть произвела на меня ошеломляющее впечатление: «Почему здесь написано про меня?» (кстати, сейчас в Японии такая сосредоточенность на своем внутренном мире или острое самосознание имеет специально название – «болезнь учеников средней школы», «тюнибё»). Так мой интерес к русской литературе постепенно развивался. И при вступлении в университет (в 1991 году) я выбрал русский язык как второй иностранный язык. Это были самые последние годы перестройки. Число студентов, которые выбрали русский язык, было сравнительно больше, чем сегодня. На втором курсе я перешел на кафедру русской литературы. В 1994/95 году учился в МГУ. (далее…)

Когда же юности мятежной
Пришла Евгению пора,
Пора надежд и грусти нежной,
Monsieur прогнали со двора.
А.С. Пушкин

Что стало с monsieur l’Abbe, с этим «французиком убогим», изгнанным «со двора» легкомысленным батюшкой Евгения, как, впрочем, и с безымянной Madame, о том автор предпочел умолчать. Однако остается любопытным, как в дальнейшем сложилась их жизнь: остались они в России или вернулись на родину? А главное, хватило ли им на оставшуюся жизнь заработанного у русских господ, чтобы вести достойное существование, или они нашли свой последний приют под мостами Парижа в компании клошаров? Судя по тому, что Пушкин уделил madame и monsieur не менее десяти строк в первой главе романа, персонажи эти для него не столь малозначительны. А то, что гувернер молодого Евгения «Учил его всему шутя, // Не докучал моралью строгой, // Слегка за шалости бранил // и в Летний сад гулять водил», — определило во многом характер и поведение главного героя и, следовательно, дальнейшее развитие сюжета. Сам автор, который, собственно, как и Евгений Онегин, читал Адама Смита и знал, что за обучение, хотя и «шутя», и моральное воспитание, пусть и не строгое, полагается адекватное материальное вознаграждение. В этом смысле автор, похоже, не очень беспокоился о дальнейшей судьбе madame и monsieur (рубль в то время имел твердое хождение в Европе) и не стал докучать читателям излишними подробностями, предоставив эту возможность будущим пушкинистам. Но ни один из пушкинистов не попытался проанализировать вероятные жизненные пути madame и monsieur оставшиеся, по воле автора за рамками романа. И это несмотря на то, что если собрать воедино все комментарии к «Евгению Онегину», они займут на книжных полках наверное столько же места, что и толкования к Священному Писанию. (далее…)

Бузько Е.А. «Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века. – М.: Индрик, 2014. – 282 с.; ил. – тираж 500 экз.

«Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле постриженника Святой Горы Афонской инока Парфения», вышедшее из печати в 1855 г., оказалось крупнейшим литературным событием этого года – и одним из наиболее значительных на протяжении ближайших лет, уже в 1856 г. потребовав второго издания.

На него откликнулись многие значительные литераторы и публицисты – рецензии написали столь разные авторы, как Н.П. Гиляров-Платонов, Н.Г. Чернышевский, М.Е. Салтыков-Щедрин¹, собирался писать рецензию А.А. Григорьев, в письмах и устных беседах «Сказание…» активно обсуждали еще в 1858 году. (далее…)

Писатель Анатолий Рясов ответил на вопросы корреспондента о романе «Пустырь», моноспектакле «Притворство», языке Платонова и философии звука.

Артём Комаров: Ваш роман «Пустырь». Как создавалась книга? О чем она? Почему Вы решили создать произведение в жанре «деревенской прозы»?

Анатолий Рясов: Забавно: если не ошибаюсь – единственным случаем, когда словосочетание «деревенская проза» прозвучало применительно к «Пустырю», стала радиопередача Дмитрия Волчека, в которой мы с ним что-то пошутили на эту тему… Нет, во время работы над текстом меньше всего я задумывался о том, чтобы продолжить какое-нибудь литературное направление. (далее…)

Беглый очерк о «Новом мире» от Луначарского до Василевского

Этот текст написан к 75-летию журнала «Новый мир» и опубликован в «Независимой газете» («Кулиса-НГ» от 18.02. 2000, № 3). Речь в нём идёт о наиболее заметных вехах на пути журнала с 1925 по 2000 год.

Понятно, что вехи эти как были, так и остались, поэтому редакция «Перемен» считает возможным опубликовать текст без изменений, в продолжение «лакшинской» анкеты. А также в расчете на то, что история «Нового мира » будет несомненно дописываться. Итак… (далее…)