«Герой нашего времени» лишен таких качеств настоящего человека, как честность и храбрость. Это сегодня не модно. Нужно жить, извиваясь как уж на сковороде, чтобы чего-то добиться. Тут схитрил, тут устроил какую-нибудь интригу и глядишь, перепадет тебе кусок поинтересней. Виноват ли человек в этом?

Сегодня не нужны Люди с большой буквы, наделенные вышеназванными качествами. Ибо их боятся. И стараются всячески задавить массой по заданию лидера. Если толпой не получается, у лидеров всегда есть «верные псы», находящиеся в тени, которые выполнят любой приказ. И эти «верные псы» давят тех, кто посмеет даже просто что-то сказать против их вожака. И так по всему миру на всех уровнях. «Демократические штаты» здесь ничем не отличается от Белоруссии или Северной Кореи. Тот, кто не угоден слабому лидеру, должен быть уничтожен морально или физически, если, допустим, просто сказал или попытался сказать в СМИ людям правду, пролил свет на что-то. Недавние убийства журналистов и оппозиционеров в разных странах подтверждают это. Свободно высказаться человек, как и две тысячи лет назад сегодня не может. У него есть два варианта: либо быть с лидером заодно, либо попробовать захватить часть власти, вступая на путь обмана и крови. Мужчина проявить себя как защитник того, что дорого именно ему – своей семьи, малой родины, где он родился, вырос и где жили его предки — часто не может. Он вынужден быть солдатом империи. Он воюет за очередную сверхдержаву, но не за благополучие своих родственников.

Ну и откуда взяться таким качеством как честность и храбрость сегодня, время, когда нам навязывается то, что основа всего гедонизм. Главное для большинства остается убить драгоценное время. И хороший помощник простого обывателя в этом, например, – бесполезные разговоры в социальных сетях и просмотр ТВ шоу. Средний человек убивает на это не менее 4 часов в сутки.

…В четверть четвёртого пополудни, они уж и запамятовали – которого дня – атаман нежданно остановил продвижение войска… В тишине бескрайних просторов лета громовым раскатом прозвучал зычный глас атамана:

«’Эй, а щчо цэ прэд вамы, козачэнькы-хайдамаце?!»

Не найдя объяснения сему слову, молчали или чуть слышно переговаривались спрошенные, кони фыркали, переминаясь, местами звенела сброя… дышала степь…

«А ну, хто скажэ, видповы – ишчо ж цэ такэ?!»

«Як шчо — стэп, батьку» наконец вымолвил один токмачанин по прозвищу Гульба-Гульбулат, бывалый хайдамак и старинный друг атамана.

«А ось и ни! Стэп — тикы мрия, мара, покров, тилькы здаецця… хоч и так… Цэ ж Зэмлья прэд намы – цэ Маты наша ’Осподарыня! То розумиетэ?!»

Глас уже не рокотал, не рвал воздух, но звучал, пел, как поёт кобзар былину и как нараспев читает молитвослов священник иль заклинатель-жрец.

Ещё приснопамятный славный литератор пан Гоголь-Яновски Николай Васильич, царство ему небесное, правдиво живописал о колдовских т.е. магических склонностях и способностях запорожцев-казаков. Атаман же не токмо был сего роду, но его признавали и боялись безумно чёрныя колдуницы цыганския и почитали своим волхвы лесныя руския и – так гутарють – шаманы степных да горных татар, с чьими народами не воевал он никогда и не ссорился, а напротив, заключил Великий Союз и явился одним из немногих основателей и признанных управителей Новой Великой Орды… но это потом… Читать дальше »

26 августа 1880 года родился поэт Гийом Аполлинер, один из создателей сюрреализма

Я буду писать только стихом, свободным от всяких пут, будь то даже путы языка.
(«Гниющий чародей», Г. Аполлинер)

Приоткрыть завесу тайны над каким-то вселенским секретом. Писать незыблемые строчки, не ведая, в каком направлении устремится его лирическая баркарола. Называться поэтом, слыть безумным адептом стихотворства. Таковы привилегии, по праву принадлежащие поэту. Настоящему поэту. Возможно, это в очередной раз блеснуло в сознании мсье Аполлинера, когда, подхватив испанку в свои 38, он приготовился уйти в иное измерение. В измерение, таинство которого он пытался раскрыть своим современникам. Впрочем, Гийом Аполлинер не писал «некропоэзию». Его стихи — о том, чего нельзя поставить на паузу или остановить навсегда. Любовь, смерть, страдания, изящество боли, невыносимость счастья. Вечное. Читать дальше »

Начало — здесь.

Гипноз

К сожалению, то что называется гипнозом мало походит на исторические сеансы Кашпировского по перестроечному TV. Действие проходит в просторной комнате, по периметру обставленной уютными глубокими креслами. Аквариум действительно есть, но предназначается он, очевидно, для самого врача-гипнотизера, так как смотреть на него с любой другой точки можно только вывернув шею. Да и рыбы обычно не показываются.

Кроме меня на процедуру приходят, во-первых, старушки. Приходят, как будто только чтобы вздремнуть лишних полчасика, но если сеанс задерживают, они проявляют ощутимое беспокойство и ходят взад-вперед около дверей, как кошки, обеспокоенные задержкой выдачи корма.
Во-вторых, появляется несколько мужчин разного возраста. С виду они относятся к мероприятию индифферентно, с некоторой скукой, но после гипноза просят врача переписать им на диск фоновую музыку.

Также есть черноволосая красивая девушка, которая выглядит всегда раздраженной и подчеркнуто не замечает ни «контингент» ни персонал, отгораживаясь плеером и книгами. Правда, никто к ней, кажется, и не лезет. Есть немного восторженная блондинка, читающая книги психологов в ярких обложках. Она будто хочет, чтоб кто-нибудь с ней заговорил, но тоже безуспешно. Есть полная девушка с толстой косой и доброй улыбкой, она прячет ото всех взгляд. И девушка из восьмидесятых – с диско-прической, в леопардовых лосинах и туфлях на платформе.  Она самодостаточна.

Сеанс начинается  с заполняющей зал заунывной музыки из трех тягучих нот на синтезаторе, перемешанных с «природными» звуками. Женщина в белом халате зачитывает вроде бы наизусть нехитрую мантру-инструкцию о расслаблении мышц, органов и «каждой клеточки Вашего организма». Голос у нее как у матери, которая рассказывает ребенку знакомую сказку на ночь, а сама глядит в окно на падающий снежок и думает, что завтра купить к обеду, и не забыть бы починить куртку, и достать зимние ботинки.

В общем, хороший голос, я бы может даже загипнотизировался, но меня раздражает фраза про мысли, которые «подобно облакам в безветренную погоду плывут куда-то далеко-далеко». Безвоздушное плавание облаков меня сбивает, и я тихонько приподнимаю веки, пытаясь угадать, кто вокруг меня спит, кто действительно под гипнозом, а кто тоже приоткрыл глаза.

**

Старушка с сиреневыми волосами  рассказывает: Читать дальше »

птицы

Когда дочке Старика-улыбки исполнилось три годика, она завела себе важное занятие — залезать к нему на плечи и нашёптывать на ушко: «Рисуй, папа, рисуй».
Но до этого с ним произошло кое-что неприятное.
Проездом у друзей, на втором этаже деревянного дома, Старик-улыбка уснул при свечах. Проснулся в полыхающих стенах, с обгоревшими ступнями и с ужасом в глазах.
Его поместили в больницу залечивать ступни-угольки и расшатанные нервы.
Малышка навещала его. И только мама за дверь – шмыг к папе на плечи, и карандаш ему в руки: «Рисуй, папа, рисуй».
И пять лет подряд папа рисовал. В больнице, дома, на ходу и во сне. Рисовал одно и тоже – изгибы тонкой чёрной линии, не отрывая грифеля. Линии — птицы, линии – бурлящая вода, линии, охваченные огнём.
Когда его карандаш превратился в маленькую крошку, а в альбоме остался последний лист, Старик-улыбка вдруг стал очень серьёзным. Он приоткрыл форточку, мельком глянул на дочурку, схватил альбом и нарисовал спокойный лес.
Его малышка внимательно следила за ним. Потом она схватила чернильную ручку и поставила в центре самого большого дерева чёрную кляксу. Громко прищёлкнула языком и сказала: «Смотри папа, это дупло – дом для всех твоих птиц».
И пламя потухло.
Старик-улыбка положил альбомы в сумку. Он больше никогда не рисовал.
Сумку он повесил на гвоздь в прихожей одного каменного дома, куда больше никогда не возвращался.

15 августа 1872 года родился Шри Ауробиндо Гош — выдающийся индийский йогин, поэт, философ и революционер

Час приходит, когда бессильны все средства Природы,
Из защищающего Неведения вытолкнутый,
И отброшенный к своей обнажённой главной нужде,
Он наконец должен выбросить из себя свою душу поверхностную,
И быть сущностью неприкрытой внутри:
Этот час теперь настал…
Шри Ауробиндо, Савитри

Сказать, что Ауробиндо был необычным человеком, — значит, почти ничего не сказать. Многие верили и верят, что он был воплощением Бога на Земле, аватаром Кришны. Сам мыслитель, будучи в высшей степени скромным, на этот счёт всегда отнекивался.

В Индии как ни появится видный духовный учитель, толпа так и норовит назвать его каким-либо аватаром и начать почитать как бога. Но понятно, что Ауробиндо был действительно выдающейся, редчайшей личностью, человеком Перемен, которых один на миллион, а то и на целое поколение. Он проявил удивительные таланты в самых разных областях знаний… Но при этом, как ни странно, в итоге не оставил после себя, по сути, буквально ничего. Так, несколько книг по философии да поэму белым стихом…

В политической деятельности Ауробиндо требовал радикальной борьбы за независимость — но в какой-то момент совершенно забросил политику. В сфере философии ратовал за путь карма-йоги, то есть активного действия, — а последние 24 года жизни провёл в практически полном уединении и тайных йогических практиках, о которых никто так ничего и не узнал. Человек-загадка. Читать дальше »

Репортаж о русской психиатрии

Пациенты

На площадке второго этажа красноватый из-за витражей на окнах полумрак, доносятся приглушенные звуки какой-то арии. Старая мать одного из пациентов ждет, чтобы поговорить с врачом. Ее сын появляется на минуту и меряет площадку шагами. Лет двадцать пять на вид, бородка, римский профиль. Часто моргает, будто что-то его ослепило, вспыхнув прямо перед глазами.

— Пойду полежу.
— Сынок, у тебя что, голова болит?
— Нет.

**

Старая еврейка с волосами, выкрашенными в сиреневый цвет. Считает себя культурной. Рассказывает медсестре, как купила караоке с песнями Кобзона, Киркорова и хора Турецкого (их некоторые критикуют, а я так люблю!) на иврите.

«Там природа такая, смотришь и не можешь оторваться. И мелодии…ой, в семь-сорок, оказывается, такие дурацкие слова. А мелодия хорошая. И природа».

Вечно с полуулыбкой, в приподнятом настроении, ходит чуть не подпрыгивая от возбуждения. Оттирает меня в очереди, на гипноз ходит, как на праздник.

**

Сослуживцы – Андрюха, который все время молчит, и его друг, который все время говорит. Первый высокий, серьезный, второй коренастый, с выражением не то усмешки, не то презрения на лице. Говорливый хвалит Лукашенко:

— Я в Минске, ну, курил еще, иду – и не знаю, где бычок бросить. Все чисто, убрано. И уличной преступности вообще нет. Идешь с ребенком хоть где, я не знаю. А все почему, потому что Лукашенко молодец. Он правит авторитарно, так что строй в Белоруссии советский, а менталитет зато – уже западный. А нам дали свободу, и че?

— М-да. – говорит старик, сидящий рядом, — не везет России.

— Почему, везет. – возражает говорун. – На дураков.

— Нормального правителя…

— Да со времен Столыпина, наверно, не было никого. Ну еще, может, Андропов. Гайки начал закручивать, то-то его и убрали быстро. Верно, Андрюха?

— А это… газ… — вздыхает старик.

— Что газ? Это ж политическая интрига. Лукашенко тогда приехал и выступил. Говорит: «У вас Москва – богатейший город мира, а выглядит как бичевник» — лицо говоруна кривится, будто он сейчас сплюнет. – Что, неправильно сказал. Гнилой народ москвичи. Ни хрена не производят, только гадят. У нас еще в армии говорили: москвичи – пидарасы, стукачи. Верно, Андрюха?

Потом вспоминают фельдшера, очевидно, тоже из армейских времен. Славился тот фельдшер тем, что ставил уколы через одежду и без предупреждения.

**

Девчонки, знаете анекдот? Сидят два наркомана, видят, черепаха ползет. Один говорит: «Смотри, какая черешопица ползет?» — а другой ему: «Дурак, это расчепаха!»

**

Старуха в очереди наклонилась к моему уху и спрашивает:
«А ты, молодой такой, как сюда попал?»

Я машу рукой, мол, не стоит и внимания. Она продолжает на меня смотреть: лицо, как желтая луна с кратерами и щербинами, глубокие черные глаза. Потом хлопает себя по колену:

«Надо взять все и перевернуть, пока молодой. Вот так взять и рраз!» — руками она показывает манипуляции как бы с архимедовым рычагом.

«Я своего внука вырастила, девятнадцать лет ему. Не курит, не пьет. Закончил техникум, скоро институт кончит, с дипломом. У тебя-то родители есть?»

Я киваю. Читать дальше »

12 августа 1831 года родилась Елена Петровна Блаватская, писательница и путешественница, основательница Теософского общества.

Национальная гордость (того же сорта, которая создала миф о том, что наш шоколад самый лучший, а часы самые точные) ставит ее в один ряд с такими серьезными учеными, как Н.К. Рерих или сэр Джон Вудрофф. В опьянении кажущейся величиной ее фигуры (внушительной лишь в буквальном смысле) Елену Петровну называют не только медиумом, ясновидящей, путешественницей и талантливой писательницей — но и пророчицей, духовным лидером своего времени, философом, знатоком Востока.

Писательница? Исписав тысячи страниц, Блаватская по сути так и не сказала миру ничего нового. Путешественница? Да, тройное кругосветное путешествие дает ей полное право считаться выдающейся русской путешественницей своего времени (хотя, справедливости ради, нужно признать, что странствия Блаватской почти не принесли научной или культурной пользы, т.к. были по сути не экспедициями, как у Рериха, а метаниями, словно колеблющаяся стрелка худого компаса — то на Восток покажет, то на Запад). Философ? Но для того, чтобы быть философом ведь нужна “любовь к мудрости”, либо две составляющие по отдельности: большая Любовь и глубокая Мудрость. Елена Петровна обладала несколько иными качествами — впрочем, тоже весьма занятными. К остальным громким эпитетам, которыми снабжают колоритную, но трагическую личность Елены Петровны, лучше также отнестись со здоровым скептицизмом. Читать дальше »

Дым застилал все пространство. Из-за него ничего не было видно. Ну, или почти ничего. В лесу, например, только самые-самые верхушки столетних елей. Временами моросил мелкий противный дождик, принося с собой едкий пепел далеких лесных пожарищ. Стояла невозможная жара, в каких-то ста километрах горели торфяные болота. Из глубины земли там шло пламя. Как будто в китайской сказке, две первозданных стихии земля и огонь сражались между собой. Но пламя шло и с неба, которое было ярко-коричневым, с оранжево-грязным оттенком. Через застеленное тучами, как будто новой, но уже сильно запачканной простыней, небко виднелся ярко-красный блин полуденного солнца, на который можно было смотреть просто так, не боясь обжечь глаза.

Дым проникал повсюду. И даже в старый деревянный барак через чуть приоткрытые форточки. Потом он едко попадал в рот и нос пациентам, стараясь получше раздражить и без того красную слизистую человека.

Пожарные выявляли все новые очаги возгораний. В нашей области леса воспламенялись в четырех районах, но до этого района доходил лишь дым и сводки новостей. В них говорилось о доблестных дядьках-пожарниках, которые сражались с лютой стихией.

Коля сидел на раскачанном от времени табурете и думал, чем бы ему заняться. Солнце палило невыносимо. Но в отличие от других пациентов, он никогда не боялся жары и огня, ему хотелось его всегда больше. Он, можно сказать, даже поклонялся огненной стихии, сам того не зная, как древний зороастриец. Любил эту лютую стихию за ее нрав. Огонь нельзя поймать, даже не пробуй, только обожжешься и все. Необъяснимая свобода и в тоже время преданность огненной стихии привлекали его. С того времени, как человек приручил огонь, костер не раз спасал его от холода и лютых зверей, давал уют семейного очага и любовь. Но в то же время огонь становился причиной великого горя, сметая на своем пути маленькие деревни и большие города, в которых всегда суетились Люди.

Кто не боится огня, — тот побеждает, — думал Николай. – Огонь спас нашу страну от Наполеона. Не от того конечно, который у нас живет. От него, пожалуй, только санитарка Вика спасет.

Никто не знал, что происходило с этим светловолосым мальчиком. Его привезли сюда, когда он спалил пьяного истопника в котельной. Приехавшая пожарная наблюдала картину: 15 летний подросток стоял, улыбаясь, и глядел, как догорает комната, в которой не так давно спал человек. Он облил пол в комнатушке найденным неподалеку использованным нефтепродуктом, чиркнул спичкой и раз – Огонь запылал! С тех пор он жил в старом бараке с сумасшедшими. Читать дальше »

Самый обыденный, плоский и понятный, как кирпич новостройки пригород обязательно держит за пазухой какое-нибудь сокровище. То единственное, что надолго останется в памяти какого-нибудь совершенно случайного в этом самом обычном пригороде путника. Сокровищем Морского города был Мужчина у Супермаркета.

В пустынный утренний час он уже раскладывал свой крошечный тряпичный стульчик, подле привязывал Собаку-Вечную-Спутницу. Потом сооружал ей тень, ставил плошку воды, бросал горсть какой-то собачьей радости (собака каждый раз с удивлением обнюхивала угощение и оставляла «на потом»), клал себе в ноги белую тарелочку для монет и погружался в одному ему известное путешествие. Читать дальше »

4 августа 1859 года родился великий норвежский писатель Кнут Гамсун

В текстах, посвященных Кнуту Гамсуну, обычно начинают скулить уже с первого абзаца. Тяжелое детство, дескать, приходилось много работать, Гамсун (настоящая фамилия — Педерсон) в девятилетнем возрасте попадает в батраки к собственному дяде, который дерет его как сидорову козу. Далее обычно следует слезная история, как мальчик убегает от сатрапа обратно в родной городок и становится башмачником…

Все это, конечно, грустно, однако стоит вспомнить о какой эпохе идет речь. Семидесятые года девятнадцатого века — пост-наполеоновская Европа трещит по швам, кризис и голод повсеместно. Пасторальная Норвегия, страна дивных фьордов и козочек, не являлась исключением. Никому тогда сладко не приходилось, и ничего зазорного в тяжелой работе нет. Все это только пошло на пользу подрастающему норвежскому соловью, ибо именно в те годы и сформировался тот самый Гамсун, которого впоследствии узнает весь просвещенный мир. Белокурая бестия, человек не боящийся ничего и никого, упрямый, толстолобый, трудолюбивый. Читать дальше »

1 августа 1942 года родился Джерри Гарсиа, американский музыкант, гитарист группы «Grateful Dead», основоположник психоделического рока на западном побережье США (Wikipedia).

Пятнадцать лет назад в полуночной студии ныне несуществующего радио мы не знали, что сказать в связи со смертью Джерри Гарсиа, какую песню пустить в августовский эфир, чтобы постороннему слушателю стало ясно, чем занимался покойник, «каким он парнем был».

А популярность его была такой же обманчивой как название группы Grateful Dead, сулящее эксцессы раннего хардрока в духе Black Sabbath. На самом деле две трети музыки «Благодарного мертвеца» составляет то, что у нас презрительно именуют «кантруха». Причем это не вылизанные до туалетного блеска песенки Eagles, а внешне небрежные, затянутые джемы-импровизации, за которые музыкантов порицала даже снисходительная к чужим слабостям Дженис Джоплин. Читать дальше »

мистический рассказ

В огромном зале казалось никого не было… только казалось, что каждый был наедине с собою, Чувством и Песней… Мы все знали, помнили её, и молодёжь, видно по всему, переживала такое… Однако пожилые офицеры не подавали виду – каменные изваяния чуть слышно переговаривались, точнее обменивались знаками, сигналами, едва уловимыми внимательным сторонним ухом и ничуть не внятные для него… Так надо…

Как вдруг:

– Что они такое играют?

– Всех поднять только спокойно чтоб слажено всё… сами готовы… молодняк поразомнётся – дурь им уж наскучила – в Дело пойдут!

И если первая реплика-вопрос прозвучала как-то театрально, растерянно и едва слышно, будто во сне, то вторая – приказ, был отдан так, что ни один его слышавший не смог не подчиниться. Хотя слышать его было положено немногим избранным: активистам Движения, офицерам безопасности и унтерам-штабистам.

А музыка шла, плыла, летела – она и вправду уже ни капли не напоминала тот гениальный рок-альбом «Стена», ту песню про учителя и войну, на том, настоящем английском, а не нынешнем гадко-тусовочном…

Видно было, как от тех каменных изваяний, старших и по званию и по возрасту, более молодые передавали приказы-эстафету слаженного, быстро разлетающегося движения, что постороннему могло показаться и казалось суетою встревоженной саранчи или муравьёв… Но теперь у каждого внутри звучала Песня, в которой музыку и слова невозможно было разделить – она поднимала и вела, не заслоняя собою, не вдавливая в себя и не забирая из реальности, но помогая!

Странен был вид этих, буквально на глазах менявшихся людей, вроде бы и говоривших по-русски, даже по-казацки, казачьи – смачно, крепко, свободно, красиво… Но иная это была нация: не родство крови, крови и почвы, не единение веры, нечто бОльшее, выше причастия, присутствовало и правило тут!

И теперь уже совершенно иным гласом прогремел… нет не рявк, не вопль, не истеричный визг, но боевой клич – словно Дракон величественно расправил крылья, вздымаясь из колец своих:

«К аааррружию!!! Пррравая колонна, мааарррш, левая колонна, гтооуфсь!!!…»

Пулями, сиренами взвились-разлетелись посвисты – тугия, разбойныя, молодецкия, НАШИ – они говорили на ясном, внятном многим здесь языке – древнем, как Степь, Горы, Море, они рвали в клочья вмиг обесцененную цифровую спутниковую связь, дорогущую электронику, они срывали со всех одежды дикости 21-го века!

Тут же кто-то негромко, но жёстко сказал:

– Амуницию какую брать – не спутай, помнишь?!

– Автоматы, патроны, броне…

– Кольчуги, шлемы, пики и сабли – пики и сабли!!! И смотри мне, пёс, пред самим Ханом ответишь!!!

А откуда-то извне мощных бетонных стен гигантского саркофага концертного залища летели уже птицами команды: «Сброюууу вздеееть… Верхааам… Клинки вооон!!!»

Солнце Ночей, кто видел тебя, кто чувствовал всем собою, тот знает – прожектор ли, Луна ли, костёр – ты полностью изменяешь Мир и нас! Конница, летящая кавалерия мчалась сквозь Ночь, сквозь Мир, не ведая ни сна, ни сомненья, ни страха, ни мысли, ни желания – лишь слаженное движение, единое стремление – не суета, не дельце, не колоброд…

По пути она вбирала (принимала) стаи, отряды, ватаги, эскадроны, сотни и тысячи… Bпереди ещё бултыхалась во тще и суе жизнь, позади неё оставалась Спокойствие, Чистота – Ночь Вечности, готовившая Новый День Новой Эры!

Баскаки сбирали дань, наводили Порядок,
Aкыны славили Подвиги,
Воины продолжали Путь,
Песня звучала в Мире

21 июля 1899 года родился Эрнест Миллер Хемингуэй. Самый знаменитый писатель США.

Хемингуэй — звезда мирового масштаба. He-man, Папа Хэм. Его слава не знала границ. Его книги цитировались, как Новый завет. Его жизнь обсуждалась на каждом (литературном) перекрёстке. Его именем называли рестораны и бары. В Советском Союзе культ Хэма возникал дважды: в чугунные 1930-е и в бархатные 1960-е.

Короткие, рубленые фразы в диалогах. Врезающиеся в память максимы: «Человека можно уничтожить, но нельзя победить». «Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия». «В постели всё одного роста». «Богатые — скучный народ…Скучные и все на один лад». «Все боятся. Только матадоры умеют подавлять свой страх». «Жизнь — это вообще трагедия, исход которой предрешён». «Мужчина не имеет права отдавать богу душу в постели. Либо в бою, либо пуля в лоб». И т.д. Читать дальше »

Тысяча атмосфер давят на кровать,

потому что это понедельник утра,

ты встаёшь, ты пытаешься встать, переставляя будильник каждые пять минут, чтобы  ещё раз окунуться в шабашно-прерывающийся сон и тут на самом фееричном переливающимися смыслами сонном моменте ты ощущаешь, что глаза открыты, ты ещё во сне, но начинаешь осознавать что проспал, судорожно встаёшь, руки! чортовы руки занемели, они мешают, но тут же отвлекаешься на секунду и наслаждаешься яркими лучами солнца, которые ворвались в комнату или ты к ним ворвался открыв глаза именно сегодня и именно утром… начинаешь ходить по комнате соображая как одеться с такими дурацкими руками. И вот когда борьба с конечностями преодолена ты уже в сонном метро, почему-то именно сегодня там, я вспомнила первое столкновение с жизненной реальностью, помню как маленькая попробовала на вкус шампунь «Кря-кря», это да, это было сильнейшее разочарование.