Невозможно пусто здесь, в этой Москве, сейчас. Так, будто выскребли из тебя дом холодной ложечкой, достающей дынную середину.

Время суток – маятник. Утром словно с качелей вылетела из тяжелого сна, долго не могла отдышаться, грудь – советский не мнущийся пластилин с комком сердца, резиново бьющимся внутри. Мне снилось, меня убили. И как-то глупо. Жизнь вдруг закончилась. Просто прекратилась. Как крупа в банке, вода в кране. (далее…)

Это более чем непростая задача – написать эссе на тему «451» Брэдберри.

Во-первых, в силу своей (более чем заслуженной) популярности, произведения его перечитаны критиками и рядовыми читателями вдоль и поперёк, и обнаружить в них что-нибудь оригинальное сегодня не представляется возможным – всё уже написано и сказано в достаточной мере для того, чтобы кто угодно мог додумать детали самостоятельно.

А во-вторых, и это, пожалуй, самое главное, как в случае с любыми антиутопиями за авторством гениев: спустя более чем полвека, предсказания Рэя Дэвида уже сбылись полностью или угрожают окончательно сбыться в самое ближайшее время. В связи с этим классифицировать это произведение как фантастическое уже нет необходимости – можно выглянуть в окно и увидеть в тексте гиперболизированное описание современной нам реальности. (далее…)

Авторы монографии, эксклюзивно представленной Переменами: А.В.Борисов, А.Я.Малыгин, Р.С.Мулукаев

«Разбойников наказывать по государеву указу кто чего доведется…»

Задолго до появления полиции государство начало проявлять заботу об охране порядка и борьбе с преступностью. Логично хотя бы в общих чертах охарактеризовать ее состояние, отметив наиболее распространенные виды правонарушений в период становления и развития русской государственности вплоть до начала XVIII в. (далее…)

Городок Сан Вито де Нормани.

Бело-розовый, как алебастр: белые известняковые плиты мостовых, белые фасады домов, прозрачный звук колокола центрального собора в белесом зимнем небе. Час после сиесты. Февраль. Припекает по-летнему. Я стою перед сиреневой стойкой бара Фабио, помешиваю свой капучино в чёрной матовой чашке на алом блюдце и рассматриваю в зеркало за кофе-машиной площадь за спиной.

Большие бронзовые двери собора Сан-Микеле де Нормани с барельефами Христовых чудес распахнуты настежь.

У входа в храм и на площади группами и по одиночке стоят люди в чёрном. Похороны. (далее…)

«Чем дольше смотришь назад, тем дальше видишь вперед», — один из ключевых подходов, которым руководствовался Уинстон Черчилль в своей насыщенной событиями и решениями политической жизни.

Этот подход не потерял своей актуальности и сегодня. А изучение деятельности Черчилля, которая была направлена на управление изменениями, концентрацию власти, принятие и реализацию непростых решений, представляет собой как увлекательный исторический экскурс, так и уникальный познавательный опыт. Эта книга — не сухой документ эпохи, это беллетризованное исследование-биография, исторический экскурс. С массой любопытных деталей и анализом ситуации начала прошлого века. (далее…)

Постирал случаем банковскую карту. (Вместе со шмотьём.)

Нимало сумняшеся подумал, дай-ка взгляну, не смылся ли кредит. Включил комп – бог мой! – нету кредита. Подожди-подожди, брат. Перегрузил, смотрю: взаправду нет. Ну нифига себе дела.

По-тихому отправился в банк. Здравствуйте, мол. Паспорт-фамилия. Взгляните по поводу долга. Пожалуйста, отвечают, заполняйте документы. Я говорю, а что там про меня написано? Да ничего, отвечают. Вы хотите стать нашим клиентом? А я разве не клиент ещё? – спрашиваю. Да нет, – будете заполнять? Попозже, говорю. И свалил. Н-да-с… (далее…)

«…Разорившиеся аристократы, погоня за деньгами, неравные браки, борьба сословий, банкротство целых государств, что так часто встречается в их опереттах, все это была политика, хоть и в определенном ракурсе». А.Р. Владимирская, «Звездные часы оперетты».

1

Оперетта¹ и Империя…. Первая ассоциируется с феерическими веселыми шутками, танцами, песнями, карнавальным весельем и несерьезностью. Вторая вызывает в памяти ассоциации с патетикой, тяжелым свинцовым пафосом, грубой, хотя и по-своему чарующей силой… Казалось бы, что между ними общего?

Тем не менее, факт остается фактом: оперетта и империя в истории синхроничны друг другу. Оперетта возникла во Франции в эпоху Второй Империи, достигла наивысшего своего блеска в столице Австро-Венгерской империи – Вене… Да и у нас в России своя собственная национальная оперетта возникла лишь когда страна наша, пусть и именовавшая себя тогда «союзом республик», превратилась на деле в могучую империю, которая сокрушила объединенную Гитлером Европу и вскоре стала контролировать полмира… Сама история показывает: оперетта – феномен империи. (далее…)

А что могло произойти в такой тупой, бездарный день: седьмое, суббота, последний день апреля…

Солнце уже по-летнему. Но холодный, знобкий ветер с запада: весна, истерика. Ну, были у него две-три идейки… одна даже очень ничего. Но просуетился, ходил, слонялся бестолково от окна к окну, квартира двухсторонняя. Пялился тупым глазом то на зелёный туман за Люблинскими прудами – деревья, точно нескладные малолетки томились под весенним солнцем, одёргивали стыдливо короткие зелёные юбчонки; то таращился на три гуся труб ТЭЦ за сборочными цехами Москвича – день и истаял.

Да он и не жалел. А что жалеть? Дней этих вот так – прошло без счёта. Один за другим. Точно клоун, зло лыбясь, тащил их у него из-за пазухи, как фокусник вереницу цветных платков: дёрг, дёрг…

А тут мелькнуло: «А если я его за руку… что будет?» (далее…)

Соломон Волков. Диалоги с Владимиром Спиваковым. М.: Редакция Елены Шубиной, 2014. 320 с.

Соломон Волков, одной из первых публикацией которого была рецензия на один из шедевров Д. Шостаковича (Восьмой квартет, 1960 г.), в свое время посвятил его творчеству свою книгу «Testimony: The Memoirs of Dmitri Shostakovich as related to and edited by Solomon Volkov» (NY., 1979). Она была написана по материалам разговоров с композитором, т.е. стала первой книгой в жанре диалога, ставшего в итоге отличительной чертой писателя (постепенно были написаны диалоги с Н. Мильштейном, Дж. Баланчиным и И. Бродским).

Даже книга «История культуры Санкт-Петербурга с основания до наших дней» (М., 2001) фактически выросла из разговоров с великими петербуржцами А. Ахматовой, Шостаковичем, Баланчиным и Бродским. Задуманная как книга о них, она в итоге разрослась в большую книгу о трех веках петербургской культуры. Ссылки на устные разговоры нередки в книге «Шостакович и Сталин» (М., 2001). Написав затем «Историю русской культуры XX века. От Льва Толстого до Александра Солженицына» (2008) и «История русской культуры в царствование Романовых: 1613-1917» (2011), в своей новой, уже девятой по счету книге, Волков вновь обратился к этому жанру. Поводом стал 70-летний юбилей музыканта. (далее…)

ПРОДОЛЖЕНИЕ. (О ПОЭЗИИ ХОДАСЕВИЧА — см. ЗДЕСЬ)

Я открыл Тютчева. И тут же снова увидел свое отражение. Стихотворение под названием «Проблеск» по содержанию очень похоже на то, что описано у Ходасевича в его «Музыке». Правда, тут естественная музыка проявлена с помощью эоловой арфы, а не просто «слышится» в морозном небе во время рубки дров (как у Ходасевича). Но суть та же:

Слыхал ли в сумраке глубоком
Воздушной арфы легкий звон,
Когда полуночь, ненароком,
Дремавших струн встревожит сон?..

И отягченною главою,
Одним лучом ослеплены,
Вновь упадаем не к покою,
Но в утомительные сны.

Кто заставляет нас падать в утомительные сны? Таковы правила игры. Мы должны играть, забыв о том, что это игра. Пока Сознание не «решит» осознать само себя. И тогда сначала случается один «проблеск» за другим, потом проблески длятся все дольше, пока не остаются навсегда, постепенно растворив в себе того, кому они проблёскивали и с кем случались. И тогда игра продолжается, но уже воспринимается не всерьез, без излишнего трагизма. Как игра. Для трагедии необходимо время. Но когда ты сливаешься с проблесками, время исчезает. Точнее становится несущественным, условным (таково оно и на самом деле). Реальным воспринимается только настоящий момент, мгновение. (далее…)

«Обычно я снимаю три минуты в день. Я немного вспыльчивый и не остановлюсь, пока не добьюсь своего, но на переделки для достижения желаемого нужно время».

Михаэль Ханеке родился в Германии, но детство провел в Австрии. С 1974 года он начинает работать на телевидении в качестве кинокритика и монтажера, а позднее становится там режиссером. На телевидении он добился выдающихся результатов с фильмами «Лемминги» (1979 г.) и «Кем был Эдгар Аллен?» (1985 г.), которые подвели его к созданию первого художественного фильма «Седьмой континент» в 1989 году.

«Седьмой континент» Ханеке объединил в трилогию с двумя другими фильмами — «Видео Бенни» (1992 г.) и «71 фрагмент хронологии случайностей» (1994 г.) — и назвал ее «Ледниковый период», так как в картине был отражен «эмоциональный ледниковый период» Австрии. В этих фильмах впервые были затронуты темы, которые затем красной нитью пройдут через все его работы: недружественное воздействие среды, отчуждение от семьи и общества, жестокий произвол. Режиссер рассказывал об этом с помощью сильных, бесстрастных изображений, предлагавших аудитории задействовать воображение. (далее…)

ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ. НАЧАЛО ЗДЕСЬ

СКУЛЬПТОР БУРТАСЕНКОВ

Приземистый, крепко сколоченный, с мощными руками. Больше похож на кузнеца, чем на скульптора. Иногда ворчит, иногда жалуется, но живой и здоровый, Слава Богу. И работает… В верхней мастерской отделывает, в нижней – льет, пилит, лепит, рубит. И так было всегда. Жизнь переплелась с работой и стала ею самой. Вроде небогатая на события, но трудная, трудная жизнь, трудная дорога к творчеству. Вот основные ее вехи. (далее…)

Мне 53 года. Я гражданин РФ. Это значит, что на Украину меня могут и не впустить.

…Поэтому во Львов мне посоветовали лететь на самолете: украинским пограничникам о цели своего визита лучше рассказать во львовском аэропорту, а не в вагоне на границе.

***

Вылет в 10:55. Решаю ехать в аэропорт с Киевского вокзала на экспрессе, который отправляется в 8:00. Примерно в 7:30 на платформе «Крылатское» вхожу в вагон метро. И вспоминаю, что забыл дома записную книжку с номерами нужных в поездке телефонов. Несколько секунд раздумываю, затем выхожу из вагона. На экспресс уже не успеваю. Беру на выходе из станции такси, заезжаю домой за записной книжкой и еду на такси во Внуково. Так даже ближе – не надо делать крюк до Киевского вокзала. Если бы остался в вагоне метро, станцию «Парк Победы» проехал бы примерно в 7:45. Авария с двумя десятками погибших случилась в 8:40.

***

Во Внукове к самолету пассажиров везут на автобусе. Автобус останавливается у трапа и с закрытыми дверями, никого не выпуская, минут десять чего-то ждет. Потом подъезжает машина – российский пограничник привез какого–то парня с маленькой сумкой в руках. Пограничник заводит парня в самолет. Потом выпускают и нас. Парень сидит в салоне. Заметно, что ситуация не вызывает у него энтузиазма. Во львовском аэропорту он пройдет мимо меня с украинским паспортом в руках, в сопровождении украинского пограничника и со словами: «Я буду обращаться в авиакомпанию…» (далее…)

Блондинка в метро, напротив, с большой красной лакированной сумкой на коленях, бегающая нервными тонкими пальцами по экрану айфона, при всей пошлости клише, обнаружила в Нём некоторый Выход.

Выход из подлого тупика, тесной комнатки с водоотталкивающими обоями в рубчик;

эти «кружения», которые он называл любовно «балеринка», последнее время случались всё чаще. И просто выпить водки и заснуть – уже не катило… (далее…)

В устойчивой литературной моде – коллективные сборники. Писатели собираются под одной обложкой, дабы высказаться о серьезных вещах. Как бы следуя завету лимоновского персонажа:

« “ — Это ты всё о п…де, да и о п…де, серьезные книги нужно писать, о серьезных вещах”. “П…да – очень серьезная вещь, Леня, — отвечал я ему. – Очень серьезная”».

О серьезных вещах, вечных сущностях: войне и революции, отцах и доме, мужчинах и, да, как без них, привет Лимонову — женщинах. Дорогах, детях и литераторах.

В последнем случае уникален и замечателен проект питерского издательства «Лимбус-пресс» — «Литературная матрица». В трех томах. Первые два, погодки (2010-2011 гг.), тонкий и толстый, имели подзаголовок «Учебник, написанный писателями». И всё с концептом становилось ясно: вот так видят школьную программу русской литературы ее продолжатели и творцы, современные и, в большинстве, именитые.

Третий том, вышедший в 2013-м, издатели сопроводили подзаголовком куда более символическим и условным – «Советская Атлантида». И тут сразу возникают вопросы и недоумения. Ну понятно, что на сей раз речь идет о чтении уже необязательном, внеклассном, так сказать, факультативном… И всё же как соотнести набор персонажей с безвозвратно ушедшей на дно некогда могучей цивилизацией, сохранившейся только в качестве мифа, предания, идиомы? (далее…)