Дня три-четыре назад в моем путешествии (уже почти четыре месяца, как я уехал) наметился кризис. Я устал, заскучал по московским будням, по стабильному быстрому интернету и по домашнему комфорту, я перестал видеть смысл в наших бесконечных переездах с места на место, мне надоело скитаться и странствовать. Я захотел домой.

Меня вывели из этого состояния две вещи: стихотворение Бодлера «Плаванье», которое я помещу в конце этого поста, и довольно длительная интернет-сессия, в ходе коей я пообщался по аське и по скайпу с несколькими людьми, живущими сейчас в Москве, и прочитал несколько лайвджорналов своих московских знакомых.

Эта интернет-сессия живо напомнила мне о том, что такое Москва и почему (отчасти) я уехал оттуда. Хочу сразу оговориться, что может быть дело и не в самой Москве, а в том контексте, в той метафизической атмосфере, что охватила уже года два как этот, в общем-то, милый и приятный город.

Нынешняя Москва прочно сочетается для меня с такими образами, как скука, холод, серость, грязь, ненависть. Серое низкое небо, мрачные неулыбчивые люди, глядящие себе под ноги с сосредоточенностью кротов (а если друг на друга, то с ненавистью), грязный серый асфальт, постоянно носящиеся в наполненном нефтью воздухе мысли о том, как все достало, как получить зарплату повыше и повышение по службе и как хорошо будет выпить 200 грамм перед сном, посмотреть «Фабрику звезд», а утром – не просыпаться.

Только не нужно тут комментировать про отношение к миру и про то, что типа «измени себя», — все это не то. Я говорю об объективных вещах, а не об отношениях и отражениях… Что-то щелкнуло в Москве в 2004 году или даже раньше и переломилось… люди испугались, заболели, их охватила лихорадка забвения себя в потреблятстве… И еще: я вовсе не хочу этим постом исправлять кого-то или что-то, а просто констатирую факты, веду дневник на полях своего путешествия…

«Любая активность должна быть оплачена. Проще, если она будет оплачена деньгами». Так сказал мне «востребованный» (его слова) клубный промоутер Илья Миллер по аське. Он прав. Активность всегда оплачивается, любая. И когда деньгами – это, конечно, проще. Но когда только деньгами и всегда деньгами и больше ничем и никак, то это – ненависть, холод, серость и грязь. Отсутствие разнообразия, отсутствие солнца, отсутствие свободы.

Нет, я не хочу обратно в Москву. Я близко даже не хочу туда подъезжать. Может быть через год, но только не сейчас. Индусы, конечно, в массе своей – невероятные мудаки и те еще свиньи, но они хотя бы улыбаются… И к тому же сейчас я на море, лежу на песке, смотрю на фосфорицирующую пену лазоревого моря, пью свежие кокосы и ем спелые ананасы, и солнце греет меня, и впереди еще Андаманские острова, Таиланд, Сингапур, Китай, Монголия… Нет… Москва подождет. А там, глядишь, и переменится ветер.

(далее…)

Беги, девочка, прочь из этого города, наполненного унылыми слепцами, из этого города самоубийственного рейва, подальше от этого тупого лицемерного маскарада, туда, где ты видела танцующих фламинго и бабочки кружились среди цветов и деревьев, беги, детка, сожги за собой все мосты, пусть горит оно все синим пламенем! Пусть ты будешь спасена…

И помяни меня в своих молитвах…

В играх бога с этой маленькой девочкой отразилось сияние космоса. Даже приматы удивлялись емкой симметрии расклада «белые-черные». Разумеется, бог играл белыми и проигрывал. Разумеется, девочка играла черными и воображала, что бог еще покажет ей, как раки зимуют.

Моя жизнь – это тщетный прорыв, безнадежное стремление бескрылого человека прикоснуться к чему-то высшему, запредельному, выйти за грань доступных мне средств восприятия, снять сковывающие блоки и барьеры, которые настолько сильны и могучи, что убеждают порой, будто они и есть единственная и полная правда о мире.

Впрочем, я думаю, что все это так не только у меня, но и у большинства так называемых «творческих» людей. В разной степени все мы одержимы (иногда вовсе неосознанно) этой идеей обнажения покровов и постижения «непостижимого». У кого-то даже получается…

А кто-то – навсегда обречен оставаться в рамках жесткой обыденности, совершая прыжки вверх (иногда нелепые, иногда смешные, иногда – отчаянные) и разгоняясь до слишком высоких скоростей. Но все напрасно – они так никогда и не взлетают…

А те, кому все же удается взлететь, — это гении, их невероятно мало, и у них получается это не по своей воле. И они неизбежно потом – снова падают вниз. Как в мифе про Икара.

P.S.: Убрать блоки и снять барьеры легко. Труднее остаться при этом в добром здравии и в здравом уме…

Есть целители, которые думают, будто искусство целителей заключается во внешнем выебоне и в устранении видений. К ним относятся, например, люди с ресурса Proza.com.ua. Они не знают, насколько глубок корень веществ, и лишь тускло подрачивают в предрассветном сумраке на какую-то свою вымороченную идею о неком «модном» искусстве, забыв, что искусство это магия.

Когда наступит рассвет, они будут мгновенно ослеплены и испепелены тысячью солнц нового мира.

Белое озеро
Сны над водой
Антикварные слёзы
Под бесполой луной
Как просторными юбками
Небом земля
Прикрыта
Песни света от люстр и солнц
Летним ветром забыты
Плывём
Оставаясь все время на месте
Даже песни звучат лишь как только бы если…
Среди каменных стен
Только розовый тлен
Оставляет в покое
Мою пеструю веру
Четыре бесславных победы
Остались
От меня, от тебя и от
Проточной воды перемен

Я вспылил, друзья мои. Слишком далеко зашел… С кем не бывает. Простите бедного урода-скорохода. Надо уметь прощать… Так вот мол.

Татуированная сука. Вы знаете, когда я был маленький, я мечтал стать бульдогом. Ну, или на худой конец актером мечтал я стать. Или боксером. Не помню. Вы знаете, вот именно таким. Чтобы во лбу горел обреченный нептун, а с подбородка свисал зеленый брелок слюны. Но я стал бодхисатвой мудрости и забыл о своих детских страстишках, как забывают через год о вчерашнем снегопаде.

Вы смотрели вчера телевизор? Вы видели это???

Вершины жизни окаймляя,
приду к тебе когда-нибудь,
Поскольку знаю — ты святая
И неизбежность мне не одолеть

В крови всегда твои ботинки,
И время плачет за тобой
Волнуясь, в перегонку стая,
Я наперегонки с собой летаю

Безскомпромиссный блеф, цыганка в свете (загадочный и тусклый свет)
Я жду тебя, как ждет монету нищий, сидя на проходной, у входа в альтарь, наклонившись и читая свои теплые и никому не нужные мантры.

В холоде Лондона, под проливным, бесконечным дождем он стоял с сигаретой, под своим черным зонтом и смотрел в небо. Грустно, он ловил капли дождя и вот, позабыв уже про зонт, он поднял голову и осень рыдала над ним своими несолеными слезами.

Она появилась из-за поворота и он едва узнал свою старую знакомую. Сколько всего она повидала, как сильно изменилась, как странно, думал он, что она при всем этом осталась такой прекрасной, нужной. Они виделись редко, зато каждая встреча была так интересна, полна бесед и событий, и он подозревал, что так лучше, потому что они всегда оставались друг-другу интересны, теплы, родны, не перенасыщаясь общением.

Они зашли в паб, скромный, но очень уютный, сели у камина и под голос скрипки стали пить глинтвейн и говорить.

-Как ты?

-Скучно. Брожу туда сюда, вернее путешествую, так это кажется называется? — Он улыбнулся. Она заметила в его голосе чуть больше иронии чем обычно. Он обратил внимание на то, какими глубокими казались теперь ее глаза.

— А ты?
— Ой, у меня столько всего, встречи, рауты, беготня, работы по горло, — Она жизнерадостно улыбнулась.

— Знаешь, не будь ты таким вот «суперменом-одиночкой», ты мог бы здорово проводить время. Мы бы вместе…

— Нет уж, я и так себя неплохо чувствую, да и работа есть, иначе на что бы я путешествовал?!

-Ты бы разобрался!

-Да, но я и так разбираюсь, рисую. А так, сегодня Лондон, вчера был Краков, неделю назад — Копенгаген. Я встретился с массой интересных людей. Я говорил с Дюма, я был на охоте с Сервантесом, я выпивал с Рабле и даже гулял как-то с Толстым. И мне не так много надо.

-Как у тебя только времени хватило?

-А разве его мало? Я ведь все еще молод, — он улыбнулся второй раз за встречу, как-то скупо, но блеск в глазах выдал радость.

-Ты меня еще любишь?

-Да, и всегда буду, ты знаешь.

-И я тебя.

-Ты мало говоришь о себе, что у тебя сейчас, новый облик, новая жизнь, сколько раз ты это затевала? Была Алисой, потом Ирой, Олей, теперь Катя, на сколько я понимаю. А завтра?

-А кем ты хочешь меня видеть завтра? — Она игриво улыбнулась. — Ну не ворчи, ты не должен быть таким мрачным.

-Тебя стало тяжело поймать.

-Плохо ловишь, — она положила ему руку на плечо, — потому что если бы ты старался… я ведь не прячусь.

Они беседовали до вечера. Потом, всё было как всегда — номер в отеле, шампанское, еща одна редка встреча, которую надо было провести так, чтобы она запомнилась. А утром они опять разошлись, обещав еще раз увидеться.

Он знал, однажды они не расстанутся. Они не по делам поедут утром из отеля, а домой, в их дом, где они будут вместе навсегда. Там он будет рисовать картины, а она будет читать ему, или они усядутся слушать музыку на тигровой шкуре у камина. Потом наступит следущее утро и они всё ещё будут вместе… Навсегда…

Шляпник: Алиса, чайку?

Алиса: хуйку!

Ореховая Соня (макая голову в СУП): Я тоже люблю хокку!

Заяц (задумчиво, в сторону): Кажется, намечается движуха. Надо валить отсюда, пока не поздно. Говорил же мне Рокко Си Фредди — если ты пьеш с ворами, опасайся за свой мозжечок.

Первый: как вам погода?..

Второй: да пиздец вообще

Третий: жара, ебаться хочется все время

Первый: ты убийца

Третий: почему?

Первый: я даже передвигаюсь с трудом, сижу из пулевизатора на себя пшикаю

Третий: хм…

Первый: а он ебаца хочет. ты нелюдь

Второй: завтра будет еще хуже

Я в Гималаях, в центре живых и рваных самых высоких на свете гор, там, где проще встретить шамана бон-по, чем простого смертного, где не успеваешь утром открыть глаза, как становится понятно, что ты давно уже не спишь. Сижу в полуразрушенном глиняном домике, куда странная тибетская женщина поставила четыре доисторических компа, подключилась по диал-апу и назвала все это «интернет-кафе». Отсюда я пишу вам этот пост, потому что чувствую, что там, где вы сейчас читаете это, происходит более трудная битва, чем та, что я вижу и чувствую здесь.

Здесь уловок значительно меньше, чем там, где вы. Прямо с утра, когда в мой барак проникают первые осколки ослепительно голубого неба, мне сразу же есть чем заняться, и эти горы, эти люди и это напряжение в воздухе не оставляют никаких шансов на тоску и скуку, которые часто преследовали и нередко брали меня в окончательный психический плен, когда я жил в Москве. Сейчас все гораздо сложнее и хаотичнее, в меня проникают такие громкие звуки и пронзительные токи, что нужно много сил, чтобы в них разобраться и расшифровать их послания и делать что-либо внятное. Но там, в Москве, в постоянном ощущении грязного плотного колпака, накинутого на небо, было труднее разобраться, потому что сквозь колпак в меня почти ничего не проникало.

Я каждую неделю, а иногда и чаще захожу в Блог Перемен, и вот как я вижу его отсюда, с высоты более 3 000 метров над уровнем моря: Блог Перемен – это шаманский блог. Сюда все реже и реже пишут случайные прохожие и все чаще записи принадлежат по-настоящему избранным.

Вениамин Бог и frd – оба они в своем роде шаманы, оба они знают нечто такое, что позволяет им, находясь глубоко в контексте всеобщей глухоты и слепоты отупляющих мегаполисов (Москвы и Минска) рождать неординарные, сверхчеловеческие, запредельные идеи, переживать необычные опыты и фиксировать их в своих постах.

В последние пару недель (после того, как мы сделали шаманов А.Кашпуру, Декабре и Кая админами) в Блоге Перемен зарегистрировались около десяти новых пользователей. Все они, очевидно, собирались написать что-нибудь, когда регистрировались (потому что больше и незачем здесь регистрироваться комменты можно писать и в анонимном режиме, никаких рассылок регистрация в Блоге не предусматривает и т.д.). Но пока так и не написали. И я представляю себе ощущения многих из этих зарегистрировавшихся людей: вроде бы что-то хотели сказать и написать (потому что что-то такое, возможно, почувствовали, читая этот Блог, получили отсюда некий «вызов») и вот вдруг столкнулись с тем, что не понимают, что писать! Потому что, например, слишком уж неопределен здесь «формат»…

А каков «формат» вашей жизни?

Вы считаете себя музыкантом? Бизнесменом? Поэтом? PR-Менеджером? Фотографом? Студентом? Все эти определения, конечно, ерунда, бред, порожденный страхом. И то, что вы тут зарегистрировались – знак, что вы в курсе того, что это – бред. Пусть это промелькнуло неосознанно и так быстро, что вы, может, и не заметили, но вам был брошен вызов, и вы его приняли. Вызов найти себя настоящего (не менеджера, не музыканта, не студента), найтись среди постоянной гонки позиционирования в контексте огромного прожорливого мегаполиса. Найти себя настоящего, а значит – стать шаманом, позволить явлениям природы пробиваться сквозь вас и тем самым получить дар менять себя, менять мир вокруг себя и преобразовывать жизнь. Недетский вызов…

Сначала вы чувствуете перемены пассивно, и после этих «пассивных перемен» вам остается только удивиться: ого, а ведь оно меня тут как-то поменяло! И это удивление уже само по себе делает вас шаманом. Несколько раз вы удивляетесь так, рассказывая о пережитом вами опыте (например, здесь в Блоге Перемен). А потом вдруг происходит вспышка и вы понимаете, что перемены-то уже не просто имеют вас, а – исходят от вас, вы их научились ловить за хвост, актуализировать… И так – до абсолюта, до волшебства.

Но начинать надо всегда с малого и продолжать постепенно. А малое – это, например, просто начать писать – не задавая не нужных вам на самом деле вопросов про формат и форму. Важно содержание, и если оно есть, то оно само выльется в нужную ему форму. Содержание может быть любым, главное, чтобы оно было. А оно есть всегда. И оно будет явным, если не задаваться лишними и тормозящими вопросами, навязанными страхом прожорливого социума, тем самым колпаком, о котором я писал вначале…

Actions will bring good fortune! И перемены пойдут!

Топот конских копыт затопляет пространство! И в трех ста километрах от озера зарыт никем незамеченный клад.

Кристаллы начнут излучать сияние, когда ты подойдешь к ним поближе, будь смелее, не следует блуждать на равнине, когда есть куда подняться и откуда спуститься. Главное во сне это сон, главное во сне это сон, главное во сне это сон…

Шулеры поднебесной, я отдал вам то, о чем вы и не мечтали, но нужно ли оно вам?

Проснитесь, поскольку огонь вот-вот достигнет дна ваших лихорадочных проявлений.

И да сбудется снова пророчество мое, как в те времена, когда я не был послушен стихиям.

огонь лоб больного