Мы продолжаем публиковать сборники в рамках нашей виртуальной серии «PDF-поэзия Peremeny.ru». Только что опубликован СЕДЬМОЙ сборник. Его автор — Дмитри Кокорин, знакомый читателю своей мини-прозой, публикуемой периодически в этом блоге. Кстати, не так давно у него открылся персональный сайт, на котором можно посмотреть его графику, фотографии и другие артефакты.

Ну а PDF-сборник его лирики можно скачать на странице проекта «PDF-поэзия Peremeny.ru».

Напоминаем, что Перемены по-прежнему готовы рассмотреть ваши предложения для этого проекта. Готовые сборники (от 10 до 20 стихотворений) в виде файла doc присылайте на адрес редакции на gmail. Если стихи будут приняты к публикации, мы вам сообщим.

10 (22) сентября 1875 года родился художник и композитор Микалоюс Константинас Чюрлёнис

С самого начала, ещё до рождения, он был человеком междумирья.

Отец его, крестьянский сын из южной Литвы, Дзукии, родился прямо в поле, во время жатвы. С ранних лет зачарованный непонятно откуда взявшимся влечением к музыке, на исходе юности Константин Чюрлёнис-старший обучился у деревенского органиста основам игры на органе.

Мать, Адель, была немкой, из евангелистов, бежавших из Германии от религиозных преследований. Кроме немецкого, она хорошо владела польским и литовским, была начитанной, хотя настоящего образования, рано осиротев, так и не получила. С Чюрлёнисом-старшим она, 18-летняя, встретилась в маленьком литовском городке Варена, тот был органистом в местном костёле.

Их сын Констант, родившийся спустя два года после венчания Константина и Адели и переехавший с ними чуть позже в провинциальную деревушку Друскининкай, похоже, чувствовал себя принадлежащим ко всем унаследованным мирам сразу. Они не спорили в нём, не вытесняли друг друга, но взаимонакладывались, просвечивали друг сквозь друга, составляли целое.

Констант был первым в роду, вошедшим в высокую культуру, — и она заговорила с ним на польском языке.

Польский вообще был языком его детства — домашним, изначальным. На этом языке звучала для него, проведшего более двенадцати лет в Варшаве, европейская и мировая культура. По-польски он писал письма друзьям и любимым. Польский был языком универсального, языком самого бытия — недаром на одной из картин цикла «Сотворение мира» слова Творца «Да будет!» раздаются именно на этом языке. Во вторую очередь это был русский — на нём Констант учился в начальной школе и разговаривал с государством, к которому принадлежал: Российской империей.

При всём при том и с польской, и с русской культурой Чюрлёнис ассоциируется в последнюю очередь, если ассоциируется вообще.

А между тем этот знаковый для литовской культуры человек, которого она числит среди своих основателей, начал как следует учить литовский язык лишь за шесть лет до смерти, с 1905 года, под влиянием и с помощью своей жены Зоси. В детстве он слышал на нём только песни и крестьянскую речь. Он открывал Литву как культурный факт, вступал в это символическое наследство уже зрелым человеком. (далее…)

15 сентября 1930 года родился Мераб Мамардашвили

Он мог бы ещё быть нашим современником – если бы ещё при жизни не чувствовал себя не принадлежащим ни одному из времён. Если бы не смотрел на каждое время и место – извне, из точки абсолюта.

Когда его – за «невыполнение плана» – уволили из Института истории естествознания и техники, а потом лишили и кафедры во ВГИКе, его приглашали и в Милан, и в Париж… Нет, отказался, поехал в Грузию. Просто уже потому, что там он был гораздо нужнее. Свою первую лекцию на философском факультете Тбилисского университета он начал словами – его тогдашние слушатели вспоминают их до сих пор: «Я выхожу из своего одиночества к вашему сиротству и обворованности».

Ещё неизвестно, кстати, как он вписался бы в контекст в той же Европе. С контекстом – не говоря уже об условностях и авторитетах – у него всегда были сложные отношения. (далее…)

Прямая обязанность художника — показывать, а не доказывать. Приступая к своему ответу на доклад Вячеслава Ивановича Иванова, я должен сказать, что уклоняюсь от своих прямых обязанностей художника; но настоящее положение русского художественного слова явно показывает, что мы, русские символисты, прошли известную часть своего пути и стоим перед новыми задачами; в тех случаях, когда момент переходный столь определителей, как в наши дни, мы призываем на помощь воспоминание и, руководствуясь его нитью, устанавливаем и указываем, — может быть, самим себе более, чем другим, — свое происхождение, ту страну, из которой мы пришли. Мы находимся как бы в безмерном океане жизни и искусства, уже вдали от берега, где мы взошли на палубу корабля; мы еще не различаем иного берега, к которому влечет нас наша мечта, наша творческая воля; нас немного, и мы окружены врагами; в этот час великого полудня яснее узнаем мы друг друга; мы обмениваемся взаимно пожатиями холодеющих рук и на мачте поднимаем знамя нашей родины.

Дело идет о том, о чем всякий художник мечтает, — «сказаться душой без слова», по выражению Фета; потому для выполнения той трудной Задачи, какую беру на себя, — для отдания отчета в пройденном пути и для гаданий о будущем, — я избираю язык поневоле условный; и, так как я согласен с основными положениями В. Иванова, а также с тем методом, который он избрал для удобства формулировки, — язык свой я назову языком иллюстраций. Моя цель конкретизировать то, что говорит В. Иванов, раскрыть его терминологию, раскрасить свои иллюстрации к его тексту; ибо я принадлежу к числу тех, кому известно, какая реальность скрывается за его словами, на первый взгляд отвлеченными; к моим же словам прошу отнестись, как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру, которым по необходимости пользуется путешественник. Определеннее, чем буду говорить, сказать не сумею; но не будет в моих словах никакой самоуверенности, если скажу, что для тех, для кого туманен мой путеводитель, — и наши страны останутся в тумане. Кто захочет понять, — поймет; я же, раз констатировав пройденное и установив внутреннюю связь событий, сочту своим долгом замолчать.

Прежде, чем приступить к описанию тезы и антитезы русского символизма, я должен сделать еще одну оговорку: дело идет, разумеется, не об истории символизма; нельзя установить точной хронологии там, где говорится о событиях, происходивших и происходящих в действительно реальных мирах.

Теза: «ты свободен в этом волшебном и полном соответствий мире». Твори, что хочешь, ибо этот мир принадлежит тебе. «Пойми, пойми, все тайны в нас. В нас сумрак и рассвет» (Брюсов). «Я — бог таинственного мира, весь мир — в одних моих мечтах » (Сологуб). Ты — одинокий обладатель клада; но рядом есть еще знающие об этом кладе (или — только кажется, что и они знают, но пока это все равно). Отсюда — мы: немногие знающие, символисты. (далее…)

Опустись же. Я мог бы сказать —
Взвейся. Это одно и то же.
Фауст, вторая часть.

Я дышу. Может быть, этот воздух отравлен? Но это единственный воздух,
которым мне дано дышать. Я ощущаю то смутно, то с мучительной остротой
различные вещи. Может быть, напрасно о них говорить? Но нужна или не нужна
жизнь, умно или глупо шумят деревья, наступает вечер, льет дождь? Я
испытываю по отношению к окружающему смешанное чувство превосходства и
слабости: в моем сознании законы жизни тесно переплетены с законами сна.
Должно быть, благодаря этому перспектива мира сильно искажена в моих глазах.
Но это как раз единственное, чем я еще дорожу, единственное, что еще
отделяет меня от всепоглощающего мирового уродства.

Я живу. Я иду по улице. Я захожу в кафе. Это сегодняшний день, это моя
неповторимая жизнь. Я заказываю стакан пива и с удовольствием пью. За
соседним столиком пожилой господин с розеткой. Этих благополучных старичков,
по-моему, следует уничтожать. — Ты стар. Ты благоразумен. Ты отец семейства.
У тебя жизненный опыт. А, собака! — Получай. У господина представительная
наружность. Это ценится. Какая чепуха: представительная. Если бы красивая,
жалкая, страшная, какая угодно. Нет, именно представительная. В Англии,
говорят, даже существует профессия — лжесвидетелей с представительной
наружностью, внушающей судьям доверие. И не только внушает доверие, сама
неисчерпаемый источник самоуверенности. Одно из свойств мирового уродства —
оно представительно. (далее…)

1 сентября 1896 года родился Шрила Прабхупада, основатель и духовный лидер Международного общества сознания Кришны

Существует три величайшие угрозы советскому образу жизни: западная культура, рок-н-ролл и Харе Кришна.

С. Цвигун, зампред КГБ, 1981г.

Стать пылью с лотосных стоп Шри Санатаны, Шри Рупы и
Рагхунатхи Госвами — вот что должно быть нашей конечной целью.

Бхактисиддханта Сарасвати, духовный учитель Ш. Прабхупады

Один из последователей Прабхупады, Гопал Гхош, рассказывал, что как-то раз в 1960-м году зашел к нему, когда он жил в своей аскетичной комнате в храме Радхи-Дамодары во Вриндаване (Индия). Прабхупада сидел за маленьким столиком и писал бенгальский перевод “Бхагават-Гиты” американской авторучкой “Паркер”. Такая ручка была (да и теперь остается кое-где!) в Индии редкостью. Прабхупада показал ее Гхошу и сказал: “Пар-кар”. На бенгальском “пар” означает “океан рождения и смерти”, а “кар” означает “переплывать водную преграду на лодке”. Прабхупада пояснил: если ты будешь регулярно петь мантру “Харе Кришна”, Господь Кришна сам перенесет тебя через океан рождений и смертей… Этот случай хорошо показывает, насколько погружен был Прабхупада в свой духовный мир, и в то же время насколько ясно он видел соприкосновение духовного с материальным, с нашей повседневной реальностью, где он публиковал свои книги – книги, изменившие мир. (далее…)

…В четверть четвёртого пополудни, они уж и запамятовали – которого дня – атаман нежданно остановил продвижение войска… В тишине бескрайних просторов лета громовым раскатом прозвучал зычный глас атамана:

«’Эй, а щчо цэ прэд вамы, козачэнькы-хайдамаце?!»

Не найдя объяснения сему слову, молчали или чуть слышно переговаривались спрошенные, кони фыркали, переминаясь, местами звенела сброя… дышала степь…

«А ну, хто скажэ, видповы – ишчо ж цэ такэ?!»

«Як шчо — стэп, батьку» наконец вымолвил один токмачанин по прозвищу Гульба-Гульбулат, бывалый хайдамак и старинный друг атамана.

«А ось и ни! Стэп — тикы мрия, мара, покров, тилькы здаецця… хоч и так… Цэ ж Зэмлья прэд намы – цэ Маты наша ’Осподарыня! То розумиетэ?!»

Глас уже не рокотал, не рвал воздух, но звучал, пел, как поёт кобзар былину и как нараспев читает молитвослов священник иль заклинатель-жрец.

Ещё приснопамятный славный литератор пан Гоголь-Яновски Николай Васильич, царство ему небесное, правдиво живописал о колдовских т.е. магических склонностях и способностях запорожцев-казаков. Атаман же не токмо был сего роду, но его признавали и боялись безумно чёрныя колдуницы цыганския и почитали своим волхвы лесныя руския и – так гутарють – шаманы степных да горных татар, с чьими народами не воевал он никогда и не ссорился, а напротив, заключил Великий Союз и явился одним из немногих основателей и признанных управителей Новой Великой Орды… но это потом… (далее…)

Начало — здесь.

Гипноз

К сожалению, то что называется гипнозом мало походит на исторические сеансы Кашпировского по перестроечному TV. Действие проходит в просторной комнате, по периметру обставленной уютными глубокими креслами. Аквариум действительно есть, но предназначается он, очевидно, для самого врача-гипнотизера, так как смотреть на него с любой другой точки можно только вывернув шею. Да и рыбы обычно не показываются.

Кроме меня на процедуру приходят, во-первых, старушки. Приходят, как будто только чтобы вздремнуть лишних полчасика, но если сеанс задерживают, они проявляют ощутимое беспокойство и ходят взад-вперед около дверей, как кошки, обеспокоенные задержкой выдачи корма.
Во-вторых, появляется несколько мужчин разного возраста. С виду они относятся к мероприятию индифферентно, с некоторой скукой, но после гипноза просят врача переписать им на диск фоновую музыку.

Также есть черноволосая красивая девушка, которая выглядит всегда раздраженной и подчеркнуто не замечает ни «контингент» ни персонал, отгораживаясь плеером и книгами. Правда, никто к ней, кажется, и не лезет. Есть немного восторженная блондинка, читающая книги психологов в ярких обложках. Она будто хочет, чтоб кто-нибудь с ней заговорил, но тоже безуспешно. Есть полная девушка с толстой косой и доброй улыбкой, она прячет ото всех взгляд. И девушка из восьмидесятых – с диско-прической, в леопардовых лосинах и туфлях на платформе.  Она самодостаточна.

Сеанс начинается  с заполняющей зал заунывной музыки из трех тягучих нот на синтезаторе, перемешанных с «природными» звуками. Женщина в белом халате зачитывает вроде бы наизусть нехитрую мантру-инструкцию о расслаблении мышц, органов и «каждой клеточки Вашего организма». Голос у нее как у матери, которая рассказывает ребенку знакомую сказку на ночь, а сама глядит в окно на падающий снежок и думает, что завтра купить к обеду, и не забыть бы починить куртку, и достать зимние ботинки.

В общем, хороший голос, я бы может даже загипнотизировался, но меня раздражает фраза про мысли, которые «подобно облакам в безветренную погоду плывут куда-то далеко-далеко». Безвоздушное плавание облаков меня сбивает, и я тихонько приподнимаю веки, пытаясь угадать, кто вокруг меня спит, кто действительно под гипнозом, а кто тоже приоткрыл глаза.

**

Старушка с сиреневыми волосами  рассказывает: (далее…)

15 августа 1872 года родился Шри Ауробиндо Гош — выдающийся индийский йогин, поэт, философ и революционер

Час приходит, когда бессильны все средства Природы,
Из защищающего Неведения вытолкнутый,
И отброшенный к своей обнажённой главной нужде,
Он наконец должен выбросить из себя свою душу поверхностную,
И быть сущностью неприкрытой внутри:
Этот час теперь настал…
Шри Ауробиндо, Савитри

Сказать, что Ауробиндо был необычным человеком, — значит, почти ничего не сказать. Многие верили и верят, что он был воплощением Бога на Земле, аватаром Кришны. Сам мыслитель, будучи в высшей степени скромным, на этот счёт всегда отнекивался.

В Индии как ни появится видный духовный учитель, толпа так и норовит назвать его каким-либо аватаром и начать почитать как бога. Но понятно, что Ауробиндо был действительно выдающейся, редчайшей личностью, человеком Перемен, которых один на миллион, а то и на целое поколение. Он проявил удивительные таланты в самых разных областях знаний… Но при этом, как ни странно, в итоге не оставил после себя, по сути, буквально ничего. Так, несколько книг по философии да поэму белым стихом…

В политической деятельности Ауробиндо требовал радикальной борьбы за независимость — но в какой-то момент совершенно забросил политику. В сфере философии ратовал за путь карма-йоги, то есть активного действия, — а последние 24 года жизни провёл в практически полном уединении и тайных йогических практиках, о которых никто так ничего и не узнал. Человек-загадка. (далее…)

12 августа 1831 года родилась Елена Петровна Блаватская, писательница и путешественница, основательница Теософского общества.

Национальная гордость (того же сорта, которая создала миф о том, что наш шоколад самый лучший, а часы самые точные) ставит ее в один ряд с такими серьезными учеными, как Н.К. Рерих или сэр Джон Вудрофф. В опьянении кажущейся величиной ее фигуры (внушительной лишь в буквальном смысле) Елену Петровну называют не только медиумом, ясновидящей, путешественницей и талантливой писательницей — но и пророчицей, духовным лидером своего времени, философом, знатоком Востока.

Писательница? Исписав тысячи страниц, Блаватская по сути так и не сказала миру ничего нового. Путешественница? Да, тройное кругосветное путешествие дает ей полное право считаться выдающейся русской путешественницей своего времени (хотя, справедливости ради, нужно признать, что странствия Блаватской почти не принесли научной или культурной пользы, т.к. были по сути не экспедициями, как у Рериха, а метаниями, словно колеблющаяся стрелка худого компаса — то на Восток покажет, то на Запад). Философ? Но для того, чтобы быть философом ведь нужна “любовь к мудрости”, либо две составляющие по отдельности: большая Любовь и глубокая Мудрость. Елена Петровна обладала несколько иными качествами — впрочем, тоже весьма занятными. К остальным громким эпитетам, которыми снабжают колоритную, но трагическую личность Елены Петровны, лучше также отнестись со здоровым скептицизмом. (далее…)

4 августа 1859 года родился великий норвежский писатель Кнут Гамсун

В текстах, посвященных Кнуту Гамсуну, обычно начинают скулить уже с первого абзаца. Тяжелое детство, дескать, приходилось много работать, Гамсун (настоящая фамилия — Педерсон) в девятилетнем возрасте попадает в батраки к собственному дяде, который дерет его как сидорову козу. Далее обычно следует слезная история, как мальчик убегает от сатрапа обратно в родной городок и становится башмачником…

Все это, конечно, грустно, однако стоит вспомнить о какой эпохе идет речь. Семидесятые года девятнадцатого века — пост-наполеоновская Европа трещит по швам, кризис и голод повсеместно. Пасторальная Норвегия, страна дивных фьордов и козочек, не являлась исключением. Никому тогда сладко не приходилось, и ничего зазорного в тяжелой работе нет. Все это только пошло на пользу подрастающему норвежскому соловью, ибо именно в те годы и сформировался тот самый Гамсун, которого впоследствии узнает весь просвещенный мир. Белокурая бестия, человек не боящийся ничего и никого, упрямый, толстолобый, трудолюбивый. (далее…)

мистический рассказ

В огромном зале казалось никого не было… только казалось, что каждый был наедине с собою, Чувством и Песней… Мы все знали, помнили её, и молодёжь, видно по всему, переживала такое… Однако пожилые офицеры не подавали виду – каменные изваяния чуть слышно переговаривались, точнее обменивались знаками, сигналами, едва уловимыми внимательным сторонним ухом и ничуть не внятные для него… Так надо…

Как вдруг:

– Что они такое играют?

– Всех поднять только спокойно чтоб слажено всё… сами готовы… молодняк поразомнётся – дурь им уж наскучила – в Дело пойдут!

И если первая реплика-вопрос прозвучала как-то театрально, растерянно и едва слышно, будто во сне, то вторая – приказ, был отдан так, что ни один его слышавший не смог не подчиниться. Хотя слышать его было положено немногим избранным: активистам Движения, офицерам безопасности и унтерам-штабистам.

А музыка шла, плыла, летела – она и вправду уже ни капли не напоминала тот гениальный рок-альбом «Стена», ту песню про учителя и войну, на том, настоящем английском, а не нынешнем гадко-тусовочном…

Видно было, как от тех каменных изваяний, старших и по званию и по возрасту, более молодые передавали приказы-эстафету слаженного, быстро разлетающегося движения, что постороннему могло показаться и казалось суетою встревоженной саранчи или муравьёв… Но теперь у каждого внутри звучала Песня, в которой музыку и слова невозможно было разделить – она поднимала и вела, не заслоняя собою, не вдавливая в себя и не забирая из реальности, но помогая!

Странен был вид этих, буквально на глазах менявшихся людей, вроде бы и говоривших по-русски, даже по-казацки, казачьи – смачно, крепко, свободно, красиво… Но иная это была нация: не родство крови, крови и почвы, не единение веры, нечто бОльшее, выше причастия, присутствовало и правило тут!

И теперь уже совершенно иным гласом прогремел… нет не рявк, не вопль, не истеричный визг, но боевой клич – словно Дракон величественно расправил крылья, вздымаясь из колец своих:

«К аааррружию!!! Пррравая колонна, мааарррш, левая колонна, гтооуфсь!!!…»

Пулями, сиренами взвились-разлетелись посвисты – тугия, разбойныя, молодецкия, НАШИ – они говорили на ясном, внятном многим здесь языке – древнем, как Степь, Горы, Море, они рвали в клочья вмиг обесцененную цифровую спутниковую связь, дорогущую электронику, они срывали со всех одежды дикости 21-го века!

Тут же кто-то негромко, но жёстко сказал:

– Амуницию какую брать – не спутай, помнишь?!

– Автоматы, патроны, броне…

– Кольчуги, шлемы, пики и сабли – пики и сабли!!! И смотри мне, пёс, пред самим Ханом ответишь!!!

А откуда-то извне мощных бетонных стен гигантского саркофага концертного залища летели уже птицами команды: «Сброюууу вздеееть… Верхааам… Клинки вооон!!!»

Солнце Ночей, кто видел тебя, кто чувствовал всем собою, тот знает – прожектор ли, Луна ли, костёр – ты полностью изменяешь Мир и нас! Конница, летящая кавалерия мчалась сквозь Ночь, сквозь Мир, не ведая ни сна, ни сомненья, ни страха, ни мысли, ни желания – лишь слаженное движение, единое стремление – не суета, не дельце, не колоброд…

По пути она вбирала (принимала) стаи, отряды, ватаги, эскадроны, сотни и тысячи… Bпереди ещё бултыхалась во тще и суе жизнь, позади неё оставалась Спокойствие, Чистота – Ночь Вечности, готовившая Новый День Новой Эры!

Баскаки сбирали дань, наводили Порядок,
Aкыны славили Подвиги,
Воины продолжали Путь,
Песня звучала в Мире

стенограмма чувств-мыслей на бегу — жадно гуляя и рыская в свободные часы в цайтноте и поисках Прекрасного и фотографируя Его – будучи на встрече русскоязычных литераторов 12-14 окт.2007.

Эпиграф: Дрезден-город достоин, чтобы целовать здесь Землю!!!

…И покинул я Ковчег Поэтов* и отправился в странствие одиночное ясным погожим осенним днём, без вина пьянея от града дивнаго и чудесной реки…

И лишь об одном молил я Бога – да не истощилсь бы батарейки в хэнди** моём — ибо снимал им, да писало б ходко перо моё…

Но проведал Бес мысли и мольбы мои и пренапрягся, занемог весьма мал аппаратец-хэнди, да к тому ж иссякли чернила в ручке, чем живописал я путь мой…

Однако перехитрил я Беса того злокозненного – ибо сам Демон и дивные плоды странствия моего обрёл, записав и засняв немало, изрядно и в душе унеся!!!

(далее…)

3 июля 1883 года родился Франц Кафка

Франц Кафка, «Замок»

Кафка всегда писал о себе. Его тексты — это по сути экзистенциальная автобиография. В собственной судьбе, прихотливо-случайной (как все судьбы) и несчастливой, он видел удел человеческий.

«Кафка искренне хотел числить себя обыкновенным человеком. Чуть ли не на каждом шагу он наталкивался на границы доступного человеческому пониманию. И старался показать эти границы другим» (Вальтер Беньямин).

Добро пожаловать в мир Кафки. В мир неудачи и неясности.

Типовые, привычные человеческие стратегии и ожидания не работают в этом мире. Забудьте.

Невиновному нечего и ждать, что он будет оправдан. А строго охраняемые ворота предназначаются для одного-единственного человека, которого стражник туда и не пускает. (далее…)

…Тогда мы с несколькими знакомыми журналистами, уже поздно вечером, вернувшись из посольства, решили просто дождаться утра – наш рейс уходил в пол шестого… Слушали мои старинные записи – музыка просто магическая… Bот хотя бы „Мэми Блю“ в исполнении незабвенной Кати Ковач… Тогда каждый думал, будто виделось и слышалось это Нечто вместе с песней – ТОЛЬКО ему, ей… оказалось – всем… Неужели Катика тогда была уже достаточно взрослой, чтобы осознать происходящее, а не просто запомнить… Да пережила ли она это или же родилась уже потом, или «просто» открылся Канал Времени и Силы именно сквозь эту песню, именно в её исполнении…

…В Назрани, в том месте, что лишь русские могут использовать как аэропорт, в тот день произошло самое обычное убийство – никто и не заметил, как, хрипло всхлебнув воздух, скрючился и завалился медленно, словно нехотя, немолодой (хотя и не старый) мужик в форме… не совсем обычной – что называется «Спец»… Кому кaкoe было дело – кто, почему, чем убил, когда это давно стало будничным явлением, а тут всё так тихо по-домашнему вышло… Время тёплое весеннее, позднепутинская пора… смеркалось… (далее…)