Вчера мой коллега, известный, кстати, драматург и сценарист Александр Молчанов заговорил со мной о поэзии. Он как раз прочитал мою статью о Георгии Иванове, и его интересовала одна простая вещь: а есть ли поэты? Ну то есть он так прямо не формулировал свой вопрос, но, понятно, что тема сводилась к этому. Есть ли сейчас в России поэты? Не те медиаперсонажи, чьи имена мы слышим отовсюду (а особенно в интернете), а настоящие поэты. Метафизические, с градусом посвящения. Те, кто со(за) стихотворением лезет не в карман, а уносит(ся) в бездну. Ну, вот как Георгий Иванов…

Кто? — спрашивал Саша, — Тимур Кибиров, Кушнер, да, но они же уже старики. А вот молодые, новые?

Я в шутку ответил, что полно поэтов в интернете, вон стихи.ру есть сайт. Посмеялись и заговорили о работе. Потом я прислал Александру ссылку на PDF-поэзию Peremeny.ru, потому что, конечно, я не ищу поэтов, они находят меня. Для этого (отчасти) и создан этот проект PDF-поэзия…

Причем поэзию я считаю областью фундаментальной, неким основанием, на котором держится словесное искусство, и шире — сознание. Она всегда есть и никогда не умирает. Просто о ней если и говорить, то очень нужно осторожно — как о магии, как о таинстве. Поэтому когда Игорь Панин заметил, мол, «весьма характерно», что, «перечисляя литературные жанры» в анкете Неудобной литературы, я «проигнорировал стихи», он был совершенно прав: да, характерно. Но только я не проигнорировал, а — умолчал.

Но сегодняшняя статья Марии Степановой на Openspace.Ru — о современном состоянии русской поэзии — просто вызывает на разговор. («Строители вавилонской башни даже не пытаются уже поговорить друг с другом; нет ни общего языка, ни границ, ни правил, ни самой веры в возможность понимания. Вместо нее — ощущение дурной стабильности; чувство, что мы участвуем в работе чужого, не нами заведенного механизма. Это чувство, думаю, общее у всех участников литературного процесса, да и у всех вокруг» — пишет она).

Несколько отдельных цитат:

1.

Поэзия «превратилась во что-то вроде ВДНХ — праздничную и пеструю панораму собственного изобилия».

2.

Социальные механизмы функционирования поэзии, как их принято описывать, объясняют и оправдывают существование литературных кланов и союзов, вражду партий, литературную борьбу со всеми ее потерями.

3.

Поэзия стала профессией, служение службой (ежедневным хождением в департамент).

4.

Мы уже не наедине с собой, не в слепом пятне, как в начале 90-х, а в хорошо освещенном крупном торговом центре вроде ИКЕА. Сказать (купить, продать) тут можно все, что угодно; значит, без всего этого можно обойтись.

5.

Стихи начинают восприниматься не как проводник (в дивный новый или старый мир), а как инструмент. Чего? Немедленного наслаждения, которое читатель уже заработал — просто тем, что согласился раскрыть стихотворный сборник. Главными достоинствами поэтического текста тогда оказываются новые, чужие вещи: энергичность, увлекательность, трогательность, удобство восприятия.

6.

Чтобы соответствовать новой роли (нравиться, быть любимым), поэт должен вести себя как циркач, демонстрируя чудеса ловкости, вращая гири и ловя фарфоровые чашки: в каждой строке по призовой метафоре, а лучше бы по две. Все неочевидное, не поражающее с первого взгляда, тонкое, легкое, зыбкое, многослойное — попросту не воспринимается новым вкусом; у нового читателя плохо настроен звукоулавливатель.

Мне нравится эта откровенная статья. Мне симпатично, что Мария Степанова берет на себя ответственность («виновата … я сама») и призывает «осознать смехотворность и относительность рукотворных иерархий» (за построение которых ведь и берет она ответственность на себя? в частности, по крайней мере, за это построение, так ведь?). И нащупывает самую суть проблемы.

Кстати, давно собирался заметить, что «Неудобная литература» — это не про «обиженных литераторов, которых не публикуют позасемшие редактора» (по невнимательности именно так многие понимают и интерпретируют Неудоблит), нет, речь в проекте не об этом. Вчитайтесь хоть в заметку «Невозможность продать (в символическом смысле)» — это о тонком психологическом перехлесте, о том самом, о котором говорит и Мария Степанова, хотя и совсем другими словами. Например, вот такими:

Достаточно было почувствовать себя квалифицированным пользователем, гордым своей способностью выбрать товар по душе, чтобы (в применении к эзотерическим, сопротивляющимся неуловимым вещам вроде поэзии) сформировалось то, что Сьюзан Зонтаг называет новой чувствительностью. Применив к поэзии логику супермаркета, мы получаем приемы, знакомые по работе «Пятерочки» — агрессивное продвижение товара, разные виды меняющегося актуального, перепроизводство товаров повышенного спроса, глубокое равнодушие к тому, на что спроса нет.

и далее:

Сложность вполне допустима — но нарядная, щеголеватая, демонстративная, носимая напоказ. Новая чувствительность ищет избытка, полноты, душу переворачивающей эмоции, и реагирует на то, что эту эмоцию высекает. Мы уже говорили про занимательность, про потребность в фабуле, открывающей легкий путь читательской сентиментальности. Но есть и другие варианты — игра в узнавание, снимающая с антресолей старые вещи — детскую советскую память, типовой ключ к опыту, который общим только притворяется. Или прямая проповедь, уроки жизни, заповеди блаженства, расписанные на раз-два-три. Вариантов много, инвариант один: новая чувствительность использует стихи как болеутоляющее средство, ожидая от них для себя прямой и внятной пользы. Стихи должны быть больше, чем стихи — сами по себе они тут без надобности.

Все это прекрасно применимо и к прозе. И на самом деле относится не только к современной ситуации. Это было всегда. Люди в целом не меняются, как и их восприятие… Просто сейчас этот перехлест, это «вытеснение» ощущается наиболее остро — и вот это сейчас — действительно очень важная деталь. Симптом назревшего невроза…

К чему же приходит Мария Степанова? Да к тому же, к чему и я. О поэзии лучше молчать. А если говорить, то очень осторожно. Это не новость, тайна эта приоткрыта уже давно:

Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои —
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи,-
Любуйся ими — и молчи.

«Единственным выбором представляется непрозрачность: темное, закрытое, непопулярное, незанимательное, неуспешное катакомбное существование, идущее в стороне. В том числе и от собственных «хочу» и «могу», погружающих каждое действие в логику рынка, готовых вписаться в любой контекст и превратить любое поражение в хорошо рассчитанный выигрыш». Прочитайте статью Марии Степановой полностью (там еще есть вторая часть, не все замечают сразу). А потом возвращайтесь на Перемены и знакомьтесь с поэзией Перемен. У нас как раз опубликован сегодня новый сборник из серии PDF-поэзию Peremeny.ru. Автор попросил подписать его сборник псевдонимом Prosto Dostali. «Сразу оговорюсь, — пишет она. — я надеюсь на то, что Вы не станете «изымать» оттуда что-либо, в противном случае, как мне кажется, из сборника исчезнет жизнь. А я не хочу заниматься скучным и не живым плодоношением». Сборник называется «СТИХИЙНОЕ ТВОРЕНИЕ». Из него ничего не «изъято», ни одного необходимого слова. И он уже представлен на странице проекта.

* * * *

содержание Хроники проекта НЕУДОБНАЯ ЛИТЕРАТУРА:

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны
— Крокодил Анкудинов
— Ответы Кирилла Анкудинова
— Снова Волчек
— Ответы Дениса Драгунского

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

Мы сменили рассылочный плагин, и теперь у нас снова работает еженедельная рассылка анонсов обновлений предшествующей недели. База данных подписчиков была импортирована из старого плагина, но с некоторыми ошибками. Если вы были подписаны на рассылку, но в течение последних суток ее не получили, значит ваш имейл потерялся или не был подтвержден; пожалуйста, подпишитесь снова — теперь подписка осуществляется здесь.

Работа над исправлением и усовершенствованием рассылки Перемен идет. Надеемся, что рассылка возобновиться с понедельника.

Серия очерков Георгия Иванова «По Европе на автомобиле» не получила такой широкой известности, как его воспоминания «Петербургские зимы» или неоконченный роман «Третий Рим», тем не менее – это очень сильная и стильная проза, действующая к тому же не просто как рассказ о путешествии, а теперь уже и как машина времени: читатель оказывается погруженным в ту Европу, которой теперь уже нет ни на географических картах, ни в политических реалиях, в те недолгие, но существенные расклады, которые творились в Европе в начале 30-х и были, возможно, точкой бифуркации, развилкой, в которой история (и Европы, и России) могла бы двинуться по совершенно другому пути. Сюжетную канву текста составляют воспоминания о поездке из Риги в Париж, предпринятой Георгием Ивановым в начале 30-х годов (видимо, речь идет о сентябре или октябре 1933 года, так как первый из этих очерков был опубликован впервые в ноябре 1933 года в эмигрантской газете «Последние новости», где и далее эти очерки публиковались из номера в номер – вплоть до февраля 1934 года). Начало 30-х, когда происходила описываемая поездка, было временем вхождения во вкус фашистской Германии, имевшей тогда самые радужные планы и перспективы. Иванов едет из Риги через подчиненные фашистской Германии города Латвии, Литвы, Польши, еще с их старыми названиями (Митава – это сейчас латвийская Елгава, Шавли — литовский Шяуляй, Тильзит – российский Советск, Шнейдемюле – польская Пила), рассказывает о берлинских собраниях РОНДа (Российское Освободительное Национальное Движение), движения, призванного освободить Россию от большевиков с помощью фашистов. И позволяет почувствовать ту неуловимую поэзию ускользающего мгновения надежды и обреченности, которая висела тогда над Европой вообще и – в частности и в особенности – над русскими людьми, бежавшими туда от большевистского беспредела. Мы публикуем эти очерки полностью ко дню рождения Георгия Иванова.

Итак,

Георгий Иванов
ПО ЕВРОПЕ НА АВТОМОБИЛЕ

Читаем — здесь.

Новый сборник, восьмой по счету, называется «Leine» (с немецкого слово «Leine» переводится как «верёвка, бечева, канат, трос»). Автор — Никита Сологуб.

«Картинка имеет отношение к названию сборника,но практически не связана с его содержимым» (автор).

Скачать PDF-файл можно на странице проекта.

два навскидку:

* * *

Мне нравится ловить солнца блики
На твоей размазанной туши,
Мы здесь безнадежно залипли,
Даже не думай, что может стать лучше,
Перевязанные морским узлом уши
Не в силах нарушить этот вечный
Обет тишины. Ароматный мир голосов стих,
Мы повязаны в этом болоте.
Ты думаешь, мне не хочется жить?
Просто развеялись стимулы
В мелочных эпизодах, а ода жизни
Больше походит на миф.
Песня нимф кончилась,
Они забыли мотив и перестали
Жонглировать минорными нотами,
Засыпай, моя молодость.
hail to the thief

* * *

Я смотрю на себя сверху вниз,
Смотрю, как ползет это чудовище
С миллионом деревянных щупалец,
Зеленых ресниц и грустных,
Краснеющих глаз. Три-два-раз,
Еще немного усилий и мы снова
Встретимся, еще несколько капель
Пота и кончится лестница
Еще пара убийств и наши чары
Развеются, начнется веселье
И альбатросы споют свою забытую
Песню, споют только для нас.
Ползи, мое немое чудовище, я буду
Жить в ожидании того что
Когда-нибудь ты все же достигнешь
Своей призрачной цели, мы обнимемся И
прекратим считать нудные дни Недели,
Мы сожжем бесконечные наши календари,
И оставшись одни, мы станцуем фокстрот
Наступая друг другу на пятки и тени.

Данная рассылка планировалась на сегодня, но по техническим причинам будет разослана на днях.

Появился новый материал из серии Олега Давыдова «Шаманские экскурсы» (вторая часть проекта «Места силы»). Название этого материала — «Толстой и Род». Цитата: «Похоже, Лев Николаевич решил поставить эксперимент на себе, погрузиться в смысловую стихию народной веры, понять ее изнутри. А это уже не пустая барская болтовня. Это мистическая практика, попытка поймать бога, сделав себя наживкой». Читаем, смотрим…

Новый пост в Radiotravel посвящен треку по горному хребту ЛангТанг в Непале. Девять часов на раздолбанном автобусе от Катманду – и ты в горах. А дальше – пешая тропа, и только вверх. Кай отклонился от проторенной тропы, обозначенной в путеводителе, и благодаря этому привез пару очень ледяных кадров. Смотрим, слушаем, читаем…

130 лет назад родился самый причудливый персонаж Серебряного века — Андрей Белый. Виктория Шохина собрала наиболее примечательные истории и сюжеты, связанные с именем этого поэта, прозаика, теоретика стиха и философа. Человека, превратившего свою жизнь в мистерию. Вот текст.

Часть пятая труда Константина Рылёва «Философия Вертикали+Горизонтали» открывается небольшим эссе по поводу знаменитого триптиха Иеронима Босха «Сад земных наслаждений». Автор подробно разбирает содержимое этой картины, пропуская ее сквозь призму своей системы. Открыть.

Одна из самых, может быть, главных глав романа «ПОБЕГ» (Суламиф Мендельсон) подгружена на прошедшей недели — название главы «Герменевтика или в поисках Аргуса». «Пограничье — ничейная зона, где нет ни там, ни здесь. Здесь (там) невозможна жизнь, там (здесь) опасность подстерегает на каждом шагу — и каждый шаг неверен и не шаг вовсе. В этой атмосфере вестерна ты мечешься, как чужак среди племен, вступивших на тропу войны, и лучше не соваться сюда тому, кто ценит душевный комфорт. Граница неспокойна, и жизнь, бьющая ключом, пожирает тут самое себя в каком–то тупом остервенении».

125 лет назад родился Эзра Паунд, американский поэт, издатель и редактор. «Поэзия ХХ века, — писал он, — та поэзия, которая, я ожидаю, будет создаваться в ближайшем десятилетии, отбросит всяческое «сюсюканье», она будет жёстче и естественней, она будет пробирать до костей». О поэте рассказала Ольга Балла.

В «ОСЬМИНОГЕ» — два новых поста от небополитиков. Первый — «Глобализм по-американски: роль России и засада для Китая», второй — «Между НАТО и ШОС – шанс ОДКБ»

Олег Доброчеев в своем новом прогнозе не обещает радужных перспектив на этой неделе: «Дела на этой неделе вряд ли будут спориться. Скорее надо готовиться ко всевозможным препятствиям. И если чего-то не продумали до деталей, лучше не делать. Не суететись, трудности достанут вас сами». КАЛЕНДАРЬ ПЕРЕМЕН в деталях.

29 октября умер поэт Евгений Головин.

Игорь Дудинский о Головине в интервью Переменам (2007 год):

Головин – действительно «фигура» весьма магнетизирующая, мистическая и «неоднозначная».

Достаточно вспомнить личностей типа того же Гурджиева, чтобы понять, с какими усилиями по-настоящему посвященные люди вписывались в «земную» систему координат. Отсюда и «неоднозначность» их восприятия непосвященными людьми.

Головин – величайший эзотерик современности. Он проштудировал и обобщил все эзотерические знания и учения всех веков и традиций, усвоил их и переварил в котле своего личного опыта.

Согласитесь, что такой огромный груз держать в своей голове, душе и сердце способны даже немногие из небожителей – не говоря уже о земных людях.

Отсюда, опять же, проблемы с восприятием людей с таким эзотерическим багажом.

Да, Евгений Всеволодович Головин (кстати, он жив и здоров, поэтому вполне доступен для контактов) способен при желании пускать в ход свой «магнетизм», интенсивность которого способны выдержать немногие.

Правда, он может закапризничать при виде неинтересного ему человека и забыть о собственном «магнетизме». Тогда он предпочитает притворяться кем угодно — хоть ловким мистификатором.

Головин – больше, конечно, алхимик, чем маг. Хотя бы потому, что в области магии он всегда признавал превосходство над собой недавно скончавшегося Валентина Провоторова.

Алхимию же он знает в совершенстве – насколько такое возможно, потому что в совершенстве алхимию не может знать ни один смертный. Скажем так: на сегодня алхимической теорией и практикой Головин владеет лучше, чем кто-либо из живущих на земле.

Головин одновременно и алхимик, и маг, и хорошо пьющий гениальный поэт, «который читал много эзотерической литературы». Впрочем, я не могу сказать, в каком из своих проявлений он негениален.

отсюда

Антарктида

не поднимайте бровь —
над мысом катастроф
ползет шизоконечная звезда
лохматая волна
нам в ухо прошипит
электро-ледяное “да!”

на этих проклятых скалах
в обломках кораблей
мерцают генитальные мозги
и мы как дураки
ласкаем чей-то скальп
в надеждах субтропической любви

вдали от зодиака
злая лесбиянка
раскинулась нагая антарктида
но мы идем вперед
ебись она в рот
станция амундсен-скотт

и надо же было случится тому
что нас всего семь
и вслед идет невидимый восьмой
сквозь синие леса
мы смотрим на него
и вырываем бесполезные глаза

Пару дней назад исполнилось 90 лет со дня рождения Тимоти Лири, гуру психоделической революции и основателя и главного апостола Церкви ЛСД. К этому юбилею Димамишенин подготовил большой рассказ о жизни Тимоти Лири. Полная версия этого текста опубликована на Переменах, здесь.

Блог-книга Олега Давыдова «ДНИ СИЛЫ» пополнилась двумя обновлениями, первое из них: 22 октября — день праведных Авраама и Лота, его племянника. Цитата: «Аврааму и в голову не приходит называть этого своего бога Эл Эльоном (Всевышним). И правильно. Бог Всевышний и бог Авраама – совершенно разные боги. Один сотворил мир, а второй участвует в сомнительных комбинациях по извлечению серебра, ослов и верблюдов из незадачливых царей». Читаем.

Второе обновление в «ДНЯХ СИЛЫ» — день памяти одного из своих самых великих святых, Амвросия Оптинского. Он жил в XIX веке, был духовидцем, пророком, психологом, добрым советчиком, собеседником модных литераторов и простых крестьян. Одним словом – старцем. Текст называется «Невыносимая легкость жития».

И еще один текст Олега Давыдова опубликован на Переменах сегодня: о писателе Глебе Успенском. Ко дню рождения Глеба Успенского. «Если бы Глеб Успенский родился не в век самодовольного торжества позитивизма, а в какие-нибудь более одухотворенные времена, на него бы смотрели как на пророка и тайновидца». Текст написан в 1993 году, но, разумеется, актуален до сих пор. Впервые в интернете. Открыть.

В Блоге Перемен появился психоделический репортаж Дмитри Кокорина из Мюнхена. «И тут, как бы крадучись, исподволь, но уверенно самовластно, в тон историческим фасадам и крышам, ауре и даже названиям этих улочек, проулков-переходов, этим трамваям, они и проявляются – Ароматы…» Читаем и смотрим фотографии…

«Танцевальный марафон рок-н-ролла (Впечатления от концерта мегазвезды Чака Берри)» — так называется статья Константина Рылёва, завершающая IV часть его книги «ФИЛОСОФИЯ ВЕРТИКАЛИ+ГОРИЗОНТАЛИ». Часть пятая — на очереди. А пока почитаем про Чака Берри, у которого, кстати, тоже на прошлой неделе был день рождения (ему стукнуло 84). Вот текст.

Еще одна глава романа «ПОБЕГ» появилась в соответствующей блог-книге. Она носит имя «Мораль, конец, memento mori!», начинается глава тут. «Вообще, не надо — советую я тебе — придавать здесь особого значения всякого рода объяснениям, а тем более предсказаниям, ибо, конечно, в жизни всегда видна какая–то канва, но стоит приглядеться внимательней, как она теряется — как во сне».

В «ОСЬМИНОГе» появился еще один небополитический текст, называется «Диалог или битва цивилизаций», автор — Александр Горбатов. Цитата: «Прежде чем перейти к оценке смыслов разворачивающейся дискуссии о том, вступит ли Россия в НАТО и как это скажется на ее взаимоотношениях с Китаем, хочется вспомнить об одном информационном эпизоде. Два года назад, в августе 2008 года, находящийся тогда в Европе Его Святейшество Далай-лама XIV дал интервью телеканалу «Евроньюс». Обсуждая с ведущим передачи вооруженный конфликт в Южной Осетии и Грузии и временный разрыв НАТО дипотношений с Россией и возникшую в связи с этим напряженность в отношениях Россия-Запад, непризнанный Китаем тибетский духовный лидер предложил самым радикальным и наилучшим методом разрешения проблем сделать – вступление России в НАТО». Полностью текст найдется здесь.

«Наступающую неделю, пожалуй, можно назвать неделей эскалации нестабильности. Все проблемы предыдущей недели покажутся только прелюдией к тому, что может случиться». Это уже Олег Доброчеев, дает неутешительный прогноз на наступившую неделю. Открыть КАЛЕНДАРЬ ПЕРЕМЕН.

Сегодня мир отмечает 70-летие со дня рождения Джона Леннона. О Джоне Ленноне на Переменах читайте текст Глеба Давыдова «Рожденный дважды» (оригинальное название — «Сотворенный японкой») — здесь.

Мы продолжаем публиковать сборники в рамках нашей виртуальной серии «PDF-поэзия Peremeny.ru». Только что опубликован СЕДЬМОЙ сборник. Его автор — Дмитри Кокорин, знакомый читателю своей мини-прозой, публикуемой периодически в этом блоге. Кстати, не так давно у него открылся персональный сайт, на котором можно посмотреть его графику, фотографии и другие артефакты.

Ну а PDF-сборник его лирики можно скачать на странице проекта «PDF-поэзия Peremeny.ru».

Напоминаем, что Перемены по-прежнему готовы рассмотреть ваши предложения для этого проекта. Готовые сборники (от 10 до 20 стихотворений) в виде файла doc присылайте на адрес редакции на gmail. Если стихи будут приняты к публикации, мы вам сообщим.

Ну, и к чему вы все это, Глеб, затеяли? Кому ты хочешь что-то доказать всей этой Неудобной литературой? Разве так можно что-нибудь изменить?… Эти вопросы мне задала на днях одна коллега.

Отвечаю. Проект Неудобная литература это, конечно, очень важный проект. Как и все прочие божественные игры пастушка Кришны. Те самые, ради которых род идет на род и друг уничтожает друга. Помните, что Кришна сказал своему другу и ученику Арджуне, когда тот не хотел сражаться? Надо, Арджуна, надо. И не переживай о том, что тебе предстоит убить стольких людей. Ибо никто из рожденных на самом деле не умирает (см. Бхагавадгита). Все происходящее – божественные игры, единственная цель которых – поразвлечь господа.

Конечно, никакой Неудобной литературы не существует. Как не существовало никогда никаких Проклятых поэтов, и никакой Возвращенной литературы, и никакой Великой русской литературы, и никаких битников. Все это лишь названия, ярлыки – для удобства систематизации и для развлечения веселого Кришны. Не в названиях дело. А в том, что есть несколько очень неплохих, мало кому известных, почти незамеченных читающей публикой текстов. Которые мне бы очень хотелось, чтобы были замечены. Потому что, по моему скромному мнению, они того вполне заслуживают. Вот я и придумал всю эту Неудобную литературу и весь этот опрос. Да и литературный процесс слегка хотелось пошевелить. И он, кстати, зашевелился. Вот Виктор Топоров опускает под землю лит.критика Сергея Белякова. А вот лит.критик Кирилл Анкудинов витийствует:

«В сугубом невнимании общества к современной литературе и к писателям в первую очередь ответственна сама литература (выделено автором, — Г.Д.). Виноваты писатели — своим эгоцентризмом, своим иерархизмом, своей клановой замкнутостью они убили какой бы то ни было социальный смысл литературы».

Убили. Убили негра! Ни за что, ни пpо что, суки, замочили.

Конечно, политика умалчивания, которую лит.критики и редакторы («своим эгоцентризмом, своим иерархизмом, своей клановой замкнутостью») возвели в культ и необходимость, не позволяет им обратить непосредственное внимание на проект Неудобная литература (что и требовалось доказать). Но для меня ясно, что вся эта начавшаяся сейчас грызня в стане профессионалов литературного процесса отчасти спровоцирована и Неудобной литературой, и будет еще продолжаться и продолжаться – до тех пор, пока лит.критики, редакторы толстых журналов и редакторы издательств будут чувствовать «запах говна в тесной квартире» (по меткому выражению г-на Бутова из «Нового мира»).

Что ж… А я (вместе с Кришной и, надеюсь, вместе с вами, уважаемые читатели Перемен) неплохо повеселился. Мы выслушали множество интересных и не очень интересных, необычных и банальных, мудрых и неожиданных, короче, разных мнений. Мнений по вопросам, на которые лично мне в начале этого исследования хотелось найти ответы (и я на них ответы нашел).

Некоторые ответы (например, на последний вопрос – по поводу перехода большой литературы в интернет) крайне удивили меня. Не думал даже, что люди до такой степени не замечают, что бумага уже, в общем-то, умерла. Упорство некоторых писателей и лит.критиков мне напомнило ситуацию с виниловыми пластинками лет 20 назад: когда появились компакт-диски, многие меломаны говорили, что винил звучит лучше и ни что его не заменит, а когда появились мп3, они говорили, что качество компакта гораздо круче и у мп3 есть будущее только в интернете… и ведь насчет качества звука все это действительно было правдой, но слушают ли все эти люди до сих пор винил, вот в чем вопрос? Да, кое-кто слушает, но очень мало кто.

Некоторые из сделанных мной выводов имеют веские основания и реально относятся к книгам, которые мы включили в проект Неудобная литература. Наверное, не ко всем. Потому что, хочу подчеркнуть, в проекте Неудобная литература представлены, конечно же, очень разные книги. И, как я уже говорил в одной из частей Хроники, неудобны они лишь условно – и каждая по-своему. И не всем неудобны. Кому-то очень даже удобны, приятны и интересны.

Короче, все это был забавный хэппенинг. Закончить который мне бы хотелось пьеской Хармса «Неудачный спектакль». Чем-то она мне напоминает нашу Неудобную литературу. Впрочем, хочется верить, что проект мой вышел чуть более удачным, чем спектакль из хармсовской сценки.

P.S.: Выражаю огромную благодарность всем, кто ответил на вопросы и содействовал проведению акции, а особенно: Виктории Шохиной, Льву Пирогову и Злате Николаевой. Спасибо также всем, кто читал.

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

Мы уже достаточно представили книги проекта Неудобная литература, написанные в 80-х годах XX века – «Побег», «Блюз бродячего пса», «Кукушкины детки». Но мало говорили о книгах, созданных в 2000-х (только «Мотобиографии» уделили некоторое внимание). На самом деле эти тексты не менее важны. И, что интересно, они вовсе не по формальным признакам «неудобности» очутились в одной связке с текстами 80-х… Они им родственны по духу. «Таба Циклон», «Джаз на обочине», «Мотобиография», «Не помню как называется» — эти вещи, как и «Побег», «Блюз» и «Детки», представляют современный российский извод битничества и гонзо-стайла.

Даня Шеповалов и Дима Мишенин, на мой взгляд, это вообще одни из немногих настоящих гонзо-журналистов в России. Можно сказать, русскоязычные классики этого жанра.

Василия Соловьева-Спасского, автора «Списка кораблей» (тоже текст, написанный и даже еще пишущийся сейчас), и вовсе называют в прессе русским Хантером Томпсоном…

А Ушлый Пакостник («Дромомания», 2006 г.) это в таком случае наш Кен Кизи…

Автор романа «Таба Циклон» Даня Шеповалов (как и сам этот роман) хорошо известен постоянным читателям Перемен. А для тех, кому неизвестен, я чуть ниже процитирую статью Златы Николаевой, которая была написана для сайта Опенспейс после того, как Даня занял первое место в опросе Опенспейса «Кто самый влиятельный интеллектуал в России».

Впрочем, вы, может быть, полагаете, что первое место в том опросе занял Пелевин? Я думаю, вряд ли: скорее всего, результаты действительно были подтасованы, и Даня занял на самом деле не второе место после Пелевина, а первое. Ведь степень влияния Шеповалова на свою аудиторию носит поистине сектантский характер – я уверен, что за него голосовали активнее, чем за безусловно более популярного и широко известного Виктора Пелевина. И кстати, то, что редакторы Опенспейса не решились признать победу Дани Шеповалова, как раз и говорит о его неудобности. Как писатель он для опенспейсовского дискурса не существовал (и не существует). Неудобен им такой писатель. В этом смысле очень характерно, что они предпочли в своих комментариях к результатам голосования позиционировать Даню Шеповалова прежде всего как «известного блогера и журналиста». Но подумайте сами, какой же он блогер… Да и журналист из него, как из Пелевина политик. Разве что гонзо-журналист — а это уже писатель.

Так кто же такой Даня Шеповалов? Как попытались объяснить на Опенспейсе это непосвященным читателям? Вот цитата из текста Златы, в которой (цитате) обосновывается как раз неудобность Дани для нашего времени:

Про современную эпоху принято говорить как о «времени хипстеров». А хипстеры, как рассказали о них главные отечественные специалисты по этой теме, Юрий Сапрыкин и Василий Эсманов, — это такие, в общем-то, классные ребята, но лишенные мечты, фантазии, стремления победить. Они читают книги, слушают музыку, ходят на концерты, создают что-то и этим сыты, они не желают заявлять о том, что «дальше действовать будем мы». Если это так, то Даня Шеповалов — антихипстер; человек, который, по словам Сапрыкина, открыто говорит: «Мы захватим власть — и все будет по-нашему»; человек, желающий проникнуть повсюду и победить. Который невольно заражает энергией и жизнелюбивым рейвом окружающих. Или притягивает к себе таких же людей, может быть, и не стремящихся на баррикады, но готовых подставить плечо и кого-то на них подсадить.

Именно из-за желания успеть всюду и энергии, которой не хватает большинству, Даня Шеповалов с подачи веб-журнала Peremeny.ru организовал флешмоб в поддержку себя по принципу «не догоним — так хоть согреемся». И достиг определенных результатов благодаря соратникам и поклонникам. Пока серьезные ребята сидели и думали, за кого бы проголосовать, и имеет ли смысл формулировка «влиятельный интеллектуал», а потом спрашивали друг друга «кто такой этот чертов Шеповалов?», читатели чертова Шеповалова жали на кнопку. Во-первых, потому что стыдно лениться, если тебя о чем-то просят, а во-вторых — почему бы, и, правда, не согреться, когда на улице зима, снег, минусовая температура.

Конец цитаты.

Забавно, что современное значение слова «хипстеры» прямо-таки противоположно тому значению, которое это слово имело во времена битников, о том, первоначальном смысле этого слова читайте в статье Виктории Шохиной о Джеке Керуаке.

Кстати, автор еще одной книги проекта Неудобная литература «Джаз на обочине» Павел Терешковец тоже представляется мне таким же вот антихипстером по отношению к хипстерам современным и — настоящим хипстером, если иметь в виду битническое значение этого слова. Свободный художник, который пишет по заветам Керуака свою спонтанную прозу и при этом живет так, как пишет, а пишет так, как живет. «Яростно и беззаботно». Подробнее о нем — здесь.

Вот как высказался Павел Терешковец по поводу своей принадлежности к Неудобной литературе: «У меня проект «Неудобная литература» ассоциируется с текстами, не могущими пройти цензуру в других издательствах (кроме, конечно, крайне альтернативных издательств). В случае с «Джазом на обочине», вы сами понимаете, мне трудно быть объективным, но как бы там ни было, в моей книге затронуты многие темы, являющие собой табу в открытой и доступной печати. Потому что «Джаз на обочине» — это не просто литературное повествование, но анализ жизни во всех ее проявлениях, пусть и самых непристойных, и самых откровенных, и самых чудовищных. Сомневаюсь, что кто-либо другой, кроме Перемен, решился бы взяться за публикацию этой книги (повторюсь, кроме некоторых альтернативных издательств)».

* * *

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

На Часкоре сегодня опубликовали перевод манифеста Медленных медиа, который в начале этого года написали немецкие активисты от прогрессивных СМИ. Конечно, идея Медленных медиа — это тренд. Который станет модным и востребованным в ближайшее время. Поскольку «Перемены» (еще до публикации часкоровского перевода) успели уже выдвинуть в кандидаты на роль российских Медленных медиа (см., например, здесь, в конце поста), я в двух словах пропишу здесь свою позицию.

Безусловно, по части перечисленных в манифесте характеристик Перемены подходят под определение Медленных медиа. Уже год как на нашей официальной страничке «О САЙТЕ» есть следующие строки:

Перемены – это веб-журнал, большинство обновлений которого не привязаны к конкретному времени и с интересом будут читаться как сегодня, так и через лет семьдесят. То есть это периодическое издание «долгого действия». Медиа, в котором в качестве актуального временного цикла принята не еженедельность, ежемесячность или ежегодность, а периоды гораздо больших масштабов – например, столетие.

В этом смысле мы предвосхитили декларации немцев, которые пишут:

10. «Медленные медиа» не устаревают. У них большая продолжительность жизни, и они выглядят свежо даже спустя десятилетия. Их качество не снижается в течение времени, а напротив, как дорогой коньяк, они только приобретают в цене.

В оригинале это звучит еще решительнее: «Slow Media are timeless».

Дальше, по каким еще пунктам мы совпадаем, а по каким расходимся: (далее…)

На самом деле разговор о Неудобной литературе начался на Переменах уже давно. Даже с самого, может быть, того момента, как заработал этот сайт. Тема-то ведь вечная – перемены, которых так боятся люди, и люди, которые творят перемены.

А не так давно была на Переменах серия публикаций о битниках. Тоже ведь про Неудобную литературу… Скажем, вот в тексте Михаила Побирского о Уильяме Берроузе (а Берроуз, конечно, классик Неудоблита) уже шла речь о том же, о чем я говорил в статье про Фрейда — о моменте перехода передовых научных и эстетических открытий в область массовой культуры с целью их хоть как-то вообще окультурить и ужиться с ними: «Попробуем понять, зачем в биографических опусах, в кино, в интернете и на телевидении очень серьезного писателя-интеллектуала нам представляют совершеннейшим болваном, опиатным монстром, сухим старикашкой-проповедником из чёрно-белого вестерна? Ответ прост. Всё, что непонятно, нестандартно, что выходит за рамки общепринятых норм и понятий, очень трудно продать. И вообще – со всем этим очень трудно ужиться. Проще это классифицировать, определить, таким образом упрощая и как бы девальвируя истинную ценность предмета, но – повышая его сиюминутный коммерческий потенциал и степень его общественного комфорта. Сказано – сделано, и вот один из глубочайших писателей современности, словно по мановению волшебной палочки, превращается в балаганного шута, потешающего неискушенную публику на импровизированной сцене заплёванного балаганного вагончика».

Другой момент перехода подробно описан Викторией Шохиной в ее статье о Джеке Керуаке (там изложена история о том, как и благодаря чему битники прославились и постепенно стали частью удобной культуры, и чем этот переход закончился для одного из главных героев битнического движения). Кстати, Виктория Шохина была тем решающим «редактором-таможенником» (она работала тогда в журнале «Знамя»), благодаря которому в свое время Виктор Пелевин перешел из разряда не очень удобных литераторов во вполне удобные. (Хотя и после этого у него было с этим много проблем – литературные критики, нутром почуяв неудобное в удобном контексте и удобной форме, устроили Пелевину натуральную травлю, отголоски которой слышатся и до сих пор.)

Вот что написала мне по этому поводу сама Виктория Львовна:

«Да, действительно, в «Знамени» была первая толстожурнальная публикация Пелевина. Но до этого его печатали в журналах: «Наука и религия», «Знание — сила», «Химия и жизнь». В издательстве «Текст» готовился к выходу сборник рассказов «Синий фонарь». Но все это проходило по ведомству фантастики, а ему надо было попасть в «большую литературу». И конечно, «Знамя» ему в этом способствовало. Потом Пелевина подхватил «Новый мир» (повесть «Желтая стрела») и «Октябрь» (рассказы). Понятно, что многое зависит от редактора. Но я была не единственным понимающим редактором. В других журналах такие тоже были. Так что шансы опубликоваться в толстом журнале у него были и без меня».

Ну, может быть, были. Хотя я склонен думать, что Виктория Шохина просто из скромности так говорит… Впрочем, ей виднее.

А вот ее ответы на вопросы Неудобной литературы:

Читаете ли вы современную художественную литературу, публикуемую в издательствах и толстых журналах? Если да, то как часто? Многое ли нравится? Если есть, назовите, пожалуйста, последнюю из понравившихся книг (роман, повесть, рассказ), ее автора и, по возможности, время и место ее публикации.

Ответ: Книги, выпускаемые издательствами, читаю, естественно, постоянно. Последняя из понравившихся – «Метель» Владимира Сорокина (М.: АСТ, 2010). Толстые журналы просматриваю в Журнальном зале на russ.ru. Назову еще из того, что заинтересовало и понравилось, — книгу «Леонид Леонов. Игра его была огромна» Захара Прилепина (М.: Молодая гвардия, 2010. ЖЗЛ), повесть «Вась-Вась» Сергея Шаргунова («Новый мир», 2010, №4).

Часто бывает так, что издательства и толстые журналы отказываются публиковать по-настоящему хорошие тексты, называя разные причины отказа, либо без объяснения причин. Как вы думаете, почему это происходит? Каковы, как вы полагаете, настоящие причины таких отказов?

Ответ: У издательств и у толстых журналов разная мотивация. Издательства прежде всего заинтересованы в окупаемости книги. Редкие случаи бескорыстного служения литературе в расчет не берем.

Толстые журналы руководствуются более сложными побуждениями: идеологическими, даже политическими. А также своими представлениями о прекрасном, личными пристрастиями главных редакторов и просто редакторов. И т.д.
Все это – в совокупности или по отдельности – может стать причиной отказа. Кроме того, толстые журналы по самой своей природе консервативны: это у них еще советских времен. Скажем, тексты Владимира Сорокина для толстого журнала – любого! – неприемлемы в силу их эстетического радикализма.
Притом – парадокс! – журналы хотят открывать новые имена. Это для них дело чести. И ведь открывают.

Читаете ли вы статьи литературных критиков и обозревателей книжных новинок? Если да, то кто из этих критиков и обозревателей на ваш взгляд наиболее адекватен?

Ответ: Конечно, читаю. Про адекватность говорить не буду. Скажу лучше, кто мне интересен: Григорий Дашевский («КоммерсантЪ»), Виктор Топоров («Частный корреспондент»), Лев Данилкин («Афиша»), Михаил Бойко («НГ- Ex libris»). Еще, пожалуй, Галина Юзефович.

Появился недавно такой замечательный паренек Василий Ширяев из поселка Волканого на Камчатке (хотя мне иногда кажется, что нет такого поселка…). Печатается в журнале «Урал» и в «Литературной России». Всегда интересна критика в исполнении прозаиков – Романа Сенчина и Сергея Шаргунова.

Как вы думаете, переместится ли в ближайшие лет десять хорошая (большая) литература окончательно в интернет? Отпадет ли необходимость в бумажных изданиях? Если нет, то почему вы так думаете?

Ответ: Слово «окончательно» подразумевает, что «хорошая (большая) литература» уже почти вся – в Интернете. Однако это не так. И кстати, Интернет вовсю рекламирует книги. Так что в ближайшие десять лет необходимость в бумажных изданиях не отпадет. Да и книгу в руках держать все-таки приятнее, чем ридер. А еще есть экономическая составляющая: вряд ли акулы издательского бизнеса так легко откажутся от прибыли. Может, все изменится лет через тридцать, но не раньше.

***

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.

Поговорим теперь про литературных критиков. Ведь именно они, по идее, должны бы были помогать пробиваться новым талантливым писателям к читателю, который — хочет не хочет — но нуждается в переменах, как в воздухе. А значит — нуждается в новой литературе, которая бы приходила на смену старой. Обновляя язык и сознание, давая новую форму мифам, которыми живет человечество. Вращая мир.

Нет, конечно, это все идеализм. Ничего такого критик не должен. Ведь критик кто? Критик зачастую это неудавшийся писатель. Причем часто такой, который склонен желчь своих литературных неудач изливать на более удачливых коллег по перу.

В романе «Побег» (кстати, вот здесь в рамках проекта Неудобная литература мы начинаем публикацию четвертой части этого текста) есть момент про критиков. Герой романа приходит в гости к своему приятелю по фамилии Марлинский и неожиданно для себя попадает на публичное чтение и разбор романа, только что начатого этим самым Марлинским. Слушатели — интеллигенция, критики, какие-то знакомые Марлинского. Прослушав начало будущего романа, они устраивают ему разнос. Ирония в том, что автор (он же главный герой) решил не изображать (то есть «не цитировать») опыты Марлинского, а позволил этому выдуманному им литературному собранию критиковать на страницах своей истории не что иное, как непосредственно начало этой истории, первые ее три главы, которые прекрасно знакомы и читателю (ведь так читателю проще будет понять механизм критики). Вот этот фрагмент. То есть критики критикуют автора самих же себя (с одной стороны тут как бы такая постмодернистская самоирония — а роман написан, напомню, в 1982 году, — но с другой это ведь вполне реалистическое отражение действительных ситуаций, имевших место во время подобных чтений, а сейчас -– имеющих место в заметках лит.критиков).

И вот один критик говорит:

— Понимаешь? — не зацепляет, крови нет, каких-то кровавых лепешек, — со страданием в голосе сказал Букин. — Слишком удобно у тебя там: ногу не натирает. Ну, хоть покраснение бы какое. Правда, вот с этой Сарой… Но тоже ведь… ты позволяешь себе писать, как Достоевский, — «она побледнела как полотно», — но ты же не Достоевский… — понимаешь? — хоть запах какой изо рта у нее пусть будет или одна ягодица больше другой… А так вот — возбудишься и впустую — нет продолжения, нет трения… Ты не обижайся, но так никто читать не будет.

А другой:

— Да разве это события? — на них не падает отсвет… трагедии нет… Воскрешение Лазаря у Достоевского — это я пережил — вот трагедия! А у тебя что? — тыщу шагов прошел, две тыщи, какие-то привидения — скукотища! Просто неприлично. Сейчас такое время… Война в Афганистане. Вот ты на сколько страниц размахнулся? на тысячу? — сейчас читатель ленив; он твои рассуждения пропускать будет; бульвары он и сам в окошко видит; ему подавай крови, детективов, приключений! — ты хоть бы детективом оживил все это… Не обижайся, для твоей же пользы говорю.

А что же автор?

Расстроенный Марли только кивал им в ответ. Да и что ж ему было? Не защищаться же! Марлинский молчит, но я-то поражен в самое сердце. Больше того, я снимаю с этих ненароком подвергшихся такому разгрому глав свое авторство — пусть уж и на самом деле Марли их написал, а я в них лишь действовал. Пусть! — ему-то не привыкать, а меня раздражает доморощенная критика, под которую я так неудачно подвел свой текст. Лучше бы я, право, подобрал для этого что-нибудь из Гончарова или Лермонтова — вот кому болтовня никак бы не повредила.

И апофеоз литературной критики:

— Здесь главное другое, — сказал вдруг Мудраков, и всё смолкло, — главное, что автору кто-то внушил, что он большой писатель. Это самое неприятное. Он, конечно, бессовестно у всех понадергал: и у Кафки, и у Пруста, и у Джойса, и у Платонова, и у Булгакова — у всех, но самое главное: он почему-то считает себя большим писателем, тогда как он вовсе не большой писатель, и я даже не побоюсь сказать — не писатель вовсе.

После этого Марлинский с главным героем (автором) напиваются с горя.

Пророческая история про «не впечатлило» (невозможность продать) и «месячные»…

Впрочем, критики бывают разные. Например, в Хронике Неудобной литературы можно было и еще можно будет прочитать мнения критиков вполне порядочных.

***

Хроника Неудобной литературы будет продолжена, если к тому появятся поводы. А вот Содержание Хроники проекта Неудобная литература – в том порядке, в котором я рекомендую вам ее читать, чтобы получилась занятная драматургия (впрочем, это гипертекст, и у вас могут возникнуть свои соображения на эту тему):

— Переписка с Александром Ивановым из Ад Маргинем и представление романов «Побег» и «Мотобиография»
— Виктор Топоров и его Опция отказа. Как это работает, или как найти издателя
— Ответы Дмитрия Быкова
— Ответы Сергея Шаргунова
— Ответы Вячеслава Курицына
— Ответы Николая Климонтовича
— Ответы Владимира Сорокина
— Ответы Дмитрия Бавильского
— Ответы Александра Иванова
— Невозможность продать (в символическом смысле)
— Ответы Льва Данилкина
— «Хорошая вещь пробьется», или Неудобность Галковского
— Ответы Андрея Бычкова
— Ответы Лидии Сычевой
— Ответы Виктора Топорова
— О том, как в толстых журналах 80-х понимали «гласность», а также об отношении издателей к сетевой литературе
— Ответы Алексея Варламова
— Ответы Игоря Панина
— «Новый мир» реагирует на Неудобную литературу. Михаил Бутов VS Виктор Топоров
— Ответы Льва Пирогова
— Ответы Евгения Лесина
— КУКУШКИНЫ ДЕТКИ. Роман Олега Давыдова (к началу первой публикации)
— Ответы Лизы Новиковой
— Ответы Сергея Белякова
— Ответы Ефима Лямпорта
— «А вокруг скачут критики в мыле и пене…» (про литературных критиков)
— Роман «Побег» и МИТИН ЖУРНАЛ
— Ответы Романа Арбитмана
— Переходный период. Битники, Пелевин и — ответы Виктории Шохиной
— Ответы Макса Немцова
— Ответы Юрия Милославского
— Ответы Дениса Яцутко
— Таба Циклон и Джаз на обочине. Гонзо-стайл и антихипстеры
— Игры пастушка Кришны

— Книги проекта Неудобная литература

Вся Хроника Неудобной литературы всегда доступна вот по этой ссылке.