Есть такой проект — YOUCANFOTO. Сайт у них пока на реконструкции, но есть коммьюнити в жж. Проект очень простой и понятный: набирается группа любителей фотографировать и путешествовать. И во главе с известным профессиональным фотографом эта группа выезжает в какое-нибудь интересное место. Например, сейчас они набирают группу в Шри-Ланку. Во главе с фотографом Александром Тягны-Рядно группа из 10 человек поедет по самым главным шри-ланкийским местам. По дороге все будут, разумеется, фотографировать, а Тягны-Рядно каждый вечер будет подробно разбирать получившиеся снимки, давать советы, комментировать. То есть получается нечто вроде выездного семинара-пленера. По возвращении планируется выставка.

Стоит это вполне вменяемых денег — поездка на 11 дней (уже включая и перелет, и проживание и прочее) — $1950 (сравните с ценами в турфирмах, и поймете, что организаторы тут особо материально не обогащаются — все уходит на гонорар и оплату поездки фотолидеру). Подробности об этой поездке можно посмотреть тут. А в марте подобная поездка планируется и в Малайзию… Уже с другим фотолидером — Валерием Алексеевым. Об этом подробно — здесь.

Периодически наблюдая за теми, кто пишет в Блоге Перемен комментарии (да и вообще активно пишет комментарии в интернете — в жж, в блогах, в форумах), я обнаружил вот какую закономерность: чаще всего активные комментаторы делятся на две основные категории. Это прежде всего люди, которые просто ни за что не могут расстаться со своей картиной мира (тоннелем реальности, представлениями о мире и его элементах), и поэтому если они вдруг не находят в высказывании другого человека какого-либо соответствия своим представлениям о предмете, они немедленно должны исправить положение, добавив свой комментарий (чтобы соответствие — появилось, хотя бы и в такой добавочной форме). Ярчайший пример я обнаружил в комментариях к недавней статье про Льюиса Кэрролла. Какая-то девушка Анфиса Букреева пишет под развернутой и подробной статьей Кая:

Кэрролл – это челоек, которому была дано вечное детсво за которое он заплатил одиночеством, ведь в нашем мире, мире Больших людей, дети всегда одиноки.

и потом тут же добавляет еще один коммент:

а то, что писатель был влюблен в Алису – лишь говорит о его хорошем вкусе. И таланте истинного художника и фотографа

Понимаете, да? У Анфисы так зазудело, когда она увидела, что в статье не проговорено ее устоявшееся и такое родное, такое комфортное мнение о «человеке, которому дано вечное детство, за которое он заплатил одиночеством» (и что у него был «хороший вкус» и что он был «талантливый художник и фотограф», ну куда ж без этого!!!), ей показалось, что об этом обо всем в статье не сказано, и вот она, крепко стиснув зубы и самоотверженно ударяя по клавиатуре — во имя спасения своей вселенной, которая, сука, рушилась на глазах! — ну непременно должна оставить эти два поспешных (о чем говорят опечатки) комментария…

А вот, например, Андрей Кашпура, глубокомысленно замечает под хорошей статьей Рылева: «НИКОГДА НЕ ПОНИМАЛ ЧЕХОВА». Бля.

Это, кстати, вторая категория комментаторов. Сказать, чтобы сказать. Думаю, вы понимаете, о чем я? Этим, впрочем, страдаю и я. Если Кашпура, скажем, не может удержаться, чтобы не сообщить нам (Рылеву и всем, кто дочитает до конца его умной статьи) важную весть, что он «никогда не понимал Чехова», то я — просто не могу МОЛЧАТЬ на тему тех, у кого чешутся пальцы. Мне очень хочется беднягам пальцы ОТРУБИТЬ.

Короче, одна из вещей, которая мне всегда нравилась и продолжает нравится в Блоге Перемен и вообще на сайте Перемены, что тут очень мало читателей, которые любят строчить камменты. Отчасти это вызвано тем, что на Переменах большая часть текстов носят «закрытый» характер, в том смысле, что они написаны так, что не предполагают дискуссий. Это четко оформленные, законченные, завершенные (и в этом смысле совершенные) высказывания. И большинство читателей имеют чувство такта, чтобы понять это.

Бывают правда и ценные комментарии. Их мало, на то они и ценные. Скажем, Глеб Давыдов вот написал под все той же статьей про Чехова, что фильм Шахназарова «Палата номер шесть» вовсе, по его мнению, не такой уж шедевр. По крайней мере, если в тексте Рылева шедевральность этого фильма не ставилась под сомнение, то после коммента Давыдова я еще подумаю, смотреть мне этот фильм или нет… То есть комментарий имеет ценность. Но такие комментарии, повторю, бывают редко. И те, кто их пишет, тоже редко встречаются и их нельзя назвать активными комментаторами (поэтому я говорил с самого начала этого поста только о двух основных типах активных комментаторов)

Баста. Я иду спать.

мы рады предложить вашему вниманию «первую ласточку» готовящегося неофициального промо-сингла независимого techno-post-punk проекта «Бывшие Психонавты». особенность данного творческого продукта в том, что этот — созданный передовым электронным экспериментатором Sinestesia — стильный remix ещё несведённого студийного материала живого гитарно-электронного ансамбля — возможно расматривать как знаковый, ключевой во многих отношениях объект современного отечественного андеграундного музыкального пространства — гармонично совмещающий в себе актуальные векторы психеделической сцены и cyber-культуры, в лёгком заводном, даже гламурном звучании выразительных средств приёмов клубной электронной и популярной музыки, но и не без должной иронии по поводу оных, в доступной песенной форме — с искренней авторской романтической позицией в тексте, голосе — незамысловатом хиппово-растаманском обращении, молитве вечному Богу!

Прослушать, скачать и обсудить можно здесь.

Проблемы Искусственного интеллекта обсуждаются десятки лет. Можно ли его построить? Какие программы потребуются? Какие результаты ожидаются?

Сегодня первичные функции Искусственного интеллекта осваивает Интернет. В нем есть инструменты, классифицирующие информацию, формирующие выборки, осуществляющие верификацию данных и т.д. Это социальные сети, WEB-журналы, энциклопедии, поисковики… Активными элементами Интернета являются люди (пользователи), которые применяют эти инструменты, и для размещения, и для извлечения информации. Мы предполагаем, что в будущем произойдет унификация адресной сетки и информационных потоков на основе ортогональной системы координат. По оси X будут фиксироваться учетные данные пользователей, а по оси Y — кластеры информации. Тогда каждому трансферту информации будет соответствовать вектор с численными компонентами (x,y). Откроется возможность применения математических матриц для описания WEB-взаимодействий и ступенчатой WEB-навигации. Читать дальше »

На канале Культура (или Россия К, как он теперь называется) показывают нашумевший фильм «Подстрочник» (Лилиана Лунгина рассказывает историю своей жизни). А в блог-книге «Осьминог» была весьма интересная рецензия на этот фильм, тоже наделавшая немало шума. Называлась она «Карлсон, который живет в подполье. Зачем телеканал «Россия» показал фильм «Подстрочник»».

Рецензия полезная как для тех, кто фильм не смотрел, но собирается, так и для тех, кто посмотрел и особенно ничего не понял, а просто увлекся сюжетами.

Цитата: «Вообще, тема посконного русского антисемитизма, пожалуй, основная в фильме «Подстрочник». Русские, оказывается, спят и видят, как бы им погромить евреев. Это у них такая национальная забава. И им почти дали такую возможность, когда Сталин начал кампанию против космополитов безродных». Вот текст рецензии полностью.

Забавно, мое внимание тут обратили на днях на то, что Тема Лебедев, известный дизайнер, оказывается активно читает Перемены и блог-книгу «Осьминог», в частности. Вот, например, он, явно вдохновившись прочтением этой статьи из «Осьминога», пересматривал «Аватар» и размышлял об эстетическом и идейном сходстве Кэмерона с Копполой:

Всю дорогу я думал, что смотрю фильм про Вьетнам: американец втирается в доверие к вражеской тетке и постепенно предает своих, потому их идеалы — говно. Сцена с расстрелом деревни аборигенов тоже слишком сильно похожа на продолжение «Апокалипсиса»

http://tema.livejournal.com/545956.html

Запись датирована 9 января. А пост Ивана Севастьянова появился 29 декабря.

И, оказывается, Лебедев уже не впервые темки заимствует с Перемен. Мне сказали, что раньше он какие-то китайские картинки из «Лабиринта» перепечатывал и еще что-то… Не делая via.

Нехорошо, Тема, скрывать, откуда берутся твои идеи…

Вышел альбом «Heligoland». Автор [уже удаленного поста в жж] сопроводил ссылку таким комментарием: боже мой, какой офигенный альбом. Наверное, этого достаточно…

29 (17) января 1860 года родился А.П.Чехов

Классики, в силу тотального навязывания их произведений еще в школе, становятся чем-то хорошо знакомым, но крайне абстрактным: вроде героев компьютерной игры. Граф Т. (он же Л.Н. Толстой) и Ф.М. Достоевский в пелевинском романе: супербоевики, владеющие массой приёмов и разными видами оружия. Нечто вроде Шварца (Арнольда) или Рэмбо. В моём старом рассказе «Чеховиада» подобное вытворяет Антон Павлович.

В этом рассказе была сцена с фантазией-импровизацией:

Молодая смотрительница-экскурсовод в доме-музее Чехова в Гурзуфе показывает мне любимую вещицу писателя – трость-стул, который в собранном виде напоминал пулемет Дягтерева. Глядя в светло-зеленые глаза девушки, я перешел на экскурсоводческий тон:

— Любил Чехов по вечерам с тростью-стулом-ДП гулять. Погуляет, погуляет, посидит на стульчике, а потом соорудит из него пулемeт и… огонь по соседу – художнику Выезжову. После первых выстрелов художник, обычно, на террасе не показывался. Прятался в доме. И ложился в этот день, зная упорный характер Антона Павловича, не зажигая лампочки. От досады писатель выбирал другую цель и, ухлопав одного-двух (максимум пять) случайных прохожих, успокаивался. Раскладывал пулемёт в стул, усаживался на него и писал какой-нибудь смешной рассказ. Местные жители боялись потревожить его покой, а потому шествовали мимо, как правило, на цыпочках. Если же он рассеянно поднимал голову – бледнели и шепотом произносили: «Здрас-с-сь-те». Палыч им приветливо кивал. Почитали его в Крыму необычайно».

Смотрительница настолько была поражена этим эпизодом, что в ответ поделилась своей «запретной темой»: неизвестными широкой общественности письмами Чехова с сексуальными впечатлениями о японках…

Когда рассказ готовили к печати, я захотел, чтобы наш художник нарисовал иллюстрацию: Чехов в очочках, плаще, перепоясанный пулемётными лентами, как Рэмбо. В руках – ДП. Но рассказ еле влез на полосу – от картинки пришлось отказаться.

Спасатель

Да, троица Толстой, Достоевский, Чехов – основной ударный отряд русской литературы. Если переводить наших классиков на постмодернистский язык квэстов и комиксов, то Федора Михайловича и Льва Николаевича можно органично представить с гранатометами в руках (у Пелевина граф Т., памятуя о непротивлении, стреляет с криком: «Поберегись!»). Что же касается Антона Павловича – в голову настойчиво лезет изображение аптечки. Той, которая в бродилках прибавляет жизни. Вырисовывается странный образ супермена: сначала он стреляет по «плохим», а потом оказывает им медицинскую помощь.

Но ведь в чеховском творчестве так же: сначала писатель беспощадно изображает какого-нибудь негодяя, а потом добавляет такую трогательную деталь, что на гаде вспыхивает надпись «Не убий». Ты начинаешь ему сочувствовать. Даже скряге, гробовщику Якову Иванову в «Скрипке Ротшильда», снявшему мерку со своей умирающей, но еще живой жены. Сделав гроб, Яков написал в книжке доходов-расходов: «Марфе Ивановой гроб — 2 р. 40 к.» Но его бесподобная игра на скрипке, это запоздалое раскаяние, «вытягивает» сквалыгу из омута алчности и душевной черствости…

У компьютерного Дока Чехоффа из снадобий всего ничего (как у фельдшеров и врачей из его рассказов): сода (natri bicarbonici), нашатырь (ammonii caustici), раствор железа (rp. liquor ferri). Нашатырь юмора – чтобы очнуться, антисептик честности – от бактерий фальши, железо характера – для укрепления иммунитета воли. Все лекарства у дока Чехоффа волшебные.

Как у доктора Айболита Чуковского. Кстати, главный советский сказочник – был и остается лучшим чеховедом. К мнению Корнея Ивановича я буду неоднократно возвращаться в этой статье. Читать дальше »

Умер Джером Сэлинджер («Над пропастью во ржи»). Ему был 91 год. Текст Димы Мишенина о нем.

Атлантида тонула медленно. И вот ее не стало. И теперь уже вряд ли кому-то посчастливится ее найти. Вот если я сделаю себе чашку крепкого кофе, полечу на Камчатку и вылью остывшее кофе в Охотское море? Кофе растворится и станет частью безгранично ледяной воды, подобно мне, растворяющемуся в толпе кретинов.

Поверьте, я готов надеть норковую шубу и вступить в ряды Гринписа. Никто меня не упрекнет в болезненности моих замыслов, ибо, смотря на мир сквозь пелену здравого смысла, забываешь об одном: в гробу мы все лежим одинаково.

Кофеварка хорошая. Выдает 15 бар. Я до отказа набиваю ее кофе, утрамбовываю его и закрываю крышку. Тишина резко нарушается стуком внутреннего механизма. Пока происходит этот таинственный процесс, на меня обрушивается какое-то совершенно непонятное ощущение. Чувствую сильнейший дискомфорт и не могу сообразить, что случилось.

Что-то очень похожее на дежавю. Я просыпаюсь с утра в теплой постели. Перевернувшись на левый бок, обнаруживаю рядом свою девушку. Она смотрит на меня.

Я делаю нам обоим кофе и что-то рассказываю ей про Атлантиду. Опять забираюсь в постель. Мы выпиваем кофе. С ночного столика я беру журнал и начинаю его читать. Моя любимая соскальзывает вниз и кладет свою голову мне на живот, закрывшись одеялом.

В прессе пишут столько всякого говна, и изо дня в день мы продолжаем мириться с этим. Если нам говорят, что общество цветет, то мы либо верим, либо, не веря, продолжаем читать дальше. Но мы держим в руках бумажную взрывчатку, нам просто необходимо, чтобы наступил коллапс мозга. Это, согласитесь, приводит в тонус. Как и кофе, который я сейчас пью. Он нужен мне с утра. Я хочу его выпить.

Вдруг рука моей девушки соскальзывает в пределы моего нижнего белья, и уже через секунду моя елда ласкается ее розовым язычком. Это происходит настолько неожиданно, что дыхание мое сбивается и я конвульсивно пытаюсь сосредоточиться на утреннем кофе с журналом. Глупо. Я делаю вид, что ничего не происходит, и продолжаю читать дальше. Меня это заводит. В не меньшей мере это возбуждает и ее. Я только вижу, как одеяло то поднимается, то вновь опускается.

Я запрыгиваю на нее. Ровно четыре минуты. А дальше я иду курить на балкон. Она все равно не успела.

Все мои мысли об Атлантиде были напрасны. Секс заставил меня забыть о ней и выкурить сигарету.

Я по-прежнему стою на кухне, а кофеварка по-прежнему стучит. Я включаю ее в режим подачи пара, наливаю в кофе последние сливки, полагавшиеся кошке, и струей пара взбиваю пену на образовавшемся напитке.

Белый потолок на кухне слишком белый. Я смотрю поочередно то на кофе, то на потолок. Голова начинает кружиться. Может, выпить потолок, а кофе пустить на побелку?

Из окна на город открывается широкая панорама. В зависимости от погоды вглубь города просматриваются семь-десять километров. Видна телебашня. Видны три дороги. Видна автостоянка. Еще видно поле, прямо перед окном. Огромное поле, куда я хожу летом, чтобы просто лежать, думать о чем-то, колосками чтобы ковыряться в зубах. Это то место, где я беззаботно могу лежать, впитывать энергию земли и читать интересные книги. Это то место, куда я всегда могу прийти, если погибаю. Здесь я остаюсь один. Наедине сам с собой. Тут тихо, а справа – небольшой лес. Туда я еще никогда не ходил, хотя до него – рукой подать. Наверное, я не иду туда лишь затем, чтобы знать, что еще не везде побывал, и чтобы быть уверенным в том, что где-то еще осталась нераскрытая тайна.

Также появились страницы: Все авторы Перемен (в алфавитном порядке со ссылками на соответствующие страницы; в список включены все авторы, имеющие в основных разделах сайта более одной публикации либо очень активно публиковавшиеся в Блоге Перемен) и Все тексты о людях. Обе страницы доступны с Главной страницы Перемен (ссылки на них есть в боковой колонке слева).

АГЕНТ СМИТ:
Одна жизнь имеет будущее. Другая — нет.
(разговор в кабинете)

Льюис Кэрролл, настоящее имя – Чарльз Лютвидж Доджсон (Додсон). Дата рождения: 27 января 1832 года. Место рождения: тихая деревушка Дерсбери, графство Чешир, Великобритания. Национальность: великобританец до мозга костей. Особые приметы: глаза ассиметричные, уголки губ подвернуты, глух на правое ухо; заикается. Род занятий: профессор математики в Оксфорде, дьякон. Хобби: фотограф-любитель, художник-любитель, писаталь-любитель. Последнее подчеркнуть.

Наш именинник, на самом деле, личность неоднозначная. То есть, если представлять его числами, то получится не один, а два – или даже три. Считаем. Читать дальше »

В программе:

1. Сообщение «Абстракционизм – разрушение или созидание?»

— Истоки: краткая история абстракционизма от Кандинского до Поллока;
— О чем с нами говорит абстрактное;
— Абстракционизм как выражение мистического опыта художника;
— Свобода самовыражения и ее границы в абстракции;
— Линия, пятно, цвет, фактура, композиция, равновесие и ритм в абстрактной картине;
— Прочтение абстрактного изображения.

2. Мастер-класс «Рисуем абстракцию». Читать дальше »

Появилась страница под названием «Избранные Перемены». Она будет еще корректироваться и дополняться, но уже сейчас у вас есть возможность опубликовать ее на своем сайте или блоге.

За помощь в создании страницы спасибо Саше Яцутко )

И снова мы шествуем по стопам западной цивилизации. Что и говорить, отставать Беларусь от своих западных соседей никогда не желала и не станет этого делать. Всем понятно, что мы, как-никак, — центр Европы, а это, черт возьми, обязывает. Подглядев в замочную скважину, наше правительство решило, что наша страна ничем не хуже и что нужно следовать современным тенденциям. В этом году 23 февраля станет для мужчин и женщин-любителей выпить летним вечерком крахом светлых надежд. Утвержден законопроект, запрещающий распивать спиртные и слабоалкогольные напитки в общественных местах, т.е. везде, кроме вашего дома на амбарном замке и глухой кабинки в привокзальном сортире.

У нации, потерявшей все надежды, разбитой и опущенной, которой только и остается что бухать от зари и до полночи, забирают самое сокровенное – выпивку. Конечно, можно и дома под селедочку сорок градусов точить, но соседи – штука мерзкая и после одиннадцати, как правило, требуют тишины. А широкая белорусская душа требует простора, чтобы было, где размахнуться. А власти тем временем клетку ужимают, так что перья в створках скрипят.

Улица – это наша романтика. Здесь мы тырчем в хлебала незнакомым, поем песни под несуществующую гитару и устраиваем бесконечные родео в кустах или под елкой – дело вкуса. Здесь мы ненавидим наши органы правопорядка, здесь мы любим непринужденность и бессмысленный риск. Это что же, теперь у нас забирают родные переулки! Нам оставляют лишь небольшие улочки с заглушками на двух концах. Нам оставляют улицы лишь для того, чтобы по ним ходить. А как же блевотина под супермаркетом? Как же кровь чужака посреди тротуара? Пьяные разговорчики посреди проспекта? Безусловно, депутатам этого не понять: они блюют в алмазные мусорки. Мы – крысы, и нас сливают в канализацию. Я люблю нашу страну. Я горд за нее. Что может быть лучше, чем родная помойка?

Америка, услышь зов нашей республики! Дрожащей дланью тянемся мы за тобой, вдыхая сероводород Европы! Нам нужны перемены, и мы их создаем!.. Мы пердим в свои котлы, чтобы чугунное эхо дошло до твоих побережий, услышь нас, Америка…

Тем временем, пока пердеж распространяется по свету, белорусские форумчане с визгом неудовлетворенных поросят изливают свои эмоции, кричат в бездну, но дьявол глух: 23-ее число безнадежно испорчено. А ведь невинная бутылочка пива в руках, когда идешь мимо городских киосков, мимо безвкусицы витрин и застывших в них голых манекенов, мимо регулировщиков и мимо безнадежности, — это чуть ли не панацея! Кажется, что из киосков тебе бесплатно готовы отдать весь тираж «Плэйбоя», витрины приобретают новогоднее свечение, регулировщики, словно забыв о движении, улыбаются тебе с самой середины перекрестка, а безнадежность становится лишь веселым колоритом здешних пейзажей. И все это – одна бутылочка пива! Ну две. Пусть три. Да хоть четыре, едрена вошь, не в этом суть. Летние посиделки с гитарой и пивом у городской реки, беснующиеся прохожие и молоденькие девушки на коленях – это единственный луч света во всем этом царстве мракобесия.

И если в Америке для того, чтобы заглянуть к вам в пакетик, из которого вы уже с семи утра отхлебываете ставший теплым виски, нужен чуть ли не ордер на обыск, то у нас мотивирует ментовская дубинка (о протоколе досмотра с привлечением двух понятых нашему среднестатистическому милицейскому, как показывает практика, совершенно ничего не известно). Но это все пустые доводы. Мы пили, пьем и будем пить. С подачи Горбачева мы и «Шипр» пили – и ничего, живы! А теперь уж тем более как-нибудь исхитримся, все-таки еще не сухой закон. Мы все еще верим в светлое завтра, а нас все еще бьют кнутами по жопе. Но наши жопы крепки, и да пребудет с нами сила!