Если всю противоречивость своих отношений с Екатериной Сушковой Лермонтову удалось скрыть за романтической историей об амурном отмщении “бессердечной” кокетке, то парадоксальность своих отношений с Варварой Лопухиной он даже не пытался объяснить третьим лицам. И потому парадоксальность эта была очевидна для всех.
Любовь к Вареньке он трепетно пронес через всю свою жизнь, и беспрецедентная любовь эта была взаимна. “Бессмертная возлюбленная” Лермонтова была готова разделить с ним его судьбу с самого начала их отношений. Но он сам “ни с того ни сего” бежал от своего счастья. Он сам не пожелал преодолеть те препятствия, которые сам же воздвиг между собой и любимой девушкой. (далее…)
При чтении «Дневника неудачника»1 буквально бросаются в глаза японские темы и мотивы. Не говоря уже о самой форме книги, приличествующей скорее нашим временам различных сплавов фикшна, нон-фикшна, воспоминаний и эссе, но весьма инновационной и даже революционной для того времени. Так до Лимонова, плюс-минус, писал Шкловский — и это было очень давно. Лимонов же, на страницах своей книги часто мечтая о революции в современном обществе, по ходу совершил революцию в выстраивании повествования.
Которое, если копать дальше, является прямым аналогом древнего японского жанра дзуйхицу — «вслед за кистью». В нем авторы изысканной, предельно эстетизированной и куртуазной эпохи Хэйан фиксировали повседневное, лирически переходя от быта к философским обобщениям и обратно. Записывали без определенного сюжета и темы, крохотными предложениями или розановскими коробами побольше, в самом свободном стиле. (далее…)
В серии «Поэты литературных чтений «Они ушли. Они остались» (кураторы — Борис Кутенков, Елена Семёнова, Николай Милешкин) вышла книга поэта Михаила Фельдмана (1952—1988) «Ещё одно имя Богу» с предисловием Евгения Абдуллаева и послесловием Данилы Давыдова, отзывами Андрея Таврова и Михаила Эпштейна. Поэта, трагически погибшего в железнодорожной катастрофе под Бологое и забытого на тридцать лет после своей смерти, называют ныне недооценённым новатором, работавшим вне столбовых дорог и ответвлений современной ему поэзии. 2 октября в Культурном Центре им. академика Д. С. Лихачёва cостоялась презентация книги. Накануне её поэт и культуртрегер Ростислав Русаков рассказал Переменам об угадывании самых смелых трендов кинематографа XXI века в поэзии Фельдмана и ощущении контекста позднесоветской поэзии.(далее…)
Часть 1. Кто Гомер?
Часть 2. Будет некогда день и погибнет священная Троя
Часть 3. Краткая история греков
Часть 1. Кто Гомер?
Священное Предание Генриха Шлимана
Официальное историческое знание (или традиционная история) очень похоже на религию. Оно, как и религия, основано на Священном Писании и Священном Предании. Его Священное Писание — это т.н. первоисточники: «История» Геродота, «Анналы» Тацита, Повесть Временных Лет и т.д.
Ситуацию с этим Писанием хорошо иллюстрирует ироническое определение: «История — наука, в которой факт совпадает с его литературным описанием». Дозволено сомневаться в абсурдных деталях, списывая их на античную\средневековую темноту. Но основное содержание канонизированного Исторического Писания подвергать сомнению запрещено, ибо рассыплется в прах вся историческая религия.
Другая основа официального исторического знания — Священное Предание, то есть канонизированные теории всевозможных толкователей Священного Исторического Писания — Скалигера, Гиббона, Карамзина etc.
К этим Учителям Исторической Церкви, без сомнения, относится Генрих Шлиман (1822—1890). Соответствующее Предание гласит: никто не верил, что описанная Гомером Троя существовала на самом деле, а Шлиман с «Илиадой» в руках начал раскопки на холме Гиссарлык неподалеку от южного входа в пролив Дарданеллы и обнаружил остатки троянской цитадели. (далее…)
На первом же петербургском балу по окончании юнкерской школы Михаил Лермонтов встретил свою середниковскую возлюбленную Екатерину Сушкову. Былые чувства возгорелись в нем с новой силой. Во время танцев поэт объяснил девушке свое появление на светском вечере тем, что он наконец произведен в офицеры и отныне достоен ее внимания: “… я поспешил похвастаться перед вами моим гусарским мундиром и моими эполетами; они дают мне право танцевать с вами мазурку; видите, как я злопамятен, я не забыл косого конногвардейца, оттого в юнкерском мундире я избегал случая встречать вас; помню, как жестоко вы обращались со мной, когда я носил студенческую курточку”.
Последовавшая за этой завязкой интригующая любовная история, выстроенная по лучшим канонам романтического жанра, полна удивительных противоречий и парадоксов (как, впрочем, и вся жизнь Лермонтова). Удивительней же всего в ней то, что все эти парадоксы в литературоведении не то что не акцентированы — даже не замечены. Принято считать вслед за самим поэтом и его пассией, что в ту петербургскую зиму 1834 года Лермонтов “отомстил” легкомысленной кокетке за ее насмешки в адрес восторженного мальчика, посвящавшего ей стихи. “Отомстил”, хладнокровно сыграв на ее чувствах, расстроив ее брак с Алексеем Лопухиным. (далее…)
«Вымысел не есть обман,
Замысел еще не точка…»
Булат Окуджава
Когда основатели одного любопытного нового словарного проекта предложили мне подумать об участии в нем, я вспомнила термин нон-фикшн…
Он возник в России накануне Миллениума, что называется, у меня на глазах, и не раз заставлял о себе задуматься. Предупреждаю, я не филолог, не лингвист, не культуролог. Так что «осмыслять» non fiction я буду со своих скромных позиций русского читателя, издателя и писателя.
Начну для нашего времени традиционно, с Яндекса. Запрос «Нон-фикшн — это что?» — дает массу ответов. Самый распространенный — «документальная проза». Самый длинный — «термин, объединяющий все виды нехудожественной литературы: деловой, научной, познавательной, юридической, спортивной, справочной… и прочее до бесконечности».
А вот и самый краткий ответ, как бы буквальный перевод с английского: Non fiction — не вымысел. Есть и такой — не вранье.(далее…)
Бессмысленный! зачем отвергнул ты
Слова любви, моленья красоты?
Зачем, когда так долго с ней сражался,
Своей судьбы ты детски испугался?..
Ты б мог любить, но не хотел! — и ныне
Картины счастья живо пред тобой
Проходят укоряющей толпой…
Ты чувствуешь, ты слышишь; образ милый,
Волшебный взор — все пред тобой, как было
Еще недавно; все мечты твои
Так вероятны, что душа боится,
Не веря им, вторично ошибиться! “Измаил-Бей”
Как “проныра, озорник, любитель книг, ловкач, игрок”, живущий между строк, Лермонтов полностью проявился во время учебы в Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров. Воспоминания его однокашников полны описаний его проделок, насмешек, характеризующих его веселый и крутой нрав. Чтению книг и собственному творчеству он посвящал ночное время, бережно храня свою истинную Музу от чужих глаз. Вниманию юнкеров поэт предложил стихи иного рода — тексты, отвечающие озорному настроению молодых людей, живущих тесным мужским братством, — этаких сатиров, искавших отдохновение от воинской муштры в пьянстве и охоте за уличными нимфами. (далее…)
Борис Останин. Словарь к повести Саши Соколова «Между собакой и волком». М.; СПб.: Т8 Издательские Технологии / Пальмира, 2020. 172 с.
Писатель, переводчик, редактор, один из учредителей Премии Андрея Белого, человек из интеллигентнейших и интеллектуальнейших питерских котельных их золотых лет Борис Останин писал эти комментарии, по собственному признанию, с 1982 года. С перерывами и отвлечениями, даже, допустим, рассеяниями.
Мотивация была такова:
«Повесть Саши Соколова “Между собакой и волком” попала в мои руки вскоре после публикации и, выражаясь газетным языком, настолько не оставила равнодушным, что я воззвал к “тайному жюри” премии Андрея Белого вручить её Саше Соколову немедленно и именно за эту книгу. “Школу для дураков” я тоже любил, но по сравнению с “Между собакой и волком” она казалась мне юношеской (милые, романтические, нежные, с лёгким сквозняком и белыми бабочками-снежинками, пастернаковские почеркушки), тогда как вторая, воистину матёрая, превосходила первую, в моём восприятии, в разы. Народ из жюри насчёт этого превосходства не согласился, ему больше нравилась, как, вероятно, многим и сейчас, “Школа для дураков”, но всё-таки в 1981 году моему напору уступил (на профжаргоне это называется “продавил”) — и Саше Соколову присудили премию».
Вечное подозрение во всякой ценности ее противоположности, роднящее Лермонтова и Зощенко, — душевное качество, удачно названное Жуковским, по словам Гоголя, “безочарованием”, — лежит в основе всех сатирических рассказов автора “Перед восходом солнца”. Все высокое, светлое, прекрасное предстает в них низким, темным и уродливым. Сам “свет”, в любой культуре мира ассоциирующийся с положительными образами и переживаниями, в творчестве Зощенко приобрел неоднозначное значение. (далее…)
Произведения Романа Богословского всегда отличались от всего корпуса современной литературы и едва ли могут быть отнесены к конкретному литературному направлению — социальному, магическому реализму, сюрреализму. Это вызывало у читателей чувство растерянности, и ощущение, что ты — подопытный кролик, над которым ставят эксперимент.
А эксперимент этот начался прямо с первой повести писателя, что увидела свет — «Мешанина». Малевич в свое время «Черным квадратом» показал конец искусства — так и Богословский «Мешаниной» продемонстрировал нам крах русского литературного постмодернизма.
Не каждому это пришлось по вкусу — слишком сложно, слишком «не для читателей, а для писателей». В свой второй роман «Трубач у врат зари» — автобиографическое повествование о студенте-трубаче, неформале-романтике, обучающемся на музыкальном факультете в поздние 90-е, — Роман добавил магического реализма, но переборщил с «социалкой», получилось чуть мрачновато. Роман-повесть «Зачем ты пришла?» — любовная драма, заваренная на сюрреалистической основе, оказалась таким коктейлем, который предпочитают роскошные женщины, нарочито просиживая жизнь в ресторанах, равно как и сексоголики обоих полов и разного достатка. (далее…)
Виктор Пелевин. Непобедимое солнце. М.: Эксмо, 2020. 704 с.
После нескольких последних романов Пелевина (а классик явно принял обет выпускать их каждую осень) мне казалось, что его письмо переходит в новое качество. Сатира — в философию, горечь от современности — в прозрения, отчет о злободневном — в хорошую прозу.
На пару с Уэльбеком они будто подвязались вести раздел «Хроника нашего мира» — и это становится новой литературой этого самого мира.
Но «Солнце» тут — колдобина на было открывавшейся дороге, хайдеггеровских лесных тропках. Все уж слишком актуально — и вместе с тем вторично для самого Пелевина.
Саша Орлова, дочь макаронного мини-олигарха, девица прогрессивных взглядов и ориентации, на свое 30-летие хочет чего-то особенного. Например, незабываемого путешествия. Отец снабжает деньгами, автор — своей любимой мистикой: и «лягушка-путешественница на службе у древнего культа» отправляется в путь. (далее…)
Интересны воспоминания Екатерины Сушковой об обстоятельствах написания, пожалуй, лучшего текста Лермонтова той поры — стихотворения “Нищий”. Во время посещения Троице-Сергиевой лавры девушки и Мишель встретили на паперти слепого нищего. “Он дряхлою дрожащею рукою поднес нам свою деревянную чашку, — писала Сушкова, — все мы надавали ему мелких денег; услышав звук монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: “Пошли вам Бог счастие, добрые господа; а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною; наложили полную чашечку камушков. Бог с ними!” (По словам А. Столыпина, Сушкова сама ради смеха бросила камень в чашку слепого нищего — Д. С.)
Помолясь святым угодникам, мы поспешно возвратились домой, чтобы пообедать и отдохнуть. Все мы суетились около стола в нетерпеливом ожидании обеда, один Лермонтов не принимал участия в наших хлопотах; он стоял на коленях перед стулом, карандаш его быстро бегал по клочку серой бумаги, и он как будто не замечал нас, не слышал, как мы шумели, усаживаясь за обед и принимаясь за ботвинью. Окончив писать, он вскочил, тряхнул головой, сел на оставшийся стул против меня и передал мне нововышедшие из-под его карандаша стихи”. (далее…)
7.1
Облачи́вшись в лохмотья, как у́личный нищий,
вне добра́ и порока остае́тся один Он,
и в пусты́нном краю живе́т одиноко,
погруже́нный в блаженство чистоты́ Естества.
7.2
Дости́гший того, что вне́ достижений,
за преде́лом всего, что можно помыслить,
Он всегда́ в безупре́чности Абсолю́та,
вне сло́в и сравнений, Оди́н, Авадхута.
7.3
От гнё́та надежды навсегда́ Он свободен,
от и́га условностей навсегда́ Он свободен.
От всего́ Он свободен, его се́рдце в покое.
Безупре́чный Единый, Са́м Абсолют.
7.4
Для Не́го нет различия – «с те́лом-без тела»,
«отрече́нный-привязанный» – то́же неважно.
Неподви́жен и чист, как бескра́йнее небо,
Он реа́лен и свеж, Он само́ Естество.
7.5
Для́ Естества́ не быва́ет объектов,
не быва́ет ни форм, ни бесфо́рменности,
есть то́лько подобное чи́стому небу
вне разли́чий и ча́стностей само́ Естество.
7.6
Естество́ – это целостность, как бескра́йнее небо.
Оно – чи́стая Суть, безупре́чная высь,
и в Нем не́т ни различий, ни́ совпадений,
не́т трансформаций, око́в и свободы.
7.7
Е́сть только Суть, неразры́вное Всё.
«Едине́ние», «го́рдость» здесь неуместны.
Если е́сть лишь Всевышний, неразры́вное Всё,
о како́м тогда множестве мо́жет быть речь?
7.8
Е́сть только Суть, неразры́вное Всё,
я́сное, словно бескра́йнее небо.
Свя́зи-разрывы зде́сь не уместны.
В И́стине нет противополо́жных начал.
7.9
Авадху́т за пределами «дву́х» и «единства»,
наслажда́ется Он, но Он вне́ наслажде́ний.
Никуда́ не торопится, ему́ везде – в радость,
его се́рдце в блаженстве своего́ Естества.
7.10
И́стинный йо́гин не зна́ет свободы,
Он свобо́ден от знания «и́стинно»-«ложно»,
«недво́йственность», «дво́йственность» – э́то нева́жно.
Он блаже́нствует ве́чно в чистоте́ Естества́.
7.11
В круше́нии нет того́, кто крушит.
В благоде́нствии нет пода́теля благ.
Не́т оснований для подо́бных различий,
ведь Су́ть неизменна, как прозра́чное небо.
7.12
Авадху́т забывает обо все́м, кроме Сути.
От всего́ Он свободен, Он не зна́ет границ.
И не́т для него ни жи́зни, ни смерти.
Медита́ции нет и мирски́х форм тоже.
7.13
Наважде́ние весь этот ми́р,
вода́ в мираже пусты́ни.
За преде́лами всех форм и разли́чий
пребыва́ет один лишь Ши́ва.
7.14
Нет для на́с ни религий, ни пра́вил,
и нет стремле́ния освободи́ться.
Пусть веща́ют книжные че́рви
о привя́занностях и отрече́нии.
7.15
Найти́ невозможно, дости́чь невозможно,
описа́ть невозможно, переда́ть невозможно.
Это Зна́ние Я воспе́л здесь в блаженстве,
в чистоте́ Абсолюта, Я́, Авадху́та.
Так заканчивается седьмая глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея, обращаясь к Картике.
6.1
В Ведах ска́зано мно́жеством спо́собов, что́
весь проя́вленный ми́р – лишь пусты́ни мира́ж.
Бесконе́чно во всё́м лишь прису́тствие Ши́вы.
Есть ли ме́сто сравне́ниям зде́сь? И с че́м?
6.2
Неразде́льный-разде́льный – это не́ о Всевышнем.
Безде́йствует-де́йствует – это не́ о Всевышнем.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Ши́вы.
«Же́ртвы», «лише́ния» – о че́м говори́шь ты?
6.3
Безграни́чное Се́рдце существу́ет везде́.
Вели́кое-ма́лое – это не́ о Всевышнем.
Безграни́чное Се́рдце – прису́тствие Ши́вы.
И о нё́м невозмо́жно сказа́ть и помы́слить.
6.4
Между но́чью и дне́м для Не́го нет разли́чий.
И зака́т, и восхо́д – для Него́ всё еди́но.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Ши́вы.
«Свет луны́» и «свет со́лнца»? – о чё́м говори́шь ты?
6.5
«Равноду́шие-по́хоть» – их не́ существует.
«Работя́щий-лени́вый» – не́ существует.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Вне́шний» ли, «вну́тренний» – о чё́м говоришь ты?
6.6
Шива вне́ вещества и не вне́ вещества.
Шива вне́ пустоты и не вне́ пустоты.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Пе́рвый», «после́дний» – о чё́м говоришь ты?
6.7
«Разде́льно» и «слитно» – э́то одно,
«объект зна́ния»-«зна́ющий» – э́то одно.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Три состоя́ния? Ту́рья? О чё́м говоришь?
6.8
Всё, что ска́жешь-не скажешь – всё́ нереально.
Всё, что зна́ешь-не знаешь – всё́ нереально.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Вещи, чу́вства, слова́ – в любом слу́чае ложь.
6.9
И простра́нство, и воздух – всё́ нереально.
И ого́нь, и вода – это всё ́нереально.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Творе́ц и творение» – о чё́м говорить тут?
6.10
Если ми́р и миры – это вы́думка просто,
если бо́ги и бог – это вы́думка просто,
если всё́ это ли́шь прису́тствие Шивы,
то о́ткуда тут взяться до́бру или злу?
6.11
Между жи́знью и смертью ра́зницы нет.
«А́кт» и «реа́кция» – ра́зницы нет.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Прихожу́», «ухожу́» – о чё́м говоришь ты?
6.12
«Ду́х» и «материя» – ра́зницы нет.
«Причи́на» и «следствие» – ра́зницы нет.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Естество́ или нет?» – о чё́м говоришь ты?
6.13
Никаки́х нет страда́ний, свя́занных с во́зрастом.
Игре ка́честв мате́рии Ты неподвла́стен.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Детство, ю́ность и старость» – о чё́м говоришь ты?
6.14
Разве э́то не так, что нет ста́дий и страт,
и нет де́ятеля и́ результа́тов деяний?
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Тле́нный-нетле́нный» – ра́зницы нет.
6.15
Нет нужды́ различать «мимоле́тное»-«вечное».
Нет нужды́ различать «нерожде́нное»-«смертное».
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Между тле́нным и вечным ра́зницы нет.
6.16
Нет мужско́го начала и не́т мужских качеств.
Женских ка́честв и же́нского не́т точно так же.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
Разве мо́жет реальной быть ми́ра игра?
6.17
Нет, по су́ти, ошибок и чу́вства вины.
Нет сомне́ний, тоски́ и не́т сожалений.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
А чу́вства «себя́» и «своего́» неуме́стны.
6.18
Безусло́вно, нет праведности и́ нет порока.
Безусло́вно, оков нет и́ нет свободы.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Страда́ния», «счастье» – о че́м говорим мы?
6.19
Между да́ром и тем, кто даё́т, нет границы.
Между же́ртвой и её получа́телем – тоже.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
О како́й же награде мо́жет быть речь?
6.20
Безусло́вна свобода от бо́ли и счастья,
и́ от смирения, и́ от гордыни.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
«Беспристра́стность», «привя́занность» – о чё́м вообще речь?
6.21
Ни оши́бок, ни пра́вил в реальности нет.
Нет в реа́льности жа́дности, ще́дрости – тоже.
Бесконе́чно во всём лишь прису́тствие Шивы.
О како́м различении мо́жет быть речь?
6.22
И пои́стине не́т ни «тебя́», ни «меня́».
«Род», «наро́д» и «семья́» – в этом и́стины нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.23
Ученика́, как и гуру, в реа́льности нет.
И указа́телей гуру в реа́льности нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.24
Между те́лом и телом разделе́ния нет.
Между ме́стом и местом разделе́ния нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.25
Нет бесстра́стности здесь и стра́сти нет тоже.
Я ниче́м не затронуто и́ безупречно.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.26
Нет здесь те́ла, но и́ бестеле́сности тоже.
Нет зако́на, но и́ беззако́ния нет.
Только Ши́ва один, Я Всевы́шнее – есть.
О како́м поклонении мо́жет быть речь?
6.27
Найти́ невозможно, дости́чь невозможно,
описа́ть невозможно, переда́ть невозможно.
Это Зна́ние Я воспе́л здесь в блаженстве,
в чистоте́ Абсолюта, Я́, Авадху́та.
Так заканчивается шестая глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея, обращаясь к Картике. Эта глава названа «Подтверждение Свободы».ДАЛЕЕ: Глава Седьмая >>
ВЫ МОЖЕТЕ .
Чтобы приобрести книгу (электронную или на бумаге) перейдите .
5.1
«О́м» —
О́н звучит везде, словно не́бо Он,
«до» и «по́сле» Него – таких разли́чий в нём нет,
проя́вляет Себя Он в бесконе́чность миров,
Непроя́вленный Сам, бесконе́чно звучит.
5.2
«Я Есмь То́» – говоря́т все Писа́ния та́к.
«Я Есмь То́» – подтвержда́ет само Естество́.
В слове «Е́смь» проявляется Е́стьность всего.
Твоя то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.3
Наверху́ и внизу – только Е́стьность во всём.
И внутри́, и снаружи – Е́стьность во всём.
Где́ бы то ни было – Е́стьность во всём.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.4
Между мы́слью и мыслящим ра́зницы нет,
причи́на и следствие – ра́зницы нет,
в каждом сло́ве всегда говори́т Естество.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.5
Оно То́, где есть разум, но и где́ его нет.
Оно То́, что и бли́зко, и́ далеко.
Оно То́, в чем есть время, но и в че́м его нет.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.6
В кувшине́ нет пространства. Кувшина́ просто нет;
для души́ нет сосуда, и само́й души нет;
причи́на и следствие не́разделимы.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.7
В этом це́лостном месте есть то́лько свобода.
Здесь нет вре́мени, а́ потому́ нет конца́.
Нет часте́й здесь, а́ потому́ нет разли́чий.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.8
Пустоты́ в этом нет, полноты́ здесь нет тоже.
Чистоты́ в этом нет, но и гря́зи нет тоже.
Нет всего́ как отдельных конкре́тных вещей.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.9
Естьность вне́ разделённости и́ вне единства.
Для нее́ нет друзей и вра́гов нет здесь тоже.
Не «внутри́», не «вовне́» Она, Е́стьность повсю́ду.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.10
Нет учи́теля здесь и ученика́ нет здесь тоже.
Нет разви́тия здесь и не́т здесь застоя.
В этом це́лостном месте есть то́лько свобода.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.11
Естество́ вне понятий «отде́льно» и «вместе».
Нет здесь ре́чи о фо́рме и бесфо́рменности.
Вне поня́тий «творе́ние» и «растворе́ние».
Естество́ в тебе́, сердце, заче́м же грустить?
5.12
Естество́ не подве́ржено де́йствию гун,
не подвла́стно ни действиям, ни́ остановке.
Непоро́чная, чи́стая Е́стьность во всё́м.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.13
В этом не́т отноше́ний и равноду́шия не́т здесь.
Нет жела́ния здесь и отторже́ния нет.
Это му́дрость, которая ве́чно свободна.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.14
Есть одна́ только Истина, а не не́сколько истин.
Вне усло́вностей Истина и вне́ соглашений.
Ни на что́ невзирая, Естество́ есть во всём.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.15
У Меня́ нет жилища, у Меня́ нет приюта,
у Меня́ нет товарищей, Я – Всевы́шняя Суть.
Вне приня́тия и́ неприня́тия Естьность,
в тебе то́же, о сердце, так заче́м же грустить?
5.16
Переме́нчив, стаби́лен – знай, что всё́ это ложно.
Устремле́нный? Бесце́льный? – коне́чно же, ложно.
Правда в то́м, что реально ли́шь Естество –
в тебе то́же, о сердце, так заче́м же грустить?
5.17
Есть одна́ лишь Душа в Естестве, а не мно́го.
Всё здесь – э́та Душа, и Она́ здесь извечно.
Существу́ет реально одна́ лишь Душа,
в тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.18
Отлича́ть или сравнивать – э́то невежество.
В Несомне́нном сомнения – э́то невежество.
Знать в себе́ Естество – это ве́чное Знание,
Естество́ в тебе́, сердце, заче́м же грустить?
5.19
Освобожде́ния нет, но и не́т несвободы.
Доброде́тели нет – впрочем, не́т и порока.
Нет напо́лненности, но не́т и нехва́тки.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.20
Я вне ро́да и племени, Я вне́ перемен.
Вне причи́н и вне следствий, Я вне́ перемен.
Ни отде́льно, ни вместе, Я вне́ перемен.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.21
Всё здесь ве́чно, здесь всё́ – исключи́тельно Я́.
Лишь поко́й существует, и всё́ – это Я.
Ниче́го нет в реальности, кро́ме Меня.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.22
Если Я́ непрерывен, то Я́ вездесущ,
если Я́ безупречен, то Я́ вездесущ,
если Я́ днем и ночью, то Я́ вездесущ,
в тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.23
Ни око́в, ни свободы не ве́даю Я.
И «сою́за»-«разлада» не ве́даю Я.
Рассужде́ний и выводов не́т для Меня.
Для тебя́, сердце, тоже – заче́м же грустить?
5.24
Здесь ни време́ни нет, ни безвре́менья нет.
Здесь ни а́томов нет, ни беспло́тного духа.
Только И́стина вечная е́сть здесь всегда.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.25
Здесь нет ра́зницы – «с телом» и́ли «без тела».
Превосхо́дит Оно состоя́ния все.
Превосхо́дит все звания и́ обязательства.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.26
Я, как чи́стое небо, проника́ю везде.
За преде́лами форм, одина́ков везде.
Неизме́нен во всем Я, и в фо́рмах и вне.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.27
Доброде́тельно, гре́шно – здесь э́то неважно.
Пло́тский, беспло́тный – здесь э́то неважно.
Воздержа́ние, по́хоть – здесь э́то неважно.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.28
Удово́льствие, боль – Я вне их́, Я во всём.
За преде́лами радости и́ли печали.
Не учени́к и не гуру Всевы́шняя Суть.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.29
Ни веще́ств, ни реакций не́т в Естестве.
Одина́ково в ми́ре Оно́ и вне ми́ра.
Лишено́ всех различий и со́-поставлений.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.30
Естество́ – это просто осно́ва основ.
Вырази́мое только Сами́м лишь Собою,
различи́мое только в Само́м лишь Себе.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.31
В Ведах ска́зано мно́жеством спо́собов, что́
весь проя́вленный мир – лишь пусты́ни мираж.
Бесконе́чно во всем лишь Одно́ Естество.
В тебе то́же, о сердце, заче́м же грустить?
5.32
Найти́ невозможно, дости́чь невозможно,
описа́ть невозможно, переда́ть невозможно.
Это Зна́ние Я воспе́л здесь в блаженстве,
в чистоте́ Абсолюта, Я́, Авадху́та.
Так заканчивается пятая глава «Указателей Мудрости Естества»
Авадхута Гиты, которую пропел Шри Даттатрея, обращаясь к Картике. Эта глава названа «Откровение Того, что Есть одинаково во всем».ДАЛЕЕ: Глава Шестая
ВЫ МОЖЕТЕ .
Чтобы приобрести книгу (электронную или на бумаге) перейдите .
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>