Мы рады представить вашему чуткому вниманию новый совершенно непотребный видеоролик с выступления звуковой бригады Кафедра Экспериментальной Психонавтики И Иследованний Внутреннего Космоса на Сборе Племён под Систопалкино 10ого мая 2008 года. Цитата из техрайдера: …сразу оговорюсь что по опыту нескольких выступлений на мероприятиях Space of Joy мы отнюдь не надеемся что все наши требования по аппаратуре будут выполненны. Но в любом случае мы уверенны что отлично проведём время… Так и произошло — участники мероприятия смогли насладиться бесформенным двухчасовым саундчеком, джемсейшеном в стиле психеделический этно-джаз-техно-панк-рок, попросту — нойзом — истеричной отчаянной импровизацией расстерянных музыкантов на
никакненастраивающейсяаппаратуре… Вы увидите трогательный выход маленькой девочки, запредельный танец Айленда и Уфимки, услышите трансперсональный рэп и так далее — всё в рамках древней духовной традиции Олд Скул Эйсид Тест…

смотреть видео на YouTube

Сидя на земле, в каком-то отдаленном микрорайоне, а вернее даже – за его пределами, где-то около железнодорожных путей, я не рассчитывал протянуть и часа…

В моих потухавших глазах не было уже слез, я не верил в возможность какого-то чудесного спасения, а потому просто сидел и смиренно ожидал смерти.
Дул холодный ветер, ночь, завершавшая эту беспочвенно-унылую весну, оказалась до совершенства горькой и одинокой. Кругом – только густые заросли увядающей сирени и неторопливый назойливый шум приближающейся электрички.
Я закрыл глаза, и попытался думать. Думать не получалось – перед глазами то и дело вспыхивали какие-то разбросанные в темноте женские части тела…
Я не ел и не спал уже недели три. Все это время бездумно бродил по городу и не узнавал ничего и никого.
Казалось, рассвет никогда не наступит, а беспробудная тишина поглощала малейшие проявления моего пульса.
«Смерть», — пронеслось молниеносно и исчезло в каких-то на удивление живучих уголках сознания. «А я и не думал, что ты такая. Я думал – ты девушка. Оказалось, ты – ночь. Ночь и ничего больше».
Я попытался мысленно проститься со всеми, кого любил на этом свете, но прощаться было не с кем… Теплое чувство благодарности превратилось мгновенно в этом леденящем сердце холоде в пар и вознеслось к холодным звездам. Сознания больше не было.

Мир есть мое развлечение. Так Егор Радов начал свою Якутию. Так я начну свой постинг.
Я ехал в метро и чувствовал жизнь. Которую не чувствовал уже почти год. Да, таким живым я ощущал себя в последний раз уже очень давно. Настолько живым, чтобы не бояться сдохнуть в любую минуту. Мне не о чем жалеть. Я могу испытывать грусть, радость или страх – в зависимости от своего желания, в каких мне будет угодно пропорциях смешивать какие угодно эмоции.
В моих ушах «Монк и Канатела», грустная песня про сигарету, возможно последнюю – зависит от того, что ты подумаешь, выкуривая ее. Открываю «Бойцовский клуб» и читаю:
«Я хочу умереть прямо сейчас. Кто я в сравнении с Тайлером?
Я беспомощен.
Я глуп. Я только все время чего-то хочу, все время за что-то цепляюсь.
За мою жалкую жизнь. За мою дерьмовую работу. За шведскую мебель. Я никогда и никому об этом не говорил, но до того, как я повстречал Тайлера, я мечтал купить пса и назвать его «Антураж».
Мне точно известно: я не спроста открыл вдруг книгу на этом месте как раз тогда, когда почувствовал себя живым. «I got to have some fun». На лампе в вагоне метро отвалилась наполовину крышка. На каждой станции, к которой подъезжает мой поезд, гаснет свет – медленно покрывая обшарпанные стены полумраком, кидая задержавшихся празднователей победы в сумерки метрополитенового ада.
Чего только не бывает после переговоров, особенно если эти переговоры прошли не совсем так, как хотелось. Возможно все. На дороге к дому проще встретить бога или дьявола, чем хорошенькую девчонку. Ночь продолжается. Меня прет на чистяке. Читайте, завидуйте. Мир есть мое развлечение.

Автор предлагает всем, кто интересуется тайнами Мироздания, результаты своего исследования, в котором многое смешалось из разных научных дисциплин, от теоретической физики до теологии включительно.

Начнем с описания небольшого опыта, который автор неоднократно проделывал; этот опыт могут воспроизводить очень многие люди, насколько известно.

У любого из нас, смертных имеется так называемый «Третий глаз» — особая точка на лбу. Если автор прикладывает на это место не слишком тяжелый предмет (спичечный коробок, зажигалку, медный пятак советских времен, российский двухрублевик и т.п.), указанный предмет прикрепляется и далее может находиться на лбу долгое время (практически – пока его не снимешь). Он не падает при разнообразных наклонах головы и даже при легком ее потряхивании.

Опыты с предметами разнообразной формы, отличавшимися по удельному весу, электрическим свойствам (металлы, диэлектрики), а также по характеру поверхности (гладкий и бумифицированный лавсан, металл, бумага, вата и пр.), показали, что указанные различия в свойствах, в принципе, не препятствуют притяжению предметов к Третьему глазу. Но сила этого притяжения, в целом, зависит от плотности (удельного веса) притягиваемых предметов.

В первом приближении эта зависимость может быть отображена формулой:

F = K x M,

где F – сила притяжения объекта ко лбу, M – масса притягиваемого объекта, приведенная к объему (плотность), коэффициент K зависит от ряда факторов (конфигурация притягиваемого тела и пр.).

Наблюдаемый эффект не вписывается в стандартные схемы силовых взаимодействий, с которыми мы сталкиваемся в жизни или наблюдаем в стандартных экспериментах. Это не гравитационное воздействие лба на притягиваемый им медный пятак, так как голова экспериментатора не может конкурировать по массе с Земным шаром. Это не электростатическое взаимодействие, так как металлические объекты притягиваются столь же образцово, как и диэлектрические. Это и не явление магнетизма (какой намагниченностью мог бы обладать тот же медный пятак или бумажный лоскуток?).

Попытки объяснить эффект Третьего глаза наличием каких-то специфических поверхностных явлений опровергаются тем, что данный эффект проявляется в отношении объектов с совершенно различными поверхностными свойствами. Кроме того, трудно обосновать наличие радикального отличия физико-химических свойств человеческой кожи в зоне Третьего глаза и на других участках головы экспериментатора.
Эффект воспроизводим, и не только усилиями автора. Многие могут что-то притягивать Третьим глазом, а некоторые – и другими частями тела. Иные феноменальные люди могут притягивать таким образом даже столовые ножи и вилки, и, кажется, даже сковородки (это показывали как-то по ТВ).

Остается предположить, что в данном случае проявляется феномен взаимодействия двух тел (лоб и медный пятак), неизвестной физической природы.

Главная особенность данного феномена: он проявляется при непременном участии человека. Но, как известно, материя, из которой слеплен Homo Sapiens, ничем не отличается от любой иной материи, существующей в мире.

С точки зрения последовательного материализма объяснить указанный феномен было бы невозможно, или крайне затруднительно. При ином подходе выручает наличие тезиса, утверждающего принципиальное различие между медным пятаком, и тем, кто этот пятак притягивает – человеком, получившим душу, сотворенную Творцом.

При логичном развитии последней версии можно признать, что Третий глаз — особая точка материального тела человека, геометрически совпадающая с местом подключения коммуникационного канала, соединяющего Творение с Творцом. (далее…)

Когда я перестаю делать что-либо перманентно необходимое мне для хорошего самочувствия (писать, например), я непременно начинаю нажираться. Результатом становится, как правило, какой-нибудь проёб. Например, мне ничего не стоит протусить всю ночь с бомжами и утратить очередной мобильный телефон, доставшийся мне совершенно бесплатно. И хотя мобильный телефон – невелика потеря (ведь это только своего рода замена, языческая жертва, понятно ведь, что я теряю его лишь для того, чтобы не понести другую потерю, которую предназначено было понести в ту ночь, а именно чтобы не утратить, например, чувство собственного достоинства, то самое чувство, которое мне всегда представлялось почему-то в виде коромысла, балансирующего на плечах постоянным невыносимым грузом), да, так вот, потеря невелика, но все же обидно!

Или вот тоже вариант сублимации для творческого лузера, подобного мне: тупо купить на горбушке совершенно не то, что хотел, просто потому, что оно имеет такое же название, а в этот момент еще и не заметить как кто-то вынимает у тебя из кармана очередное средство связи (ведь это символично, что я все время теряю именно телефон, а не, например, ботинки!).

Скорее всего это происходит из-за того что я отлыниваю. Мне лень делать то, что я должен делать себе как некий метафизический пророк. Проиходит это, безусловно, от неуверенности, точнее от неверия… Если бы я только мог быть хоть в чем-то уверен!

Иногда мне кажется, что меня настоящего уже не осталось – живет, ходит, пишет, говорит какая-то оболочка, мумифицированный труп меня, сдохшего года четыре назад, а то и больше. Что заставляет двигаться этот труп – бог знает. Опять же – кто здесь пишет всю эту чушь? Конечно, я избавился от многого говна, которое мешало мне жить тогда, с другой стороны вроде бы и сам в это говно превратился. Понтующийся мудак, ни на йоту не научившийся справляться со своими психологическими проблемами. Единственное верное средство – пустить йод по вене или написать публичную покаянную (то, чем я в последнее время занимаюсь по разным причинам здесь, в Блоге Перемен, о причинах – отдельно и позже).

Это как осадки, весна корёжит каждого по-разному. Кого-то ломают наркотические воспоминания, кто-то совершенно серьезно заболевает шизофренией, кому-то достаточно новых эротических впечатлений. Лично меня спасет креатив. Не сраные журналистские продажные тексты и соответствующие отчаянные самооправдания типа «а ну ладно, это же работа, нужно как-то выживать!» (а ведь такие тупые тезисы на полном серьезе уже стали тем, что позволяет мне каждый день зарабатывать деньги и чувствовать себя при этом не скотиной, а дельным человеком). Нет, не это. Хотя в последнее время свой талант я безжалостно продаю. Меня спасет то, чего я всю жизнь боюсь и избегаю, стоит только намеку на это появиться из меня. Это похоже на одержимость. Многие называют это вдохновением. Я склонен видеть в этом Бога. Я хочу научиться только одному: не бояться быть с богом и быть богом.

Этот бессвязный, влюбленный в непонятно что текст был написан в благословенном Мадриде, где я останавливался в любимом отеле Хэмингуэя и вообще провел слишком много времени, чтобы безболезненно покинуть этот волшебный город. Но по большому счету, это все равно не про то.

***
Дыхание толпы — чеканный шаг
По мостовым, по тротуарам — дробный стук
Движеньем ног — каблук, носок, каблук,
Безмолвно, как часы, они спешат

Рубиновый, с прожилками, гранит,
Словно разломленный, разрезанный гранат
Живет — и звук шагов хранит,
Звучит — подошвами, что цвет его хранят
***

На следующий день я встал без пятнадцати девять. Убрал постель (несмотря на то, что в отеле это не обязательно), принял душ, вышел, запер номер и опустил ключ в карман лёгкой куртки. В коридоре мне никто не встретился, только внизу, в фойе, приветливо прозвенел пару раз маленький звоночек, возвещавший о прибытии нового постояльца: чемоданы, обклеенные белыми таможенными бирками, трэвел-чеки и потусторонний огонёк в глазах… Когда-то я сам точно так же приехал сюда – толкнул тяжёлую стеклянную дверь с большим голубым глазом посередине, потом ещё одну (это при входе такой шлюз, чтобы пыль и шум не попадали с улицы) – и позвонил в звоночек. Коротко стриженный клерк – кстати, прошедший обязательную двухмесячную подготовку в ONI – предлагает новообращенному подписать несколько бумаг и выбрать номер из тех, что свободны. А на стойке стоит крошечная хрустальная розеточка с леденцами. На выбор: апельсиновые, лимонные и со вкусом лесных ягод. Я перепробовал все: иногда так хорошо просто посидеть в фойе, ничего не делая, перелистывая английские и французские газеты, которые лежат на стойке, под ключницей… На всякий случай проверяю – да, точно, ключ от моего номера – в правом кармане куртки. В лифте приятно пахнет кофе – отмечаю я, и нажимаю кнопку «Lobby». Задняя стенка лифта –зеркальная. Я смотрю на своё отражение и улыбаюсь. Надо будет после завтрака не заваливаться на оправленную room service постель, а вышколить своё лицо автоматической бритвой… Нос чуть великоват, и уши оттопырены – зато цвет лица здоровый, приличная стрижка и, вот – даже улыбка! На мне – рабочего покроя синяя куртка, голубые джинсы, а между ними – мой любимый DKNY-шный пуловер, уже потёртый, но ещё вполне приличный. Да и то сказать, кто будет придираться в такое светлое, свежее и простецки-доброе утро в городе!

Мне всегда нравился ресторан на первом этаже моего отеля. Просторное, светлое помещение, стены цвета ряженки, простые белые скатерти, блестящие хромом стулья со спинками в форме трапеции, кое-где мохнатые пальмы с мясистыми тёмно-зелёными листьями. При входят стоят двое в форменных тёмно-синих костюмах: мужчина и женщина. Приветливо улыбаясь входящим и выходящим, они следят за порядком. Тоже, наверное, в ONI стажировались, но меня это не обескураживает. Проходя мимо мужчины, который что-то вежливо объясняет по-испански подошедшему к нему постояльцу с «El Mundo» под мышкой, вежливо улыбаюсь девушке: мне нравится её белоснежная полотняная рубашка.

Выбираю стол у окна. Мне не терпится скорее начать завтрак: впереди ведь целый день в городе: солнце, зеркальные витрины и свежий ветер… Сегодня в ресторане совсем мало народу: пара толстых американок (одна в чёрных лосинах, другая в зелёных), смуглая пара (она – в бурнусе, он – в серых брюках и шерстяной водолазке, рядом на стуле лежит его кожаная куртка) и несколько невыразительных клерков. Не садясь за стол, отодвигаю пепельницу подальше – чтобы не напоминала о тех временах, когда я боялся сорваться и закурить, и, вежливо обойдя третью американку, которая копошится, выбирая джем для своих тостов, направляюсь к стопке белых тарелок, в углу.
Набираю полную тарелку сыра разных сортов – обожаю сыр! – потом ветчину, ломоть дыни, два красно-зелёных плода в форме сердца – манго, зелёный салат, побольше, так… что ещё? За сладким подойду потом, теперь главное – успеть к соковыжималке! Иногда за апельсиновым соком выстраивается целая очередь, а через десять минут смотришь – никого. Это как приливы и отливы, только закономерности, на первый взгляд, никакой: повезло – возьмёшь без очереди, не повезло – придётся рассматривать коллекцию пакетированных травяных сборов, «infusions», чтобы не жечь взглядом спину четвёртой американки, которая набрала целый поднос обезжиренных йогуртов.

Сажусь за стол и сразу погружаюсь в город за окном. Внизу, почти напротив входа в отель, стоит газетный киоск. Кроме газет и журналов, там продают всякую всячину: брелки с гербом города (дракон, обвившийся вокруг дерева), солнцезащитные очки, гелевые ручки и маркеры всех цветов радуги, карты города, игральные и гадальные карты, а также видеокассеты «National Geographic» и мелкие мягкие игрушки – вроде как для брелков. Начищенные до блеска такси отражаются в прозрачных холодильниках с шипучкой. Мимо киоска деловито снуют пешеходы. Лысенький старичок в больших очках с коричневыми стёклами идёт, скинув лёгкий белый плащ на руку, которой он опирается на трость. Две девушки-китаянки, в блестящих кожаных плащах – чёрном и красном – пробегают, размахивая руками, причём та, что в красном, несколько забегает вперёд и оборачивается, что-то доказывая той, что в чёрном. Они переходят дорогу, не обращая внимание на редкие машины, и вместе, боком, втискиваются в зеркальную дверь под тяжёлой вывеской из неоновых трубок: «Transport 2000»… (далее…)

Сегодня мне приснился ужасный сон: люди, с которыми я общаюсь ежедневно, танцевали танец маленьких утят. Я тупо стоял среди них и не мог понять, зачем они совершают все эти нелепые движения. Проснулся и понял: сука, то, что они называют жизнью — это танец маленьких утят.
Раньше от «танца маленьких утят» меня спасало похмелье. Или пьянство – я притворялся мертвым, хотя всего лишь был мертвецки пьян. А они плясали по мне, как могли — наступали на руки, били по голове, пытались отрезать от меня прядь волос, чтобы показать своему ублюдку-боссу. Они знали, что я победил их, и что по-настоящему мертвы-убиты они. А мне светило электричество водки, или, например, сияние долгих таблеток, и убаюкивало мерцание полной луны…
И вот опять: вокруг убийственная нежность дикой весны. Я опять забыл, что и как надо думать, чтобы подчинить себе это животное. Это мучительно неприятно — почувствовав себя на некоторое время сильным хищным зверем, резко ощутить себя насекомым. Я просто забыл интонацию, при которой мысли принимали бы именно тот материальный облик, который мне нужен. А вокруг снова наступает на пятки бессмысленный вековечный детсадовский ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ УТЯТ. Самсара.

— Слушай, кстати, я тут недавно нашла твои рассказы на сайте Proza.ru, ну скажи пожалуйста, зачем тебе это надо? — с таким вопросом обратилась ко мне вчера знакомая студентка второго курса Литературного института.

— Рассказы? — переспросил я с недоумением.

— Да, я даже разочаровалась в тебе, но потом поняла, что это наверное юношеские опыты. Я-то ведь знаю, что ты хорошо пишешь. Конечно, все экспериментируют в юности, но ведь нужно фильтровать! Зачем все это выкладывать в сеть?

— Аня, но у меня нет никакого аккаунта на сайте Proza.ru и никогда не было и не будет. Да и рассказов никаких я нигде в последнее время не публиковал. Разве что трипы на Переменах…

Так я ответил своей знакомой и крепко задумался… Уже не в первый раз мне сообщают о каких-то моих литературных опытах и намекают на то, что «мои рассказы» — это бездарная графомания. Зачем, спрашивают, я вообще это публикую… В ответ мне оставалось только разводить руками. О каких таких рассказах они толкуют? Но вот, наконец, все открылось. После вчерашнего диалога с Аней я не поленился и через гугл отыскал на сайте Proza.ru аккаунт под названием «Глеб Давыдов». Да, рассказы действительно весьма посредственные. И, конечно же, не мои. Неудобная ситуация…

…

Приговорить к высшей мере наказания?

Когда руки вдруг становятся столь огромны, что попасть пальцем по нужной клавише, не задев восемь соседних, более невозможно, остается, задумчиво почёсывая паркет, думать о светлом будущем Родины. Выковыривая из-под ногтей жужжащих зелёных мух и закрывая их в банке с перемолотым в мясорубке шоколадным тортом (в таком виде торт почти похож на дерьмо), не уставать визуализировать облик Золотого Правителя, плывущего в весельном кроме с сахарными яркими звёздами по текиловой речке. О Золотой Правитель! Из груди моей недостойные языки всклокоченного духовного, сплевывая прежнее, отказываясь от колючего дел неправедных, лакают из реки Позволенного Посвящения. Где хитрые взгляды вверх и восторженные в иную сторону, где репейный комок хулы, осквернявший горло мое в силу неведения? Обновленная жизнь моя светом теперь залита твоим! Зелёные, почти золотые мухи смешиваются с мякотью торта и я вижу жизнь в мертвом и уже почти не вижу отличия их. Радостный полнящий всплеск солнца из форточки режет на части взгляд, раня до стены, до кирпича вглубь. В желтом небе летают, жестикулируя, легкие пальцы твоих единственно верных рук, сто ликов твоих со всех возможных сторон, изнутри и из запредельного являют нам все, что есть и нет, лики истины. Твои слова играют, как бронза мух в банке, жужжат, как их лёгкие крылья, рождают истину в любом месте и для любой ситуации. Нержавеющие зубы твои перемалывают неправое — течет по миру красное, коричневое, всех цветов, кровь смешивается с текилой речной. И только твоею милостию руки у нас тяжелеют, как жены крестьянские от оккупации, как зерно щавеля в добрый год, как туча, к которой привязали слона. И листы наши боле не вбирают хулу, и волосы касаются неба, и сладкий весельный кром килем режет нас напополам. Славься и царствуй, и вОроны твоя да долбят древо земли, и червие твоя да пожирают его. Ох-ох…

вчера, прежде чем уснуть, внимательно вслушивался: в голове копошилось такое, что трудно было распознать, и тут я понял, что напрочь лишен возможности как-либо вербально выразиться. Любая фигня, которую я тут – или еще где – могу написать, абсолютно не соответствует – то есть вообще совершенно никак – тому, что происходит на самом деле. Грубо говоря, если бы я, к примеру, не думал бы над своими словами, а просто вот так-то и так-то фиксировал то, что там есть, как некий аппарат, то вышло бы сейчас что-то вроде:

Тракторы, Ира, иероглифы. Античная литература. Впрыскивание. Летательный аппарат. Сумка с документами. Студентка технического вуза.

шестиполосный еженедельник про небесную ртуть и телевизионные объявления для утопленников.

Замирает свет. Шоколадный воздух оставляет шанс задохнуться как следует. Приятные воспоминания ни о чем — воспоминания, похожие на еле уловимый запах опавших листьев. Свежесть закончившегося дождя, печальные шорохи ветра в умирающей листве.

Дюймовочка! Мечта! Хрустальные вафли. звездные капли.

Прозрачен вечер
А значит нечего
ждать
Нечего черного
неба беречь
Ласковым солнцем вернется
Плеть огня
блудного дня
Берег-корона-карета-земля

Перочинный нож для меркантильных ублюдков, сонные прения весенних месяцев, блошиный рынок на окраине города, безмозглые сандаловые кроты.

Мировая экономика под угрозой срыва, в больницах опять не кормят больных, все, что кому-то приснилось сегодня, будет. Море…

Она села напротив меня. Ей было не уютно, ей везде было не уютно — особенно рядом со мной, но она умела тщательно скрывать свою неприязнь под маской безразличия. И даже когда наступит конец света, её лицо не будет выражать ничего, кроме апатии. Она вообще скрывала все свои, когда-либо испытываемые чувства, кроме ненависти. Она любила ненавидеть и всячески это демонстрировала.

Подошла официантка с кофе и коньяком. Она хотела было взять чашку с подноса официантки, но, увидев свои неконтролируемо дрожащие руки, поспешила опустить их на стол и дождаться действия самой официантки. От чашки исходил приятный, горячий аромат в виде переплетающихся нитей, устремлённых к потолку. Она достала из сумки сигарету и тщетно пыталась вывести огонь на чистую воду из сломанной зажигалки. Матернувшись про себя, она хлопнула зажигалкой о стол и стала рыться в сумке в поисках спичек, но спичек там не оказалось. Поняв, что она вот-вот взорвётся, я достала из сумки свою зажигалку и поставила прямо перед собой. Наконец заметив это, она отбросила попытки найти в сумке спички, которых там нет. Движением пальца вызвала огонь и с наслаждением сделала первую затяжку. С её лица сошло напряженное выражение, плечи опустились. Она стала поглаживать края чашки кончиками среднего и указательного пальцев левой руки, сосредоточенно разглядывать колеблющуюся поверхность кофе и будто бы плавно погружалась в этот омут сознанием. Чтобы вернуть её мысли, я упрекнула её за вредную привычку, в ответ она злобно обматерила меня взглядом, нервно стряхивая пепел с сигареты. Мы просидели ещё несколько минут в полном молчании. Нижняя губа её дрогнула, она глубоко затянулась и хотела было что-то мне сказать, но передумала и вместо этого испустила прерывистым своим дыханием облако серого, отравленного воздуха. Она старалась не смотреть на меня, отводила глаза в сторону, а если случайно встречалась с моим взглядом, то начинала матерится про себя и трогать костлявыми пальцами свои иссохшие губы. Я же внимательно разглядывала морщинки на её лице и вспоминала историю каждой. Она ненавидит, когда я так на неё смотрю, она вообще меня ненавидит. Ненавидит и безмерно любит. Любит и боится потерять. Боится потерять и стыдится меня. Вернее стыдится себя рядом со мной. Я же всегда буду рядом.

Когда меня заносит в какое-нибудь заведение типа клуба «OPERA» или там в какой-нибудь еще такого рода «RAЙ», я, в зависимости от настроения и событий прошедшего дня, либо впадаю зону беспредельного отвращения к посетителям этого места, либо чувствую крайнее удивление по поводу того, как могут все эти люди тратить драгоценное время своей краткой молодости на потные пляски под бессмысленную музыку, похожую на предродовые схватки беременной самки опоссума. Либо же – третий вариант – я… души в них не чаю.
«Надо же, какая нелепая сучка!» – думаю я, глядя на извивающуюся на танцполе разряженную гламурную пигалицу. Девочка в этот момент замечает мой прицельно направленный на нее взгляд и посылая мне улыбку, призванную очаровывать и сбивать с толку, начинает выделывать еще более, по ее мнению, сексуально-дурманящие па. Я отворачиваюсь и думаю: «Нет, ну и дура, это же повеситься можно. Зачем я здесь? Если бы только у меня были деньги на такси…»
Но когда мне хорошо, когда я получил много денег, когда по улице летает теплый ветер, а в улыбках всех красивых девушек сквозят неуловимые обещания мимолетного счастья, все по-другому. Я знакомлюсь с этой оперной матрешкой и через полчаса уже мы едем ко мне. И плевать на то, что она дура. Все равно нам будет приятно.

Жизнь хомяков наступает. От неё не убежать, если ты не социальный гений или, например, тебя в дестве не научили быть буддой.

Она везде и ждёт каждого в свои объятия, кого-то сразу и забирает, а кого-то ближе к старости. Иногда она не хомяк вовсе, а морская свинка или псевдо-ядовитый уж.

А меня захватила жизнь настоящего хомяка: 9-18х5. Пойду в террариум и подарю свою жизнь питону, а сам буду жить сам по себе. Я уже узнал адрес террариума, скоро узнаю график работы и цену за вход и начну копить деньги.

Возможно, кому-то покажется интересной моя идея, я подумал было бы неплохо сделать такую штуку, вы пишите несколько своих отличительных черт, на ваш взгляд. Допустим пять духовных и пять физических отличительных черт, или столько сколько напишите. Не хочу никого ограничивать. Можете придумать какое-либо другое описание себя. А я сделаю вашу картинку по этим описаниям.

Но только тех, кого я знаю и кто знает меня. Если всё получится, мне кажется будет интересно. Перемены, в воображаемых лицах так сказать. Посмотрим во что это всё выльется.

Попробуем?

..нежность — это когда просыпаешься,а сквозь косые солнечные
лучи,разрезающие комнату на множество диагоналей, видны миллиарды
пылинок,которые купаются в океане света. Примятая подушка хранит запах
твоих духов, закутаться в одеяло и слушать как тихо шелестит липа за
окном. И тебя уже нет,но на тумбочке свежесрезанный пахучий букет
сирени, пара булочек из французской выпечки за окном,свежий сок, и 19
сигарет в только что купленной пачке.

..нежность-это когда в огромном шумном,вечно движущемся городе,есть
ровно 30 минут на то чтобы уйти в небытие в тихом lounge-кафе в
центре городе. Кафе у которого нет ни вывески,ни рекламы.Сидя на мягких
диванчиках, пить терпкий ароматный чай, соприкасаться ладошками,
плечом к плечу.

..нежность-это когда можно ночью не спать,а угадывать в полумраке
знакомые черты лица. Курить на балконе,не стряхивая пепла,ежесекундно
поглядывая в окно, не проснулся ли. Как на пуантах,ходить на цыпочках
чтобы не разбудить.И легонько касаться губами щек,и поправлять одеяло.