Куницыну дань сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень,
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена…»
А.С. Пушкин, «19 октября (1825 г.)»
11 декабря 1808 года Сперанский читает императору Александру свою записку «Об усовершении общего народного воспитания» и представляет на рассмотрение проект «Предварительные правила для специального Лицея», в котором излагаются принципы обучения и воспитания в будущем Царскосельском лицее. Первоначально предполагалось, что в Лицее будут обучаться младшие братья Александра I Николай и Михаил.
В 1811 году в Императорский Царскосельский лицей, благодаря протекции друга Сергея Львовича Пушкина, Александра Ивановича Тургенева, был зачислен А. С. Пушкин. Читать дальше »
Наряду с рыцарским романом существенное влияние на роман нового времени оказал испанский плутовской роман. Появившийся в средневековье, он обыгрывал все тот же мифологический мотив героя, странствующего по преисподней. Только героем плутовского романа был не «печальный» воин, спасавший погибающих и воскресавший мертвецов, а комичный пройдоха, пытавшийся обхитрить всех и вся (изначально такой плут пытался обхитрить смерть, позднее — хозяев царства мертвых, черта и, наконец, недостойных людей, погрязших в грехе, с которыми, согласно плутовскому наставлению, «надо быть хитрее самого черта»).
Уже в «Пополь-Вух» герои ведут себя как хитрецы, фокусами и превращениями одерживающими верх над владыками преисподней. В шаманских легендах хам нередко похищает душу человека у хозяев царства мертвых с помощью хитрости и плутовства. Первый собственно плут в преисподней античного мира — раб Ксанфий («Рыжий» — традиционная характеристика «солнечного» героя, так рыжеволосым представлялся Одиссей) из комедии Аристофана «Лягушки», спустившийся вместе со своим господином богом-трикстером Дионисом в Аид, чтобы вернуть из царства мертвых почивших великих поэтов, ибо «одних уж нет, а те, кто есть, — ничтожество» (литературное безвременье живо ощущал уже Аристофан). Читать дальше »
Всесилие гвардии в 18 веке было таково, что гвардейцы легко меняли неугодного им императора: «почти все правительства, сменившиеся со смерти Петра I до воцарения Екатерины II, были делом гвардии; с ее участием в 37 лет при дворе произошло пять-шесть переворотов… она хотела быть самостоятельной двигательницей событий; вмешивалась в политику по собственному почину» (В.О. Ключевский, «Русская история», ч.4, «Дворцовые перевороты (I)»).
Гвардейцы были, конечно, не совсем самостоятельной политической силой, и производили смену правителя, ориентируясь на политические и экономические изменения в Западной Европе. Менялся европейский лидер и, соответственно, к другой стране переходили рычаги, управляющие торговлей с Россией, – гвардия меняла своего правителя. Но императорам было от этого не легче. Задачей их было построить абсолютистскую монархию, то есть обеспечить неукоснительный и мирный переход власти от отца к сыну. Для этого надо было обуздать гвардию. Как? Противопоставить ей дворянство. Начал борьбу с гвардией Петр III, издавший, как уже было сказано, указ «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству». Свою борьбу Петр III проиграл и был убит гвардейцами. Возведенная гвардией на трон, Екатерина Вторая, тем не менее, осторожно продолжала дело Петра III. В 1785 году она, как мы тоже уже сказали, формально уравняла дворян в правах с гвардейской верхушкой. Сын Петра III и Екатерины Павел, придя к власти 6 ноября 1796 года, сразу же начал активную борьбу с гвардейской системой. Читать дальше »
В 1698 году в Москве случился стрелецкий мятеж. По выражению английского придворного поэта Джона Харингтона «мятеж не может кончиться удачей, — в противном случае его зовут иначе» (Treason doth never prosper, what’s the reason? For if it prosper, none dare call it Treason. Перевод С.Я.Маршака).
Однако подавление мятежа означало вовсе не возвращение к прежним порядкам. Победившая сторона во главе с Петром Первым осуществила перемены, которые смело можно назвать государственным переворотом.
Перемены эти в «Истории Карла XII» описал Вольтер. Первым делом Петр ставит под контроль своей «регулярной полиции» русские города. Следующим шагом стало смещение обладавшего до этого огромной властью Патриарха, а Петр объявил себя главой Церкви. Петр распустил 30-тысячное войско стрельцов и заменил их регулярной армией, в основном, из иностранцев. Вольтер отмечает крайнюю жестокость, с которой Петр проводил свои преобразования. Говоря о них, Вольтер проводит аналогию с завоеванием Мексики Кортесом. И аналогия эта очень точная. Читать дальше »
Сейчас, когда приближается столетний юбилей Александра Солженицына, многие авторы вновь пытаются оценить роль его в отечественной литературе, да и в судьбе нашей страны в целом.
И оттого, вероятно, что такова магия круглых дат – часто звучат мнения сродни тостам дружеских застолий – пророк, через которого Сам Господь открыл нам оголенную правду о нас и о нашей истории. Или юродивый – он всю жизнь, вопреки любым обстоятельствам, отстаивал истину, готовый страдать и идти на плаху.
На другом конце этого чинного застолья как бы возникает недоуменный ропот: да, что вы, ребята, раскройте глаза – это же от начала до конца проект западных спецслужб. Но стол этот так огромен, что первые не слышат вторых, а вторые на них уже и внимания не обращают. А где же истина? Скажут – посередине. Но «посередине», как сказал один мудрец, не сама истина, а лишь проблема. Так попытаемся, по мере сил, разобраться в ней – в этой проблеме. С помощью самого Солженицына, оставившего нам обширный материал для размышлений. Читать дальше »
Вряд ли кто-нибудь будет спорить с тем, что именно ощущение надвигающейся революции сделало стихи Маяковского гениальными. Говоря напыщенно, разломы общества прошли сквозь сердце поэта. А что же Пушкин? Какие социальные напряжения заставляли звучать его «изнеженную лиру»? Отголоски Великой Французской революции? Или крестьянский вопрос? Или это одно и то же? Попробуем повнимательней приглядеться к эпохе.
1. Гвардейский род
Вот начало «Капитанской дочки»:
«Глава I. Сержант гвардии.
Отец мой Андрей Петрович Гринев в молодости своей служил при графе Минихе и вышел в отставку премьер-майором в 17.. году. С тех пор жил он в своей Симбирской деревне, где и женился на девице Авдотье Васильевне Ю., дочери бедного тамошнего дворянина… Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта, и дело тем бы и кончилось. Я считался в отпуску до окончания наук… Читать дальше »
Мотивы романного сюжетосложения, намеченные в «Метаморфозах» Апулея — странствия одинокого героя во враждебном мире, воспитание героя жизнью, познание им мира и самого себя, — в полной мере выразились в средневековом рыцарском романе, созданном на фундаменте кельтской мифологии и фольклора.
Композиция рыцарского романа строится как серия приключений-испытаний героя. Для рыцарского романа, так же как и для героической сказки, характерны странствия в чудесных иных мирах, поиски противника и обидчиков, а также чудесных объектов, часто ради выполнения трудных задач, освобождения и спасения похищенных или плененных красавиц, поединков с соперниками, чудовищами. Героическое сватовство также находит место в рыцарском романе, как, например, в романах Кретьена де Труа (женитьба Эрика, Клижеса, Ивена, вероятно, и Персеваля, как это описывается у Вольфрама фон Эшенбаха).
В «Рыцаре Телеги» брак заменен мотивом любовного свидания, а в «Тристане и Изольде» — устройством брака для другого и любовными свиданиями. Читать дальше »
Двадцать лет Россия не участвовала в книжных ярмарках в Хорватии. Но вот собралась — по инициативе директора местного отделения «Россотрудничества» Натальи Якимчук и при поддержке «Роспечати» небольшая делегация русских писателей оказалась на пять ноябрьских дней в Загребе на .
Для меня дорогу на Балканы проложил Гайто Газданов — это его книги в переводах Душко и Зорислава Паунковича из Сербии и Ирены Лукшич из Хорватии стали востребованы в странах бывшей Югославии ещё в трагические времена распада страны и сопутствующих войн. После того, как мы создали в Москве Общество друзей Газданова и провели несколько международных конференций в Москве, Владикавказе и Калининграде, Балканы притянули и меня. Читать дальше »
Наверное, после такого начала дальше должно быть что-нибудь грустное…
Особенно когда к сорока годам у тебя так и нет своего жилья, машины и взрослых, устроенных в жизни детей. Наверное, ты должна остро осознать, что подошла уже к середине жизни (а многие ж и умирают уже к этому времени), и попусту потратила первую половину, а на вторую уже не осталось ни здоровья, ни сил, ни средств.
И ещё, наверное, ты должна остро осознать, что если уж не сделала чего-то, — то вряд ли наступающий преклонный возраст поспособствует тебе в этом… И если уж ты не стала лётчиком в первой половине, а также не тушила пожаров, не стреляла из мчащегося автомобиля и даже не прыгала с парашютом, то вряд ли после сорока выполнение этих задач станет более осуществимо.
И раз уж ты не стала кинозвездой, миллионершей или знаменитым изобретателем, то вряд ли успеешь сделать это после сорока. И если ты не родила пятерых детей и не построила дом, то, пожалуй, после сорока тоже уже как-то того, немного поздновато, что ли? Читать дальше »
Беседа с переводчиком, литературоведом и критиком Зориславом Паунковичем (Белград) о жизни в Москве 70-х, цензуре в советские времена, памятнике Николаю II, комиксах по Н. Олейникову и о том, что без сербов у русских не было бы Пушкина.
Александр Чанцев: Ты выучил русский в Москве в детстве, когда тут работали твои родители. Какой была Москва для тебя, какие самые яркие воспоминания остались?
Зорислав Паункович: Пребывание в Москве сильно повлияло на мое развитие. Это первая половина семидесятых годов (1971—1976). Я учился в русской средней общеобразовательной школе с пятого по девятый класс (№779, на улице Вавилова). Уже поэтому можно сказать, что я достаточно глубоко вошел в русскую жизнь. Как иностранцы мы тогда находились в привилегированном положении.
7 [20 по новому стилю] ноября 1910 года на 83 году жизни умер Лев Николаевич Толстой. В день физической смерти великого русского писателя и мистика Глеб Давыдов рассказывает о спонтанном открытии Толстым в 1909 году практики самоисследования, которую примерно в те же годы дал миру Рамана Махарши. Но был ли Толстой просветленным (как сейчас многие его называют) или так и не достиг окончательной самореализации? На это могут пролить свет его дневники. Которые сами по себе — отличные указатели Истины. Читать дальше >>
Классическим примером воина-шамана в героическом эпосе является кельтский Кухулин.
Он одинаково искусен в воинском искусстве и магии:
«Многим был славен Кухулин. Славился он мудростью, доколе не овладевал им боевой пыл, славился боевыми приемами, умением игры в буанбах и фидхелл, даром счета, пророчества и проницательности».
Сын бога Луга и смертной Дехтире, Кухулин уже в раннем возрасте проявляет свои богатырские способности: в инициационных состязаниях он побеждает всех юношей, бросившихся на него, чтобы «убить» его; голыми руками разрывает чудовищного пса кузнеца Кулана — пса, пришедшего в кельтском эпосе на смену инфернальным чудовищам, охранявшим вход в потусторонний мир, — за что получает имя Кухулин, т. е. «Пес Кулана» (с рождения его звали Сетанта, от слова set — путь, дорога). Во время инициационного похода в чужие земли Кухулин хитростью избавляется от сопровождающих его воинов и один набрасывается на врагов. Во время схватки он впадает в экстатическое состояние — «бешенство героя», сокрушает своих противников и возвращается в таком состоянии к соплеменникам, которым стоит не малых трудов, чтобы остудить бешеного героя (в сагах Кухулин часто называется «оборотнем» и «безумцем»). Читать дальше »
О находке надлежит немедленно сообщить…
Словарь нумизмата.
Смертная стихия денег
В кругу человеческих прав и возможностей нет большей силы. Деньги бесстрастно идут через все руки, но оседают только в некоторых. Деньги дают свободу, но ставят в зависимость от себя самих. Люди самозабвенно отдаются деньгам. Болеют деньгами.
Деньги — соблазн, которым проверяется достоинство. Любовь к деньгам — земная страсть, неистовая и разрушительная, ведь предмет страсти не объект, ощущение или процесс, а ничто. Люди умирают, а деньги остаются. Память о тридцати сребрениках хранится в истории как память об историческом герое. Зло правдоподобнее любви. Зло объяснимо, а любовь нет. Зло измеримо, а любовь нет. За зло можно расплатиться, а за любовь нет. Образ убийцы ярче и убедительнее образа жертвы.
Иуда Искариот ведал общими расходами общины учеников Христа, нося с собой «денежный ящик» для подаяний (Ин. 12, 6); этот род служения часто ассоциируется с корыстным характером его устремлений (евангельский текст прямо обвиняет Иуду Искариота в недобросовестном исполнении обязанностей казначея). Далее евангельское повествование сообщает, что Иуда Искариот пошёл к «первосвященникам» и предложил свои услуги: «что вы дадите мне, и я вам предам его?» (Мф. 26, 15; ср. Мк. 14, 10; Лк. 22, 4). Назначенная цена — тридцать сребреников (ср. Зах. 11, 12-13). «Кого я целую, тот и есть, возьмите его» (Мф. 26, 48 и др.). Читать дальше »
…он близок с демонами, ведая, что одного с ними
происхождения; он пренебрегает в себе самом частью,
составляющей то, что есть в нем человеческого,
целиком полагаясь на божественность другой части
себя.
«Асклепий»
Twin Peaks lost
Третий сезон «Twin Peaks» вызвал бурную неоднозначную реакцию как среди почитателей творчества Дэвида Линча, так и среди сторонних наблюдателей, привлеченных к просмотру сериала ажиотажем, созданным поклонниками первых двух сезонов. Две диаметрально противоположные оценки сериала — равнодушие не в счет — можно выразить двумя лаконичными фразами: «What the hell?» и «This is awesome, just awesome!» На вопросы, почему это чушь или почему это гениально, звучит один и тот же ответ: потому что непонятно. Действительно, чему посвящен третий сезон «Twin Peaks»? Расследованию убийства Лоры Палмер, за которым наблюдали зрители первых двух сезонов? Ни в коей мере. Драматичным отношениям жителей небольшого американского городка, потрясенного жестоким убийством девушки? Тоже нет.
Twin Peaks lost. Во всех смыслах. В третьем сезоне сериала вместо комфортного для восприятия мира североамериканской глубинки перед зрителем предстал «страшный мир» маниакальной Америки — мир убийц, безумцев, воров, садистов и всевозможных чудовищ, совершающих самые нелепые поступки. И в этом инфернальном мире — герой, странствующий в поисках потерянной души. Необычный мир, странный герой, загадочная история. Читать дальше »
В поэзии можно, пожалуй, всё, но не всё то поэзия. Послушай… там, в выси небесных мыслей,
ласкалась сказка… Неистово касаясь двух тел теней, была короче… И бежали, как дети, мгновения,
счастливые, напрасные, и венчанные исчезновением, как правдой, ты вспомни вечное лето…
Журнал "Перемены" в ВК >>
Вы можете поблагодарить редакторов Перемен >>