9 марта 1934 года родился Юрий Гагарин. Мы публикуем фрагмент из книги Льва Данилкина «Юрий Гагарин», вышедшей в издательстве «Молодая гвардия» в серии «Жизнь Замечательных Людей» в 2011 году. В предлагаемом отрывке автор говорит, что такого космонавта могло и не быть, Гагарина хотели отчислить из летного училища.

Если на первом году обучения курсанты осваивали и так знакомый Гагарину по Саратовскому аэроклубу Як-18 (правда, модифицированный — посадка осуществлялась не на хвостовое, а на носовое колесо, соответственно, невысокому пилоту было легче контролировать профиль посадки, а сам самолет не «козлил»), то на втором — реактивный самолет МиГ-15: быстрее, легче, маневреннее и, теоретически, более послушный в управлении. МиГи лучше подходили для выполнения фигур высшего пилотажа, однако это была новая техника, освоение которой было связано с немалым риском. Именно на этом МиГе, по злой иронии судьбы, через 11 лет Гагарин и погибнет; для 1960-х это было уже экстраординарным происшествием. (далее…)

в минорном шипении солнце закатилось за бесконечную полку моря, и ротозубые миноги отправились вверх по течению.

вообще-то я думал сегодня остаться здесь, но по-прежнему странный и ни с чем не сравнимый запах, переходящий в четко осязаемый, но также совершенно неопределенный вкус, вновь появился у меня внутри. это запах воспоминаний и в то же время запах неизвестного будущего. он душный, как пыль, от него глаза будто закрываются здесь и открываются там, и, отдаваясь ему, все тело растягивается, как во время самого сладкого пробуждения. его невозможно воспроизвести. никогда и никто не сможет записать его формулу, расчленить на конкретные составляющие, выделить экстракты из первоисточников. потому что нет у этого запаха никаких первоисточников. он всегда одинаков. абсолютно четко различим в любых условиях. ни с чем его не спутать. но то, что несет в себе, никогда не предугадаешь.

я уже вряд ли когда-нибудь вспомню, с чего началось наше знакомство. какое событие ему предшествовало и что случилось после. помню лишь приятное ощущение вседозволенности, вдруг заполнившее мое тело. чувство легкости, появившееся после того, как запах прошпиговал меня и, словно через решето, все тяжелые мысли отсеялись без остатка. конечно, главный его парадокс заключается именно в том, что он страшен своей неизвестностью, как прогулка по уступу вдоль бездны в непроглядную ночь, и в то же время этот запах настолько родной, что ты превращаешься в котенка, которого аккуратно взяла за шкирку теплая кошка мать, стоит лишь раз почувствовать его. он совсем не нафталин, но про себя я зову его так. вновь видна непонятная прозрачность ассоциаций и не совсем пока еще понятное сплетенье времен. так определенно пахнет переход. именно так и никак иначе он пахнуть не может. теперь, когда все больше совпадений, я начинаю выстраивать логическую цепочку у себя в голове. запах будет леской, события бусинами. чем больше вспышек, тем ближе к началу. к началу и концу одновременно.

Пусть расцветает лебеда. О сборнике автобиографической прозы Дмитрия Горчева «Поиск предназначения»
Урок биологии. О романах Антона Уткина «Дорога в снегопад» и Мишеля Уэльбека «Элементарные частицы»
В зарослях баньяна. О романе Михаила Шишкина «Письмовник»

Четвертая высота (О книге Захара Прилепина «Восьмерка. Маленькие повести»)

В арсенале Захара Прилепина появились полутона. То есть, помимо литературных топора, молота, перфоратора, он стал использовать лобзик и штангенциркуль. Сборник маленьких повестей «Восьмерка» довольно сильно отличается от предыдущих сочинений. Хотя заглавная повесть (почему повесть, а не рассказ?) очень сильно смахивает на некоторые рассказы из сборников «Ботинки, полные горячей водки» и «Грех», все-таки «Восьмерка» плавно съехала с магистрали прилепенского мейнстрима на разболтанную колею традиционного российского реализма. (далее…)

Действие — Вечный Восторг.
Уильям Блейк

В 2012 году к столетию музея изобразительных искусств, носящего имя Пушкина, несколько английских галерей показали в Москве выставку «Уильям Блейк и британские визионеры». Выставка превзошла все ожидания и ее даже продлили. Люди даже приезжали из других городов. Чем можно объяснить такой успех? Быть может, в отличие от других культурных событий столицы, эта выставка представляла и некий метафизический знак?

Уильям Блейк – художник, поэт. Современник Пушкина. Переклички смыслов всегда двусмысленны, натяжки неизбежны. Блейк и Пушкин, как поэты, скорее оппозиционеры, чем единомышленники. Английский поэт одним из первых ставит проблему о расщеплении «я», Пушкин – камертон гармонии. Жаль, что у нас нет музея изобразительных искусство имени Достоевского.

Выставка имела огромный успех. Говорят, люди даже приезжали из других городов. Быть может, в отличие от других культурных событий столицы, эта выставка представляла и некий метафизический знак? В очереди (я слышал) говорили о неизбежности грядущих расколов, о болезненных разрывах. Но ведь и Уильям Блейк не просто художник и поэт. Он и пророк, и политический радикал.

Картины Блейка сюжетны. Он иллюстрировал Ветхий Завет, «Божественную комедию», «Потерянный рай». Блейк – интеллектуал и интерпретатор, в его картинах интересна, прежде всего, мысль, поданная нам в композиции. Здесь мало собственно живописи, как ее понимали колористы, мало цвета, практически нет светотени, Блейк ненавидел сфумато Леонардо. Наследник традиции Микеланджело, он делает ставку на линию, неумолимый и резкий контур, отделяющий одно от другого и организующий одно с другим. Блейк сторонник мужского ясного взгляда на мир, аполлонической недвусмысленности решений. Он визионер, и видит, как мы бы сейчас сказали, архетипы. Его даже не интересует портрет. Божественная комедия, потерянный рай… – глянуть в зеркало, глянуть в экран, выйти на улицу… (далее…)

КОШМАRT ПЕРВЫЙ СМ. ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩИЙ КОШМАРТ — ЗДЕСЬ.

[1]

Темнота – и вспышка слепящая (локоть? плечо? колено?..).

Капелька пота, стекающая по спине, застывает на ящерке: главное – успеть запеленговать, он думает, она ведь на Лину, на Лину его похожа, а ещё – ну да, на ту, из Киндберга¹: detka – нет, не читала: есть ли разница, впрочем, уф, да есть ли, на самом деле? Какой же ты вкусный, pa-pa, выдыхает она и, проводя тыльной частью ладони по рту, поднимается с колен, омерзительно вкусный!..

Рыжие волосы, тонкие щиколотки… дрянь, что мне делать теперь? Убей, Лина подсказывает, убей, чтоб не мучалась: вот так (показывает) или та-ак (чертовка…), ах-ха-а!..

Он, пожалуй, обрадуется, если кто-то пустит ему пулю-другую в лоб, но увы: «кто-то» явно не догоняет, и потому он наклоняется, и потому кусает тёплые её пальчики: «ветреные», «смешные»… Ну ладно «ветреные», бормочет она сквозь сон, но почему «смешные», смешные-то – почему-у?.. Тридцать шесть с половиной – она уточняет, она поглаживает ступни: если, конечно, размер имеет значение… если, конечно, думать, будто что-то его имеет!.. (далее…)

лесные пожары. жареные волны Сахары. все как для затравки очередного выпуска новостей планеты.

планетарные события больше не трогают. в основном волнуют грядущие сны.
порой из страха.

из страха, что образы вновь будут настолько сильны, что сумеют пробить несуществующую в вашем понимании грань. заснув один раз, можешь проснуться совершенно другим человеком.

в таком случае.

последний раз переход случился достаточно давно, но я до сих пор никак не оправлюсь от таких изменений. один сон и твоя жизнь изменилась.

я ушел, а он вернулся. тогда.

а сегодня я снова почему-то начал рассказывать «от себя».

слом. срыв. разрыв всякой связи с тобой и всей другой реальностью. сны вперемешку с наркотическим бредом и воспоминаниями всех преступников и сумасшедших, существующих в моей большой голове.

перезагрузка в течение четырех-семи часов и потом контрастное попадание в сухую, режущую глаз реальность и спустя лишь полчаса я уже в дороге. чувствую себя временным. коротким отрывком какого-то не слишком красивого кино.

Буратино навсегда остался в стране дураков, отделенной от мира высоким забором. Когда-то он закопал в ней золотые червонцы – в ямке под кочкой. Улегся на ночь под старое дерево с клейкими листочками – оно давно там росло. Проснулся утром, а вокруг одни кочки. Ни волшебного сада, ни червонцев. Только кочки, кочки – по всей земле.

Буратино поводил носом в разные стороны. Принюхался. Пахло по-другому – не так, как вчера. Пригляделся. Под деревом сидели Наполеон и Бонапарт. Сидели расслабленно, не шевелясь, и были похожи на мертвых. Буратино был похож на живое дерево. Он задрал нос вверх – и небо было не таким, как вчера. Оно поменяло оттенок – потемнело.

Буратино не растерялся — носом принялся рыть маленькие ямки под каждой кочкой. Рыл с утра до вечера, но золотых так и не находил. Просыпаясь, он осматривал работу, проделанную его деревянным носом за день – вечером ему казалось, что вырытые ямки маленькие, но по утрам он находил, что земля в стране дураков покрыта глубокими впадинами, похожими на воронки. (далее…)

О книге Всеволода Бенигсена «ПЗХФЧЩ!»

«ПЗХФЧЩ!» Всеволода Бенигсена – это сборник самых возмутительных, ядовитых и наглых русофобских анекдотов. Дайте почитать эту книгу реликтовому национал-патриоту и на следующий день вас арестуют, предъявив обвинение в убийстве с отягчающими обстоятельствами.

Для начала автор выставляет круглыми идиотами Сталина, членов его Полютбюро, редактора «Правды» Шепилова; литературных тузов Константина Симонова и Сергея Михалкова, весь Союз Писателей в лице прозаиков Левенбука и Штормового. А потом в разнос идет все население: интеллигенция, рабочий класс и т.д. Поводом для демонстрации раболепствующим народом своей придурковатости послужила реплика Сталина на пленуме Бюро Президиума ЦК КПСС (действие заглавного рассказа происходит в начале 1953 года):

«Я считаю, что… что… безродных космополитов надо пзхфчщ… причем э-э-э-э… в кратчайшие сроки… Щывзщ даст результаты… грцбм… однако в перспективе… оцайц… будем зцщкшх».

Рассказ «ПЗХФЧЩ!»

Разумеется, никто из членов Бюро не осмелился переспросить заговорившегося Вождя (в эти дни здоровье Сталина верно приближалось к инсульту), что заключается в этом судьбоносном заявлении. Народ воспринял фонетическую абракадабру Иосифа Виссарионовича буквально, и по стране покатился комедийный бардак, совмещающий языковую абсурдятину Владимира Сорокина и желчный антисоветский фарс Владимира Войновича. (далее…)

«И каждый разочаруется, и заплачет, и никогда уже не найдет выхода в реальный мир. И люди будут ходить, не зная, где они, и что вокруг них, и будут проходить друг сквозь друга, и не смогут встретиться. И никто не знает, смогут ли они когда-нибудь разбить блистающие оковы иллюзорного мира…»

Сегодня свершается то, что еще вчера казалось наполовину фантастикой. Мы уходим в параллельные, не пересекающиеся Вселенные, распараллеливая потоки информации, приближаемся к Блистающему Миру независимо существующих индивидуальных культур. Современные технологии позволяют уже сейчас поддерживать в сети постоянно существующие, не пересекающиеся с другими, замкнутые на самих себя сообщества. (далее…)

вышагивает он значит себе как бы котом по белой узкой тропе проходящей единственной зацепкой для глаз по бескрайним просторам незримой черноты и о чем-то очень сосредоточенно размышляет.

о чем казалось бы размышлять в таких странных странах?

о невидимых колоннах неебической высоты поддерживающих белую дорожку.

о том на что опираться этим колоннам неебической высоты, когда от и до лишь бездна. темнеющая бесконечной чернью бездна.

или чувствует себя слепой ящерицей, ищущей страну, где взойдет его солнце, подобно грешнику страждущему и ищущему.

в один момент пустота становится тесной. до того тесной, что стенки легких слипаются и он готов умереть.

со всех сторон наваливаются сиськи. такие упругие и с непревзойденно торчащими сосками. он задыхается и готов умереть, но охватившее его неимоверное возбуждение вместе с резкоограниченным поступлением воздуха внутрь держит его здесь. держит и не отпускает.

он всем телом ощущает округлость великолепных сисек облепивших его тело. чувствует их даже своими продавленными внутренностями. теплые гладкие и все пытаются протиснуться друг через друга — главное ближе к нему.

они прекрасны. я готов сдохнуть. я готов быть ими раздавленным… (далее…)

.SORBID SWAMPS, Zapadna Ceska 2012.

Выходной понедельник начался с того, что я зашёл в гости к Шаману и уселся есть с ним суп.

— Классный супец у тебя получился, кисленький. Что ты туда положил?

— Вообще-то грибы.

*sometime after*

— Слушай, может розетку тебе починить? Всего-то пару шурупов ввинтить надо. – Я нёс какую-то чушь, пытаясь стряхнуть с себя липнувшее чувство абсурдности и страха.

Розетка, среагировав на звук, подобрала под себя провода-лапки и замерла в центре ковра болотно-песчаной расцветки, прибитого к стене. Шаман повернулся ко мне, отвлекаясь от микроскопа, в котором изучал свежие побеги лекарственных трав и иссушенных мух, прятавшихся за стеклом подъезда:

— Себе настройку подкрути, а то беленький совсем.

Висящий над моей головой шаманский бубен свирепо захохотал, явно пытаясь напугать. Или просто шутка очень понравилась. Две совы, сидящие на форточной жёрдочке, переглянулись:

— Что за..? – У молодой совы расширились глаза и поднялись оперенные брови.

— Шаман всегда так смешно шутит. – Ответила взглядом сова поопытней и жирно ухнула. Бубен прикусил мембрану и чуть зашелестел бубенцами, негодуя.

Стены комнаты округлились, и в центре одной, с ковром, прорисовывался трёхмерный шар, полосы слились и я увидел обычную для предвесеннего времени года и нашей местности почву. Где-то пробивалась зелёная трава, в разлитых лужах я видел отражение себя и Шамана. Розетка снова пришла с движение и забегала на месте. Шар же начал крутиться, и скоро моему взору предстала оборотная сторона. Из-за «горизонта» появились огни, и я узнал наше поселение. (далее…)

КОШМАRT ПЕРВЫЙ СМ. ЗДЕСЬ. ПРЕДЫДУЩИЙ КОШМАРТ — ЗДЕСЬ.

Ольга Павловна, так уж вышло, была из тех дам, при упоминании о которых следует представить всенепременно горящую избу – или, на худой конец, пожарную лестницу. В первом случае мы визуализируем Ольгу Павловну, входящую в объятое огнём пространство и, что твоя саламандра, выходящую из оного; во втором – Ольгу Павловну в эмчээсовской форме, прижимающую к груди спасённого от верной смерти киндерёныша, а также прослезившегося – весь в саже – пожарного, гаркающего в сердцах: «От баба!». (далее…)

Посёлок Рудничный. Фото: http://n05.narod.ru

Кировская область, Омутнинский район, посёлок Рудничный, «Вятлаг»

Он, может быть, и скаут, а может, скинхед, но скорее всего – просто неудавшийся, не выросший ещё человек у неудавшегося отца, который… Который, никчемный, и появился-то, выполз из «зазеркалья», когда сыну стукнуло тринадцать. (далее…)

Антон Павлович лениво открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнечного света. В комнате было жарко. Окно было распахнуто, короткие шторки вздрагивали от легких прикосновений едва заметного летнего ветра. Где-то щебетали птицы, жужжали мухи.

Антон Павлович потянулся рукой до пенсне и взгромоздил их на нос. Посмотрел на часы. Сморщился. «Проспал», — подумал он. А вставать все равно было лень.

Но пришлось. Было много дел, чтобы вот так просто разлеживаться в кровати своей крымской дачи. (далее…)

Начало дневника Юрия Олеши — ЗДЕСЬ.

5 марта

Я решил написать книгу о том, как Мейерхольд ставил мою пьесу.

Ненавидя беллетристику, с радостью хватаюсь за возможность заняться такой литературой факта. Ненавижу я беллетристику, вероятней всего, от сознания своего беллетристического бессилия. Я начал с поэзии. Не так, как все, имеющие в начале своей литературной судьбы стихотворные грехи, которых приходится впоследствии стыдиться — но профессионально: я думал впоследствии быть стихотворцем. Однако перешел на прозу. Но остался поэтом в литературном существе: то есть лириком — обрабатывателем и высказывателем самого себя. Фабула о чужих мне не дается. Впрочем, оправдание, возможно, и натянутое. Потому что Пушкин, перейдя на прозу, стал изысканным фабулистом. И тут мне хочется, по секрету, сказать кощунственную вещь, которую вымараю, если настоящий документ буду оглашать в печати. А именно, что вся изысканность пушкинской прозы — есть результат подражания Мериме.

Мне стыдно и жутко: я оскорбляю Пушкина. И действительно, мне кажется, что величайшим русским гением был Гоголь. Казаки в «Тарасе Бульбе» стоят сивые, как голуби. И душа убитого казака вылетает, оглядываясь и дивясь, что так рано вылетела из молодого и могучего тела. А думая о прозе Пушкина, я вижу эмалевую фабулу, вижу плоскостную картинку, на которой нерусский, глубоко литературный незнакомец стреляет из пистолета в какой-то портрет.

Однако сам Гоголь говорит, что Пушкин дал ему тему «Мертвых душ». Может быть, потому и подзаголовок у них «поэма». Словом, я терплю крах.

Но это разговор с самим собой и в печати оглашено не будет. (далее…)